В этот момент в голове у Вики сформировалась одна идея:
– Борь, пошли ко мне Новый Год отмечать. Заодно и поговорим. Кажется, мы можем здорово помочь друг другу.
***
Стас изо всех сил делал вид, что разделяет общее веселье в честь наступающего олимпийского года. Но, судя по тому, как внимательно за ним наблюдал Лисов, получалось не очень хорошо.
Вчера после игры тот долго орал на него, требуя объяснений. Стасу объяснять было нечего, он признал, что напрасно вспылил и затеял драку. Капитан смачно выругался и заметил: "Благодари арбитра за малый штраф. Понятия не имею, почему он не вытурил тебя к чертовой матери". От тренера Стасу потом тоже досталось, так что, если прибавить постоянную тоску по Вике – праздновать сейчас вовсе не хотелось. К тому же он так надеялся, что этот Новый Год они встретят вместе. Хоть перед Олимпийскими играми и идут усиленные тренировки, и запрещается выезжать с базы, семейным ребятам делалось послабление и разрешалось приглашать к себе жен. А всё, что ему осталось – с завистью смотреть на парней, которые веселились вместе с супругами...
– Коса, а ну-ка, выйдем, – Вовка хлопнул его по спине и направился на выход из столовой.
Стас поморщился, поставил на стол стакан с лимонадом и смиренно проследовал за Лисовым. Когда капитан хочет поговорить – не стоит ни отказываться, ни, тем более, медлить.
Они поднялись по лестнице, прошли по коридору и остановились у кабинета психологической разгрузки.
– Заходи, – Лисов открыл дверь и весьма невежливо втолкнул его внутрь. – Заваливайся в кресло, и у тебя есть сорок минут, чтобы рассказать мне: что за херня с тобой творится. И учти: я не прошу, а требую. Усёк?
Капитан посмотрел на него так, что Стас невольно съежился. Было понятно – отшутиться не получится, отмазаться – тоже. К тому же Лисов уже пять лет женат, сына растит. Может, и поможет советом, как вернуть Вику.
Так что Стас как на духу выложил всё, умудрившись управится за полчаса.
Вовка некоторое время переваривал услышанное, разглядывая Стаса как невиданное чудо-юдо. Потом встал, прошелся туда-сюда, снова сел и, наконец, тихонько уточнил:
– То есть, ты любимой с детства девушке, которая простила, что променял её на других баб, на полном серьезе заявил, что беременные похожи на коров? И что ты не хочешь детей?
– Ну... я... – Стас виновато опустил глаза.
– Знаешь, я, конечно, тоже в твоем возрасте был придурком, но до тебя мне как до Альфа-Центавры. Это ж надо! Да ещё и девку к себе притащил... Ё-моё! Даже не знаю, кто ты после этого...
– Лиса, можешь что-то посоветовать – говори, – Стас исподлобья взглянул на Вовку. – А кто я после этого, я и сам знаю!
– Ну... – Лисов задумчиво почесал затылок. – Она сейчас на тебя очень обижена, Стас. Очень! Если будешь лезть – можешь всё испортить окончательно. Дай ей остыть, пусть подзабудет твои выкрутасы. А ты пока на тренировках сосредоточься. Олимпиада же на носу. Вернёмся из Калгари – уговорю Василича отпуск тебе дать. И дуй тогда окучивать свою Вику. Думается мне, что она тебя любит, и простит, приняла же через четыре года.
– Точно?
– Уверен, – убежденно кивнул Лисов. – Ты главное пойми, дети – это не что-то сопливое и крикливое. Это наше продолжение, Коса. А уж прекраснее любимой женщины, беременной твоим ребенком, вообще нет никого. Я ведь тоже не хотел детей, и в ужасе был, когда Настя объявила, что ребенка ждет. Но ума-то хватило промолчать. А потом так проникся... Жить без них не могу, понимаешь?
– Кажется, да, – вздохнул Стас.
– А раз понимаешь, пошли. Я сейчас с женой должен Новый Год встречать, а не с тобой тут лясы точить. И выше нос. Вернешь ты свою любимую, всё пучком будет!
Глава 13
"Капитан дело говорит, – убеждал себя Стас каждый день. – Вика обязательно меня простит, иначе быть не может. Мы поженимся, и если она захочет, нарожаем хоккейную команду!"
Он продолжал писать ей полные раскаяния письма, но, по совету того же Лисова, не звонил. Действительно, сейчас не стоит. Пусть пройдет время.
Тем временем, полтора месяца, наполненные интенсивными тренировками, пролетели в один миг. Сборная СССР достойно выступала на Олимпийских играх, а команда Стаса радовала своих болельщиков ещё и красивой бескомпромиссной игрой. В шаге от победы, Стас почувствовал, что немного простыл. Напившись чая с малиной и полежав несколько часов с банками, он заявил медикам команды, что всё прошло. А на саднившее горло и вовсе не обращал внимания. Скорее всего, это было не следствие простуды: покричали на радостях, вот горло и разболелось. Не впервой. В финале Стас выложился на полную, оформил дубль в створ противника, и после награждения золотом, заработанным сборной в честном поединке – от души предавался веселью, играя в снежки и бегая как ребенок. Радовался он ещё и потому, что Лисов сдержал свое слово и уговорил тренера дать Стасу отпуск.
Праздновать победу, вернувшись в Москву, решили на тренировочной базе. Отоспавшись после долгого перелёта, ребята собрались в столовой. Тренерский штаб так же был в полном составе, и даже приехали кое-какие партийные деятели. Первая часть вечера была, понятно, скучной. Пришлось выслушать несколько речей о Советском спорте, пролетарском единстве и удару по загнивающему капитализму, но потом, когда пожилые партийцы удалились, тренер обрадовал всех объявлением:
– Ну что, субчики, танцуйте! – он потряс в воздухе папкой. – Всем олимпийским чемпионам по квартире. Не какие-нибудь халупки, а просторные квартиры в новостройках чехословацкой планировки. Семейным трешки и четырёшки, холостякам удалось выбить двушки, с заделом на будущую семью...
Парни восторженно зааплодировали с криками "ура":
– Ну вот, дождались. Наконец-то!
Стас согнулся пополам, стиснув зубы, почувствовав сильную боль, которая сосредоточилась в паху. Уже пару дней Стас чувствовал себя неважно. Видно, не долеченная простуда сказалась. Его температурило и знобило, было больно ходить в туалет. Но сейчас боль стала просто адской, Стас не выдержал и свалился со стула на пол, кусая губы, чтобы не разораться...
– Коса, ты чего? – охнул Лепатов, присев рядом.
Стас обхватил себя руками и попытался сжаться в комок. Легче не стало.
...кто-то попытался его поднять...
...кто-то похлопал его по щекам...
– Носилки, живо, – донёсся голос тренера, сквозь общий гул. – Под голову подложите что-нибудь... Лисов, звони в госпиталь, предупреди, что мы едем...
Пока его везли тренер пытался подбодрить, но тщетно. Стас ощущал, как боль прибывает, разрывая его с каждой секундой всё сильнее. Когда приехали в госпиталь ним что-то делали в приемном покое,но, сквозь красную пелену боли, Стас плохо соображал, что происходит.
Потом его завезли в большой кабинет и переложили на стоящий в центре стол над которым висел огромный прибор со множеством лампочек.
К Стасу приблизился доктор:
– Ну что, парень, честно скажу, будет очень больно. Поэтому терпи, чемпион!
Дальше начался кошмар испытывать который ему не доводилось ещё ни разу. Казалось, что из него живого вытаскивают внутренности, но, до хруста стиснув зубы, он не издал ни единого звука, моля в душе только об одном – быстрей бы всё закончилось. А потом, когда действительно всё закончилось, Стас испытал такое облегчение, что организм просто отключился, позволив ему провалиться в омут беспамятства.
Открыв глаза, Стас увидел склонившуюся над ним маму:
- Проснулся, золотой мой, – шепнула она, – поднеся к губам стакан с водой. – Всё хорошо, попей... Всё уже позади, ты скоро поправишься...
Когда Стас уже более-менее пришел в себя и со слов мамы понял, что вчера его прооперировали, в палату зашел солидный мужчина в белом халате:
– Ну, парень, удивил ты меня, – покачал головой он. – Тридцать лет работаю, но чтоб у такого молодого, да острый абсцесс предстательной железы... Впервые в моей практике. Это ж как надо было постараться!
Стас нахмурился, покосился на маму. Та уловила его желание и отошла к окну.
– Ты чего напрягся? – продолжил доктор. – Не волнуйся, мы всё почистили, антибиотики поколем, витамины кое-какие, и поправишься.
Стас нахмурился еще сильнее. О предстательной железе он слышал ещё от отца. Да и ребята временами обсуждали эту штуку. Выходило, что она как-то связана с ...
– Доктор, я не смогу... с девушкой? – внутренне сжавшись от возможного утвердительного ответа, выдавил Стас.
Врач посмотрел на него с удивлением, потом расхохотался так, что из глаз брызнули слезы, а соседние кровати заскрипели. Стас огляделся – остальные пациенты с любопытством поглядывали на них.
– Вот и говори после этого, что в СССР секса нет, – вытирая глаза платком, прокомментировал врач. – Скорее матчасть страдает, а с сексом-то всё в порядке. Не придумывай, парень. Всё у тебя там работает, и ещё долго будет...
Послеоперационная слабость прошла быстро. К вечеру Стас уже ходил, на следующий день спускался во двор госпиталя на прогулку, помогал колясочным, когда медсестры были заняты. Ребята его не забывали, навещали между играми. Сетовали только, что он пропустит чемпионат СССР, но, как успокоил тренер – чемпионаты еще будут, было бы здоровье. И вот, наконец, отлежав положенное время, Стас ждал Лисова в день выписки. Капитан обещал подвезти на своей машине до новой квартиры. Мама рассказывала, что там уже есть мебель, так что – жить можно. Он планировал переночевать там одну ночь и ехать вымаливать прощения у Вики. Тренер, слава богу, болезнь за отпуск не посчитал, и еще месяц Стас был свободен.
Замаявшись ждать, Стас направился к кабинету своего лечащего врача и остановился у приоткрытой двери, невольно прислушиваясь.
– ... и как я, по-твоему, должен заявить об этом? – поинтересовался у кого-то его доктор Игорь Антонович.
– Просто! – ответил ему звучный бас.
"Илья Евгеньевич, – опознал Стас. – Зав отделением".
– Да уж! – повысил голос хирург. – Косогоров Станислав Витальевич, мы тут с коллегой покумекали и пришли к выводу: ты в двадцать два года по собственной дурости можешь стать бесплодным. Так?
– Ты утрируешь, Игорёк, – заведующий тоже повысил голос. – Но согласись, парень должен знать о возможных последствиях...
– Вот именно, что о возможных, – парировал Игорь Антонович. – Я назначу ему осмотр через пару месяцев, возьму спермограмму...
Дальше Стас не слушал. Схватившись за голову, он бегом рванул в свою палату и рухнул на кровать. Это что же получается... Так он теперь... Господи! Вика же детей хочет! Как её вернуть, если он бесплоден? Зачем он ей?.. Жалкий недомужик, неспособный дать любимой женщине полноценную семью. Как же просто было раньше заявлять, что, мол, дети не нужны... Ещё проще было жить мечтами, что дети будут, если Вика так желает. Да, у него тогда был выбор, а сейчас – нет! И чтобы не стать обузой для Вики, он должен поступить правильно...
Если Лисов и удивился, почему Стас попросил отвезти его не в квартиру, а на базу, чтобы поговорить с Виктором Васильевичем, то виду не подал. Тренер же, так вообще, встретил его с улыбкой, похвалил рвение, но заметил, что, если он хочет тренироваться, пока можно только в щадящем режиме, но к сентябрю...
– Виктор Васильевич, – впервые в жизни перебил его Стас. – Отправьте меня куда-нибудь. Чем дальше, тем лучше.
– Не понял! – тренер уставился на него как на недоумка. – Куда отправить?
– На Чукотку, в тайгу, да хоть к оленеводам! Очень прошу. Хотите – увольте из армии, только отправьте!
Тренер грозно сдвинул брови и собрался что-то сказать, явно нелицеприятное, как тут вступил Лисов:
– ВиктрВасиличь, помните, вы говорили, что у вас игрока для клуба из закрытого города на границе просят? На полтора года, для поднятия боевого духа. Может, туда его?
Тренер внимательно посмотрел на капитана, затем снова на Стаса:
– Просят, да... Я бы даже сказал: настойчиво требуют. Согласны на самого плохонького.
– А вы им чемпиона, представляете? Олимпийца! – с деланным энтузиазмом продолжил Лисов. – Отстанут лет на пять, не меньше.
– На попятную не пойдешь? – тренер просверлил Стаса глазами.
– Нет!
– Послезавтра ко мне за документами. Всё, проваливай. У нас тренировка. Лисов, чтоб через два часа был на базе.
Через сорок минут капитан завёз его в спальный район и притормозил у новостройки. Всю дорогу они молчали, за что Стас был весьма признателен другу:
– Спасибо. За всё. И прощай, – хоть было и не просто, Стас выдержал пристальный взгляд Лисова.
– Понятия не имею, почему ты так решил, – ответил тот. – Но чувствую – тебе это необходимо. Вот и поспособствовал. Надеюсь, ты не растеряешь там своё мастерство.
– Время покажет, – Стас пожал протянутую руку и, подхватив сумку с заднего сиденья, вышел из машины.
***
Вика представить себе не могла, что так втянется в работу няни. Первое время Андрюшка старательно искал в ней слабину, закатывая часовые концерты, пачкая ползунки в час по десять штук, и даже один раз чуть не до смерти напугал её, когда заполз под кровать и притаился там. Но спустя какой-то месяц, он уже смешно улыбался при виде её, демонстрируя новорожденный зуб, и Вика чувствовала, как в её сердце зародилась нежность к этому малышу. На её глазах Андрюшка подрос, научился ходить и даже лопотать кое-какие слова.
Борис был щедрым парнем. За её работу он платил очень прилично, так что Вика начала откладывать деньги на приданное для своего малыша. До рождения оставалось все меньше и меньше времени. Вика успешно сдала ГОСы, с блеском защитилась, несмотря на переполох в институте, который вызвал её огромный к тому времени живот.
Так что красный диплом лежал в ящике стола и ждал своего часа, а пока... Пока Вика устраивала набеги на универмаги, в надежде прикупить что-то для ребенка, как вдруг Борис навестил её с огромным мешком и коляской:
– Вот, Науменкова, держи, – самым будничным тоном бросил он. – Тут одежки на первый год, из коляски Дрюня уже вырос, я ему костыль куплю. Вещи хорошие, я в Москву ездил за ними. Почти всё заграничное, вот...
Вика разревелась от счастья и обняла Борю:
– Спасибо тебе, Сокольский. Вот спасибо! Сейчас же одежду для деток днём с огнём не найти!
В ответ Боря смутился и пробормотал:
– Ну, за добро добром, Вика. Как рожать время придёт, говори – я отвезу на машине и из роддома заберу...
Так и случилось в жаркий июльский день. Боря отвез её на своих жигулях в роддом, а спустя неделю забрал уже не одну, а с Вадимом – её сыном.
Впервые взглянув на него после родов, Вика поняла: теперь её сердце уже не будет кровоточить. Вадим был миниатюрной копией своего отца. Вся её тоска по Стасу, обида, боль... всё поблекло на фоне ошеломляющей любви к малышу. Теперь ей есть кого любить, радовалась она. Теперь она может любить часть Стаса без оглядки на свою гордость. И иногда, разглядывая своего красивого сладкого сыночка, Вика даже жалела Стаса: "Дурак ты, Косогоров. Ох и дурак... Знал бы ты, какое чудо мы создали, подержал бы его на руках, понюхал бы, как он пахнет... Вот оно счастье, вот она жизнь, а не эти твои курорты!"
Новые соседи первое время на Вику поглядывали с любопытством. Оно и понятно. Точнее, им было непонятно, кто она. Вроде с ребенком по двору гуляет, живот большой, а муж и не живет с ней. Однако, после того, как Боря несколько раз остался ночевать в одной комнате с Андреем, любопытство поутихло. А потом Вика шепнула одной соседке, по большому секрету, что, мол, муж у неё работает "там", и, указав пальцем в небо, старательно придала лицу самое загадочное выражение. Где это – "там", у неё не уточняли, но после этого любопытство, если не стихло вовсе, то, по крайней мере, перестало ощущаться так остро. Кроме того, она подружилась с молодой парой из своего подъезда. Катя и Ефим, выпускники матфака, были ребята общительные, увлечённые, но не любопытные. Воспитывали симпатичного рыженького сыночка Женьку полутора лет отроду, так что у Андрюшки появился первый друг.