Не сходилось одно, я отчетливо помнила момент, как выбралась из-под кровати, конечно, я была испугана, но я все понимала и соображала, я собиралась вызвать полицию, я искала телефон.
А потом я загорелась.
Абсурд!
Я ровным счетом ничего не понимала. У меня никогда в жизни не было галлюцинаций, то, что я горела во сне, было самым наилучшим объяснением, но, выходит, что я не спала, старушку действительно убили на моих глазах. Может быть, в том чае, что она мне дала, было что-то подмешано? Галлюциногенный чай - интересная теория. Однако Нина Ивановна собиралась меня выпроводить подобру-поздорову, ей не было смысла меня опаивать. Господи, да ни в чем не было смысла!
Ко всему прочему, выходит, что я была свидетельницей преступления, но постыдно сбежала, даже не вызвав полицию. Теперь еще не хватало, чтобы меня записали в список подозреваемых. А ведь запишут, как пить дать, я ведь последняя, кто видел убитую живой.
Захотелось биться головой об стол. Глюки, провалы в памяти - дожилась, называется.
Но мне не дали и дальше заниматься случившейся со мной головоломкой, дверь с грохотом распахнулась, как если бы ее открыли с пинка, и на пороге появился Лосев собственной персоной, выражение лица у него было, будто сегодня ему объявили, что он кронпринц.
- Люська! - крикнул он мне. - Я просил выселить бабку, а не грохнуть ее, но это тоже пойдет! - и захохотал.
Я растерялась.
- Что? - это все, что я смогла выдавить из себя.
- А то, что нет бабки, нет проблем! - и он захохотал с новой силой.
Я начала медленно подниматься из-за стола. Во мне закипала ярость.
- И вы всерьез полагаете, что это я ее? - мой голос походил на шипение.
- Да мне плевать, кто ее, - он снова заржал, и моя ярость была слегка разбавлена омерзением, - кто ее, зачем! Главное то, что представители всех остальных компаний уже успели сообщить, что с треском провалились, а ты поехала к ней последней! Итог: мы единственные, кто не успел поднять лапки и сказать: "Мы сдаемся!" Мы выиграли тендер! Люся! Выиграли!
Это было так отвратительно - настолько откровенно радоваться чужой смерти. Мы все эгоисты, но нельзя же быть настолько бессердечным.
- Сейчас от смеха перекосит, так и останетесь: пасть набекрень, - зло выпалила я и тут же прикусила язык. Это я? Это я только что сказала ТАКОЕ своему начальнику?
Лосев действительно подавился смехом и закашлялся.
- Воды, - простонал он сквозь кашель, - воды...
И мое чувство паники от того, что я только что ляпнула, тут же было перекрыто новой волной омерзения.
- И так не подохнешь, - словно издалека услышала я собственный голос. "Заткнись!" - мысленно заорала я на себя, но ничего не смогла сделать, мои губы двигались, словно помимо моей воли. Вот теперь мне стало по-настоящему страшно.
- Да ты! - Лосев сам так изумился, что даже перестал кашлять. - Люся! Ты что себе позволяешь?! Да ты знаешь, что я с тобой после этого сделаю?!
Мне захотелось броситься к нему и умолять простить мне мою глупость, ведь долгожданное повышение вот оно, на блюде, а я только что спустила собственное будущее в канализацию.
Но мой порыв извиниться был тут же остановлен какой-то неведомой силой внутри меня. Меня снова охватила злоба. Мои губы изогнула ухмылка.
Я сложила руки на груди и вздернула подбородок.
- И что же вы мне можете сделать? - высокомерно поинтересовалась я.
Было очень странное ощущение. Это были мои мысли, мои чувства, мои слова, но раньше я ни за что бы их не озвучила, никогда бы не решилась, а сейчас на меня словно надели какой-то детектор лжи, даже нет, настоящий блокиратор лжи. И где-то в глубине души, где-то очень далеко, мне это чертовски нравилось.
- Ты уволена! - от злости голос Лосева стал выше и тоньше.
Я брезгливо смерила его взглядом с ног до головы:
- Ну. И что дальше-то?
- По статье! - он снова напомнил мне быка, его ноздри раздувались, лицо покраснело, казалось, еще чуть-чуть и из ушей повалит пар.
- Окей, - я спокойно повернулась к своему столу, достала из-под него коробку и демонстративно медленно начала складывать свои вещи, всем свои видом показывая, что настолько увлечена этим процессом, что больше меня совершенно ничего не волнует. - Вы только, когда будете увольнять меня, как говорите, "по статье", - бросила я, как бы невзначай, - не забудьте, что я единственная, кто в деталях знает обо всех ваших махинациях с законом. Думаю, налоговой это будет интересно. Хотя... - я сделал вид, что задумалась. - Пожалуй, к черту налоговую, лучше сразу в прокуратору.
У Лосева было такое лицо, будто у него сейчас случится припадок. Где-то в глубине души я испытывала от этого наслаждение, еще глубже - панику: что же я такое вытворяю и почему не могу остановиться?
- Убирайся! - завопил он.
- По собственному желанию? - промурлыкала я.
Лосев сжал кулаки, но с очевидной мукой сдержался, видимо, ему очень хотелось меня ударить.
- Да, - выдавил он.
- И я не была в отпуске, вы помните?
- Ну знаешь!.. - он приблизился ко мне на опасно близкое расстояние.
Я равнодушно встретила его бешеный взгляд. Поразительно, как действует спокойствие на другого человека, находящегося в ярости. Цвет лица моего - я теперь четко это осознавала - бывшего начальника стал совершенно багряным. Его не боялись, над ним имели власть.
- Уходи подобру-поздорову, - почти взмолился он.
- Слушаю и повинуюсь, Олег Семенович, - пропела я, подхватила коробку со своим немногочисленными пожитками и выпорхнула за дверь.
Мне хотелось смеяться. Даже не смеяться, хохотать во весь голос. Эта свобода окрыляла. И это была вовсе не свобода от надоевшей работы и несправедливого начальника, это была свобода от своих комплексов. Страх непонимания совершенно пропал, мне стало безразлично, что подвигло меня такое необычное для себя поведение. Сегодня я была настолько счастлива, что мне не хотелось думать ни о причинах, ни о последствиях.
Я плюхнулась на водительское сидение и еще просто сидела несколько минут, тихо улыбаясь сама себе и гадая, почему я так долго тянула, и как так, что простое увольнение принесло столько счастья.
Из ощущения эйфории меня вырвал телефонный звонок. Звонила моя одноклассница, а затем и однокашница, в университетскую эпоху мы были очень дружны, потом интересы разделились, я превратилась в офисную крысу, она же была и оставалась заядлой тусовщицей, и это не смогли изменить, ни неудачный ранний брак, ни маленькая дочка.
В последнее время я не горела желанием с ней пообщаться, все ее редкие звонки сводились к попыткам вытянуть меня на "свет божий", как она называла поход в ночной клуб, а мои ответы переходили из односложных в неумелые попытки отказать, не обидев.
Как ни странно, я почувствовала радость, увидев высветившееся имя "Ирунчик" на экране телефона.
Я уже открыла рот для того, чтобы сказать "привет", но мои губы снова сыграли со мной злую шутку и выдали:
- Алло, гараж! Какие люди!
От такого приветствия даже готовая ко всему Ирка опешила.
- Изольда? - недоверчиво уточнила она, видимо, испугавшись, что ошиблась номером.
- Ну а кто, по-твоему? - хихикнула я. - Не узнала, богатой буду!
- Изольд, ты пьяная? - в вечно жизнерадостном голосе моей старой подруги была слышна неуверенность. - Все нормально?
- Нормально? - с напускной суровостью переспросила я. Я откинулась спиной на пассажирское сидение и задрала ноги к крыше авто. - Да все просто потрясающе!
Ира по-прежнему неуверенно засмеялась:
- И этому есть причины?
Господи, да какие могут быть причины для счастья? В этот момент все невзгоды были настолько далеки от меня, что все плохое, что было со мной, казалось страшным полузабытым сном. Солнце встало - вот причина для счастья! Сегодня тепло и, как я люблю, ветрено - чем не причина?
- Каждый новый день - причина для счастья! - нравоучительно выдала я. - А еще сегодня суббота. Есть предложения?
- Спрашиваешь! - кажется, подруга, наконец, поверила, что я не пытаюсь ее одурачить, и, пускай, я немного не в себе, ей это понравилось. - Мы как раз собираемся девочками, алкоголь, музыка и мужской стриптиз! Ты с нами?
- Спрашиваешь! - передразнила я ее и снова приняла вертикальное положение. - Куда и во сколько?
Моя готовность снова заставила Иру хмыкнуть.
- Ко мне, - ответила она. - Адрес не забыла, поди?
- Некрасова сто один, первый подъезд пятый этаж, - бодро отчеканила я, как на экзамене. - Жди гостей!
Подруга не успела еще ничего ответить, а я уже зашвырнула телефон в сумку, и тут же сорвалась с места.
Я всегда ездила очень осторожно. Таких, как я, мужчины-водители всегда точно определяют, как "баба за рулем", а когда эта "баба" еще и блондинка, они только вздыхают, самые нетерпеливые крутят пальцем у виска.
Сегодня я была не блондинкой за рулем, сегодня я чувствовала себя юным Шумахером. Вместо обычных двадцати минут, которые мне всегда требовались на дорогу от работы до дома, у меня ушло семь. Если бы меня сегодня остановил полицейский за превышение скорости, я бы наверно и его расцеловала. Но день продолжал радовать хорошими событиями, полицейским на углу, недалеко от моего дома, я не приглянулась, и я спокойно припарковалась на своем обычном месте.
Теперь мне предстояло привести себя в порядок и не потерять положительного настроя до встречи с подругами.
Меня несло, кружило на ровном месте. Я еще не выпила ни капли алкоголя, но я чувствовала себя пьяной, даже не так - опьяненной! У меня будто выросли крылья.
"После эйфории всегда наступает жестокая реальность, и окунуться в нее после полета бывает очень больно", - напомнил мне внутренний голос, но я всеми силами постаралась его прогнать. Что-то подсказывало, что это был вовсе не внутренний голос, это была я, прежняя, настоящая я, но мое новое "я", проснувшееся во мне сегодня, вновь заглушило это чувство реальности. От этих новых, чужих ощущений кружилась голова, и я перестала бороться окончательно.
* * *
Я проснулась от головной боли.
Пошевелила пальцами ног, потерла переносицу.
Вроде бы я...
Голова трещала, будто на меня наехал автобус, потолок злорадно кружился.
Когда я легла спать?
Я приподнялась на одном локте, силясь осмотреться и хоть что-нибудь сообразить, но единственное, что я смогла осознать, что солнце слишком уж яркое для утра. Я покосилась на часы, при этом мне показалось, что мои глаза двигаются со скрипом, отдающимся где-то в висках.
Полдень.
Время меня окончательно подкосило, и я со вздохом снова упала на подушку.
Полдень следующего дня... Теперь возникает вопрос, что произошло в прошлом, и почему я себя так отвратительно чувствую.
Память возвращалась медленно, с противным скрежетом, пропитанных алкоголем мозгов.
Я вспомнила, как собиралась на вечеринку, как перерыла весь свой гардероб в поисках подходящего костюма, и как в итоге нашла алое платье, которое не надевала больше пяти лет. Длина - экстремальное мини, голая спина, огромное декольте.
Обрывками пришло воспоминание, как я красилась, пританцовывая перед зеркалом, подводя глаза черным карандашом и крася губы невесть откуда взявшейся красной помадой.
Я вспомнила, как приехала к Ире, в доме которой было полно моих старых знакомых и совершенно незнакомых людей, с которыми я тут же подружилась. Помнила, как я, извечная серая мышь, в миг стала душой компании, всеобщим центром притяжения. Я травила анекдоты, вспоминала истории из жизни и на ходу придумывала небылицы, которые воспринимались, как чистейшая правда. Я шутила, доводила до коликов окружающих и смеялась сама до упаду, до головокружения.
Уже более смутно я помнила огни ночного клуба и совсем не помнила, что пила и как много.
Я заскулила и накрыла лицо подушкой.
Так не бывает, это не я. Это все не со мной!
Это не я танцевала вокруг шеста, это не я исполняла эротический танец со стриптизером. И уж точно не я совала деньги ему в трусы. Я! Мои кровно заработанные деньги! Я, всегда такая правильная и бережливая...
Мне захотелось задушить себя этой подушкой, на глаза выступили слезы ярости.
Воспоминания становились четче, ярче и унизительней.
Как такое могло произойти? Я ведь всегда умела держать себя в руках. Более того, я никогда не любила обильные возлияния алкоголем, ненавидела состояние, когда мозг перестает контролировать тело.
Но ведь я потеряла этот самый контроль задолго до того, как выпила вчера первый бокал. Все началось с самого утра.
Я вдруг вспомнила, что наговорила Лосеву, как погубила свою карьеру, как нагрубила Светлане, которая ведь действительно не желала мне ничего плохо.
Я чудовище!
В голове звенело. Этот противный тренькающий звук сводил с ума. А может быть, уже поздно? Может быть, я уже сошла с ума?
Звук становился громче и невыносимее, и я сильнее сдавила подушку на своем лице. Не помогало.
Я сжала голову руками и застонала. Да что же это творится?
Только спустя несколько минут моих мытарств я сообразила, что это не моя голова взрывается со звуковым сопровождением, а просто звонит телефон.
Я потянулась за трубкой, валяющейся возле кровати, не совладала с равновесием и плюхнулась на пол, запутавшись в одеяле. Пока я боролась с одеялом, телефон продолжал трезвонить. Мне безумно хотелось его разбить, но я не могла даже дотянуться до него.
- Ало! - наконец-то, мне удалось вырваться из объятий зловредного одеяла.
- Изольдочка, - тут же ответил голос моей горе-подруги. - Ты там живая?
Мне захотелось биться головой об прикроватную тумбу. Если даже безбашенная Ира сомневается, что со мной все порядке, значит, хорошо, что я еще не все помню о своих вчерашних похождения.
- Живая, - прорычала я.
- Я беспокоилась...
- Не стоило, - мой голос больше походил на шипение.
- Как себя чувствуешь? - кажется, Ира чувствовала себя виноватой. Еще бы, она никогда за всю жизнь не видела меня в таком состоянии и решила, что всему виной алкоголь, который она же мне обильно и подливала. Только дело было отнюдь не в алкоголе...
Паника стала накрывать меня с головой.
- Все хорошо, Ир, - пробормотала я и выключила телефон.
Если дело не в алкоголе, то в чем тогда? Я не принимала никаких препаратов, ничем не могла надышаться. Я просто проснулась утром, а весь мир вдруг стал совсем другим, или я стала воспринимать его по-другому, словно чужими глазами.
Как это можно объяснить?
Я села на кровати, обхватив голову руками, сжала виски.
Кто я? Сегодня я - это я. Я могла с уверенностью это сказать. Я думала, как я, я чувствовала, как я, я могла себя контролировать, полностью управлять собой и своими и эмоциями.
Тогда что со мной было вчера? Или кем я была вчера?
Может быть, у меня раздвоение личности? Как доктор Джекилл и мистер Хайд? Изольда-праведница и Изольда-оторва? В меня вчера будто черт вселился....
Вселился... При этой мысли меня бросило в жар.
Вселился.
А ведь Акимова Нина Ивановна тоже вела себя так, будто в нее черт вселился. Или не черт. Или кто-то еще.
В голове всплыло слово, которое употребила старушка перед смертью: "преемник", его же повторили ее убийцы. Они говорили, что она кому-то что-то передала, и что этого чего-то у нее больше нет. Когда успела, удивлялись они, ведь они не следили за ней какие-то два часа...
Я задохнулась от догадки и паники.
Что она мне передала, чем она меня заразила?
Я отчетливо вспомнила, как горела на полу в домике старушки, вспомнила, как пламя охватило все мое тело. Это был не сон, это все было наяву.