— Поэтому я считаю, что мы теряем не только время, но и деньги, — сказал Роб.
Ник был уверен, что дело в задетом самолюбии Роба. И он его понимал. Если бы компания привлекла стороннего кондитера, он бы тоже чувствовал себя оскорбленным.
— Сынок, это никак не отразится на твоей работе, — сказал Демитрио. — Многие компании привлекают сторонних специалистов.
Робу все это не нравилось, но он не решился спорить.
— Я так понимаю, вы уже с ней связались, — сказал Ник. Наверное, об этом уже говорили, но он снова все пропустил.
— Да, нам улыбнулась удача. Обычно у нее запись на месяцы вперед, иногда даже на годы. Но компания, которую она должна была исследовать в январе, обанкротилась. Каролина согласилась работать на нас. Ждет нашего окончательного подтверждения до конца недели.
Все, кроме Роба, были согласны.
— Отлично! — воскликнул Демитрио. — Мы считали необходимым поставить в известность весь состав совета директоров, прежде чем принимать окончательное решение.
Дядя Тони покинул комнату первым, прежде чем все остальные даже встали. Хотя Ник пропустил большую часть заседания, он все же заметил, что дядя Тони сегодня удивительно молчалив. Возможно, его отец прав и что-то происходит между его дядями.
Ник знал — дядя Тони всегда поступает правильно. Он ходил в лучшую школу, которую закончил с отличием, и с самого начала карьеры выполнял свою работу с полной самоотдачей. В то время как дядя Демитрио всегда был главным источником неприятностей в семье. Прежде чем попасть в армию, он не раз оказывался в неладах с законом. Возможно, именно поэтому им сложно ужиться? Но тогда при чем здесь тетя Сара?
Роб поймал Ника в коридоре:
— Как продвигается дело с ребенком?
— Первая попытка провалилась.
— Мне жаль. Как Терри это восприняла?
— Сначала не очень. Но постепенно смирилась. Мы пытаемся снова.
— Мы с Тони не часто видим тебя вне работы в последнее время.
— Это семейная жизнь. — Ник приоткрыл дверь в свой кабинет. — Может, сходим куда-нибудь после Рождества? Можно на сам Новый год.
— Почему нет?
Повисла пауза.
— Ты хочешь мне что-то сказать, Роб?
— Кажется, я должен перед тобой извиниться.
— За что?
— Когда ты сообщил нам, что собираешься жениться на Терри, вместо того, чтобы поздравить вас, я напал на тебя.
— Пообещал надрать мне задницу, если я правильно помню.
— Это было несправедливо. Стоит только посмотреть на вас, как сразу становится понятно, что вы до безумия влюблены друг в друга, помимо того что вы — лучшие друзья. Это круто. Если бы так было у всех, разводов стало бы гораздо меньше. Вы даже не представляете себе, как вам повезло.
— Поверь мне, я представляю.
И чем больше Ник думал о предстоящем разводе с Терри, тем меньше ему это нравилось. Он начал задумываться над природой своей любви к Терри. И его не покидали подозрения насчет того, что и Терри испытывает нечто подобное. За все долгие годы их отношений они еще никогда не были так близки друг к другу, так доверительно связаны. Подобного Ник не испытывал ни с кем.
Обычно полусерьезные отношения с женским полом сводились у Ника к связи длиной в один-два месяца. После ему становилось скучно и неинтересно. Без Терри он начинал скучать через пару минут. Но они не смогут этого избежать: вскоре наступит день принятия решения. Что касается его самого, решение уже было принято.
— Ты уже подготовил жене подарок на Рождество?
— Пока нет, — ответил Ник. — Но есть кое-какие мысли.
— Это ваше первое Рождество вместе. Подарок должен быть особенным.
— Непременно будет, — сказал Ник, не имея ни малейшего представления о том, во что он его упакует.
В последнюю субботу перед Рождеством — за два дня до начала овуляции, которую они с нетерпением ждали, — Ник и Терри носились, преодолевая толпы суматошных покупателей и сугробы снега на тротуарах. Последние недели у них было очень много работы, поэтому времени купить елку не хватило. Им показалось глупым объезжать в последний момент елочные базары, поэтому было решено приобрести искусственное дерево, украшенное электрической гирляндой, которое можно было поставить на кофейном столике.
Терри расправила и распушила искусственные ветки, пытаясь превратить игрушку в нечто похожее на новогоднюю елку, включила гирлянду и немного отошла назад, потирая руки, чтобы полюбоваться своей работой.
— Совсем не плохо.
— А что мы на нее повесим?
Она села рядом с ним на диване.
— У твоей мамы есть целая коробка игрушек для небольших елок. Она отложила их специально для нас.
— Хочешь, чтобы я за ними съездил?
— А сможешь?
— Передавали, что вечером будет снегопад. Если не сделать этого сейчас, останемся без украшений до самого Рождества.
— Значит, надо ехать сейчас.
— Присоединишься?
Она вздохнула:
— Не могу. У меня пятьдесят подарков ждут упаковки. И если я правильно помню, ты собирался мне помогать.
— Выбирай: упаковка или украшения.
Терри на секунду задумалась, затем сказала:
— Украшения, пожалуй.
Ник встал:
— Я поехал, пока не начался снег.
Терри проводила его до двери и стояла там, наблюдая, как он проверяет наличие бумажника и ключей в карманах пальто.
— Надо что-нибудь купить?
— Ужин?
— Не хочешь сама что-нибудь приготовить? — Ник заставлял ее наблюдать каждый вечер за тем, как он готовит, но она так ни разу и не потренировалась сама.
— Выбирай: замороженный суп, разогретый в микроволновке, или сгоревший тост с сыром и помидорами?
— Ладно, я куплю ужин. Так лучше?
— Мне подходит.
Она поцеловала его на прощание. Предполагался всего лишь легкий поцелуй в щеку. Но потом она обвилась вокруг его шеи и раскрыла языком губы, выставляя одну ногу вперед.
— Эй! — воскликнул Ник, мягко отстраняя Терри. — Запрещенный прием, дамочка! У нас еще два дня ожидания.
Она усмехнулась:
— Держу тебя на взводе.
Он открыл дверь, чтобы уйти, и бросил последний взгляд на их жалкое подобие елки.
— Уверена, что согласна на этот заменитель? Ты ведь всегда покупала настоящее дерево.
— Купим настоящее в следующем году, — сказала Терри. — Будь аккуратен за рулем.
Ник был уже в лифте по пути к парковке, когда наконец до него дошел смысл слов, произнесенных Терри.
«Купим настоящее в следующем году».
Значит, она планирует встречать с ним Рождество через год? Считает, что они все еще будут женаты? Хочет остаться его женой? Ник долго думал, как начать разговор на эту тему, зондировал почву, но он так до конца не определился, что именно собирается сказать.
И что же он чувствует теперь, когда понял, что она тоже об этом думает?
Ник залез в машину и просидел там некоторое время, обдумывая, что для них обоих будет значить настоящий брак. Обязательство провести вместе всю оставшуюся жизнь.
Жизнь — это очень долго.
Он доехал до квартиры матери на автопилоте и начал заезжать на парковку у дома, когда обнаружил, что привычное место уже занято. Машиной его отца.
Черт, это очень-очень плохо.
Ник открыл дверь своим ключом. Зашел внутрь, опасаясь услышать крики о помощи и шум бьющейся посуды. Но вместо этого до него донеслись звуки рок-музыки, доносящиеся из динамиков магнитофона, — песни, которую обожает его мама, — а потом приглушенный стон, раздавшийся из дальнего конца квартиры.
«Черт, они уже это сделали», — подумал он, представляя себе нанесенные отцом и матерью друг другу увечья. Возможно, у кого-то не хватает конечности или, не дай бог, еще каких-то важных частей тела.
Он поспешил туда, откуда доносился стон. Как оказалось, он шел из спальни матери, дверь которой оказалась плотно закрыта. Когда он ворвался в комнату, перед его взором открылся вид голого отца во всей своей красе. И тут Ник понял, что больно никому не было. По крайней мере, против его собственной воли.
Ник смачно выругался и закрыл глаза, понимая, что оказался главным героем худшего кошмара любого ребенка. Его родители в постели занимаются этим.
Он услышал шорох простыней и голос мамы:
— Ник, какого черта ты здесь делаешь?
Он осмелился открыть глаза и обнаружил, что родители прикрыли свои самые уязвимые части тела.
— Что я здесь делаю? Что он здесь делает? И почему, боже правый, вы занимаетесь… — Ник не смог произнести это вслух. Он знал, что картина, представшая пару минут назад перед его глазами, будет преследовать его до самой смерти. — Какого черта здесь происходит?
— А ты не догадался? — спросила мама абсолютно спокойным голосом. — Мы занимались любовью.
Ого, было неприятно это увидеть, а вот услышать — оказалось еще хуже.
— Но вы не можете…
— Совершенно очевидно, можем, — встрял отец.
— Ник, мы — двое взрослых одиноких людей. Мы можем делать что угодно. В рамках закона, — сказала она, пихая отца Ника локтем.
Кошмар становился все хуже.
— Но вы ведь ненавидите друг друга.
— У нас были разногласия. Не стану отрицать, что мы ненавидели друг друга. И хотя наш брак не был идеальным, секс всегда был отличным.
Он всегда знал, что его любящая, заботливая мама однажды покажет зубки. Кстати, о зубах… Это они оставили синяки на левом бицепсе отца?
Он закрыл глаза, пытаясь прогнать безумное видение.
— Почему бы тебе не поставить чайник? — сказала его мама. — Мы присоединимся к тебе через пару минут.
— Конечно, — ответил Ник, искренне надеясь, что они не собираются заканчивать то, что начали.
Он направился в кухню, снимая на ходу пальто и бросая его на стул в гостиной. Затем достал мобильный телефон и набрал номер Джесс. Когда она ответила, в трубку понеслись визжащие детские голоса, а голос самой Джесс зазвенел нотками отчаяния.
— В чем дело?
— Мне надо с тобой поговорить, — сказал он, прикрывая трубку рукой.
— Что? — прокричала она. — Не поняла, что? Подожди… Эй, ребята, а ну-ка, ищите меня.
Пока Ник ждал, он успел наполнить чайник водой и поставил его на плиту. Крик на том конце трубки затих, и Джесс вернулась:
— Ладно, я могу говорить.
— Где ты спряталась?
— В шкафу в коридоре. Это лишь вопрос времени. Надеюсь, они найдут меня прежде, чем я задохнусь.
— Я только что застал маму и папу за этим.
Несколько секунда она молчала.
— Как тебя угораздило?
Он все объяснил, ожидая, что она испытает тот же ужас, что пережил он сам. Но вместо этого она начала смеяться.
Ник начал раздражаться:
— Это не смешно. Это… просто ужасно.
— Нет. Это смешно.
— Думаю, ты не поняла главного. Мама и папа спят вместе.
— Нет, я поняла. Я просто не понимаю, почему тебя это так взбесило. Тебе бы больше понравилось увидеть, как они разрывают друг друга на части?
— Нет, но… они ведь ненавидят друг друга.
— Все говорит об обратном. Ты должен радоваться, что они снова ладят.
— А если он снова сделает ей больно?
— Ты действительно считаешь, что при разводе было больно ей одной?
Именно так Ник все и запомнил. Но прежде чем он это озвучил, на кухню вошел его отец.
— Мне пора, — сказал Ник Джесс. — Я позвоню позже. А где мама?
— Твоя мама одевается.
Отец Ника подошел к раковине, достал из шкафа стакан и налил себе воды. Все указывало на то, что он чувствует себя вполне в своей тарелке, что дало Нику основание считать, будто он здесь не первый раз. Интересно, как долго все это продолжается?
— Какого черта ты делаешь? — спросил он отца.
— Наливаю себе стакан воды, — ответил он, делая глоток. — Хочешь тоже?
— Ты знаешь, что я имею в виду. После того, что ты сделал с мамой, после всего, что ты сделал со мной и с девочками, у тебя нет на это права.
Отец вылил остатки воды в раковину, поставил стакан, повернулся к Нику и сказал:
— Тебе уже двадцать девять лет, сынок. Не думаешь, что пришло время повзрослеть?
Слова ударили Ника, словно звонкая оплеуха, лишив его дара речи.
— Я понимаю, что не был лучшим отцом. Знаю, я был плохим мужем, но ты держишь злость на меня двадцать последних лет. Неужели этого не достаточно? Пришло время отпустить. Как это сделали все остальные.
Ник совсем растерялся. Что бы он ни сказал по этому поводу, все прозвучит незрело и жалко.
Чайник начал закипать. На кухне появилась его мать, одетая в ярко-розовый спортивный костюм.
— Кто хочет чаю? — спросила она веселым голосом.
А почему бы ей не веселиться?
— Спасибо, но в следующий раз, — ответил отец, целуя маму Ника в щеку.
Ему было странно это видеть, но в то же время показалось таким… естественным. Казалось, им двоим вполне уютно друг с другом. Что они счастливы вместе.
Он что-то упустил? Когда начались перемены?
Глава 15
— Выпьешь чаю? — спросила мама Ника, когда ушел отец.
— Конечно, — ответил он, хотя на самом деле предпочел бы что-нибудь покрепче.
Он сел за стол, наблюдая, как мама достает сахар, сливки и расставляет все на столе. Когда чай заварился, она поставила одну кружку перед сыном, другую взяла себе и села напротив.
— Итак, чем обязана внезапному визиту?
Нику потребовалась пара минут, чтобы вспомнить, зачем он пришел.
— Украшения для нашей уродливой искусственной елки.
— Итак, на будущее запомни: звони в дверь. Если я не открываю — приходи позже.
Да уж, этот урок он усвоил.
— Прости, пожалуйста. Я поступил непозволительно. Но когда я увидел машину отца, я забеспокоился.
— Насчет чего? Ты правда решил, что я в опасности? Что твой папа обидит меня?
Когда она это озвучила, Ник понял, насколько глупо выглядит.
— Вообще-то я не знал, что думать. Все стало таким… непонятным. Я уже и не знаю.
— О, мой милый. — Она наклонилась вперед и накрыла его руку своей ладонью. — У вас с Терри проблемы?
— Не совсем.
Она слегка сжала руку сына:
— Поверь опытному человеку. Брак — дело нелегкое. Надо быть готовым к полной открытости. Надо много работать над отношениями.
— А если все слишком хорошо?
Его мама спросила растерянно:
— Слишком хорошо?
Ему следовало замолчать, ей не следовало знать подробности, но с кем он мог еще поговорить?
— Что бы ни думали окружающие, наш с Терри брак не предполагался продолжительным.
Мама растерянно заморгала:
— Я тебя не понимаю.
— Терри хотела ребенка. Она собиралась обращаться за помощью к донору.
— Знаю. Мы это с ней обсуждали.
— Ну, вот мы и решили: зачем обращаться за помощью к донору, если можно сделать это с кем-то знакомым? А именно со мной. Тогда у ребенка будет куча родственников, и если что-то вдруг случится с Терри, она будет знать, что о ребенке позаботятся. — Он не осмелился рассказать матери о десяти миллионах. Он сможет пережить, если вся семья узнает об их договоре насчет ребенка, но если мама разболтает о предложении деда, ему придет конец.
— Ну, — медленно начала она, — похоже, вы все продумали.
— Ты злишься?
— Нет… Да… — Она поднялась со стула так быстро, что тот почти перевернулся, немного покачавшись на двух ножках, но в конечном итоге устоял.
— Мама…
— Я злюсь. Я разочарована. — Она ходила взад-вперед по кухне, нервно потирая руки, словно готовясь залепить ему оплеуху. Похоже, правда ранила ее больнее, чем даже его самого. — Как ты мог соврать родственникам?
— Я просто не мог сказать правду.
И в этот момент он получил ее: затрещину такой силы, что ему показалось, будто мозг внутри перевернулся. А вот это должно было предназначаться деду.
— Боже, мам! — Ник потер ноющий затылок.
Она села на место, заметно успокоившись. Отвела душу.
— Но вы выглядите такими счастливыми! Такими влюбленными. Невозможно же настолько искусно притворяться.
— Пожалуй, так оно и есть.
— Ты любишь ее?