— Для детей это может быть очень проблематично.
— Совсем чуть-чуть.
— Вы не против, если я осмотрюсь?
— Валяйте.
— Я покажу вам дом, — сказал Джексон, поднимаясь на ноги.
— И я не уверена, что мы приняли решение по поводу тестов на наркотики, — добавила она.
— Я не буду делать тест на наркотики! — воскликнул Джексон. — Я знаю свои права, и я имею все права отказаться, и если вы хотите связаться с моим адвокатом, можете свободно это сделать.
— Я это запомню, — спокойно сказала она. — Я должна сказать, что ваш отказ вызывает беспокойство. Я обнаружила, что тем, кто отказывается от теста, обычно есть, что скрывать. Уверена, это не ваш случай, но мне придётся пометить это в своём отчёте. Ещё я могу отметить, что когда родитель или опекун в доме отказывается от теста на наркотики, всегда рано или поздно следует судебный процесс.
— Вы мне угрожаете? — спросил Джексон.
— Я вас информирую, мистер Джексон. Я говорю вам, как обычно проходят такие дела. Раз обвинение поступило в вашу пользу, мне любопытно, почему вы отказываетесь сделать простой тест и очистить своё имя. Для вас это будет выглядеть плохо, когда вы предстанете перед судом, могу вас заверить.
На этих словах Джексон замолчал.
Я смотрел на Джексона, задаваясь вопросом, чем, чёрт побери, он думает, почему так настаивает на своих правах. Он сейчас чист, разве нет?
— Почему бы тебе не сделать тест? — спросил я.
— Так всё начинается, — сказал он. — Ты проходишь с ними одну милю, затем они хотят две, затем вдруг вмешиваются во все твои дела и говорят тебе, что делать, и угрожают проблемами с законом, если ты не подчинишься каждой малейшей вещи, которую они хотят. Я не собираюсь поддаваться запугиваниям ДСО.
— Мне жаль, что вы думаете об этом в таком свете, мистер Джексон, — сказала она. — Я скажу так. Судя по тому, что я до сих пор сегодня видела, у меня нет оснований полагать, что с Ноем обращаются жестоко. Он кажется очень любимым, и ему повезло жить в хорошей квартире, где, очевидно, о нём хорошо заботятся. В этот момент моя единственная забота — это тест на наркотики. Если вы оба пройдёте тест, мне, скорее всего, придётся прийти к выводу, что обвинения против вас были ложными. Однако, вы отказываетесь, что вскидывает большой красный флаг.
— Вы просто пытаетесь меня напугать.
— Думайте, что хотите. Если вы отказываетесь от теста, у меня не будет выбора, кроме как предположить, что, возможно, в этом доме Ной находится под каким-то риском, и будет дальнейшее расследование. Мне придётся предоставить свои данные судье, и мы будем действовать оттуда. С другой стороны, если вы согласитесь на тест, мы можем разобраться с делом сегодня. Я с большим удовольствием нанесу ещё пару последующих визитов, и на этом наступит конец. Выбор за вами, конечно же.
Джексон не ответил на это, очевидно нервничая.
— Конечно, — продолжила она, — если тест должен оказаться положительным, есть другие варианты, помимо того, чтобы забирать ребёнка из дома, что практически всегда является вариантом крайней меры. Согласиться на программу лечения — всегда хорошая идея, так как это показывает суду, что сердцем вы думаете о том, что лучше для вашего ребёнка. С программами лечения можно справиться. Могут быть назначены последующие визиты на дом. Этот процесс немного дольше — может длиться до года — но смысл в том, чтобы не наказывать родителя, а помочь этому родителю получить помощь, в которой он или она нуждается. Иногда родитель, находящийся под вопросом, может на некоторое время уехать из дома. Со всем этим можно справиться без применения крайних мер. Я не предполагаю, что ваш тест окажется положительным, мистер Джексон, я просто доношу информацию о том, как обычно разбираются с такими делами. Если нам придётся забирать детей из домов, где принимают наркотики, у нас быстро закончатся места для их размещения. Это прискорбный факт жизни. Забирать ребёнка из его дома — редко лучший вариант, не тогда, когда с ситуацией можно легко справиться другими способами.
— Я покажу вам дом, — с нажимом произнёс Джексон.
Глава 24
Визит отца Гиндербаха
Как раз тогда раздался звонок в дверь.
— Кто это? — спросил я.
— Я пойду посмотрю, — сказал Джексон.
Он вернулся с отцом Гиндербахом, что служил в церкви Нью-Олбани, которую посещала мама. Я поднял на него взгляд и нахмурился.
— Я был неподалеку и подумал зайти, — как ни в чём не бывало сказал Гиндербах, выражение в его глазах предлагало мне подыграть. — Я не знал, что у вас гости. Я вас не задержу.
— Это не проблема, — сказал Джексон. Он представил священника мисс Сьюзан и мисс Синтии, но никак не упомянул, что они из ДСО.
Гиндербах выглядел довольно простым пожилым мужчиной, неприметным во всех смыслах, пока не посмотрите ему в глаза. Если можно сказать, что чья-то пара глаз блестит, то это о его глазах. Что-то в этом блеске говорило, что он знает вещи, настоящие вещи, глубокие вещи, и не только обычное религиозное бла—бла—бла о том, что мы все — солнечные лучи, парящие вокруг нимба Девы Марии. У меня было такое чувство, что отец Гиндербах видел в своей жизни вещи, которые его изменили. Он никогда не говорил ни слова об этих вещах, но они ясно отражались в его глазах. И хотя прошли годы с тех пор, как я встречал католического священника, из-за которого мне не хотелось сжать зубы от крайнего раздражения, Гиндербах вызвал у меня улыбку и мысли о том, что, возможно, у Бога есть план и для меня, старого доброго ярого гомосексуалиста.
— Снова неприятности? — спросил Гиндербах, входя в комнату и глядя на нас.
Джексон, должно быть, устроил этот визит, так как Гиндербах никогда не был в нашей квартире и определённо не обладал привычкой заходить к нам.
— Он немного расстроился, — сказал я.
— Благослови его Господь, — произнёс Гиндербах. — Он хороший ребёнок, но должен идти по тяжёлой дороге. В любом случае, я зашёл просто напомнить вам о гаражной распродаже в церкви на следующей неделе. Должен разместить всех своих волонтёров.
— Мы там будем, — пообещал я. Я забыл о гаражной распродаже в церкви Святого Франциска и был уверен, что не волонтёрствовал.
— И вы говорили, что пожертвуете кое-какие книги и фильмы?
Я такого не делал.
— Мы завезём их завтра после мессы, — сказал я. — На плите есть сосиски и перцы, если вы голодны, отец. Джексон может вам что-нибудь приготовить.
— Ты уверен, что это не проблематично?
— Конечно, я уверен. Я думал, что сосиски и перцы ваши любимые.
— Ты хорошо меня знаешь!
— Я пролил соус на пол.
— Я заметил!
— Вы друг семьи? — поинтересовалась мисс Сьюзан.
— Полагаю, да, — сказал отец Гиндербах. — Я новый священник в церкви Святого Франциска в Нью-Олбани. Ну, думаю, уже не такой новый. Прошёл год или два. В любом случае, я только что был в медицинском центре, навещал одну из наших дам, у которой тройное шунтирование, благослови её Господь, и я был на пути домой и проезжал мимо, так что подумал зайти. Вилли был одним из первых людей, с которыми я познакомился, когда приехал. Моя сестра глухая, так что я выучил язык жестов, и мне не потребовалось много времени, прежде чем пересечься с Ноем. Он темпераментный паренёк, скажу я вам! Но Вилли проделал такую замечательную работу. А вы… тоже друзья семьи?
— Ох, нет, — сказала мисс Сьюзан. — Мы просто в гостях.
— Что же, я не хотел вмешиваться.
— Вы нам вовсе не мешаете.
— Эти дамы из ДСО, — сказал я, не в силах себя остановить.
— Правда? — произнёс Гиндербах.
— Мы наносим визит на дом, — призналась мисс Сьюзан.
Отец Гиндербах и Джексон оба посмотрели на меня, Гиндербах притворился удивлённым, а Джексон бросил в меня парочку кинжалов.
— На меня донесли в ДСО, — сказал я. — И вы спрашиваете, почему я не доверяю людям.
— Мистер Вилли не особо счастлив нашему визиту, — добавила мисс Сьюзан.
— Могу представить, — сухо ответил Гиндербах.
— Мы как раз собирались заканчивать, — добавила она. — Мистер Джексон, возможно, вы бы хотели показать нам дом сейчас, если это удобно?
— Конечно, — ответил Джексон.
Он увёл женщин прочь.
В тишине после их ухода отец Гиндербах сел на кровать рядом со мной, слегка улыбаясь.
— Ты в порядке, Вилли?
Я покачал головой. Нет, я не был в порядке. Абсолютно. Я сморгнул слёзы, укачивая Ноя на руках.
— Джексон придумал этот маленький визит, — признался он заговорщическим шёпотом. — Он подумал, что будет хорошо выглядеть, если зайдёт приходской священник. Знаешь ли, другие просили меня это сделать — он не первый придумал эту маленькую стратегию, скажу я тебе. Обычно я отказываю.
— Но…
— Ты хороший отец, Вилли. Я хотел помочь. Ты не заслушиваешь такого отношения. Я могу назвать некоторых родителей, которым пошла бы на пользу встряска от ДСО, но ты не один из них.
Я вытер глаза.
— В чём дело? — спросил он.
— Мне так стыдно, — признался я.
— Тебе нечего стыдиться.
— Вы, кажется, единственный, кто так думает. И если они заберут у меня Ноя…
— Они такого не сделают.
— Но они могут, если захотят.
— Очень любопытное умозаключение.
— Это правда.
— Я вовсе не думаю, что это правда. У тебя есть права, Вилли.
— Ага, — произнёс я, закатывая глаза.
— Ты не доверяешь авторитетам, да?
— Ни капли.
— Интересно, почему это?
Я взглянул на него, задаваясь вопросом, к чему он вёл.
— Я могу тебе что-нибудь принести? — спросил он. — Могу чем-нибудь помочь?
Я покачал головой.
— Если ты предпочтёшь, чтобы я ушел…
— Пожалуйста, останьтесь, — сказал я.
— Хорошо.
— Джексон не хочет сдавать тест, — после долгой тишины произнёс я.
— Какой тест?
— Тест на наркотики. Они думаю, что он принимает наркотики.
— А он принимает?
И в этом был вопрос, так ведь?
Джексон был в завязке почти два года, ходил на встречи анонимных наркоманов, на прикроватной тумбочке лежал «Базовый Текст». Ни разу за эти два года он не давал мне причин верить, что не чист, не мчится по пути исправления.
«Да», — произнёс тихий уверенный голос на задворках моих мыслей.
Но…
Что, если?
Этой мысли я просто не мог вынести.
Ной медленно отстранился, посмотрел на меня честными, открытыми глазами, прежде чем бросить взгляд на отца Гиндербаха, будто только сейчас замечая, что он здесь.
Как ты, Н—о—й?
— Я хорошо! — ответил Ной, его голос был довольно плоским, ему не доставало обычного восторга. Если бы вопрос задал кто-то помимо отца Гиндербаха, не уверен, ответил бы он вообще.
Он соскользнул с моих колен, затем несколько долгих мгновений стоял и смотрел на меня, положив руку мне на ногу, проверяя, убеждаясь, что я по-прежнему здесь, что всё хорошо.
Одевайся, — прожестикулировал я.
Он просто стоял на месте, будто потерявшись в мыслях или уверенно стараясь вернуться в реальность.
Я поднял с пола его рубашку, и он машинально вытянул руки, желая, чтобы его одел я.
На его лбу были красные ссадины и синяки, его длинные волосы скрывали большинство этого. Я убрал волосы, чтобы осмотреть его.
Болит?
Он пожал плечами.
Зачем ты это сделал?
Что сделал?
Навредил себе?
Я не вредил себе.
Ты бился головой о шкаф.
Я не помню.
Ты голоден?
Он кивнул.
— А вы, отец? Голодны?
— Да, если честно. Я люблю сосиски, но держусь подальше от перцев — от них у меня газы.
В гостиной Джексон стоял в тишине, пока миссис Норт рассматривала наши вещи. В данный момент она изучала коллекцию DVD—дисков Джексона. Синтия Холланд сидела на двухместном диване и определённо выглядела скучающей.
— Ничего, если мы что-нибудь поедим? — спросил я.
— Ной чувствует себя лучше? — спросила она.
Я кивнул.
— Возможно, Синтия может поговорить с ним, пока он ест? — предложила она.
Плевать.
Когда мы устроили Ноя за столом с тарелкой, Синтия представилась Ною, и мы с отцом Гиндербахом тихо вышли в гостиную и сели на диван. Пока мы ели, миссис Норт обошла всю квартиру. Она была намерена найти что угодно, что она там ни искала.
Синтия сидела спиной к нам, чтобы я не мог видеть, какие она задаёт вопросы.
— Вы действительно навещали кого-то в больнице? — прошептал я.
Гиндербах улыбнулся.
— Навещал… на прошлой неделе. Полагаю, своего рода потерял счёт времени.
— Значит, вы проехали весь путь сюда из Нью-Олбани только для этого?
Он кивнул.
— Вы не обязаны были этого делать.
— Нет. Но я хотел. Джексон позвонил мне в два часа ночи. Я подумал, что это важно.
— Он звонил вам так поздно? — в ужасе спросил я.
— Давай просто скажем, что он был расстроен.
— Мне жаль.
— Не стоит.
Мы закончили есть, и отец Гиндербах ушёл. Я пытался протереть пол, как только мог, моё раненое колено пульсировало в знак протеста. Казалось, вопросам Синтии нет конца, но Ной казался всё более и более расслабленным, пока не вернулся к своему обычному озорному состоянию. Судя по тому малому, что я смог понять из их разговора, они, кажется, много говорили о его школе, учителях и одноклассниках.
Завершив осмотр, миссис Норт принесла на кухню два набора тестов на наркотики и положила их на тумбочку, переводя взгляд от меня к Джексону.
— Я буду счастлив сдать ваш тест, — прямо сказал я, потому что это была правда. Я сделал бы практически всё, чтобы выбросить эту женщину из своего дома и из своей жизни.
— Тогда мы начнём с вас, — сказала она. — Мне нужно будет наблюдать за вами, пока вы будете сдавать пробу мочи. Можете стоять спиной ко мне.
— Ладно.
Она открыла один набор, сняла ярлык и налепила его на маленькую пластмассовую баночку с широким горлышком.
— Держите, — сказала она, протягивая её мне.
Я писал в стаканчик, пока она стояла в дверном проёме ванной.
Когда мы вернулись на кухню, Джексон одарил меня долгим, изучающим взглядом.
— Ну? — произнёс я, приподнимая брови.
— Ну, что? — ответил он.
— Ты сдаёшь тест или нет?
— Я так не думаю, — сказал он. — Я не обязан делать этого по закону. Если ДСО считает, что беспокоить этим судью стоит их времени, полагаю, это им и придётся сделать.
— Я сделаю отметку об этом в своём отчёте, — ровно произнесла миссис Норт.
— Делайте, — ответил Джексон.
Глава 25
Старый, толстый и ленивый
Джексон ушёл на работу, чему я был довольно благодарен. Я злился на него и немного подозревал, ничем из этого конкретно не наслаждаясь.
Проведя немного времени в бассейне, мы с Ноем оделись в майки, шорты и сандалии и забрались в универсал для поездки до «Сабвэя»*, где взяли сэндвичи в длинной булке и холодный чай, прежде чем направиться в парк Баллард для пикника и фрисби.
* «Сабвэй» — сеть ресторанов быстрого питания, работающая по принципу франчайзинга.
За столом для пикника мы внимательно наблюдали за утками — они могли быть очень агрессивными, когда ты ешь, и думали, что ты обязан делиться, а ты этого не делал. Ещё мы следили за погодой. Солнце не знало, хочет светить или прятаться за длинными, накатывающими тучами. Ветер то и дело накатывал на парк порывами, заставляя всё дребезжать. Хотя было двадцать семь градусов, и, наконец, пришло лето.
Родители Джексона решили взять на прокат машину и поехать в Оксфорд, чтобы посетить дом Фолкнеров. Они приглашали нас поехать с ними, но я отказался из уважения к оперативникам убойного отдела, которым иначе пришлось бы работать на выходных. После визита от ДСО мне хотелось провести время наедине со своим мальчиком. В тот день я больше не мог выносить придирки от кого-то другого.
Разве ты не хотел что-то мне рассказать? — прожестикулировал я после того, как мы покончили с сэндвичем и попивали ледяной чай.