Ной выглядел довольно неловко.
Ты знаешь, что всегда можешь мне всё рассказать, — сказал я. — Ты это знаешь, верно?
Он кивнул.
Тебя что-то тревожит?
Я не хочу об этом говорить.
Недавно вечером ты сказал, что хочешь мне что-то рассказать, но боялся, что я разозлюсь. Я не разозлюсь, милый. Обещаю.
Нет, разозлишься.
Нет, не разозлюсь. Если я пообещал, то не могу нарушить слово, так ведь?
Он неловко пожал плечами и отвернулся, чтобы смотреть на уток, тем самым закрывая наш разговор.
Я потянулся, положил ладонь на его руку, чтобы привлечь его внимание, но он отказывался смотреть на меня. Он не был готов раскалываться. Если я надавлю, он только больше замкнётся.
Я прикусил губу от раздражения.
Выбросив мусор в ближайшую корзину, я взял фрисби.
Ты ещё знаешь, как играть? — спросил я, симулируя недоверие.
Конечно, знаю! Если хочешь, я могу оставаться поближе, чтобы тебе не пришлось слишком много бегать. Я знаю, что ты становишься старым, толстым и ленивым…
Старым, толстым и ленивым?
И ещё медленным. Черепаха бегает быстрее тебя!
Ты за это поплатишься, маленький засранец!
Если ты меня догонишь, но ты такой толстый, что никогда меня не поймаешь!
Забери эти слова обратно! Я не толстый!
Да, толстый! Ты огромный, большой, гигантский толстяк! — он надул щёки, чтобы показать. — Ты такой толстый, что у тебя есть собственный почтовый индекс!
Тебя папочка научил так говорить? — требовательно спросил я.
Он с готовностью кивнул, его широкая улыбка открыла его испорченные зубы.
По крайней мере, я не крошечный человечек, — сказал я, — с крошечными ластами вместо рук, который похож на крошечного пингвина.
Я не похож на пингвина!
Ты, наверное, не сможешь поймать фрисби, потому что у тебя такие коротенькие ручки. Ты как карликовый пингвин.
По крайней мере, я не гигантский толстяк!
Я не толстый!
Толстый!
Нет!
Я бросил фрисби в его сторону.
Смеясь и гудя, Ной помчался за ним.
Глава 26
Обнажённый завтрак
Как обычно, на следующее утро я проснулся первым и прошел на кухню в боксерах, чтобы сделать кофе, раскочегарить ноутбук и посмотреть, что происходит в мире или, как минимум, на «Фейсбуке». Ноутбук был подарком от Джексона, чтобы вдохновить меня на написание очередной книги. Я называл его просто “ноутбук”, потому что не думал о нём как о своём. Как и о многом другом в наших отношениях, механизм которых заставлял меня чувствовать себя некомфортно. Я не хотел, чтобы кто-то покупал мне вещи. Я хотел обеспечивать себя сам. Но зарабатывая семь долларов и пятьдесят пять центов в час в продовольственном магазине с неполным рабочим графиком, о новом ноутбуке я не мог и думать. Когда мой старый ноутбук сдох, я пользовался общественными компьютерами в библиотеке, сохраняя свою работу на флешку. Джексон решил, что мне нужно что-то более путное, и однажды я пришёл домой и нашёл на кухонном столе новенький ноутбук, с запиской, написанной рукой Джексона:
“Построй его, и они придут”*.
*Фраза из фильма “Поле его мечты”, часто цитируется в американском кинематографе.
Этот ноутбук был великолепен, такой блестящий, новый и шикарный, очень дорогой и первоклассный, поэтому я, конечно же, сказал Джеку, что не могу это принять.
— Я просто пытаюсь тебе помочь! — воскликнул он, осматривая меня оскорблённым взглядом.
— Мне не нужно, чтобы ты покупал мне вещи!
— Тебе нужно писать, Вилли. Если ты когда-нибудь собираешься построить карьеру, тебе нужно писать — а я хочу помочь тебе это делать.
— Мне не нужна благотворительность.
— Кто говорит о благотворительности? Если ты продашь миллион книг, то у пристани может стоять яхта с моим именем на корпусе, и лучше бы ей быть под рождественской ёлкой, когда я проснусь рождественским утром.
— У тебя не настолько большая квартира.
— Как мы можем быть командой, когда ты думаешь только о своей южной гордости?
— О моей южной гордости?
— И давай не забывать про эго! Огромное, высокомерное и крайне мудрёное эго!
— Где мы сейчас, Ледбеттер?
— Ты точно знаешь, где мы! Когда я пытаюсь сделать что-то, чтобы тебе помочь, ты швыряешь это обратно мне в лицо.
— Я не хочу, чтобы ты покупал мне вещи, которые я не могу купить тебе в ответ. Мне это не нравится.
— Вуаля! Южная гордость и эго!
— Это заставляет меня чувствовать себя дешёвкой.
— О, я тебя умоляю!
— Ну, правда.
— Это вложение в наше будущее, Вилли. И я хочу, чтобы ты был счастлив.
— Счастье купить нельзя, — отметил я, чувствуя себя похожим на маму, когда говорил так, потому что так сказала бы она, и это заставило бы меня поморщиться.
Я раздумывал над тем, чтобы зайти на «Амазон» и посмотреть, набрал ли «Крэковый малыш» пару новых отзывов, когда на кухне появился Джексон Ледбеттер, одетый в облипающие бёдра брифы и ничего больше.
— Ходишь в одном исподнем? — спросил я.
— Сейчас лето, — объяснил он.
— Вызовите Бельевую Полицию!
— Отстань от меня!
— Вспомнил традицию обнажённых завтраков?
— О, я тебя умоляю.
Он проверил бинт на моём колене.
— Я злюсь на тебя, — сказал я.
— Знаю.
— Ещё бы.
Выражение его лица отражало удивление.
— Ты должен был просто сдать чёртов тест, — сказал я.
— Я знаю свои права!
— Браво тебе!
Он сделал себе чашку кофе.
— Не видел, чтобы ты много писал в последнее время, — заметил он, меняя тему.
— Я в сюжетном тупике.
— Это как Кох-блок?
— Вроде того, — ответил я.
— Если ты не перестанешь постить чушь о братьях Кох на своей странице в «Фейсбуке», я удалю тебя из друзей. Честно, кому какое дело?
— Говоришь как республиканец!
— Я даже пройду регистрацию ради голосования, чтобы помочь тебе убедиться в победе олигархии.
— Сделай это и увидишь всё своё барахло на обочине, Ледбеттер.
— Я не знаю, о чём ты так беспокоишься. Если бы голосование делало какую-то разницу, его уже много веков назад объявили бы вне закона. И ты, наверняка, это знаешь.
— Не называй меня Ширли! И я ничего такого не знаю, ты, коммунистическая нацистская свинья. Что мы должны решить, так это скольких из наших друзей мы уговорим голосовать за Хиллари в 2016-ом.
— Удачи с этим, здоровяк.
— Ты будешь голосовать за неё, если только не хочешь потерять возможность заниматься сексом в течение всей своей дальнейшей жалкой поганой жизни.
— Мне не нужно, чтобы ты устраивал вечеринку у меня в трусах, Кантрелл.
Я фыркнул при мысли о Джексоне Ледбеттере, который, будучи невыносимым скромником, устраивает вечеринку в своих трусах.
— Мы под предупреждением о торнадо, — сказал он, садясь за стол со мной.
— Разве так не всегда?
— Мне это не нравится.
— Никому не нравится, милый. Раз сейчас утро воскресенья, думаю, тебе нужно исполнить свои обязанности жены и испечь блинчики для детей.
— Он ещё нескоро проснется.
— А твой муж не считается?
— Ты хочешь, чтобы я что-нибудь приготовил?
— Я думал, ты никогда не спросишь! И если ты собираешься готовить блинчики, то можешь пожарить и бекон. Потому что жизнь без бекона того не стоит.
— Сказал сердечный приступ закупоренным артериям. Но закупоренные артерии не слышат, потому что забиты жиром.
— Ты пошутил! Ты с каждым днём становишься всё больше похожим на свою мать.
— Упаси Бог! Ты работаешь над своей книгой, верно?
— На самом деле, ищу порно высокой чёткости. Это потрясающе! Теперь я больше никогда не вернусь к дерьму с низким разрешением.
— Лучше тебе не искать порно.
— И почему нет?
— Порно заставляет меня нервничать.
— Прости, но я умираю от удивления.
— Это правда. Оно показывает очень нереалистичный…
— Я не ищу порно, и, ради Бога, никаких нотаций о воплощении мужской красоты. Не думаю, что смогу переварить это так рано утром, даже если это говорит кто-то в нижнем белье.
— Что я хотел сказать, не смотри порно, потому что, если ДСО будут рыться в твоём компьютере, не хотелось бы, чтобы там оказалось что-то подобное.
— Не думаю, что у них есть законное право это делать. И не думаю, что я был бы единственным родителем с порнухой на компьютере. А если бы и был, какое отношение это имеет к воспитанию ребёнка? Люди, которые смотрят порно, не могут растить детей?
— Не в этом смысл. Я не хочу, чтобы у этих ублюдков был компромат.
— Если это тебя утешит, я не смотрю порно. Но, конечно же, теперь, когда ты говоришь мне не делать этого, мне хочется посмотреть порно. И не просто порно, а грязной порнухи! Грязные люди занимаются грязными вещами! Я хочу целый ковш порнухи! Дай мне порно или дай мне смерть! Можешь забрать моё порно, только когда вырвешь его из моих холодных и мёртвых рук! Можешь…
— Боже, ты как ребёнок. Теперь я знаю, почему твоя мать говорит, что ты сводишь её с ума. Чёрт, ты всех сводишь с ума.
— В твоём случае, это не долгий путь.
— Спасибо!
— Люблю тебя, здоровяк!
— Прекрати.
— Люблю, люблю, люблю тебя, здоровяк!!
— Прекрати, Вилли Кантрелл!
— Ты будоражишь мой мир! Я так тебя люблю!
— Продолжишь, и я нагну тебя над этим столом…
— Пока ты делаешь это, я смогу поработать над своей книгой. Одно из множества преимуществ анального секса. Бог Свидетель, их список можно продолжать до бесконечности.
— Честное слово!
— Люблю тебя!
Джексон достал смесь для блинов.
— Собираешь готовить в нижнем белье? — спросил я, приподнимая брови.
— У тебя с этим проблема?
— Нет!
— Сегодня я в белье. Завтра будет Обнажённый Шеф!
— Я удивлён, что ты не принимаешь душ в одежде, как монашка.
Он повернулся ко мне с шаловливой улыбкой на губах.
— Рискни! — произнёс я.
Он как ни в чём не бывало снял с себя трусы и бросил их на пол, стоя как греческий бог, которым он и был.
— Разве это не раскрепощает? — спросил я. — Тебе нужно высвободить своего вилли!
Он сохранял своё бахвальство около восьми секунд, прежде чем броситься вперёд, схватить трусы и натянуть их обратно.
— Кто-нибудь может увидеть, — застенчиво произнёс он.
— Традиция обнажённого завтрака не один день строилась.
— Я не буду есть завтрак обнажённым!
— Ты хоть представляешь, каково проводить весь день внутри твоих шорт? Честное Рождество! Прояви немного сострадания к этому бедному существу.
— Ты плохо на меня влияешь.
— Я должен на это надеяться.
— Я не шучу. Что с тобой?
— Кому какое дело, что ты делаешь в шесть часов чёртового утра в уединении собственного дома?
— Я не так часто думаю об этом.
— Почему мы обязаны быть полностью одетыми все часы дня и ночи, на случай, если кто-нибудь может увидеть? Кому какое дело? В человеческом теле нет ничего плохого.
— Если ты так говоришь.
— Ничего!
— Я тебе верю!
— Если ты мне веришь, почему ты такой скромник?
— Это просто странно…
— Готовить завтрак обнажённым странно?
— Это заставляет меня нервничать.
— Почему?
— Не знаю. Просто.
— Боишься, что я буду смотреть на твою пи-пи?
— Нет!
— Тогда что?
— Не знаю. Просто…
Он замолчал, взволнованный, слегка смущённый.
— Я ещё сделаю из тебя деревенщину, — поклялся я.
Он повернулся ко мне с убийственно-серьёзным выражением лица.
— Что? — спросил я, немного обеспокоенный.
— Я сделаю это, — сказал он. — Я приготовлю завтрак обнажённым. Ной не встанет ещё час. Так что…
— Так что?
— Я сделаю это.
Он снова избавился от белья и положил его на тумбочку. С храбрым лицом он схватил большую деревянную ложку и миску для смешивания и занялся делом.
— Я всё ещё злюсь на тебя, — сказал я.
— Знаю.
— Почему ты не сделал тот тест?
— Забудь об этом, Вилли.
— Почему?
— Нельзя позволять людям помыкать тобой. У нас есть права, знаешь ли.
— Другими словами, ты не был уверен, что пройдёшь.
— Я тебя умоляю! Если она хочет, чтобы суд заставил меня сдать тест, я его сдам. Я не переживаю об этом. Но я не собираюсь позволять кому-то помыкать мной.
— Значит, ты не принимаешь снова наркотики?
— Конечно нет!
— Мы уже раньше были на этой дороге…
— Не ищи подтекстов, Вилли. Ты мне не доверяешь?
“Хочу доверять”, — подумал я, но не сказал этого.
— Будь осторожен с горячим жиром, — посоветовал я. — Если он попадёт на твой член, ты будешь петь блюз хуже, чем Мадди Уотерс*, когда тот заполучил себе геморрой.
* Мадди Уотерс — американский блюзмен, который считается основоположником чикагской школы блюза.
Глава 27
Приснился плохой сон
Ной вышел к столу примерно через час, после того, как Джексон надел шорты для бега и исчез за входной дверью. Я приготовил для Ноя тарелку хлопьев и стакан сока и наблюдал, как он ел. Его лоб был фиолетовым от синяков, кожа начала становиться коричневой от солнца, на котором мы посидели вчера.
Мы сегодня увидимся с папиными родителями? — спросил он.
Я кивнул.
Я им не нравлюсь, — сказал он, нахмурившись.
И я им не нравлюсь.
Серьёзно?
Серьёзно.
Он усмехнулся.
Нам ведь не нужно, чтобы мы нравились людям? — спросил я.
Он покачал головой.
Мне приснился плохой сон.
О чём он был, милый?
Я был в большом доме, и кто-то гнался за мной, а я не мог убежать.
Кто за тобой гнался?
Я не знаю, — нахмурился он.
Это был голубой человек?
Может быть. Я не помню.
Сейчас ты в безопасности, — сказал я.
Папочка?
Что?
Мы можем купить птицу?
У нас нет денег на птицу. Они дорогие.
Пожалуйста?
Почему ты хочешь птицу?
Они мне нравятся.
Посмотрим.
Ты всегда так говоришь.
Когда поедем домой к бабушке, посмотрим на кроликов.
Бабушка сказала, что я могу взять одного.
Папе не нравятся кролики.
Почему нет?
Я не знаю.
Я хочу птичку, — снова сказал он, будто уже решил этот вопрос в своих мыслях.
Почему бы тебе не спросить у папы и не посмотреть, что он скажет?
Хорошо.
Я завтра отведу тебя к врачу.
Зачем?
Просто чтобы убедиться, что с тобой всё хорошо.
Мне обязательно делать укол?
Нет.
Ты хорошо себя чувствуешь?
Я в порядке.
Глава 28
Обед в мамином доме
Мы подобрали родителей Джексона у отеля, и пока ехали в Нью-Олбани, нам прожужжали все уши о доме Фолкнера, пока Джексон беспокойно возился с радио, пытаясь найти станцию с новостями, чтобы услышать обновления о предупреждении о торнадо. Он натыкался на церковные песнопения, проповеди и сообщения от ток-шоу радио правого крыла. Мы удачно притворялись, что я не выскакивал из ресторана накануне вечером, и не говорили ни слова о милых гражданах в ДСО, которые навестили нашу квартиру за день до этого.
— Я ненавижу ваши чёртовы торнадо, — пробормотал Джексон.
— Ничего не случится, — легко ответил я.
— Тебе легко говорить.
— Я прожил здесь всю свою жизнь и ни разу не видел торнадо, — ответил я. — И я не планирую начинать сегодня. Ты никогда не был на ураганной вечеринке? Тебе нужно почаще выходить из дома.
Он что-то пробормотал и сжал губы.
— Всё будет в порядке, — сказал я. — Честно.
— Меня могут вызвать в больницу, если… что-то произойдёт. Просто, чтобы ты знал.
— Ничего не произойдёт.
Он смотрел через лобовое стекло на тёмное небо, совершенно не выглядя убеждённым. Небо обещало дождь, рано или поздно, возможно, несколько раскатов грома, возможно, больше. Было трудно сказать.
Мы встретились с мамой на парковке у церкви Святого Франциска. Будучи бывшей школьной учительницей, она оделась соответственно. Я также отметил, что седины в её волосах становилось всё больше.