— Вилли, нет! — воскликнула Шелли.
— Я не могу позволить себе ничего другого, — отметил я.
— Билл знает кого-то в церкви, у кого есть маленький дом, который я собираюсь арендовать в Шермане, — сказала мама. — Там хватит места для тебя и Ноя.
— Я не буду жить с тобой, мама.
— Но ты не можешь снова жить в государственном жилье. Я могу присматривать за Ноем вместо тебя. Ты мог бы найти работу получше. Тебе не нужно было бы за него переживать. Ты мог бы получить более удобные часы, зарабатывать больше денег. Пожалуйста. Подумай над этим.
Я покачал головой.
— Почему? — спросила Шелли.
— На самом деле, я думал поехать в Калифорнию, — сказал я.
— Вилли! — мама произнесла моё имя так, будто это было ругательство.
— Ты не можешь говорить это всерьёз, — в смятении сказал Билл.
— Я серьёзно, — ответил я.
— Это было бы круто, — с блестящими глазами сказала Мэри. — Я могла бы приезжать к тебе в гости!
— Ты не поедешь в Калифорнию, — отмахнулся Билл.
— Иногда у меня бывает такое чувство, что есть жизнь за пределами Тупело, Миссисипи, — сказал я.
— Тебе нужны деньги, — сказала мама.
— Я ограблю банк.
— Ты не можешь тащить своего ребёнка через всю страну, — со злостью произнесла мама. — Ты мелешь чепуху!
— Кто говорит, что я беру своего ребёнка? — спросил я.
За столом воцарилась тишина.
— Что ты хочешь этим сказать? — требовательно спросила мама.
— Ничего, — ответил я.
— Я просто больше тебя не понимаю, — сказала мама, качая головой. — Ты не можешь взять моего внука и кочевать по стране, как цыган!
— Мам, брось, — сказал Билл. — Он просто дразнит тебя.
— Опять двадцать пять, Билли, — сказал я. — Каждый раз, когда я пытаюсь немного помечтать, ты достаёшь свой член и сцышь на всё это.
— Ты совершаешь ошибку.
— Может быть, я так многому научился на своих ошибках, что хочу сделать ещё парочку.
— Он просто расстроен, — обратилась к Билли мама, пытаясь сгладить ситуацию.
Я ковырялся в своей еде, пытаясь справиться левой рукой.
Когда тишина стала долгой и неуютной, мама рассказала нам, что отец Гиндербах организовывает сбор пожертвований для жертв торнадо в церкви Святого Франциска.
— Это будет в следующую субботу.
— Это классно, — сказала Мэри. — Я могла бы попросить помочь свою молодёжную группу.
— Уверена, отец Гиндербах обрадуется любой помощи, которую может получить, — сказала мама.
— Я могу спеть “Счастлив”, — воскликнула Мэри.
— Ох, я тебя умоляю! — произнёс Джош.
— Им понравится, — уверенно сказала Мэри.
— Вы видели чек Вилли из больницы? — спросила Шелли, не обращаясь ни к кому конкретно. — Почти двадцать тысяч долларов! Это возмутительно.
— У них будет группа, музыка, поездки на сене, еда, шоу талантов, распродажа выпечки, всё подобное, — продолжала мама.
Я потупил взгляд, кусая губу.
— Вилли, что с тобой такое? — требовательно спросила она, озадаченная.
Я ничего не ответил.
— Он думает о Калифорнии, — сказал Билл. — Ты же знаешь. Там людям на него не плевать.
— Никто не едет в Калифорнию, — резко сказала мама. — Мы семья, и мы никуда не едем.
И это, подумал я, точно было проблемой.
Глава 61
Прощение?
Тем воскресеньем мама отвезла нас на мессу в Нью-Олбани, так как моя машина была на последнем издыхании. У неё был Форд F150. Разве не как у всех? Мама всегда выезжала на час раньше. Чтобы помочь в приходском холле. Там шли последние приготовления, было это для мессы или для обеда вскладчину и кофе после. Продолжались все виды готовки, уборки и разборок, пока дети посещали уроки катехизиса, а некоторые мужчины встречались для изучения Библии. Никто бы не винил её, если бы она на некоторое время осталась в стороне, но маминым ответом на смерть деда было броситься в жизнь ещё более рьяно.
Нуждаясь в одиночестве, я прошёл в церковь и сел на скамейку сзади. Миссис Риверс расставляла цветы в алтарной части, пока её дочь, робкая душа по имени Дженис, поправляла молитвенники и псалтыри на скамьях и вытирала пыль.
Я сидел с закрытыми глазами, думая о дедушке и о Джексоне, когда почувствовал, как кто-то сел рядом со мной.
Это был отец Гиндербах.
— Как ты, Вилли? — спросил он.
Я пожал плечами и покачал головой.
— Твоя мать переживает за тебя. Она рассказала мне, что случилось.
Я опустил взгляд на свои колени.
— Она сказала, ты даже не разговариваешь с ним, — добавил он.
— Не о чем разговаривать.
— Ты уверен?
Я ни в чём не был уверен.
— Он теперь твоя семья, — сказал Гиндербах. — Ты не можешь просто уйти.
— Он солгал мне.
— Он подвёл тебя.
— Можно и так сказать.
— У него проблема.
— И так можно сказать, не ошибётесь.
— А теперь у него ещё большая проблема, потому что у него нет тебя, чтобы помочь, когда он действительно в этом нуждается. Вот, что делает семья, ты же знаешь.
— Это та часть, где вы читаете мне лекцию о прощении?
— Возможно. А она тебе нужна?
Я ответил самой широкой улыбкой, какую только смог выдавить.
— Ты не велик в прощении, — заметил он.
— Почему вы так говорите?
— Ты говорил кое-что время от времени. Я знаю, что у тебя были проблемы с отцом. А потом всё это с отцом Майклом. У меня такое чувство, что тебе не легко прощать.
— Может быть, — признал я.
— Тебе по-прежнему больно.
— Может быть.
— Ты можешь почувствовать себя лучше, если простишь их и отпустишь.
Я ничего не сказал.
— С другой стороны, ты можешь держаться за эту боль и продолжать быть злым и расстроенным, отравить своё будущее.
— Спасибо, — ответил я.
— Не благодари. И, возможно, ты мог бы простить и Бога, раз уж ты здесь.
— Простите?
— Ты знаешь, что я имею в виду. Конечно, тебе придётся начать с прощения себя самого.
— О чем вы, отец?
— Подумай об этом, Вилли. Ты умный парень.
— Значит, вы говорите, что мне следует его простить?
— Я говорю, что тебе не следует так удивляться, когда кто-то тебя подводит. Мы все люди, полные ошибок и провалов, и мы все портачим время от времени. Даже женатые пары портачат, и требуется много работы, чтобы исправить эти ошибки. Но я думаю, оно того стоит.
— Он наркоман, — ответил я.
— Помоги ему получить лечение.
— Я не могу ему доверять.
— Я задавался вопросом, когда ты подберёшься к настоящей проблеме.
— К какой?
— Ты не доверяешь людям.
— Я никогда серьёзно не думал об этом.
— Поговори с ним, — предложил Гиндербах. — Дай ему шанс.
Он не сказал ничего дальше, просто сидел в тишине.
— Я скучаю по нему, — наконец признался я. Это было преуменьшением. У меня было такое чувство, будто из меня выдрали жизнь.
— Ты не обязан приходить на сбор средств в следующую субботу, но я надеюсь, что придёшь, — сказал Гиндербах. — Думаю, ты будешь удивлён тому, как много у тебя поддержки в этом обществе. Надеюсь, мы можем собрать достаточно денег, чтобы оплатить твой чек из больницы или, хотя бы, сделать хороший первый взнос.
— Я хочу вам кое-что сказать, раз вы здесь.
— Оу?
— Я думаю об отказе родительских прав на Ноя.
— Чего ради тебе это?
Я потупил взгляд, чувствуя стыд.
— Зачем? — спросил он.
— Я плохой отец, — сказал я.
— И как ты пришёл к этому выводу?
— Кажется, это общее мнение обо мне.
— Я в этом сомневаюсь.
— Вам следует как-нибудь поговорить с моим братом. Он вас посвятит.
— Какое тебе дело, что думает Билл или кто-то другой?
— Я устал бороться со всеми. Это неправильно? Кроме того, я думал, вы будете счастливы. Церковь говорит, что я неправильный — что неправильно делать то, что делаю я. Или делал. Неправильно двум парням… вы знаете. Может, церковь права. Может, я действительно наказан.
— Ты не веришь в это.
— Я больше не знаю, во что верю.
Он сидел в тишине несколько долгих мгновений, довольно скептично глядя на меня.
— Если ты ждёшь, что я скажу тебе, что отказываться от родительских прав на твоего ребёнка — хорошая идея, ты будешь ждать очень долго. Мне трудно поверить, что ты вообще это предложил.
— Я устал.
— Все родители устают. Это не так уж необычно.
— Нет, святой отец. Я устал.
Он снова замолчал.
Глава 62
Прогулка на солнце
Когда я увидел, что на экране моего телефона вспыхнуло имя Джексона, моим первым импульсом было не отвечать. Мы с Ноем были в гостевой комнате, переодевались в майки и шорты после церкви и думали, что делать остаток нашего воскресенья.
— Чего ты хочешь? — рявкнул я.
— Ну, по крайней мере, теперь ты мне отвечаешь.
— Не зарывайся, Ледбеттер.
— Прости. — Он звучал нервно. — Мы собираемся устроить пикник в Баллард парке, и я хотел увидеть Ноя. Я подумал, что мы могли бы заехать за ним. Мои мама и папа тоже хотят его увидеть.
Я ничего не сказал.
— Ну? — поторопил он. — Я действительно хочу его увидеть, Вилли.
Я продолжал молчать, не зная, что сказать. Что ж, это было не совсем правдой. Мне было что сказать, но это не казалось приемлемым и разумным.
— Вилли?
— Что?
— Я могу приехать и забрать его?
— Нет.
— Почему нет? Пожалуйста, Вилли. Я скучаю по нему. Я не хочу, чтобы он страдал только потому…
— Я привезу его. Вы можете провести немного времени вместе.
— Оу.
— Не знаю, готов ли я к тому, чтобы ты просто забирал его и возил куда-то без меня.
— Конечно, — сказал он. — Мои родители будут рады тебя видеть.
— Я не собираюсь портить вам вечеринку.
— Едва ли это вечеринка. Мы едем в парк в два. Увидимся там?
— Хорошо.
Я повесил трубку и посмотрел на Ноя.
Кто это был, папочка?
Это был твой папа.
Папа? — его лицо посветлело, будто включили кран с солнечным светом.
Он хочет тебя увидеть.
Правда?
Ты хочешь пойти?
Конечно!
У них будет пикник в парке.
Его мама и папа тоже там будут?
Да.
Он улыбнулся.
Я скучаю по нему. Он в порядке?
Можешь спросить у него сам.
Папочка?
Что?
Когда мы поедем обратно домой?
Мы не поедем.
Почему?
Это длинная история.
Глава 63
Это дело фрисби
Мы взяли с собой Эли, так как его брат Джош вёл себя как “козявка” и ушёл зависать со своими друзьями, оставив Эли неприкаянным.
— Папа! — воскликнул Ной, когда мы приехали и нашли Ледбеттеров за столом для пикника. Ной побежал, чтобы броситься в объятия Джексона. Джексон подхватил его и закружил, а я почувствовал, как что-то кольнуло у меня в сердце. Возможно, ревность. Скорее всего, горечь.
— А вот и ты, — живо произнесла миссис Ледбеттер. — Это ещё один твой ребёнок?
— Это Эли, сын моего брата Билла, — сказал я.
— Привет, — застенчиво поздоровался Эли.
— Я тебя помню, — сказала она, удостоив Эли взглядом. — Мы вместе провели время в убежище от торнадо, так ведь? Мы чуть не умерли! Это порождает связь, знаешь ли. Стокгольмский синдром или что-то такое. Присаживайся.
— Мы не хотим вам мешать.
— Ерунда! У нас куча еды, день замечательный, и я настаиваю.
Рука в руке, Джексон и Ной подошли к столу.
Это мой кузен Э—л—и, — прожестикулировал Джексону Ной.
— Привет, — сказал Джексон. — Приятно снова тебя видеть.
— Что он сказал? — спросил Эли, полный любопытства.
— Он сказал, что ты его кузен Эли, — ответил Джексон.
— Он научил меня, как показать моё имя, — с гордостью сказал Эли. — Вот. Смотри!
Эли показал себя в деле. Он проделал весь путь до С без запинки.
Пока он делал это, Джексон посмотрел на меня очень глубоким взглядом.
— Привет, Вилли, — тихо произнёс он.
Я промычал в ответ, не доверяя себе попытку на что-то большее. Я дал ему фрисби и бутылочку солнцезащитного крема.
— Он легко обгорает. Тебе нужно…
— Знаю, — сказал он. — Я не забыл.
Они ушли играть втроем во фрисби.
— Присядь и перестань вести себя так, словно обгадился, Вилли, — сказала миссис Ледбеттер, заметив, что я стою на месте, глядя на её сына.
— Мы вчера думали о тебе, — сказал мистер Ледбеттер. — Мы шли в этот парк мимо городской администрации, мимо нашего отеля, и увидели статую Элвиса. Мы читали об этом в твоей книге — мы не знали, что он прямо через улицу. Ты должен был нам сказать.
— Угощайся едой, — велела миссис Ледбеттер. — Выглядишь, как чучело. Почему бы тебе не нарастить мясца на костях?
— Я правда не хотел вмешиваться, — сказал я. — Джек хотел увидеть Ноя, так что я сказал, что привезу его. Эли тоже захотел пойти. Надеюсь, с этим всё нормально.
— Конечно. Присаживайся и расскажи нам всё. Ты уже практически мой зять. Я настаиваю на том, чтобы услышать все детали.
— Какие детали?
— Жизнь. Свобода. Поиски счастья. Всё что угодно. Похоже, твоя физиономия начинает заживать. Как сломанные кости? И когда ты переедешь обратно домой?
— Не знаю, — признался я, присев.
— Не донимай его, — велел мистер Ледбеттер. — Выпей «Гиннесса».
— Я за рулём, — ответил я. — И со мной дети.
— Вот и правильно, — сказал он. — Содовой?
Он протянул мне холодную содовую из холодильника, который мы с Джексоном использовали, когда ходили на кемпинг. Вид этого холодильника вернул воспоминания о купании нагишом, рыбалке, кострах, хо-догах, комариных укусах, множестве смеха и слез.
— Ну? — поторопила миссис Ледбеттер.
Я пожал плечами.
— Джеки сейчас на программе реабилитации, — сказала она, наклоняясь вперёд и говоря тихо. — Он сказал не говорить тебе, но я редко выполняю приказы детей, особенно своего собственного. Думаю, на этот раз он может на самом деле продержаться.
— Это хорошо, — ответил я, ища нейтральное слово.
— Это любовь, — сказала она, исправляя меня. — И он встречался с той женщиной из ДСО. Они пришли к выводу, что если Джеки продержится на этой реабилитационной программе, ДСО не будут предпринимать каких-либо дальнейших действий.
Я ничего на это не ответил.
— Это начало, — сказала она.
— Не понимаю, почему государство должно вмешиваться, — добавил мистер Ледбеттер. — Но, видимо, нет ни одной проблемы, которую государство не может сделать хуже. Полагаю, им просто нужно найти способ потратить наши налоги. Я не могу представить, что наркотики здесь такая уж проблема.
— Вы будете удивлены, — сказал я.
— Я всегда думал о наркотиках как о городской проблеме, — сказал он.
— Думаю, мы держимся. У нас вылазят мет-лаборатории. Всё, что можете сделать вы, ребята, можем сделать мы, и намного хуже.
— Наверняка в таком религиозном штате, как Миссисипи, у вас нет такой проблемы с наркотиками, какие есть в городских центрах, как в Бостоне.
— Ну, во-первых, не зовите меня Ширли, и во-вторых, если вы собираетесь управлять мет-лабораторией, вам нужно немного уединения, небольшая лачуга в лесу — а у нас таких куча. Ещё у нас много бедных людей. Нищета и наркотики идут рука об руку, а местным нужно как-то зарабатывать на жизнь.
— Прямо как эпизод “Во все тяжкие”, — сказала миссис Ледбеттер, используя пластмассовый ножик, чтобы порезать сыр на маленькие квадратики. — Я никогда сама не принимала наркотики. Видимо, они довольно захватывающие.
— Видимо, — согласился я.
— Так, когда ты возвращаешься домой? — добавила она.
— Этого не будет, — сказал я.
— Не глупи. У вас была небольшая размолвка — вы переживёте это. Пары так делают.
— Думаю, здесь кое-что больше.
— И что же?
Я не знал, как ответить, не хотел отвечать.
— Что? — надавила она.
— Это правда о женщине в инвалидном кресле?
— Он был очень молод, когда это произошло. Девятнадцать.