Вы снова были на пляже?
С момента их последней встречи его кожа приобрела еще более золотистый цвет.
Он кивнул:
С самого утра я был на пляже, а Джи-Джи и сейчас там!
Нина огорчилась.
О, простите, Джон! Я не хотела разлучать вас. Дело вовсе не такое уж важное! Для него можно было бы найти и другое время!
Вы нас не разлучили! Он там с друзьями и вполне счастлив!
Это те же друзья, с которыми вы были на прошлой неделе?
Нет. Это другие. У них дочь примерно такого же возраста, что и Джи-Джи, и тоже с отклонениями. Она посещает ту же группу, что и Джи-Джи.
В этой группе все дети имеют одинаковые отклонения?
Примерно.
Сколько же детей в этой группе?
Двенадцать.
Нина была ошеломлена.
И все они живут где-то здесь?
Она не могла представить себе, что в непосредственной близости от нее живет так много маленьких детей с подобными отклонениями от нормы. Ведь этот край был заселен сравнительно недавно, и здесь не так много народу.
Нет. Некоторые приезжают издалека, а иногда игровая группа выезжает к ним, это стоит дорого, но мы идем на это! Для таких детей социализация особенно важна. Когда Джи-Джи было два года, я попробовал отдать его в местную игровую группу, мне казалось, что он может делать то же, что делают другие дети: складывать кубики, пирамидки. Но он не говорил. Так как он не слышал, то и не реагировал на других детей, что стало раздражать мамаш.
Нина представила себе этот ужас.
Вот гадины!
Джон усмехнулся:
Вначале я думал так же! Я был просто разъярен! Но, поразмыслив, посоветовался с врачами. Мне объяснили, что мамаши вовсе не гадины. Они просто не обучены методам общения с такими детьми, как Джи-Джи! Теперь он посещает другую группу, где люди понимают его и меня. Там все родители прошли специальную подготовку, в том числе и я сам, и помогают друг другу.
Как, например, присмотреть за детьми на пляже?
Вроде того.
Нина дотянулась до брошюры, которую заблаговременно приготовила для него.
Вероятно, вы возьмете ее с собой, чтобы просмотреть на досуге! — Она протянула ему брошюру. — Сегодня на пляже, должно быть, очень приятно. Вы, конечно, сейчас вернетесь туда?
Он взял брошюру и вопросительно взглянул на стул перед ее столом. Нина была удивлена и восхищена. С восторженным «Присаживайтесь» она смотрела, как он непринужденно опустился на стул, вытянул ноги и открыл брошюру.
А ведь он действительно красив! — подумала она. С точки зрения современных понятий он не был даже похож на городского жителя, но, тем не менее, он был красив. Сегодня в нем было что-то западное. В этих новых джинсах, с влажными волосами и загорелой кожей он немного смахивал на ковбоя. Картинка была бы полной, будь на нем сапоги с высокими каблуками! С другой стороны, она предпочитала видеть его в шлепанцах на босу ногу. Интересно, какие у него лодыжки, такие же крепкие, как руки и запястья? Вот бы он положил ногу на ногу!
Но он этого не сделал. Удобно устроившись на стуле, он внимательно читал брошюру, разглядывая картинки. Закончив чтение, он еще раз оглядел обложку и заключил:
Сделано очень профессионально!
Нина была довольна.
Спасибо. Вы считаете, это произведет впечатление на людей, в которых мы заинтересованы?
Должно произвести. — Джон вернулся к последней странице, где перечислялись ценовые категории. — Я только думаю, поймут ли они их правильно?
Вы подразумеваете, что я завысила цены, установленные консорциумом, пока принтер печатал брошюру? — Нина не поняла, шутит он или нет. Стараясь не раздражаться, она спокойно сказала: — Я никогда бы не сделала этого!
Он пожал плечами:
В живой речи не бывает опечаток.
В этой брошюре их тоже нет. Ни одной! Я сама проверяла ее много раз.
Джон более внимательно просмотрел брошюру еще раз. Развернувшись на стуле, он встал.
Мне это понравилось, Нина!
Ей очень не хотелось так скоро отпускать его.
Я думала, что у вас появятся какие-нибудь замечания.
Но ведь брошюру можно в значительной степени считать fait accompli [1], не так ли?
Да, брошюра напечатана, но это не значит, что, поговорив с клиентами, мы не сможем подойти к решению вопроса иначе, если вы сочтете это необходимым. — Она чувствовала себя немного одураченной, потому что он был прав. Брошюра составлена и напечатана. Никаких больших изъянов в ней не обнаружено. А на то, чтобы исправить какие-нибудь мелочи и перепечатать сотни экземпляров, понадобятся колоссальные деньги.
И все же консорциум хочет, чтобы они работали вместе.
Бросив взгляд на брошюру, Джон предложил:
А почему бы нам не поступить так: я забираю брошюру домой и снова прочитываю ее, а потом, если у меня появятся какие-либо замечания, звоню вам? Дома меня не отвлечет от работы ваш экстравагантный наряд.
Нина сглотнула.
Мне кажется, это хорошая идея!
Джон кивнул, беспечно изобразил двумя разведенными пальцами волну, неохотно махнул ей и исчез.
Нина решила не ждать его звонка. Помня, как легко удалось ей пригласить его в офис, она решила послать ему брошюру по электронной почте. Зная его легкомыслие, она предположила, что он вполне может потерять ее на пляже. А электронная почта — дело надежное, да и связаться с нею он сможет, посмотрев электронный адрес офиса или позвонив ей домой.
Однако только ночью в четверг запищал ее телефон, и она услышала голос Джона. После обмена обычными «алло» он произнес:
Я убедился, что брошюра прекрасна! Но мне пришла в голову мысль, а не пройтись ли нам вместе к Кросслин-Райз? Нужно посмотреть, что там делается. Я не был там уже очень давно! Если вы хотите посмотреть на реакцию обычного человека, то я для вас лучшая кандидатура!
Даже в начале разговора с Джоном, когда Нину обдало холодным потом, она никогда не думала о нем как об обычном человеке, не думала и сейчас. Он другой. Он мыслит иначе. Тем не менее, из всех членов консорциума он, вероятно, мог дать самый непредсказуемый ответ. Что ж, пусть будет так.
Хорошо. Когда вы сможете пойти туда?
Да хоть завтра утром! Но я понимаю, что мое предложение для вас неожиданно, у вас много неоконченных дел.
Журнал ее встреч был забит до отказа, дел было невпроворот. Но пока Джон свободен, она обязана выкроить время для прогулки по Кросслин-Райз!
Я смогу найти время для нашей встречи. Дайте мне полчаса.
Хорошо. Я перезвоню вам.
В течение получаса Нина успела позвонить четверым клиентам, одному брокеру и Ли. Ко времени звонка Джона Нина освободила себе два часа с десяти до двенадцати утра. Они договорились о встрече.
Каждый раз, попадая в Кросслин-Райз, Нина удивлялась происходящим там переменам. На этот раз ее внимание привлек реставрируемый особняк. Из него давно удалили все внутренние конструкции, оставив совсем немногие структурные элементы: большую лестницу и такие старинные детали, как потолочные лепные украшения и лестничные перила. Реконструкция шла полным ходом. Деревянные конструкции, отскобленные и отполированные песком, окрашены, стены видоизменены, двери переместились в другое место. Большая, изысканная, обшитая панелью комната на первом этаже, которая будет служить гостиной и библиотекой, просторная задняя комната, где разместятся оздоровительный клуб, полностью преобразованная кухня, две столовых и очаровательные жилые гостевые комнаты на втором этаже — все здесь производило великолепное впечатление.
Как будто всегда так было, — заметил Джон, запрокинув голову и глядя на огромную переднюю стену, и похвалил: — Очень славно.
Он не был оживлен. Его голос звучал так же спокойно, как всегда. Но Нина, уже успевшая внимательно рассмотреть его лицо, прочла на нем подавляемое волнение. Это волнение передалось и ей, и она помахала ему:
Идемте. — Она повела его из одной комнаты в другую, останавливаясь в середине каждой, чтобы проникнуться духом этого места. Там, где шло активное строительство, им приходилось следить, куда они ступают, и Джон в основном шел впереди или вел ее за руку, присматривая, чтобы она не споткнулась.
Опираясь на руку Джона, Нина осознала, что ей приятно его прикосновение. Учитывая июньскую жару, она носила сарафаны. Как правило, это были яркие желтые платья, схваченные на талии широким кожаным ремнем так, чтобы чуть-чуть прикрыть колени. Рядом с Джоном, на котором были джинсы и рубашка с горизонтальными полосами, она выглядела девочкой.
В целях безопасности она не отставала от него: со всех сторон летели стружки и строительный мусор. Когда они выбрались на открытый воздух, Нина готова была отпустить его, но он не отходил! Держась друг за друга, они дошли до утиного пруда, где стояло первое здание.
Какое великолепное место! — произнес он. — Не понимаю, почему Джессика решила его бросить?
Ей пришлось. Она не в состоянии содержать такой дом, а мы не смогли найти ни одного покупателя, который мог бы позволить себе все это. И вот, чтобы не видеть, как разрушают дом те, кому нет никакого дела до великолепия Кросслин-Райз, она решила основать консорциум и сама вести переговоры с клиентами!
Разве им звонит не Картер, а она?
Нина обратила внимание на зловредную усмешку, мелькнувшую на его губах.
Всем заправляет Джессика! Картер вкладывает свои средства и проводит встречи, но решение всегда остается за ней.
Она снова посмотрела на дорожку.
Но они кажутся счастливой парой!
А они и есть счастливая пара.
Мне кажется, она беременна.
Нина уставилась на него. Джон казался вполне серьезным.
Откуда вы знаете?
У нее такой вид.
Вы имеете в виду сияющий? О господи, Джон, что за чушь!
Вовсе не чушь.
Когда женщина беременна, она чувствует себя больной. Потом она становится толстой и неуклюжей! И никакого сияния от нее не исходит!
С каким знанием дела вы об этом говорите, — заметил Джон, пнув упавший прут. — Вы же никогда не были беременны и не знаете этого чувства!
Нина засмеялась.
Можно подумать, что вы его знаете! Извините меня, Джон, но...
Я помню время, когда была беременна моя жена, — спокойно ответил он. Остановившись, он посмотрел куда-то вдаль и, казалось, перенесся на несколько лет назад. — Она не была по-настоящему счастлива от этого, а я был. Мне казалось чудом, что внутри ее зреет новая маленькая жизнь. Задолго до того, как ребенок начал шевелиться, я стал замечать, как меняется ее тело. Сначала грудь, потом талия, словом, все как у всех. Может быть, оттого, что процесс происходил в ней, ей трудно было оценить это. Я же с некоторого расстояния видел все прекрасно. Потом, когда я почувствовал, как ребенок шевелится в ее животе, все сфокусировалось на том факте, что там зреет мой ребенок. — Он сделал глубокий вдох и, удивившись, похоже, собственным словам, мельком посмотрел на Нину. — Простите. Я зашел слишком далеко. Это было невероятное ощущение.
Стоя рядом с ним, Нина чувствовала, как ее руки покрываются гусиной кожей.
Вы так рассказываете об этом, что меня в дрожь бросает.
Нина могла поклясться, что несколько мгновений назад уловила в глазах Джона какое-то необычное сияние, которое не могли замаскировать никакие очки.
Сейчас же взгляд Джона вновь стал вполне земным, обращенным на ее гусиную кожу.
Вам холодно?
Нет.
Но его руки уже массировали ее запястья, подбираясь все выше к плечам. Там он смущенно остановился и начал мягко разминать ее кожу, приговаривая при этом:
Плохо, что вы не хотите иметь детей! Из вас получилась бы хорошая мать!
Под воздействием его рук кожа Нины потеплела, и ей стало жарко.
Люди, напоминающие мне о детях, мне неприятны! — сухо проговорила она.
Я имел в виду беременность. Вы были бы прекрасной беременной женщиной!
Сердце Нины куда-то ухнуло.
Вы хотите сказать, округлой? — отшутилась она.
Нет. — Его глаза скользнули к вздымающейся при каждом вздохе груди. — Вы и теперь не худышка, но беременность вас украсила бы не полнотой, а чем-то иным!
Его глаза скользнули по ее животу, лаская его через тонкий шелк сарафана. В этом взгляде было что-то соблазнительное. Нина замерла, способная только дышать. Подняв глаза, Джон произнес:
Я все время думаю о вас, Нина! Не хочу, но думаю!
Нина замотала головой, но он шикнул на нее, как на ребенка, и она замерла.
Тихим низким голосом он медленно говорил:
Я все время вспоминаю тот поцелуй! Ах, как это было хорошо! Единственная проблема состоит в том, что он не затронул в нас ничего, кроме наших ртов!
Я знаю, — прошептала Нина.
Нежно поглаживая ее плечи, он большими пальцами чувственно скользил вверх и вниз под лямками ее сарафана.
Я все думаю, как было бы здорово коснуться и других мест вашего тела. Лежа в своей кровати вечерами, я мечтаю об этом, и мне от этого тяжело.
Дыхание ее остановилось, сердце бешено колотилось. Она резко тряхнула головой.
Что?
Не говорите так! — попросила она.
Этот разговор вас смущает?
Он меня волнует!
Вспышка в глазах Джона показала ей, как подействовали на него эти слова. Его большие пальцы начали интенсивно поглаживать ее под краем сарафана, настойчиво приближаясь к выпуклости ее груди.
Я хочу забраться подальше, — сообщил Джон. Легко и свободно он положил ее руки себе на плечи, освободив поле деятельности. Теперь он гладил ее уже под лифчиком, подбираясь к центру ее грудей.
Ее соски напряглись.
Джон! — тихо прошептала Нина, чувствуя, как по всему ее телу разливается жар. Едва не падая, она ухватилась за его бедра.
Нина, позвольте мне! — шепнул он, достигнув большими пальцами сосков. Он нежно поглаживал кожу сначала вокруг них, потом покачал оба вверх и вниз и наконец, нежно потер их.
Нина слабо вскрикнула. Ощущение пальцев Джона на ее сосках было настолько волнующим, что она невольно закрыла глаза.
С тихим стоном Джон подхватил ее, когда она качнулась к нему, обнял, прижал к себе и впился в ее губы поцелуем, влажным, глубоким и страстным. Она же, обхватив его шею и широко открыв рот, искала в нем поддержку, но ощутила его голод. Сейчас он не был ни жаден, ни высокомерен. Он целовал ее как человек, который хотел стать ей ближе.
Он прижал ее крепче, гладя ей спину. Его сдерживаемая сила передавалась ей через его бедра, грудь, руки...
Наконец он, прерывисто дыша, оторвался от ее рта, протянул руки и взял в них ее лицо.
Ну и что мне с вами делать?
Она не нашлась, что ответить.
Вы чувствуете, как сильно я вас хочу?
Она не так давно была без мужчины, чтобы не понимать, что означает твердость прикосновения его тела к ее животу. Не в силах оторвать от него взгляда, она кивнула.
И что? — разочарованно спросил он.
А то, что я не сплю с кем попало.
Я тоже.
Я не отношусь легкомысленно к занятию любовью.
Ятоже.
Значит, мы и не должны ею заниматься. Мы не подходим друг другу. Мы даже не нравимся друг другу. Но мы должны работать вместе.
Он долго смотрел на нее своими янтарными глазами, в которых по-прежнему читался голод.
Вы правы. — Он провел большими пальцами по ее щекам. — Но это никоим образом не уменьшает моего желания. Я никогда не хотел женщины...
Его прервал чей-то приближающийся громкий голос:
Эй, ребята, оторвитесь ненадолго от вашего важного занятия!
Нина, быстро обернувшись, проследила направление взгляда Джона и уставилась в удивленные глаза Картера Маллоя, направляющегося к ним от утиного пруда. Остановившись неподалеку, он грустно сказал:
Мне кажется, в этом воздухе есть что-то волшебное. Это заставило вас забыть, что вы абсолютно на виду! К счастью для вас, это всего лишь я! И я вас понимаю!
Нина почувствовала, что щеки ее покраснели, но она не вымолвила ни слова в свое оправдание и не сказала ничего Джону, когда тот медленно выпускал ее из своих объятий.