Проклятье. Кондиционер что, плохо работает? Макс ослабил галстук.
Почему он не может утолить свою жажду по ней, несмотря на то, что они вместе проводят по двадцать часов в сутки? Он не хочет желать ее. И уж никак не хочет любить и уважать. Но он взвалил на нее самые неприятные продюсерские обязанности, и она выполняет их без вопросов и жалоб. К тому же предложила несколько очень хороших решений.
Чем больше Дана дает, тем больше он требует от нее, а она отдает снова и снова.
Если б Дана предала его с Льюисом, стала бы она столь усердно работать? Или так старается, чтобы ослабить его бдительность и найти, что можно использовать против него?
Но какова цель? Кто-то еще платит ей?
Он не хотел в это верить…
— Макс, нам нужно знать, она ли источник. Что ты делаешь, чтобы выяснить это?
Уверенный тон брата в сочетании с собственным расстройством из-за этой ситуации вывел Макса из равновесия.
— Я сплю с ней, чтобы удерживать подальше от постели Льюиса и выяснить, не она ли продает нас. Чего еще ты от меня хочешь?
Какой-то сдавленный звук заставил его взглянуть на дверь. Дана стояла в дверном проеме, с поднятой рукой, словно собиралась постучать. Она глядела на него затопленными болью карими глазами, лицо было белым как мел.
— Ты… ты… как ты мог?
Смятение сжало грудь Макса, холод просочился в тело. Она же вроде ушла. Почему вернулась? Он встал и направился к ней.
— Дана…
Она вскинула руку, останавливая его.
— Значит, я для тебя была частью работы? Очередной неприятностью, которую продюсер должен устранить?
Боль в ее голосе разрывала его сердце на части.
— Нет.
— Ты хотел, чтобы я осталась, потому что тебе нужна была моя помощь с «Честью». Ты не дал мне уволиться, так как не хотел, чтобы я унесла то, что знаю, куда-то еще. Боже, ты ведь говорил мне об этом в начале, но я все равно оказалась настолько глупа, что влюбилась в тебя!
Влюбилась в тебя.
Эти слова будто ударили его электрическим током.
Она не может любить его. Он не хочет ее любви.
И он не желает вести этот разговор в присутствии брата.
— Уйди, Дев.
— Что?
— Уходи.
Дана вздернула подбородок.
— Почему бы мне не облегчить вам задачу? Уйду я. Соберу вещи и уйду через пять минут. Из твоей жизни и из «Хадсон Пикчерс».
Он не может отпустить ее. Пока не может. Она слишком много знает.
— Если ты выйдешь в эту дверь, то больше никогда не будешь работать в Голливуде.
Она ахнула и побледнела еще сильнее.
— Ты ублюдок.
— Макс… — начал Дев.
— Уйди, Дев, — повторил Макс, и на этот раз брат вышел.
Макс молча удерживал взгляд Даны, пока не услышал рев двигателя на подъездной дорожке.
— Ты собиралась в магазин. Почему не поехала?
Она вздрогнула от обвинения в его голосе, затем подошла к его столу, схватила листок бумаги и помахала у него перед носом.
— Потому что забыла список покупок. Я собиралась приготовить для тебя особый обед, потому что сегодня Хэллоуин. Но забудь. Готовь свой обед сам. — Она смяла бумагу, затем швырнула ее в корзину и сложила руки на груди. — Я не могу работать с тем, кто мне не доверяет.
— У тебя нет выбора. Ты подписала контракт.
— В контракте не говорится, что я должна спать со своим боссом или жить в его доме. С этой минуты я не буду делать ни того, ни другого.
Ее слова ударили его словно хлыст.
— В офисе у нас будет больше помех.
— Очень жаль.
Завершение «Чести» опять под угрозой. Но он не может заставить ее насильно.
— Я помогу тебе упаковать рабочие материалы.
— Сама справлюсь.
Но он не мог доверить ей это.
— Я помогу тебе, а потом отвезу коробки в офис.
Понимание отразилось на ее лице.
— Не доверяешь мне? Боишься, что я поеду прямо к Дугу продавать твои секреты?
Он не мог этого отрицать.
Ее тело оцепенело.
— Вот что я скажу, Макс. Ты упаковывай рабочие материалы, а я уложу одежду. Увидимся в офисе в понедельник утром.
— А что насчет завтра?
— Завтра воскресенье. Я беру выходной. — Она повернулась и покинула комнату. Ее шаги зазвучали по лестнице.
Он теряет ее.
А учитывая, что он не знает, виновна Дана или нет, это осознание тревожило его гораздо больше, чем следовало.
Дана нервно мерила шагами комнату. Гнев и боль от предательства бурлили в ней, словно какая-то ядовитая смесь.
Ей следовало знать, что их отношения с Максом слишком хороши, чтобы быть правдой. Она думала, что они сближаются, особенно после того, как он рассказал ей про Карен и ребенка.
Но Макс ее попросту использовал. Дана не понимала, как он мог заниматься с ней любовью — поправка: сексом — так нежно и страстно, если ничего не чувствовал.
Но, очевидно, он без проблем мог притвориться.
Или она слишком глупа, чтобы понять разницу между настоящей и притворной страстью? Она была уверена, что знает, что такое хорошая игра. Но он был так убедителен, что обманул ее.
Она должна убраться из его дома, и чем скорее, тем лучше. Сердце ее разбито, карьера под угрозой, а мечты о семье… мертвы. Все, чего она хочет, это как-то пережить следующий месяц. Когда «Честь» будет закончена, она уедет, и к черту пари. Если, конечно, Макс еще раньше не уволит ее. А почему бы и нет, если он ей не доверяет? Увольнение за продажу секретов компании — даже если она этого не делала — закроет ей дальнейшую дорогу в этой индустрии.
Дана стала беспорядочно швырять вещи в чемодан.
Как ты можешь любить мужчину, который так обращается с тобой?
В ванной она собрала свою косметику и туалетные принадлежности. Соблазн опуститься на пол и дать волю слезам схватил за горло, но девушка заставила себя продолжать сборы. Она не будет плакать. Она любила Макса и раньше и один раз уже принимала решение оставить его. Конец света не наступил, не наступит и сейчас. Она справится.
Ну почему она не послушала своего разума, который предостерегал ее, что Макс, возможно, никогда не смирится со смертью своей жены? Даже сам Макс говорил ей это. Но она не поверила.
Как она будет смотреть в лицо Максу на работе день за днем, зная, что он сделал? Зная, что он холодно и расчетливо проникал в ее тело, сердце и душу, не чувствуя ничего?
Сделав глубокий вдох, Дана потерла сухие горящие глаза. Считанные метры отделяют ее от машины и бегства. Ей не хотелось столкнуться с Максом. Девушка приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Пусто.
Схватив ключи и чемодан, Дана оглянулась на кровать. Последние пять недель она занималась любовью и открывала свое сердце Максу в этой постели. А он просто приятно проводил время.
Как иронично! Макс считает, что она предала его, когда на самом деле это он Иуда.
Грудь сдавило, стало трудно дышать. Сейчас бы вернуться домой, в Северную Каролину, в любящие объятия своей семьи. Но она не может разочаровать родных. И себя тоже. К тому же эта сделка… С одной стороны ей хотелось послать все к черту, но с другой, гордость не позволяла ей нарушить слово.
Дана сглотнула ком к горле, схватила чемоданы и повернулась спиной к воспоминаниям. Она выживет, она забудет его. Рано или поздно.
Возле двери Дана приостановилась. Она больше никогда не ступит ногой в этот дом, и, несмотря ни на что, осознание этого оставляло в душе какую-то пустоту. Она полюбила этот дом на холме с прекрасным видом из каждой комнаты.
Дана распахнула дверь и резко остановилась. Макс стоял возле ее машины, сногсшибательно красивый, как всегда.
Сделав глубокий вдох для храбрости, она зашагала вперед.
Он встал между нею и машиной.
— Дана, ты не должна уезжать.
Как он может так говорить?
— Нет, должна. Ты использовал меня, Макс, и ты мне не доверяешь. Этого более чем достаточно.
После напряженной паузы Макс взял у нее чемоданы. Их руки соприкоснулись, и она не могла поверить, что даже после мерзкого предательства ее тело осмелилось затрепетать от этого короткого контакта. Погрузив чемоданы в багажник, он закрыл крышку и взглянул на девушку, вглядываясь в ее лицо своими ослепительными голубыми глазами.
Лживыми глазами, помнишь?
Нельзя позволять ему увидеть, какую боль он ей причинил! Отвернувшись, чтобы Макс не увидел, как дрожат у нее руки, она отцепила ключ от связки, затем протянула ему.
— Это твое. Мне он больше не понадобится.
Когда он не взял, Дана схватила его за руку и вложила ключ ему в ладонь. Ощущение прикосновения к теплой коже проникло глубоко внутрь, но только еще больше разозлило ее.
Почему он? Зачем любить мужчину, который намеренно делает больно?
Дана не могла сказать больше ни слова. Горло горело. Она села в машину и поехала, едва не врезавшись в ворота, которые открывались слишком медленно.
Она не оглянулась, потому что не хотела вспоминать, какой легковерной влюбленной дурой была.
Но одно Дана знала наверняка: больше она никогда никого не полюбит.
Любовь удалена из списка ее целей.
Макс точно не знал, чего ждать, когда входил в свой офис в понедельник утром, но уж никак не прежней Даны.
Впрочем, при более внимательном взгляде он осознал, что не прежняя Дана сидит за столом. Та Дана приветствовала бы его стаканом апельсинового сока и улыбкой, которая заряжала его на весь день.
Эта Дана облачилась в один из своих консервативных костюмов и зачесала волосы назад, но на ее бледном лице не читалось приветствия. В глазах не было прежнего блеска, а движения казались скованными и натянутыми. Сока тоже не было.
Будет ли она дуться и усложнять условия работы, как это делала Карен, когда злилась на него? В любом случае ему следовало радоваться уже тому, что Дана пришла. После того как она уехала от него в субботу вечером, он бы не удивился, если бы больше никогда не увидел ее.
Дана поднялась, когда он вошел, и протянула большой конверт.
— Это принес Дев. Он хочет, чтобы ты взглянул и вернул ему.
Ее тон был холодным, но профессиональным. Никаких признаков раздражения.
— Что это?
— Не знаю. Конверт запечатан. Я больше не твой ассистент. Я его не открывала.
— Спасибо. Какие-нибудь сообщения?
— Они у тебя на столе. И еще одно, Макс. — Она протянула ему листы бумаги. — Это сценарий фильма «Уиллоу» о Второй мировой войне.
Удивленный, он вглядывался в ее ничего не выражающее лицо.
— Как тебе удалось его раздобыть?
Впрочем, он знал ответ: Дуг Льюис. И жжение в желудке — это гнев. Ничего больше.
— Не имеет значения как. И в следующий раз, прежде чем обвинять кого-то в продаже секретов компании, тебе следует вначале провести тщательную проверку. Сценарист раньше работал в «Хадсон Пикчерс». Он пользуется псевдонимом, но установить его настоящее имя не составило большого труда. Он был уволен семь лет назад. Я написала его настоящее имя вот здесь. — Она указала на верхнюю страницу. Макс сразу же узнал имя. Парень был смутьяном.
Он ошибся в Дане. Обидел ее. Использовал ее. Предал.
— Я очень сожалею, Дана.
— Несколько поздновато для сожалений. Теперь, с твоего позволения, мне нужно заняться своими прямыми обязанностями. Я попросила отдел кадров взять для тебя временного ассистента. Она должна быть здесь к девяти.
Дана пошла прочь, не оглянувшись, и, казалось, вся энергия и его энтузиазм по поводу проекта ушли вместе с ней.
Но завершение «Чести» нужно не только ему. В первую очередь, это делается для его бабушки. Это исполнение ее последнего желания. Ответы, которые нужны ему и пиар-службе, возможно, находятся на этих страницах, но они не дадут ему того, что он хочет.
А он хочет вернуть их прежние отношения с Даной — какими они были до Франции. Ему нужно ее доверие. И он не имел бы ничего против потрясающего секса.
Но у него было чувство, что он навсегда потерял и то, и другое.
Глава десятая
— Дана говорит, что, возможно, уйдет от нас, — сказала бабушка, когда Макс присел к ней на диван на застекленной террасе. — Что-то насчет того, что будет делать карьеру где-то еще.
— Да, мэм.
— Я думала, что ее карьера состоялась в «Хадсон Пикчерс», тем более ты, наконец, признал ее талант.
— Да, она может уйти после завершения работы над «Честью». — Если он не удержит ее этим пари. Ее слово твердо. Если Дана дала обещание, то выполнит его. Он может заставить ее остаться.
Но хочет ли он, зная, какие чувства она к нему испытывает? Справедливо ли просить ее об этом, когда он не может дать ей того, что нужно?
— Ты имеешь какое-то отношение к этому решению?
Он не хотел говорить о Дане. Не хотел думать, каким пустым был его дом эти шестнадцать дней без нее.
И у него нет ни малейшего желания выворачивать душу наизнанку и выслушивать лекцию о том, какой он дурак.
— Возможно.
Легкая улыбка тронула губы старушки.
— Все считают, что наш с Чарлзом брак был заключен на небесах, но мы не всегда ладили. Как и вы с Карен, мы ссорились, потом мирились. Любовь, она такая — огонь и лед. Но у вас с Карен никогда не было тех теплых, спокойных дней, когда приятно просто находиться рядом друг с другом. Вы впадали из одной крайности в другую. Продолжительной любви требуются спокойные, умиротворяющие дни.
Недовольный направлением разговора, Макс поерзал.
— Я пришел поговорить с тобой о фильме.
— Мне не нужно говорить о фильме. Я знаю о нем все. — Она накрыла его руку своей. — Мне осталось недолго, Максимиллиан. Я хочу, чтобы ты был счастлив, прежде чем я уйду.
— Я счастлив, — машинально ответил он.
— Нет. Ты былсчастлив. А потом Карен умерла. Я знаю, как это больно. Я знаю, ты хотел оказаться на ее месте и не хотел дальше жить без нее. Знаю, потому что чувствовала то же самое, когда твой дедушка покинул меня. Но тогда мое время еще не пришло, и твое тоже. У нас еще есть здесь дела. У меня есть мои сыновья и внуки и история Чарлза, которую я хочу поведать миру. Это дает мне силы. Возможно, и ты поймешь, что по-настоящему поддерживает тебя в этой жизни.
— Моя работа.
— То, что поддерживает тебя каждый день, гораздо больше, чем работа.
— О чем ты говоришь?
— Это то, что ты сам должен понять, Максимиллиан. Но помни: те, кто любили нас — Карен и мой Чарлз, — хотели бы, чтобы мы были счастливы.
— Бабушка…
— Я устала, дорогой. Возвращайся к работе. Я знаю, у тебя много дел, а осталась всего неделя. И подумай о том, чтобы убедить Дану переменить решение.
— Дана, зайди, пожалуйста, — прозвучал голос Макса по внутренней связи.
Это последнее, что хотелось Дане услышать. Видеть Макса каждый день и работать с ним, несмотря на пропасть между ними, было трудно и больно. Она цеплялась за свое профессиональное поведение, но скучала по прежнему теплу.
— Да, сэр.
Девушка постучала в дверь кабинета. В прошлом она вошла бы без стука, но теперь…
— Входи.
Дана глубоко вздохнула и открыла дверь.
Макс поднялся, когда она вошла. Раньше он этого не делал. Его взгляд окинул ее зачесанные назад волосы и светло-коричневый брючный костюм.
— Присаживайся.
Она села. Он тоже. Ей была ненавистна эта новая чопорная и официальная атмосфера между ними.
— Я закончил первоначальный монтаж. Хочу, чтобы ты взяла его и посмотрела.
— Проверить на предмет ошибок в последовательности?
— Чтобы подготовиться к представлению фильма на предварительном показе.
От удивления у нее перехватило дыхание. Дана вглядывалась в его лицо, но затем подозрение взяло верх.
— Почему я?
— Ты работала сверх своих обязанностей с самого начала проекта, и твоя преданность делу требует вознаграждения.
— Это необязательно, Макс. Я просто выполняла свою работу.
В голубых глазах читалось раскаяние. Но уже слишком поздно.
— Дана, я твой должник.
Единственное, чего она хочет от него, он не может ей дать.
— Ты ничего мне не должен, за исключением хорошей рекомендации.
Его глаза сузились.
— Я не проиграл пари.