Контакт поддерживался стабильно только с Алисой, как и договаривались, но ее голос звучал в последнее время так опустошенно и тихо, что Антон не решался спросить более необходимого. Пару раз он видел промелькнувшее в эфире вечерних новостей осунувшееся лицо Алисы, которая в сопровождении других сотрудников полиции вела Архангельского на последнее слушание.
Было что-то необъяснимо доверчивое в том, как Алиса поддерживала худого измученного Сашу под локоть, а он, неровно шагая и не глядя в камеры, позволял себе принять помощь. Двое по разные стороны баррикад держались друг друга молча и отчаянно, понимая, что это - последняя возможность, прощание, которого больше не случится.
Зазвонил телефон, отвлекая Антона от невеселых мыслей, и на том конце провода послышался бодрый голос однокурсника Васи:
- Эй, ты куда опять пропал? Пойдешь с нами в центр перед сессией?
Антон взглянул на дорогу, краешек которой виднелся из-за стеклянных дверей маркета. Щедро усыпанная белым, с высаженным вдоль тротуара рядом молоденьких лип, чьи кроны кренились от тяжелого липкого снега к земле и сверкали разноцветными огоньками гирлянд - все в городе, объятом колкой метелью, говорило о скором наступлении праздников. Даже запах душистой хвои, который Антон каждый день приносил на себе отовсюду - из маркета, где выставили на продажу несколько живых елочек, из университета, щеголяющего огромным деревом с пушистыми ветвями и сделанными на заказ игрушками.
Атмосферы праздника не было только там, где она требовалась больше всего - внутри Антона.
- Да нет, знаешь, как-то не хочется пить и… - он запнулся, не в силах подобрать подходящих слов.
- Жить нормальной жизнью девятнадцатилетнего? - ехидно подсказал Вася, и на заднем фоне у него что-то хлопнуло - скорее всего, пробка выскользнула из горлышка бутылки шампанского. - Мне иногда кажется, что ты стал слишком умудренным опытом для нашей тусовки. Что с тобой? Взял тогда и смылся без предупреждения, а теперь вернулся, как подбитый щенок.
Антон усмехнулся, выходя из-за кассы, и махнул рукой, чтобы Владимир, сортирующий консервы, его заметил. Тот поднял взгляд, неодобрительно нахмурился, но все-таки нехотя кивнул.
- Не знаю. Много чего произошло.
Антон застегнул куртку под горло, облизав пересохшие губы, и вышел на улицу. Метель, подгоняемая ледяным ветром, объяла его, кусая ладони и чувствительную кожу шеи в том месте, где раньше сиял иссиня-лиловым поставленный Максом засос, а теперь осталась лишь легкая царапина. Еще немного, сойдет и она.
Антон достал из кармана пачку ментоловых сигарет, вытянул одну и зажег, не спеша прикладывать к губам. Курить он не умел и не хотел, а вот запах ментола и табака сам по себе странным образом его успокаивал.
Вася молчал, а Антон смотрел на плывущие по шоссе в снежной метели автомобили, рассекающие стену белого ярким светом фар, и вдыхал полной грудью морозный воздух с примесью табачного дыма. Сомневаться не приходилось - тот мир, в который он вернулся, ему не принадлежал. Суетливая университетская жизнь и монотонная работа по ночам, одиночество и закостенелая боль при едином воспоминании о том, как спокойно было в разворошенной постели под одним одеялом с Максом. С ним всегда находилось, что обсудить и чем поделиться, о чем промолчать, и что показать уверенным поцелуем. Так просто было довериться, интуитивно понимая, что тебя никогда не предадут.
- Не пропадай вот так больше, ладно? - тихо и серьезно попросил Вася, а потом, не дожидаясь ответа, бросил трубку.
Снег таял на теплом асфальте, в стылых лужицах плескался желтоватый свет фонарей. Сигарета тлела в руке, а Антон все никак не мог надышаться дымом.
Мимо проезжали редкие автомобили, шины тихо поскрипывали на талом снегу. Одна из машин остановилась рядом, и свет фар неприятно ударил в глаза. Мотор мерно зарокотал, послышался щелчок открываемой двери.
Что-то похожее случилось пару месяцев назад. Автомобиль остановился так близко, что можно было бы прислониться поясницей к капоту, лишь слегка отклонившись назад. Сердце беспокойно екнуло.
- Брось эту дрянь.
От удивления Антон вздрогнул, и окурок выскользнул из непослушных онемевших пальцев, шлепнувшись в прорезь решетки водостока. Легкие защемило, захотелось что-то сказать, но слова никак не шли.
Антона схватили за руку и затащили на пассажирское сидение, знакомый запах окутал его пряным маревом. Застегнули ремень безопасности, ласково потрепали по голове, коснулись сухими губами ладони, в которой только что была сигарета.
- Тебе не идет. Этот запах совсем тебе не идет.
Антон нашел в себе силы повернуть голову, только когда Макс вывел «рейндж ровер» на автостраду, вклиниваясь в нестройный поток машин. Сердце бухало где-то в горле, на глаза впервые за этот месяц набежали слезы сердитого облегчения. Неужели, это ему не снилось? Макс в расстегнутом зимнем пальто, под которым на нем были только домашняя майка и темные джинсы. Встрепанная светлая шевелюра с застрявшими в ней снежинками.
Макс почувствовал на себе его взгляд и повернулся, кратко неуверенно улыбнувшись.
- Тебе что, Никита не привез зимнюю одежду? - окинул Антона внимательным взглядом и неодобрительно нахмурился. Еще бы, легкая матерчатая куртка, воротник которой держался на честном слове. Макс свернул на пустую трассу, позволив себе разогнаться, и уже не отворачивался от дороги. - С ним я еще побеседую на эту тему. А тебя напою горячим глинтвейном, и будешь у меня отсыпаться, пока эти дикие мешки под глазами не сойдут. Запустил себя.
- Но… - Антон обернулся через плечо: пустынная дорога в оцеплении фонарей уходила вдаль, а вместе с ней, кажется, пропадало из вида и то безрадостное прошлое, которому не было места в новой волнующей жизни. - Я же на пару минут отпросился. Моя работа…
- Солнце, тебе больше не нужен этот маркет, - мягко произнес Макс, и Антон почувствовал, как на его колено легла большая теплая ладонь. - Если захочешь, тебе вообще больше не придется работать. Все закончилось. Закончился судебный процесс, я утвержден на посту генерального директора, и теперь нет смысла скрывать свою личную жизнь от журналистов, которые могли обернуть эту информацию против нас в суде.
Все закончилось. Не придется больше работать для публики, замазывать шрамы тональными кремами и вежливо улыбаться на камеру.
- И куда мы едем? - вдруг шепотом спросил Антон, испугавшись, что если он ущипнет себя побольнее, то очнется на продавленном матрасе у батареи в своей съемной однушке. Но Макс никуда не пропал, он уверенно вел машину вперед, то щелкая каналы на радио, то пытаясь откопать в бардачке жвачку - тогда он как бы невзначай касался ног Антона и украдкой улыбался, даже не пытаясь скрыть вопиющее счастье, распирающее его изнутри.
- Домой, солнце, - выдохнул Макс, протянув ему апельсиновые драже. Во взгляде карих глазах больше не было боли и тоски, только умиротворение и уверенность. - Мы наконец-то едем домой.
Эпилог
Во мне – как море безгранична щедрость
И глубока любовь: чем больше я
Даю тебе, тем больше я имею.
(У. Шекспир)
В моменты разногласий Антону часто вспоминалось, кем Максим был до их знакомства, и тягостно вздыхал, неодобрительно качая головой. Характер у Романова был чудовищный - если что-то взбредало в его голову, переубедить его было сложно даже несмотря на то, что из всего их окружения Антон был единственным, к кому Макс вообще прислушивался.
Однако, если речь заходила о растратах на семейную жизнь, в Романове просыпался прежний легкомысленный повеса, готовый отстегнуть сколько угодно денег, лишь бы достичь желаемого результата в максимально короткие сроки.
- Разве ты не этого хотел? - удивленно спросил Максим, когда стюардесса ушла, поставив на столике перед ними бутылку шампанского и два бокала. Сейчас даже комфортабельные кресла первого класса и милые улыбки персонала не могли отвлечь Антона - перелеты никогда не давались ему без легкого чувства тошноты, беспокойства и дикого страха перед разверзнутой за иллюминаторами облачной пелены.
- Вообще-то, - Антон выдохнул, с силой потерев межбровье. - Когда я спрашивал, где мы будем на мой день рождения, то всего лишь намекал, что неплохо бы тебе взять отгул на работе и провести со мной дома весь день. Неужели, ты действительно думал, что я хочу улететь на Мальту или вообще куда-то улететь? Где в моих словах ты такое нашел?
Макс откупорил бутылку, подставив под брызнувшее пенистое шампанское один из бокалов, и наполнил его до краев. Затем наполнил и второй, протянув его сжавшемуся на своем кресле Антону, но тот упрямо качнул головой, вцепившись в пряжку ремня безопасности.
- Да ты никогда ни о чем подобном не попросишь, - хмыкнул Макс с лукавой улыбкой, а потом признался, вальяжно откидываясь на спинку кресла: - Мне просто нравится окружать тебя роскошью.
- Прекрасно, - буркнул Антон, подперев щеку кулаком и уставившись в иллюминатор на очищенную от снега взлетную полосу. - Два года прошло, а я до сих пор не сумел втолковать, что когда я хочу быть дома в шерстяных носках, с кружкой чая и у тебя на коленях, то имею в виду только то, что говорю.
Макс лишь тихо рассмеялся, пряча усмешку в ладони. Они молчали до тех пор, пока самолет не взлетел, стремительно набрав нужную высоту, и мертвенно бледный Антон не отстегнул ремень по велению мигнувшего табло, выдохнув с облегчением. Тогда Романов привстал, потянул его за руку и уверенно затащил к себе на колени. В ответ на удивленный взгляд, со смешком пояснил:
- Ну, хотя бы один пункт из перечисленного. Шерстяных носков и чая у меня, прости, нет.
- А как же стюардесса? - шепнул Антон, устраиваясь удобнее и принимаясь за пуговицы его рубашки. Обиды были забыты легко, стоило только полной грудью вдохнуть родной запах с примесью древесного одеколона и коснуться губами легкой щетины на подбородке Романова.
- Я ее просил не беспокоить, пока сам не позову, - Макс с удовольствием подставил губы под долгий чувственный поцелуй, подцепляя полы колючего свитера и стягивая его с Антона. Темные волосы тут же наэлектризовались и взъерошились. – Ты… Ты зачем свитер на голое тело носишь? - Макс провел ладонью от плеча к груди Антона, ласково ущипнув его за твердый сосок, вновь скользнул холодными пальцами к шее. - Неудобно ведь.
- Зато сейчас удобно, - пробормотал Антон, краснея от смущения и старательно отводя взгляд. По его замешательству Макс понял, что изначально все так и планировалось, и расхохотался. - Ну, чего ты смеешься? Подумаешь, захотелось сделать это в самолете.
- О, ты только скажи, - Макс даже не скрывал провокационной хрипотцы в голосе. - Ты же знаешь, я все сделаю.
Антон упрямо насупился, ерзая на его коленях и изо всех сил делая вид, будто не замечает, что трется стояком о стояк Романова через ткань брюк.
- Ты не заставишь меня.
- Правда? - Макс приподнял Антона, стягивая с него джинсы, просунул руку под резинку его трусов и довольно хмыкнул, когда пальцы коснулись хорошо разработанного после утреннего секса колечка мышц. Антон зарделся еще больше, если это только было возможно, но поежился от плохо скрываемого удовольствия - кожа вокруг была чувствительная. - Ты уже готов, - глаза Макса потемнели от желания, он прикусил мочку уха Антона и горячо прошептал: - Кажется, ты не ходил в душ после того, как мы утром занимались любовью? Поэтому все еще течешь моей…
- Хватит, - Антон спрятал лицо у него на плече, слабо вздрагивая от того, что два пальца уже ритмично входили в него с пошлым хлюпающим звуком, надавливая на влажные стенки. - Ладно, хорошо, я скажу… Возьми меня.
- Не так, - требовательно заявил Максим, разбираясь со своей ширинкой и одновременно с этим покрывая пылающее лицо Антона короткими горячими поцелуями, покусывая скуловую кость и широким движением языка проходясь по дрогнувшему подбородку. - Скажи как надо.
- Хочу, чтобы ты взял меня, - выдохнул Антон слабо, пытаясь не то вывернуться из его рук, не то двинуться навстречу. Он сам потянул ниже резинку боксеров Макса и подался ближе, насаживаясь на твердую головку. С губ Антона сорвался судорожный стон, когда Макс подался бедрами вперед, легко входя в податливое тело и задавая ленивый размеренный темп. - Хочу тебя безумно. Сделай мне хорошо…
И Макс сделал. Замирал в нем дольше обычного, губами собирая выступающие в уголках глаз Антона слезы, крепко держал его за бедра и стонал в мягкие искусанные губы, в забытьи шепча что-то волнующее и заставляющее сердце трепыхаться в груди сильнее и жарче, кровь мчаться по венам в два раза быстрее. Перед глазами мелькали разноцветные пятна, кожа покрылась испариной, в паху тяжелело, и наслаждение множилось, с каждой новой секундой грозя взорваться внутри ослепительной сверхновой.
- Ты такой красивый, - шепнул Антон, в миг перед кульминацией как завороженный уставившись на Макса. Тот откинул голову на спинку кресла, рукава его измятой рубашки скатились до локтей, а грудь, покрытая шрамами, высоко вздымалась на вдохах. Карие глаза с поволокой наслаждения удивленно распахнулись, и Макс коротко простонал, изливаясь внутрь него так горячо и много, что собственный оргазм заставил Антона выгнуться дугой в его руках и чуть не заплакать от ударивших острых ощущений.
Тело ломило от удовольствия, расслабленные бедра не слушались, и в голове звенела пьянящая тишина.
- Никогда не стыдись того, что я в тебе люблю, - Антон приподнялся, выпуская его из себя, и навалился на Макса, не в силах поднять щеки с его влажного от пота плеча. Романов не сопротивлялся. Только прижал покрепче к себе и поцеловал в затылок, шепнув так, что Антон едва расслышал - «спасибо».
***
Вопреки всем ожиданиям, Мальта Антону понравилась.
Жаркий песок на пустынном пляже перед арендованным ими коттеджем, ласковое море и соль на теле только что искупавшегося Макса, горчащая на языке при осторожном поцелуе в шею. Шум прибоя, убаюкивающий по ночам, живописные рассветные краски, старая часть столицы, кипящая от наплыва туристов, и современная, с ее бурной ночной жизнью. Обласканные солнечным теплом пальмы и разогретый мрамор балюстрад соборов и дворцов, быстрый итальянский говор и вкусная здоровая пища.
- Я бы остался здесь жить, - сознался Антон на пятый день, падая на большую мягкую кровать перед распахнутыми балконными дверьми и вдыхая полной грудью воздух с тонким ароматом цветущего прямо под окнами жасмина.
Макс, вытирающий голову полотенцем, настороженно замер, боясь спугнуть его благодушное настроение.
- Так за чем же дело стало? - спросил он вкрадчиво, ногой сдвигая установленный на полу ноутбук с открытой рабочей почтой в сторону. - Ты уже полгода учишься на заочном. Я работаю удаленно от офиса. Алиса просто с ума от счастья сойдет от возможности каждый день валяться на шезлонге, да и дорог здесь достаточно, чтобы оставить Никиту на должности водителя.
Антон приоткрыл глаза и пристально взглянул на Макса, замершего рядом с кроватью в одних плавках. За два года Антон отучил его обращать внимание на шрамы - просто не замечал их сам, и постепенно боязнь Макса показаться уродливым развеялась, а пришедшие ей на смену внутренняя уверенность, гордый разворот плеч и осанка затмили собой все, что в теле было несовершенного.
Макс все делал для него, даже преодолевал страхи намного глубже и серьезнее обыкновенного нежелания показывать старые рубцы. Так почему бы просто не сделать и самому шаг навстречу?
- Конечно, - мечтательно улыбнулся Антон, закладывая руки за голову и игнорируя удивленное выражение на лице Максима. Романов давно мечтал о том, чтобы окончательно перебраться жить ближе к морю. - Это будет здорово.
***
Когда Алиса после переезда прибиралась в гостиной купленного на западном побережье Мальты особняка, то увидела пристроенные на полке фотографии в резных рамках.
Свадебные карточки с Максом и Яной соседствовали со свежими снимками, где Антон мягко улыбался, откинув голову на плечо довольного Романова. Где они с Алисой уплетали мороженое на мостовой в хмуром дождливом Лондоне, а Макс еще и держал путеводитель вверх ногами, с непониманием уставившись на карту. Где Антон защищал дипломную работу с таким серьезным лицом, что впору было бы рассмеяться - не часто увидишь его столь официально педантичным. Где Романов жал руку директору сиротского дома, ежемесячно получающему благотворительный взнос от «Уилберг трейда». Рядом с застывшими моментами из жизни снимок с красавицей Яной в белом пышном платье смотрелся как минимум непривычно.