— Был? — переспросила я.
— Когда он был маленьким, он всегда находился при мне. Этакий маменькин сынок. А когда вырос и пошел в школу, он стал ближе к отцу.
Она печально покачала головой.
— У Тибальта с детства склонность к археологии, — пояснила Табита. — Это восхищало сэра Эдварда, у Тибальта было столько преимуществ при таком отце.
Джанет Тестер, не переставая, помешивала в чашке чай. Я почувствовала, что атмосфера накаляется.
— А теперь он женится. Как летит время! Кажется, только недавно я играла с ним в прятки.
Мысль о том, как Тибальт играет в прятки, показалась мне забавной и я засмеялась.
— С тех пор он прошел долгий путь, — сказала я.
— Надеюсь, не по дороге к руинам, — ответила няня, яростно помешивая чай.
Я посмотрела на Табиту, та пожала плечами. Я решила, что лучше не говорить о профессии отца и сына и спросила о детстве Тибальта. Тема доставила явное удовольствие няне.
— Он был хорошим мальчиком. Он доставлял мало хлопот. Мисс Рут обожала его, он был ее любимцем. У меня есть фотографии.
Я не могла оторвать от них глаз. Тибальт сидит на ковре голышом, Тибальту два года, а вот Тибальт и Сабина.
— Разве она не милашка? — спросила няня Тестер.
Я согласно кивнула.
— И такая болтушка! Никогда не замолкает.
Я заметила, что это свойственно ей и сейчас.
— Маленькая шалунья, — сказала няня с любовью.
Я увидела на фотографии Тибальта рядом с красивой женщиной со взбитыми волосами, она держала на руках ребенка.
— Это они с мамой. А вот Тибальт пошел в школу.
На другой фотографии он держит в руках ракетку.
— Мальчик не слишком преуспел в спорте, — разочарованно прокомментировала няня. — Он только учился. Не то, что Сабина. Все говорили, что она не умеет концентрировать внимание. Конечно, все награды доставались Тибальту и вот тогда сэр Эдвард, который почти не обращал внимания на детей раньше, вдруг навострил уши.
Она подкрепляла свои слова выразительной жестикуляцией, интонацией голоса, поворотом головы, мимикой.
Я провела в обществе няни мало времени, но поняла, что та не любит Табиту и сэра Эдварда. Она обожала мисс Рут и Тибальта, когда тот был ребенком. Но я не очень разобралась, как она относилась ко взрослому Тибальту.
Мне было так интересно с няней. Я поняла: если бы я пришла одна, без Табиты, то узнала бы гораздо больше о няне Тестер.
Мы собрались уходить, и я услышала вздох облегчения, который вырвался у Табиты. Она пошла вперед, а няня неожиданно задержала меня у двери, ее пальцы оказались сухими и сильными.
— Приходите еще, мисс Осмонд, одна, — прошептала она.
Мы спустились по лестнице, и я сказала:
— Какая странная старушка.
— Почувствовала?
— Думаю, она на самом деле не такая, какой кажется. Иногда она такая мягкая, а порой совсем наоборот.
— Иногда у нее туман в голове.
— Она постоянно говорит о мисс Рут.
— Все старые няни такие. Они относились к чужим детям как к своим собственным. И были к ним ближе, чем родители. Она не любила сэра Эдварда, ревновала к нему мисс Рут и обвиняла его в том, что он не интересуется своей женой, и ей скучно с ним. Мать хотела, чтобы Тибальт стал священником, но он совершенно не подходил к этой профессии. Мальчик с ранних лет решил заниматься археологией, как и отец. Восторг отца возместил разочарование матери и няни Тестер. Леди Трэверс была истеричной женщиной, она откровенничала с няней, та ее обожала и не видела в ней никаких недостатков. Во многом супружеская жизнь Трэверсов не удалась, хотя леди Трэверс принесла с собой значительное состояние.
— Опять деньги, — вздохнула я. — Странно, об этом постоянно твердят.
— Это полезная вещь, ты должна это признать.
— При заключении некоторых браков деньги играют далеко не последнюю роль.
— Так устроен мир, — с легкостью в голосе ответила Табита. — Как хорошо выйти из комнаты Джанет: я у нее задыхаюсь.
Позже я много думала о той встрече. Я понимала нелюбовь старой няни к сэру Эдварду, но меня озадачила (а в этом не было ни малейших сомнений) ее неприязнь к Табите.
* * *
Две недели, оставшиеся до моей свадьбы, пролетели незаметно. Доркас и Элисон хотели устроить мне грандиозную свадьбу. Больше им не надо скрывать тайну моего рождения, и они испытывали такое облегчение, словно дети, которых впервые отпустили в школу. Даже перед будущим они не испытывали страхов. Дом, в котором они жили, теперь принадлежал им. Я обещала выделять им ежемесячную сумму на жизнь, мое будущее тоже решено, хотя они и не одобряли мой выбор. Тибальт не умел с ними разговаривать, между ними всегда существовала неловкость. Если я была рядом, то поддерживала беседу, но стоило мне выйти из комнаты, возвратясь, я заставала напряженную тишину. Им нечего было сказать друг другу. Они легко беседовали с Оливером о делах прихода, с Эваном вспоминали прошлое.
Тибальт чувствовал себя свободно, когда мы оставались наедине. Я так сильно его любила и не замечала его сдержанности. Часто мы просто рассматривали чертежи, сидя рядом. Одной рукой он обнимал меня, но говорили мы только о его работе.
Однажды он сказал:
— Как хорошо, что ты рядом, Джудит. Ты так быстро все схватываешь. Мне еще не встречались люди, которые проявляли бы такой же энтузиазм как ты.
— А ты сам и твой отец.
— Мы значительно сдержаннее.
Он поцеловал меня в лоб.
— А ты так сильно выражаешь свои эмоции. Мне это в тебе очень нравится.
Я обняла его и воскликнула:
— Я так счастлива.
Потом я рассказала ему, как решила возненавидеть его, еще не видя, потому что Сабина всегда говорила о нем в превосходной степени.
— Я представляла тебя бледным, сутулым, в очках, с жирными волосами. А потом ты ворвался к нам… в комнату с саркофагом… злой и мстительный, как разгневанный египетский бог, пришедший наказать меня за надругательство над древней святыней.
— Неужели я показался тебе таким?
— Именно. И я с того самого момента обожаю тебя.
— Мне надо не забывать иногда выглядеть мстительным и злым.
— Какое чудо, что ты выбрал меня.
— О, Джудит, ты такая скромная.
— Вовсе нет. Знаешь, я мечтала о тебе… что ты вдруг узнаешь, чего я стою на самом деле.
— Я и узнал в свое время.
— Когда?
— Когда узнал, что ты приходишь к нам за книгами и проявляешь интерес. А может быть, когда увидел, как ты поднялась из саркофага в развевающихся простынях. Ты выглядела так, словно побывала в аварии, но ничуть не походила на бальзамированную мумию. Но ты сильно старалась.
Я взяла его за руку и поцеловала.
— Тибальт, я буду заботиться о тебе всю жизнь.
— Как это успокаивает.
— Я постараюсь стать для тебя такой незаменимой, что ты будешь ненавидеть время, которое проводишь вдали от меня.
— Я уже достиг этого этапа.
— Правда? Неужели правда?
Он взял меня за руку.
— Пойми, Джудит, я не умею выражать словами свои чувства так же хорошо, как ты. Ты умеешь точно высказать самые заветные свои надежды.
— Я знаю, что говорю, не раздумывая, в отличие от тебя.
— Будь со мной терпелива.
— Скажи мне одну вещь. Ты счастлив?
— Неужели ты думаешь обратное?
— Не совсем.
— До того, как в моей жизни появилась ты, я потерял самого близкого человека, — медленно проговорил Тибальт. — Мы думали одинаково, мы понимали друг друга без слов. Он умер внезапно. Еще сегодня он здоров, а на следующий день его не стало… при непонятных обстоятельствах. Я переживаю эту утрату и долго еще буду печалиться. Поэтому постарайся быть со мной терпеливой. Я не способен проявлять жизнелюбие и восторг в той же степени, как ты… Моя дорогая Джудит, когда мы поженимся, я стану понемногу забывать о той ужасной трагедии.
Я положила голову ему на грудь и крепко обхватила его руками.
— Сделать тебя счастливым, дать тебе взамен то, что ты потерял… это будет целью моей жизни.
Он коснулся губами моих волос.
— Я благодарю Бога за тебя, Джудит, — сказал он.
* * *
Тибальт поссорился с тетушками из-за свадьбы. Свадьба не может состояться, твердо заявила Элисон, пока не пройдет «разумное время» после смерти сэра Эдварда и сэра Ральфа.
— Отцы жениха и невесты только недавно скончались, — причитала Доркас. — Нужно подождать по крайней мере год.
Никогда прежде я не видела, чтобы Тибальт так настойчиво выражал свои желания.
— Это невозможно! — закричал он. — Через несколько месяцев мы уезжаем в Египет. Джудит должна поехать в качестве моей жены.
— Представьте, как отнесутся к этому люди, — скромно высказалась Доркас.
— Меня это совершенно не касается, — ответил Тибальт.
Доркас и Элисон потерпели поражение, но позже я услышала:
— Ему-то это может и безразлично, но не нам. Мы здесь прожили всю жизнь и здесь же останемся до смерти.
— Тибальт не такой, как все, — успокаивала их я. — И совершенно не нужно переживать, что скажут соседи.
Они не возражали, но качала головами, не одобряя моего поведения. Мои тетушки считали совершенно неприличным позволять мужчине видеть до свадьбы, как сильно его любишь. Потом — пожалуйста. Потом жена обязана думать также как и муж, подчиняться ему во всем — естественно, если он не преступник — но до свадьбы не стоит «понижать себе цену», мужчина обязан находиться на коленях перед женщиной до свадьбы. Я смеялась над ними.
— Вы же знаете, что моя супружеская жизнь будет не такая, как у других. И я не буду вести себя, как другие.
Порой все мы волновались по какому-либо поводу, но ведь свадьба — знаменательное событие для любой семьи. Тетушки постепенно заполняли для меня нижний ящик комода разными вещами, обсуждали, какой будет прием после венчания. Переживали, что коттедж слишком мал, а, по обычаю, гостей следует встречать в доме невесты.
Я смеялась, но понимала их беспокойство. Они хотели, чтобы я подождала год не из-за соблюдения законов приличия, а чтобы у меня было время «увидеть все в реальном свете», как они говорили. Ведь в первый раз они выбрали мне в мужья Оливера, потом Эвана, а Тибальт им совсем не нравился.
Доркас простудилась — она неизбежно заболевала, когда тревожилась о чем-нибудь, за ней пришлось ухаживать, так как простуда перешла в бронхит.
* * *
Тибальт пришел к нам в коттедж, его глаза светились от возбуждения. Сначала я подумала, он рад меня видеть, но вскоре услышала истинную причину.
— Случилось волнующее событие, Джудит. Недалеко от нашей деревни, в Дорсете. Рабочий рыл канаву и обнаружил римскую кладку. Мне прислали приглашение сделать заключение о целесообразности проведения раскопок. Завтра я уезжаю и хочу, чтобы ты поехала со мной.
— Как чудесно, расскажи мне все подробно.
— Мне пока мало известно. Но такие находки настолько редки. Никогда не известно заранее, что можно найти.
Мы гуляли по саду и говорили. Он пробыл недолго, ему нужно возвращаться домой и приготовиться к отъезду. Я вернулась в дом сообщить тетушкам, что завтра уезжаю.
Меня удивил их запрет.
— Дорогая Джудит, — закричала Элисон. — О чем ты думаешь? Да как ты — незамужняя девушка — можешь поехать с мужчиной?
— С мужчиной, за которого я собираюсь выйти замуж.
— Но пока не вышла, — прохрипела Доркас.
Мне было совершенно ясно, что она не желает нашего с Тибальтом брака.
— Так не полагается, — твердо заявила Элисон.
— Дорогие тетушки, говоря словами Тибальта, эти маленькие условности не имеют значения.
— Мы старше тебя, Джудит. Известно много случаев, когда девушка собирается замуж, доверяется своему жениху, едет с ним, а потом узнает, что свадебные колокола будут звучать не для нее.
Я взорвалась.
— То вы предполагаете, что Тибальт женится на мне ради денег, то он собирается соблазнить меня и бросить. Вы ведете себя абсурдно.
— Ничего такого мы не говорили. А если у тебя появляются подобные мысли, то нужно все тщательно обдумать. Разве можно сомневаться в женихе?
Ну как можно спорить с ними? Я пошла к себе и начала упаковывать вещи к отъезду.
Вечером Элисон постучала ко мне. У нее было испуганное лицо.
— Я беспокоюсь о Доркас, нужно вызвать врача!
Я отправилась за врачом. Он подтвердил диагноз, что у Доркас бронхит. Всю ночь мы с Элисон ухаживали за больной.
Наутро я знала, что не смогу уехать и оставить Элисон одну ухаживать за Доркас. Я пошла в Гизу рассказать Тибальту, почему я не смогу поехать с ним.
Не успела я раскрыть рот, как он начал рассказывать о новых находках. Я прервала его:
— Я не еду, Тибальт.
Выражение его лица изменилось, он смотрел на меня с недоверием.
— Не едешь?
— Моя тетя Доркас тяжело заболела. Я не могу оставить ее на одну Элисон.
— Может что-нибудь придумать. Например, послать к ней служанку.
— Тетя Элисон не согласится. Это не одно и то же. Я должна быть с ней, если…
Тибальт молчал.
— Пойми меня, Тибальт. Я очень хочу поехать… всегда находиться рядом с тобой, просто сейчас я не могу оставить их.
— Конечно, — он выглядел разочарованным.
Мы разговаривали в саду, вскоре там появилась Табита.
— Я пришла сказать, что не могу поехать. Моя тетя заболела, и я вынуждена остаться.
— Я тебя понимаю, — ответила Табита.
— Ты поедешь вместо Джудит? — спросил ее Тибальт. — Я уверен, там необыкновенно интересные находки.
Необыкновенно интересные находки. Это упрек? Он чувствовал, что это для меня невероятно заманчиво.
— Ну, если Джудит остается, вместо нее поеду я, — согласилась Табита. — Ей нельзя сейчас оставить своих родственников.
Тибальт сжал мою руку.
— Мне так хотелось показать тебе эти чудесные находки. Ну, у нас будет еще время.
— Вся жизнь, — ответила я.
* * *
Через несколько дней Доркас начала поправляться. Она растрогалась, узнав, что я осталась ухаживать за ней и успокаивать Элисон.
Я услышала, как она сказала Элисон:
— Хотя наша Джудит импульсивная натура, у нее есть сердце.
Я знала, что они постоянно обсуждают мою грядущую свадьбу. Мне хотелось успокоить их, но они вбили себе в голову, что Тибальт женится на мне, так как заранее узнал о моем наследстве.
Я с нетерпением ждала дня, когда уеду из коттеджа, потому что хотела стать женой Тибальта и кроме этого желала убежать из этой атмосферы недоверия. Я им докажу, что Тибальт — самый чудесный супруг в мире.
Тибальт и Табита отсутствовали две недели, вернувшись, они говорили только о раскопках, так их переполняли впечатления. Я испытывала глубокое разочарование, потому что не могла участвовать в их беседе. Тибальт веселился.
— Ничего, после свадьбы ты повсюду будешь ездить со мной.
Приближался день нашей свадьбы. Сабина предложила устроить прием гостей в доме священника. Доркас больна, коттедж «Радуга» не вместит всех гостей, я же прожила в доме священника столько лет, кроме того, она сестра Тибальта.
— Я настаиваю на этом, Джудит, — воскликнула она. — Ты самая счастливая женщина в мире, но все же даже Тибальт не может сравниться с моим дорогим Оливером. Тибальт слишком совершенен… то есть он все знает… все про древний мир, а Оливер знает латынь и греческий. Конечно, Тибальт тоже знает эти языки, но невозможно представить себе, чтобы Тибальт читал проповеди или выслушивал рассказы крестьян о засухе или падеже скота, истории прихожанок о их детях.
— О чем ты говоришь, Сабина? Мы же собирались договориться о свадьбе.
— Конечно. Она состоится здесь, у нас. Я настаиваю. Оливер тоже настаивает. Он вас обвенчает, и потом соберутся несколько близких друзей… Как странно, ты дочь сэра Ральфа, а мы ничего не знали все это время. Хотя я не удивляюсь… Ты помнишь бал?.. О чем это я? Ах, да, свадьба состоится в нашем доме.
Мне понравилось ее предложение, даже мои тетушки сразу согласились, им тоже хотелось, чтобы свадьба была скромной.