Если… если, конечно, какая-нибудь девушка уже не зацапала его. Только вот кто? Неужели в нашей школе есть девушка (помимо меня), способная разглядеть за длинными волосами потенциального красавчика? Кто из них выглядит достаточно «нормально» для него? Боже! Обязательно кто-нибудь найдется. Представляю: сидят сейчас в столовой за одним столиком и она говорит, какой он молодец, что не ест салат с тунцом.
Мои невеселые размышления прервала Фрида. Она вернулась из коридора одна, причем в подавленном настроении.
— По идее, я должна просить прощения, — заявила она, глядя на Козабеллу, экран телевизора, окно за моей спиной — куда угодно, только не мне в глаза. — Короче, извини, если я тебя расстроила. Неправда все это. По-моему, Кристофер до сих пор переживает. Просто он такой странный, что очень трудно понять.
Слезы на моих глазах тут же высохли. Точнее, на глазах Никки. Хотя доктор Холкомб строго-настрого запретил думать так о моем новом теле: «Это твое тело, Эмерсон, а не ее». Ага! Только у меня ее имя, ее лицо, ее пентхаус, ее приятель (или даже приятели) и так далее.
— Слушай, ты чего взъелась? — спросила я у Фриды. У меня до сих пор стоял ком в горле от одной мысли, что какая-то другая девушка играет с Кристофером в «Джорниквест» или смотрит очередную передачу о хирургии на канале «Дискавери». Хотя, честно говоря, интерес к таким телепередачам у меня в последнее время несколько поутих. Как говорил доктор Холкомб, главное — я жива. Остальное не важно.
— Ничего, — ответила Фрида. — Габриель уехал.
Я даже не сразу поняла, о чем идет речь. Ах да! Габриель довез меня сюда, а потом Фрида пошла с ним в буфет.
— Понятно. — Так вот что не давало ей покоя! Она завидовала моему знакомству с Луной.
— А что ему оставалось делать? — Фрида шлепнулась на стул. — Сюда все равно никого не пускают.
— Ну и? — произнесла я. — Не переживай, он не умрет от разочарования.
— О боже! — воскликнула Фрида. — Тебе и дела нет до Габриеля!
— Ничего удивительного! Мы едва знакомы. И вообще… — Я осеклась, сообразив, что чуть не ляпнула «мне нравится Кристофер». Румянец залил мои щеки. Я не могла открыть свою тайну даже сестре. Кристофер думал, что меня нет в живых, и теперь я выглядела, как Никки Ховард, поэтому рассчитывать на какие-либо отношения с ним не имело смысла. В последний миг я изменила окончание фразы: — Он уверен, что я Никки Ховард.
— И что с того? — пожала плечами Фрида. — Давай-ка полегче с Луной. Он, между прочим, неплохой парень. И хорошо к тебе относится.
— Откуда знаешь? — Трудно было поверить в услышанное, особенно после того, как Габриель практически назвал меня наркоманкой.
— Он сам сказал, разумеется, — ответила Фрида. — Внизу, в буфете. Мы взяли на двоих булку с корицей, огромную, чуть ли не с мою голову. Куча углеводов, конечно, но я уже забыла, что такое диета, с того дня, как тебя привезли в больницу. Когда твоей сестре пересаживают тело, тут уже не до подсчета калорий, знаешь ли. Так откуда он тебя вернул?
Я сморгнула:
— Чего?
— Ты сказала, когда мы все стояли в коридоре, что Луна тебя вернул. Я спрашиваю: откуда?
— Ах, вот ты о чем… Вчера ночью меня похитили Лулу Коллинз и Брендон Старк. Мы были в пентхаусе Никки Ховард. Только об этом нельзя рассказывать, поняла? Иначе у них будут крупные неприятно…
— Лулу Коллинз!!! — взвизгнула Фрида, подскочив со стула, словно ужаленная. — Ты видела Лулу Коллинз? И Брендона Старка? Обалдеть! Ты тусовалась с ними? Куда ходили? В «Тоннель», да? Боже! Джастина Бэя видела?
— Притормози, — остановила я словесный поток Фриды. — Во-первых, кончай орать. А во-вторых, все было совсем не так.
— Кстати, — Фрида прекратила дергаться, и уставилась на меня, — Брендон Старк и Никки Ховард, вообще-то, встречаются. А если он думал, что ты — Никки, значит… Ну-ка признавайся, он пытался тебя поцеловать?
Я отрицательно замотала головой. Не рассказывать же младшей сестре, что вытворяли Брендон и Джастин и как мне все это понравилось!
— Конечно, нет, — отрезала я. — И Брендон, и Лулу просто очень переживали за свою подругу. Поверь, не так уж здорово, когда люди принимают меня за Никки.
К моему удивлению, Фрида закатила глаза.
— Да-да-да, — язвительно проговорила она. — Тебя по ошибке принимают за одну из самых известных в мире молодежных супермоделей. Бедняжка!
— Да, бедняжка, — обиделась я. — И спасибо большое, что сразу же сказала мне всю правду.
— Какую правду? — Фрида озадаченно посмотрела на меня.
— А такую, что они запихнули мои мозги в тело Никки Ховард. — Я старалась, чтобы в моем голосе прозвучало как можно больше яда. — Большое спасибо!
Можно было не волноваться, что детский писклявый голос Никки смажет эффект. Фрида сразу сдулась.
— А, ты об этом… Я ведь сначала хотела, — оправдывалась она, — но мне запретили. Врачи сказали, что тебе нельзя волноваться. Типа нужно какое-то время для адаптации.
— Отлично, — произнесла я, следя за тем, чтобы уровень яда в голосе был соответствующим. — Спасибо за преданность, сестренка!
Похоже, я перегнула палку. Фридины глаза наполнились слезами.
— Знаешь, как было страшно? Я ждала, что ты проснешься и не узнаешь меня. Врачи предупредили, что ты будешь думать… ну, как раньше. А потом смотрю: в кровати лежит просто Никки Ховард. И тут я поняла, что ты никогда не будешь прежней. В смысле никогда не будешь ругать меня за чирлидерство и все такое. Понимаешь?
— Так ты все-таки пробовалась на чирлидера? — взревела я. — Совсем с ума сошла? Мама тебе по полной устроит, когда узнает! Подозреваю, что ты ей ничего не говорила, раз до сих пор жива.
Вместо того чтобы обидеться на мои слова, Фрида расхохоталась.
— Вот-вот! — обрадовалась она. — Как здорово, что ты так говоришь! Ну, может, не так уж и здорово: все-таки немного раздражает. Очень странно выслушивать нотации от Никки Ховард! Впрочем, лучше услышать нотации хотя бы от нее, чем не услышать вовсе.
— Что-что ты хочешь услышать? — спросила мама, входя в палату.
— Да так, — не сразу нашлась Фрида. — Ничего. Мы про одежду болтали.
Вошедший следом папа удивленно посмотрел на нас.
— Очень интересно. Когда вы ссоритесь, я начинаю понимать, что все вернулось на свои места. Но чтобы Эм стала беседовать про одежду?
— Ну, не совсем про одежду… — в отчаянии стала выкручиваться Фрида.
— Мы говорили про школу, — быстро пришла я на помощь. — О том, что теперь будет. Ведь мне придется работать. На школу может просто не хватить времени.
— Как раз наоборот, — произнесла мама. В ее глазах сверкнуло некое подобие того блеска, какой обычно возникал, когда я спрашивала, можно ли не ходить школу. — Ты будешь продолжать учиться в любом случае!
— Правильно! — поддержал папа. — Закончишь школу, а потом куда-нибудь поступишь. Модельный бизнес — штука нестабильная: никаких четких финансовых перспектив, в отличие от юриспруденции, медицины или преподавания.
— Конечно, — мама в раздумье покусывала губу, — с твоим напряженным графиком регулярно посещать уроки будет трудновато. Может быть, мы переведем тебя в школу сценических искусств. Или просто наймем репетиторов. Надо обратиться в «Старк энтерпрайзиз», они наверняка помогут.
Несмотря на малоприятные мысли, что «Старк энтерпрайзиз» снова вмешается в жизнь нашей семьи, я победно взглянула на Фриду.
— Мне нравится моя нынешняя школа. Хотелось бы учиться там.
Для родителей мои слова явились приятным сюрпризом. Но только не для Фриды. Она, наверное, надеялась, что без меня наконец-то заживет припеваючи: вступит в ряды «ходячих мертвецов», станет чирлидером, может, даже начнет встречаться с каким-нибудь старшеклассником… Не тут-то было!
— Правда, милая? — удивилась мама. — Мы переговорим с мистером Филлипсом. Уверена, в «Старк энтерпрайзиз» что-нибудь придумают. Скорее всего, договоримся, чтобы ты училась в свободное от работы время. Конечно, не надо рассчитывать, что ты окончишь школу со своим классом в следующем году. Рано или поздно все равно доучишься.
— Здорово, — произнесла я, притворяясь, что радуюсь.
— В нашей школе слишком высокие требования. Никки Ховард ни за что не потянет, — быстро вставила Фрида, эксперт по Никки. — Сточки зрения возраста ее бы, конечно, взяли в класс Эм. Только она в старших классах особо не училась, потому что начала работать моделью.
— Если «Старк энтерпрайзиз» окажет финансовую помощь твоей школе, полагаю, проблем с зачислением не будет, — заметил папа. — Поступай, как сочтешь нужным. Только учти, что есть и другие школы, и репетиторы, как уже сказала мама.
Фрида с надеждой повернулась ко мне:
— Слышишь? Совсем не обязательно возвращаться именно к нам.
— Ну что ты, — ответила я, приторно глядя на нее, — я собираюсь вернуться именно в нашу школу. И пусть только попробуют заявить, что у них нет мест. Все знают, что у них появилось одно место в одиннадцатом классе.
Вернувшись в свою школу, я, как говорится, одним выстрелом убью двух зайцев: стану присматривать и за Фридой, и за Кристофером. Конечно, с моей стороны не очень честно препятствовать дружбе Малоуни с другими девушками. По идее, надо отпустить того, кого любишь. Черта с два! Ведь я же не умерла по-настоящему. И потом, я не смогу ему открыться, кто я на самом деле. Хотя, возможно, нам удастся стать друзьями, как раньше, до несчастного случая. И может быть (кто знает?), даже больше, чем друзьями. Как Брендон и Никки. Только, надеюсь, никто из нас не будет крутить тайные романы за спиной у другого.
Одно плохо: в плане осведомленности мне суждено быть на один шаг впереди по сравнению с Кристофером. Ведь он и не предполагает, что многие знаменитости, которые считаются умершими, на самом деле живы, только теперь у них новое тело. Одни лишь олигархи (или люди вроде меня, за которыми стоит мощная корпорация, например «Старк энтерпрайзиз») могут позволить себе пересадку тела. В любом случае я не смогу назвать ни одного имени (хотя бы потому, что в институте всегда отвечали уклончиво). Просто намекали, что через такую операцию прошли, к примеру, те, кого вот-вот должны были посадить за финансовые махинации, несколько известных музыкантов, которых уже давно оплакивают их фанаты, некоторые члены королевских семей Англии и других европейских стран. Все они сейчас живут в новых телах под соответствующими именами, а прежние родственники делают вид, что скорбят по их безвременной кончине.
Самое смешное во всей этой истории, что никто из нас по-настоящему не умер. Короче говоря, мы с Кристофером были правы: ходячие мертвецы действительно существуют. И знаете, в чем прикол? Теперь я — одна из них.
Глава пятнадцатая
На следующий день вышел пресс-релиз. Из-за отсутствия компьютера прочитать его на страничке новостей в «Гугле» мне не удалось. (Компьютер Никки, конечно же, не в счет!) К счастью, его пустили бегущей строкой на Си-эн-эн в дневных и вечерних новостях. Пресс-релиз стал главной новостью шоу-бизнеса. Судя по всему, Келли, пресс-агент Никки, была на высоте.
«Представители индустрии моды наконец-то вздохнули с облегчением: сегодня вечером получено официальное заявление от представителей Никки Ховард, — вещал диктор ежевечернего выпуска новостей шоу-бизнеса «Энтертейнмент тунайт». На экране мелькали фотографии Никки Ховард. — Почитатели ее таланта могут быть спокойны: на днях, после четырехнедельного отсутствия, их любимица возвращается на подиум, а также в светскую жизнь Нью-Йорка. Мир моды потрясло известие, что Никки страдала гипогликемией на фоне истощения организма, что и привело к знаменитому обмороку месяц назад, в день открытия гипермаркета «Старк». Падение вызвало сотрясение мозга, которое, в свою очередь, повлекло за собой потерю памяти».
Когда на экране появилась следующая фотография, мне стало так смешно, что я чуть не выронила из рук коробку с зеленым горошком, приправленным васаби. Фрида тайком пронесла горошек по моей просьбе. Я сидела с коробкой в руках и тащилась от запаха васаби. (Знаю — звучит странновато. Раньше я и видеть не могла горошек с васаби. А теперь просто обожаю. Доктор Холкомб предупредил, что после операции у пациентов меняются пристрастия в еде.) На нечеткой фотографии, сделанной с мобильного телефона, я узнала себя (точнее, Никки Ховард), сидящую на зеленом скутере за спиной у Габриеля Луны. Наши слегка встревоженные лица смотрели прямо на зрителей. Не припоминаю, чтобы меня кто-нибудь фотографировал в тот день. Кстати, тревожились мы, естественно, из-за бешеных младшеклассниц, а вовсе не потому, что нас застукали вместе (как могло показаться). И, как нарочно, журналисты сразу же озвучили именно второй вариант интерпретации снимка.
«Никки Ховард остается лишь воспользоваться диагнозом «амнезия», чтобы объяснить своему приятелю Брендону Старку появление фотографии, на которой ее увозит на скутере восходящая звезда английского рока — Габриель Луна. Они познакомились в злополучный день открытия гипермаркета «Старк» в Сохо, когда Никки упала в обморок, повлекший за собой серьезные последствия, а в результате несанкционированных акций протеста погибла одна из юных поклонниц Луны».
Я с ужасом ждала, что сейчас увижу себя, прежнюю себя. Только зря волновалась: Эмерсон Уоттс давно никого не интересует. Зачем тратить пленку на девушку, раздавленную экраном, когда можно показать гораздо более эффектные кадры: на красном ковре лежит Никки Ховард с декольте до пупка?
«Представители Ховард и Луны отказались прокомментировать данный снимок. Впрочем, Никки всегда может заявить Брендону, что просто «подзабыла», что у нее уже есть приятель».
Ничего себе! Я чуть не задохнулась от обиды. Но и на этом история не закончилась.
Диктор продолжал: «На встрече с прессой основатель и глава «Старк энтерпрайзиз» Роберт Старк пожелал скорейшего выздоровления мисс Ховард, известной многим как официальное лицо его корпорации».
На экране возникла более зрелая и сухощавая копия Брендона Старка в рубашке с небрежно распахнутым воротником. Роберт Старк говорил: «Мы в «Старк энтерпрайзиз» очень надеемся на понимание со стороны журналистов. Никки предстоит пройти через непростой период выздоровления, и поэтому она будет несколько менее доступна для прессы, чем раньше. По крайней мере, на ближайшие несколько недель. Более того, она призналась, что намерена продолжить учебу в школе. — Он ухмыльнулся, а из рядов журналистов и вовсе послышались смешки. Как будто желание Никки Ховард учиться в школе было самой потрясающей шуткой на свете. — Мы полностью поддерживаем Никки в ее стремлении к учебе».
Что за самодеятельность? Я ничего подобного не говорила Роберту Старку. Мы даже ни разу не виделись. Кстати, особо радует, что он считает свою официальную модель слишком тупой, чтобы учиться в школе. Очень приятно. Спасибо за поддержку. Наверняка начитался ее электронных писем — вот почему он так думает о Никки.
«Впрочем, в школе за такие выкрутасы ученицу по головке не погладят», — распинался голос за кадром в то время, как на экране снова появилась наша с Габриелем фотография на скутере. Потом начался сюжет о скандальном разводе очередных знаменитостей.
Ну надо же! Выходит, те школьницы щелкнули нас на мобильник, да еще и снимок продали! Так вот какая жизнь меня ждет? Постоянно скрываться от папарацци, а потом обнаруживать, что даже самые невинные занятия стали достоянием желтой прессы?
В ужасе уставившись в телевизор, висевший над кроватью, я и не заметила, что кое-кто зашел в палату.
— Никки? — Глаза, глядевшие на меня поверх медицинской маски, казались огромными. Причем не только от черной подводки. Лулу Коллинз снова удалось проникнуть в палату. На сей раз она для верности решила добавить к своей маскировке еще и планшет.
Догадываюсь, о чем вы сейчас подумали. Да-да, просто верх изобретательности! На счастье Лулу, практически весь персонал, а вместе с ними и папа, собрался в холле. По телевизору транслировали какой-то очередной матч. (Только не спрашивайте меня какой. Я спортом не интересуюсь.) Благодаря чему Лулу — в медицинском прикиде — удалось проскользнуть мимо охраны.