ногу. Я проверяю свое колено, чуть-чуть перенеся на него свой вес. Боли не было! Я еще немного переношу вес и еще немного, готовая отступить при малейшей боли. Но нога не болит, даже когда я полностью опираюсь на нее. Я пытаюсь сделать шаг. Рид отпускает мои руки, чтобы я могла свободно двигаться. Мое колено чувствуется немного жестче, но в остальном, все хорошо.
Рассматривая поверхность своего колена, я вижу небольшие изменения цвета над коленной чашечкой, но кроме этого, оно выглядит как новое. Чувствуя панику, я руками закрываю лицо, кажется, я — монстр! «Не паникуй здесь, ты можешь паниковать позже…»
Натянув на лицо фальшивую улыбку, я опускаю руки вниз, чтобы увидеть Рида, который стоит всего в паре шагов и смотрит на меня. Я пытаюсь придумать, что сказать, но единственное, что произношу: — Удивительно… Не могу дождаться, когда у меня появится третий глаз.
Не знаю, обманула ли я его, но он отвечает: — Думаю, у меня есть эластичный бинт. Пойду найду его, чтобы мы могли забинтовать колено. Пару дней, ты должна будешь похромать. Ты можешь сделать это? — спрашивает он меня.
— Конечно, — говорю я, подойдя к одной из книжных полок, находящихся у дальней стены.
Достав книгу с полки, я не могу прочесть название, так как мои глаза полны слез. Я стараюсь сдержать их, пока Рид не покинет комнату. Взявшись рукой за книжную полку, я сгибаюсь, прижимая к груди книгу в кожаном переплете. Из моих глаз текут слезы, но я их даже не вытираю. Я глубоко вздыхаю и беру эмоции под контроль, но знаю, что в этой борьбе, любая мелочь может все разрушить. Чувствуя, что Рид подходит к библиотеке, я вытираю слезы и выпрямляюсь. Книга в моей руке трещит, но я не прочла не единого символа, потому что она была на китайском.
Увидев, как Рид входит в комнату, я стараюсь, чтоб все выглядело нормально.
— Что это? — держа книгу, спрашиваю я Рида, гордясь тем, что мой голос не скрипит или не хрипит.
— Это собрание сочинений Сунь-Цзы и Сунь Пин, — подходя ко мне, говорит Рид.
Я закрываю книгу и кладу ее обратно на полку. Подхожу к другой полке, находящейся дальше от Рида, все еще повернувшись к нему спиной. Выбрав маленькую, в коричневом кожаном переплете книгу, я читаю название — «Небо и земля» Лорд Байрон.
— У тебя довольно большая коллекция. Это первое издание? — в неверии спрашиваю я, пробегая пальцем по рельефной бумаге, я читаю содержание.
— Да, но мне не нравится играть, — говорит он.
«Здесь так много книг, которые я хочу прочитать, — думаю я, пробегая пальцем по корешкам. — Кого я обманываю, судя по тому, как обстоят мои дела, мне повезет, если я закончу первый курс».
В тот момент, в моей груди появляется небольшая знакомая боль. Обычно боль появляется, в тех редких случаях, когда я позволяю себе думать о моих родителях. Я признаю боль, как горе. К сожалению, думаю, что это никогда не изменится. С этого момента, я изменилась. У меня есть доказательство, теперь я не нормальная. Это действительность… Я так и вижу, как пытаюсь контролировать свои рукопожатия.
— Женевьева? — позади меня слышится голос Рида, но я долго не могу ответить ему.
Я перестаю контролировать свои эмоции, и из меня вырываются рыдания, но я не могу остановиться. В следующие мгновение, Рид поднимает меня на руки и несет на диван, на котором я провела большую часть времени. Он садится, продолжая держать меня на коленях, и я утыкаюсь ему в шею, продолжая бесконтрольно плакать. Пытаясь меня успокоить, Рид гладит меня по волосам.
Мы долго сидим вместе, пока я окончательно не затихаю. Пару раз, я пытаюсь слезть с колен Рида, пристыженная тем, что не могу контролировать свои эмоции. Но парень удерживает меня на месте и спрашивает: — Тебе лучше?
Я слабо киваю, но не отвечаю. Он вытягивает одеяло, которое я использовала ранее, чтобы вытереть мои слезы. Приобняв меня Рид выскальзывает и встает передо мной на колени. Затем, берет бинт и начинает аккуратно забинтовывать мое колено, пока я безвольно сижу на софе. Когда он заканчивает, то заправляет концы в бинт, и молча садиться обратно.
— Почему ты не хочешь сказать мне, что происходит? — с мольбой в голосе говорю я. — Мне действительно нужно знать.
В его взгляде появляется нерешительность, и он спрашивает: — А что если я скажу, что идет война, и я солдат на этой войне?
Сузив глаза, я пытаюсь понять, о чем он говорит.
— Как солдат, я нахожу и уничтожаю врагов, — продолжает он, и я стараюсь не показывать ужас, который в меня вселяют его слова. — Но я нашел то, что никогда прежде не видел, что-то новое. Я не знаю, мой ли это враг, или это оружие моего врага, или… это мой союзник. Если это мой враг, и я помогу ему, тогда я стану предателем; но если это мой союзник, и я не смогу защитить его, то я… — он не закончил.
Словно в тумане, я думаю: «Война? Какая война? Его враг? Если у него есть враги, то, значит, есть что-то более страшное, и, значит, он захочет уничтожить меня».
— Я должен вернуть тебя в твою комнату, ты выглядишь уставшей, Женевьева. Или ты хочешь спать здесь? У меня есть несколько комнат — ты можешь выбрать любую, — говорит Рид, но я качаю головой.
— Нет, пожалуйста, отвези меня в Йейтс, — хрипло прошу я.
Рид кивает и встает. Я беру его за руку и позволяю вывести меня из комнаты. Он выключает свет и теперь становится довольно темно. Когда мы подходим к его машине, он открывает мне дверь, и я забираюсь внутрь, но пока он закрывает мою дверь, я не смотрю на него. Когда он садиться и заводит двигатель, я пристегиваюсь. Я молча сижу, глядя через окно на звездное небо, пока Рид везет меня обратно к кампусу. Я видела, как Рид изучает меня, но я не могу заставить себя посмотреть на него.
Когда мы подъехали к парковке рядом с Йейтс, Рид останавливает машину возле черного входа. Я пытаюсь открыть свою дверь, но она заблокирована, и я не могла понять, где кнопка разблокировки, чтобы выйти.
«Глупый современный автомобиль!» — злилась я.
— Женевьева, прежде чем ты уйдешь, я должен знать, что ты думаешь, — посмотрев на меня, говорит Рид, пока я вожусь с дверной ручкой, чтобы сбежать. — После того, как мы покинули мой дом, ты не произнесла ни слова, что кажется противоречит твоей природе.
— Это твой способ, сказать мне, что я слишком много говорю, Рид? — растеряно говорю я.
— Нет, я просто хотел бы узнать, что ты
думаешь по этому поводу, — спокойно настаивает он, не двигаясь, чтобы позволить мне выйти из машины.
— Почему? Почему ты беспокоишься за меня? — подозрительно спрашиваю я, продолжая смотреть на кнопку блокировки.
Рид не отвечает мне.
Когда я не смогла найти кнопку, то говорю с растущим разочарованием: — Отлично! Я думала о том, что ты сказал ранее, о том, что это я ответственна за то, что Рассел здесь, что для Рассела, я словно магнит или что-то вроде этого.
Рид вздрагивает, когда я упоминаю Рассела, но я остаюсь невозмутимой, — Ну, я думаю, что если за его присутствие здесь отвечаю я, то может и, ха, за мое нахождение здесь, тоже кто-то отвечает.
— Что это значит? — медленно спрашивает он.
— Я не знаю, Рид, но когда ты рядом, у меня возникает странное ощущение легкости… здесь, — говорю я, указывая на свой живот. — Это, еще в сочетании с тем, что когда ты рядом, мне хочется наброситься на тебя, так что может быть, это ты вызвал меня! Теперь, пока я не сгорела от стыда, выпусти меня из машины, — требую я, снова потянув за ручку, словно она могла открыться по волшебству.
— Ты не можешь умереть от стыда, — с самодовольной улыбкой на губах, говорит он.
— Рид! — кричу я, слыша щелчок замка, и моментально вылетаю из машины.
Глава 7
История искусств
У меня не оказывается ключей от общежития. Я оставила все, что принесла с собой на тренировку, на поле. Обойдя вокруг общежития, я подхожу к главному входу и обнаруживаю там замок. Сейчас почти полночь, только сейчас я начинаю понимать, как долго я пробыла в доме Рида.
Встав напротив окна комнаты Булочки, я нахожу на земле несколько камушков, чтобы бросить в окно. Я чувствую облегчение, когда девушка подходит к окну после того, как я ударила в него галькой.
— Эви! — по девчачьи взвизгнула Булочка. — Не двигайся, дорогая, я сейчас спущусь.
Она исчезает в глубине комнаты, и проходит меньше минуты, прежде чем Булочка и Брауни показываются в дверях, выпустив их и заперев за ними дверь.
Прежде чем я успеваю сказать хоть слово, они заключают меня в коллективные обнимашки.
— Ты в порядке, милая? Мы так волновались за тебя. Как твое колено? Тамара выбыла из команды — она явно сделала это нарочно. Что сказал доктор? Ты сможешь ходить? Сможешь играть? — одновременно спрашивают Булочка и Брауни.
— Я в порядке. Просто должна сделать перерыв на день или два, и тогда колено будет как новенькое. Смотрите, я уже могу ходить, — говорю я, демонстрируя, будто хромаю, пока они продолжали меня обнимать.
— Когда смогу ходить, я буду все еще в команде, да? — с надеждой спрашиваю я.
Если я буду играть в хоккей, тогда это займет, по крайней мере, час в течении дня, тогда я смогу не думать о том, кто я или о том, что со мной будет.
— Ну конечно! Это так классно, что ты будешь в команде! В этом году мы разгромим Kappas, — восклицает Брауни, подпрыгивая. Ее светлые волосы сияют в лунном свете.
— Э-э, Брауни, мы разгромили Kappas в прошлом году, — забавляясь, говорит Булочка.
— Я знаю, но мы действительно, действительно уничтожим их в этом году! — кровожадно соглашается Брауни.
— Да, давайте, это звучит отлично! — говорю я, заразившись их энтузиазмом, но меня одолевает зевота.
Булочка замечает это, прежде чем я успеваю прикрыться рукой.
— Эви, извини меня! — с заботой говорит девушка. — Мы стоим здесь, посреди ночи, после того, как ты несколько часов провела в больнице, застряв там с Ридом. Он до последнего ждал тебя в зале ожидания? Я надеюсь, у них есть несколько модных книжных магазинов, — говорит она, отходя назад и открывая дверь ключом, взятым из-под камня за скамейкой.
— Ну, там, куда мы ездили, было много книг. Спасибо, — бормочу я, чувствуя небольшую вину, когда девочки встают по обе стороны от меня, чтобы помочь мне подняться по лестнице. Я быстро решаю, что вина предпочтительней для объяснения моих лечебных способностей.
Когда мы подходим к их комнате, я жду, пока Брауни зайдет в комнату и возьмет ключи и сумку.
Поблагодарив обоих девочек, я ковыляю в свою комнату, но Булочка останавливает меня и говорит: — Кстати, Эви, в твоей комнате мы оставили кое-что для тебя. Дай нам знать, если не подойдет, — подмигивая, говорит она.
— Что это? — спрашиваю я, но девушка только загадочно улыбается, я захожу в свою комнату, закрывая дверь.
По пути в комнату я иду в ванную, а потом устало бреду по холлу и открываю дверь. Внутри почти совсем темно, свет исходит только от моей настольной лампы, которая стоит в углу мой комнаты. Свет падает прямо на рыжие волосы.
Рассел сидит за моим столом и дремлет, его голова лежит на руках. Я наблюдаю за ним в течении нескольких минут, облокотившись на косяк. Он, наверное, очень волновался, раз рискнул проникнуть в мою комнату. Смотря на его красивое лицо, я чувствую вину. Бедный Рассел, он пытался меня спасти, но не смог, потому что попал на линию огня.
Я закрываю дверь и скидываю свою обувь, наблюдая за тем, как он спит. Раз его глаза по-прежнему закрыты, то тогда я скину свою форму, переодевшись в чистую футболку и шорты.
Проведя пару раз расческой по волосам, я распускаю узлы, образовавшиеся во время игры, и собираю их в высокий хвост.
Умывшись и почистив зубы, я смотрю на парня в своей комнате. После этого, я подхожу к столу и провожу рукой по волосам Рассела, убирая с его лица прядь и заправляя ее ему за ухо.
Он улыбнулся во сне — это выглядит так мило, что я тоже начинаю улыбаться.
— Рассел… Расс, — шепчу я ему в ухо, потрепав по плечу.
— Эви? — спрашивает он, поднимая голову со стола и хмуро смотря на меня.
— Привет, — мягко говорю я. — Как ты? Выглядишь ужасно. Как ты смог пробраться сюда? Ты хочешь потерять свою стипендию? — мягко ругаю я.
Он не отвечает мне, но тянет меня на колени, отчаянно обнимая.
Я кладу голову ему на плечо и говорю: — Я в порядке, в течении нескольких дней мое колено должно придти в норму.
Я радуюсь, что он не может видеть мое лицо. Я ненавижу врать ему, потому что после всего того, что мы пережили вместе, он почувствует предательство, но если раскрыть ему правду, какие последствия это будет для него иметь? Он еще больше запутается, а я не могу этого допустить.
Теперь я отчетливо это вижу.
— Я проверял Крествудскую больницу, Эви. Куда он возил тебя? — спокойно спрашивает меня Рассел.
Я понимаю, что нужно придумать ложь, которая все скроит, и ее невозможно будет проверить.
— Рид полагает, что местная больница не особо хорошая, так что он отвез