— Помнишь, как десять месяцев назад я то же самое говорила тебе? — Энни улыбнулась. — Тогда кофе помог мне взять себя в руки и вылезти из депрессии. Я очень хорошо понимаю твое состояние, Кортни. Тебе кажется, что ты во сне, в долгом-предолгом кошмаре. Но только от тебя зависит, проснешься ты или нет. Я на кухню.
Оставшись вдвоем, Барбара и Кортни несколько секунд неловко молчали.
— Энни тебе все рассказала? — спросила Кортни.
Барбара кивнула.
— Ну и что ты думаешь?
Кортни так сильно нужна была помощь и поддержка, что она впервые в жизни сама просила об этом. Барбара хорошо знала Кортни и понимала, как тяжело самостоятельной подруге просить о помощи.
— Хорошо, что Энни на кухне, — сказала Барбара.
Кортни удивленно посмотрела на нее.
— Пока она готовит кофе, мы с тобой сможем кое-что обсудить. Нужно было сделать это сразу же. Ну почему я тогда проявила мягкотелость? — Барбара тяжело вздохнула. — Ты любила Шейна?
— Нет, конечно! — фыркнула Кортни.
— А если подумать? — продолжала настаивать Барбара. — Он ведь много значил для тебя, да?
— Ну, мне было с ним хорошо, причем не только в постели. Шейн — интересный мужчина, многого добившийся, ты же знаешь, я люблю сильных людей. А Шейн при всех его недостатках — личность.
— Ты всегда отлично понимала свое место в его жизни.
— Да, я была любовницей.
— А если бы Шейн был свободен… Только подожди кричать и возмущаться! — предупредила Барбара взрыв эмоций. — Подумай, если бы не было Энни, ты влюбилась бы в Шейна?
Кортни открыла рот, чтобы уверенно сказать «нет», и тут же его захлопнула. Барбара едва не рассмеялась, такой у Кортни был комичный вид. Только любовь к Кортни заставила ее сдержать улыбку. Подруге ведь и так тяжело.
— Так ты будешь отвечать? — поторопила ее Барбара.
Кортни медленно кивнула.
— Я никогда не думала о том, что чувствую к Шейну. Мы просто были любовниками. Но сейчас я понимаю, что могла бы влюбиться в него как дурочка. Я ведь не знала, какая он свинья на самом деле!
— Знала, — твердо сказала Барбара. — Разве порядочный мужчина заведет любовницу? Ты знала, что Шейн — ненадежный, самовлюбленный ловелас, а потому с самого начала держала свои чувства в узде. Но если бы ты дала себе волю, что было бы тогда?
— Шейн умеет кружить голову женщинам. Он ловко пользуется маской джентльмена.
— Вот именно! — Барбара встала с дивана и начала ходить по комнате. Сейчас она должна была сказать весьма неприятную вещь, но Кортни необходимо привести в чувство, заставить ее разобраться в собственной душе. Если она не поймет саму себя, как же сможет понять Холдена? — Если бы ты не знала Шейна так хорошо, ты бы попалась в его сети, ты бы сходила с ума от любви к нему, ревновала бы к каждому столбу, а когда бы он ушел от тебя, ринулась бы мстить.
Уж во второй раз за эти десять минут Кортни не знала, что сказать. Тысячи ответов крутились у нее на языке, но только один был правильным:
— Я любила Шейна, — пробормотала она.
— Ты ведь и к Энни его ревновала. Но старательно низвела жену любовника до уровня дурочки с шорами на глазах. Ведь ты никогда не будешь бороться с тем, кто слабее тебя. Ты любила Шейна, но так старательно прятала эти чувства, так боялась стать уязвимой, что не призналась в них даже самой себе. И вот Шейн тебя бросил. Если бы это был кто-то другой, стала бы ты менять всю свою жизнь лишь для того, чтобы отомстить?
Кортни ничего не ответила, но ответ и не требовался.
— Конечно нет! — воскликнула Барбара. — Максимум ты устроила бы сцену, просто чтобы спустить пар. Но твоя сложная многоходовая комбинация, желание унизить Шейна, заставить его страдать так же сильно, как страдала ты, — что это, как не яд нерастраченной любви?
— Как я раньше этого не видела? — Кортни была потрясена.
— Не видела, — жестко сказала Барбара. — Просто не позволяла себе видеть. Спрятала голову в песок и начала твердить о том, что не позволишь вытирать об тебя ноги, что Шейна нужно проучить от имени всех женщин, ну и прочий бред. А в душе ты страдала, и, когда встретила достойного человека, когда поняла, что вот она, настоящая любовь, ты вновь по привычке спрятала голову в песок. Один раз тебе это помогло пережить любовное разочарование, должно было помочь и сейчас.
— Да, именно так я и думала.
— А когда выяснилось, что твои чувства к Холдену гораздо сильнее того, что ты испытывала к Шейну, ты и вовсе ударилась в панику. Началась истерика на тему «а вдруг?», стало страшно не только за голову, она ведь в песке, но и за остальные части тела, и ты сделала все возможное, чтобы устранить опасность. Вот только легче тебе от этого не стало.
Кортни хлюпнула носом. Было больно слышать от подруги такие слова, но возразить ей было нечего. Барбара абсолютно права.
— А теперь, Кортни, заставь свой мозг включиться. Я верю, что у тебя это получится. И пойми одну простую вещь: Холден не Шейн.
— А вот и кофе! — провозгласила Энни. — Как у нас дела?
— Сеанс домашнего психоанализа окончен, — усмехнулась Барбара. — Теперь пациент может рассчитывать только на себя. Установку я ей дала.
— Что скажешь, Кортни?
— Терпеть не могу признавать, что кто-то прав, а я не права. Я хочу быть рядом с Холденом, но как мне теперь его вернуть?
— Может быть, простого рассказа о том, что творится у тебя в душе и в голове, будет достаточно? Уверена, Холден поймет. А если не поймет, отнесется с пониманием, — спокойно сказала Энни, передавая чашку Барбаре.
— А если он вообще не захочет со мной разговаривать?
— Холден достаточно хорошо воспитан, чтобы не выставить женщину за порог, даже если женщина причинила ему много страданий. — Энни была настолько уверена, что заражала этой уверенностью всех вокруг, даже пессимистично настроенную Кортни. — Ты пей кофе, тебе нужно взбодриться.
— И, кстати, не помешало бы привести себя в порядок, — заметила Барбара. — Я, твоя близкая подруга, соседка по комнате, видела тебя без макияжа раз пять.
— И, скажем честно, время не красит женщину, — добавила Энни масла в огонь.
— Отлично! Теперь еще скажите, что я похожа на старую ведьму. — Кортни вновь была готова расплакаться.
— Считай это шоковой терапией, — посоветовала ей Энни.
— Человек выглядит так, как себя чувствует, — заметила Барбара, — так же верна и обратная конструкция: как выглядит человек, так себя и чувствует. Попробуй выглядеть на все сто и увидишь, как поднимется твое настроение.
— Мое настроение поднимется, когда я поговорю с Холденом, — мрачно сказала Кортни. — Как бы мне сделать так, чтобы ему пришлось меня выслушать?
— Только не начинай строить планы! — попросила Барбара и для Энни пояснила: — Кортни имеет к этому склонность. Если нормальный человек, чтобы открыть дверь, просто потянет за ручку, Кортни придумает тысячу и один способ, как это сделать, вовсе не прикасаясь к двери!
— Она талантлива! — с усмешкой заметила Энни.
— Хватит обсуждать меня так, будто я в другой комнате! — рассвирепела Кортни.
— Да-а? — протянула Барбара. — А нам казалось, ты все еще где-то далеко…
— Кстати, мы с Барбарой сегодня решили отправиться в салон красоты, — как бы между прочим сообщила Энни. — Мне уже давно пора подновить стрижку.
Кортни тяжело вздохнула.
— Подождете минут двадцать, пока я приведу себя в порядок, чтобы можно было выйти из дома?
Энни и Барбара переглянулись и расплылись в довольных улыбках:
— Так уж и быть!
Возвращение прежней Кортни происходило буквально на глазах. Оказывается, чтобы прийти в себя, собраться с силами и начать действовать, ей нужно было сделать лишь первый шаг: стать похожей на прежнюю уверенную в себе, успешную молодую женщину.
Кортни вновь много смеялась, очаровывала мужчин, работала двадцать три часа в сутки и один час посвящала себе. Вот только люди, близко ее знавшие, видели, что она стала старше. И биологический возраст был здесь вовсе ни при чем. Она просто стала мудрее.
Но, на взгляд Энни, недостаточно мудрой, чтобы выбирать простейшие пути. Приближался День святого Валентина, а Кортни так и не поговорила с Холденом. До сих пор она пыталась придумать сложный и запутанный план, который позволил бы ей сделать первый шаг к примирению. План не придумывался. Кортни начинала нервничать. Она уже была уверена в том, что их с Холденом ждет счастливая долгая жизнь, но из-за очевидной глупости это счастье откладывается.
Ложась вечером в холодную постель, Кортни думала: вот сегодня ночью обязательно что-нибудь придет мне в голову. Должно же быть озарение когда-нибудь. Я ведь так много думаю о примирении с Холденом, что мой мозг уже должен начать сам работать над этой проблемой без моего участия.
Уже несколько раз ответы на сложные вопросы приходили к ней во сне. Кортни не верила ни в какую мистику и находила этому простое объяснение: мозг, перегруженный в течение дня, ночью мог спокойно все проанализировать, разобраться в мелочах, которые при свете солнца были незаметны, и дать единственно верное решение.
Ее сны были о Холдене. Вот только решений там не было. Хотя Кортни не отказалась бы воплотить их в реальности.
Дни шли один за другим, складывались в недели, а она все никак не решалась сделать хоть какой-то шаг. Раз десять за день Энни пыталась заставить ее просто пойти к Холдену и поговорить, но упрямство Кортни побеждало. Она была тренированнее подруги. Кортни верила, что еще чуть-чуть — и она найдет оригинальное решение, которое заставит Холдена сразу же вернуться к ней. И без выяснения отношений. Разговора с Холденом Кортни боялась как огня. Она знала, что была не права, была даже готова признать свою вину. Но увидеть, как из-за ее глупости страдает любимый человек, было ей не по силам.
И жить без него было тяжело.
Кортни чувствовала, что опять загоняет себя в новую западню.
— Думать вредно! — как-то в сердцах сказала ей Барбара, и только сейчас Кортни поняла, что подруга имела в виду.
А может быть, и правда перестать думать? Положиться на случай и ждать? — подумала Кортни, но ее деятельная натура ни за что не позволила бы ей так поступить. И потому она продолжала выдумывать какие-то планы, строить замки и рушить их одним движением руки.
В воздухе ощущалось дуновение весны. Прошел праздник всех влюбленных, и Кортни впервые в жизни провела его в одиночестве. Более того, она не получила ни одного букета или коробки конфет. Но отсутствие поклонников совершенно не расстроило ее. С недавних пор для Кортни существовал только Холден.
Постепенно ее жизнь получила новое наполнение. Работы с каждым днем становилось все больше и больше. Журналы просто заваливали ее заказами на новые статьи, новая коллекция была почти готова, и нужно было успеть доделать ее до показа в Милане. Энни вдруг решила продемонстрировать свои модели ценителям моды. Кортни решила, что подругой движет тщеславие, и молча занялась пиар-компанией. В конце концов, Энни имеет на это право.
Дни были заполнены до отказа, а ночью Кортни с трудом засыпала, постоянно думая о Холдене. Она устала, сильно похудела, но упрямо отказывалась пойти и поговорить. Энни даже стала подозревать подругу в мазохистских наклонностях, но ничего поделать не могла. Если Кортни принимала решение, то никто не смог бы заставить ее отказаться от своих планов.
В этом году весна пришла рано. Уже в первых числах марта девушки распахивали плащи, на клумбах зацветали первоцветы, а в высоком голубом небе плыли пушистые облака. Но Кортни и Энни не замечали пробуждения природы. Скоро должна была выйти новая коллекция, и в их головах просто не осталось места ни для чего другого. Все было почти готово, оставалось только пошить коллекционные наряды.
Теперь Кортни и Энни первыми приходили в офис, а уходили только потому, что за ними заезжал Дарел. Он чуть ли не силой вытаскивал невесту и подругу из-за столов, но при этом умудрялся оставаться обходительным и предупредительным. Кортни иногда завидовала Энни, ведь ее-то дома никто не ждал, и никто не беспокоился, что она слишком много работает.
Кортни понимала, что, пока коллекция не выйдет в широкую продажу, о личной жизни нечего и мечтать. До дня показа в Милане и появления коллекции на прилавках оставалось две недели, а из-за постоянных неполадок в цеху не было пошито и десятой части. Но если бы они знали, что их ждет!
Этим утром Кортни чувствовала себя отвратительно, но это никого не интересовало, даже саму Кортни. В половине шестого утра ей позвонила Энни и срывающимся голосом сказала, что все машины в цеху вышли из строя. Им срочно нужно приехать.
Впервые в жизни у Кортни опустились руки. Это было просто несправедливо! Они так много работали, столько сил вложили. До конца пути оставалась всего-то пара шагов. И вот они вновь в самом начале. Что же сейчас чувствует Энни? Кортни даже боялась представить, в каком состоянии духа пребывает подруга.
Но когда ровно в шесть часов Кортни села в машину Энни, хозяйка нового бренда была собранной и напряженной. На лице не осталось и следа утренних слез. Энни сумела взять себя в руки и теперь была готова бороться с судьбой.
В который раз за неполный год знакомства тихоня и домашняя мышка удивляла Кортни.
На фабрику они добирались молча. Сил говорить не было, да и о чем им вести беседы? У них нет никакой информации, пока они даже не знают размеры трагедии, не знают причины и последствия. Зачем лишний раз нервировать себя?
Главный механик выглядел еще хуже Энни и Кортни вместе взятых. Он нервно сжимал в руках какую-то тряпку, покрытую масляными пятнами, вероятно, раньше она была носовым платком, и переминался с ноги на ногу.
— Что произошло? — спросила Энни.
— Все машины в цеху испорчены. Теперь это не более чем груда металлолома.
Он с болью посмотрел на механизмы, за которыми ухаживал с такой любовью.
— А ремонт? — робко предложила Кортни.
Главный механик покачал головой.
— Машины испорчены так сильно, что проще и дешевле купить новые, чем перебрать эти.
— Так что же все-таки случилось?! — воскликнула Энни.
Ей тяжело давалось это внешнее спокойствие. Все ее мечты рушились на глазах, и она не знала, что сделать, чтобы остановить этот ужас.
— Мне кажется, что во всем виновато масло, точнее жидкость, на него похожая. У всех машин повреждены ходовые детали, те, которые нужно постоянно смазывать. Такое ощущение, что их разъела кислота.
— Саботаж? — тихо спросила Кортни.
— Или ужасная ошибка. — Главный механик пожал плечами.
— Что-то мне не верится в такие ошибки! — Кортни чувствовала, как гнев закипает у нее в груди.
Энни внимательно посмотрела на нее.
— Ты думаешь, Шейн мог пойти на такое?
— А почему бы и нет? — парировала Кортни. — Мы ведь первые объявили ему войну. На войне все средства хороши.
Энни тяжело вздохнула.
— Я теперь понимаю, почему Шейн… — Она умолкла. Ни к чему упоминать при посторонних подробности своего знакомства с Кортни. Вместо этого Энни сказала: — Пойдемте в кабинет. Нужно решать, что делать дальше.
В их маленьком кабинете все заинтересованные лица расположились с трудом.
— Нужно вызывать полицию! — уверенно сказал Дарел. — Если это саботаж, полицейские смогут найти виновника. А потом мы сможем выставить ему иск.
— Ты тоже знаешь, кого подозревать? — спросила Кортни.
Дарел развел руками, как бы говоря: все и так ясно.
— Хорошо. Вызовите полицию, — попросила она секретаря. — Дальше: что делать с сотрудниками?
— Отправить в отпуска, пока мы что-то не решим с машинами.
— Черт! — воскликнула Энни.
Дарел и Кортни удивленно переглянулись. Они и не подозревали, что Энни вообще знает такие слова.
— Простите, — смутившись, пробормотала она. Энни глубоко вдохнула и помассировала виски. Наконец она взяла себя в руки и обратилась к начальнику цеха: — Всех сотрудников — в отпуск. Как только что-то решим, сразу же всех отзовем обратно.