— Ну как он? Есть осложнения?
— Слава Богу, нет. — Энн с благодарностью приняла чашку кофе. — Правда, пройдет время, прежде чем он полностью оправится. Дайана, у меня еще не было случая поблагодарить тебя и извиниться.
— Думаю, все выяснилось бы, как только Генри пришел бы в себя, даже если бы мы с Томом добрались до больницы.
Энн подогнула под себя ноги, устраиваясь поудобнее на диване.
— Просто не верится, правда?
— Да уж, вначале я была просто сбита с толку, — подтвердила Дайана.
— Прости, — виновато повторила Энн. — Когда ты ужасно несчастна, напугана, то плохо соображаешь.
— Точно. — Дайана отхлебнула кофе. — Тем более если ты безумно влюбилась. А как Брэд отнесся к твоему уходу?
— Не слишком хорошо. Я с ним не виделась, но он сообщил отцу, что я хладнокровная высокомерная особа и он будто бы рад отделаться от меня.
Дайана очень удивилась.
— Чтобы так ответить Кейту Брайсу, требуется мужество!
Энн невесело усмехнулась.
— Ты знала, что папа собирался приехать и хорошенько отчитать Генри?
— Да, мама мне говорила. Боюсь и спрашивать…
— Забавно, но все обошлось. Мать Генри была там. Ой, Дайана, ты не поверишь…
— Верю, — усмехнулась Дайана. — Она ему когда-то нравилась. Дядя Кейт рассказал мне, когда заезжал сюда.
— У меня возникло странное ощущение, что моя будущая свекровь может стать моей мачехой. Они сразу поладили! Отец пригласил ее на обед, на следующий день — на ленч, потом даже на завтрак!
Усмешка исчезла с лица Дайаны. Энн, похоже, ничего не заметила.
— Ну, а как Томас Уильямс? — продолжала болтать кузина. — У папы сложилось впечатление, будто вы помолвлены или нечто в этом роде. Смешно, правда?
Дайана проглотила комок в горле.
— Смешно, — небрежно отозвалась она. — Он был взбудоражен, рассержен, спросил Томаса, почему ты в него не влюбилась. — Она скорчила гримасу. — И уехал, прежде чем мы смогли что-либо ему объяснить.
Помолчав, Энн медленно произнесла:
— Но Томас такой милый. Он зашел повидаться с Генри перед тем, как куда-то улететь… Ты знала, что он известный писатель?
— Что? — Дайана недоуменно уставилась на кузину, но та уже увидела книгу, лежавшую на столике.
— Да вот же! Это он тебе подарил?
Дайана раскрыла рот от удивления.
— Ты хочешь сказать, что Томас Уильямс — писатель и это его книга?
— Да. Его мать очень им гордится, она-то мне и рассказала все о нем. Генри тоже рад, что у него такой брат, хотя раньше…
— Да, Том мне говорил, — машинально вставила Дайана, нервно перелистывая страницы книги.
— Неужели Уильямс тебя оставил равнодушной, Дайана? — настойчиво переспросила Энн.
— Напротив, — излишне бодро отозвалась Дайана. — Мы невзлюбили друг друга с первого взгляда.
— А Хью Эндрюс рассказывает всем нечто другое.
Дайана заставила себя засмеяться.
— Еще бы, ведь Томас помог мне избавиться от него. Нет, Энн, наш Томас Уильямс — одиночка, хотя ты права, он очень мил.
— Ясно, — протянула Энн.
— От кого ты успела услышать россказни Хью?
— От моей любимой тетушки, твоей матери то есть, — ответила Энн, не вдаваясь в подробности.
Дайана застонала.
— Я же ей говорила!
— Но она тебе не поверила.
— И послала тебя на разведку?
— Дорогая, пора бы тебе знать, как действует наша семейка! Все беспокоятся о тебе. Учитывая, что я тебя в это втянула, я подумала, может, смогу чем-то помочь. Твоя мать сказала мне, что ты провела у них ту ночь, когда Томас улетел в Лондон, — а она всегда точно знает, когда тебя что-то беспокоит. Кстати, несмотря на все твои объяснения, история выглядит совершенно невероятной.
Дайана резко встала.
— Энн, давай никогда об этом не будем вспоминать, ладно? Он не для меня.
Вскочив, Энн обняла кузину.
— Прости, Дайана. Я чувствую себя жутко виноватой. Не держи все в себе, клянусь, я никому не скажу.
Через несколько минут Дайана справилась с дрожью и устало произнесла:
— Да мне и нечего рассказывать. Он предупредил меня с самого начала, чтобы я не рассчитывала на серьезные отношения… Послушай, я переживу — у меня дел по горло. Будет чем занять голову и руки. Вообще-то я уже почти справилась с собой. Но вот теперь ты выйдешь замуж за его сводного брата, а дядя Кейт, видимо, женится на его матери, тогда как я… Наверное, это меня и взволновало. Да, такое, — она сумела улыбнуться, — может случиться только в нашей семье!
Они кинулись друг другу в объятия, смеясь и плача…
Энн провела с ней весь день; уезжая, она пристально всмотрелась в лицо кузины.
— Ну как, тебе лучше?
— Да. Спасибо, подружка.
— Если захочется поболтать, звони.
— Обязательно.
Помахав Энн, Дайана отправилась наверх. Лежавшая на столике книга бросилась ей в глаза. Она взяла и прижала томик к груди. Она никому не признается, как больно ее ранило то, что Уильямс не признался ей, что он автор этой книги.
В последующие два месяца она занималась строительством. Дайана устроила не два, а пять новых денников и смогла заполучить еще несколько лошадей. Кроме того, ей доставили двух годовалых жеребцов для объездки.
Она работала не покладая рук, не давая себе времени сидеть, думать и на что-то надеяться.
Все рухнуло в одночасье, когда перевозбужденная молодая лошадь упала, увлекая ее за собой. У Дайаны оказался сложный перелом ноги. Врачи ничего не говорили толком, но возникло опасение, что она больше никогда не сможет ездить верхом.
7
— Мама, я хочу домой, — умоляюще промолвила Дайана. — Хочешь, приезжай навещать меня каждый день. Мне ужасно не хватает лошадей. Я звонила родителям Рут, они будут рады отпустить ее ко мне на пару недель — у нее каникулы. Пожалуйста, мама!
Родители Дайаны обменялись взглядами.
— Милая, у тебя еще гипс, и… — начала было мать.
Но тут вмешался отец:
— Если ты действительно этого хочешь, Дайана, то поезжай.
— Да, папа. — Голос ее дрогнул, и она попыталась улыбнуться. — Вы посмотрите, я управляюсь и с гипсом и с костылями так, будто с ними родилась!
Родители отвезли ее домой и пробыли с ней полдня. Лошади обрадовались ее появлению, она долго стояла возле них чуть не плача. Потом, решительно покачав головой, проковыляла к пристройкам. Их закончили, пока она лежала в больнице, — в основном стараниями родителей: те хотели хоть чем-то порадовать дочь.
Помимо конюшни, у нее появились теперь симпатичный офис и помещение для постоянного помощника. Правда, вместо обычной комнаты с ванной, как Дайана планировала, получилось нечто более комфортабельное и уютное.
Мать часами бегала по магазинам, принося Дайане образцы тканей для занавесок, покрывал и ковриков, натащила ей массу каталогов мебели и обоев. Она не раз высказывала мнение, что у Дайаны талант декоратора, а когда дочь в очередной раз посмотрела на нее глазами, полными боли и усталости, заметила:
— Знаю, тебе кажется, что мы зря теряем время, но ты должна набраться терпения и верить в лучшее, малышка.
Верю ли я? — думала Дайана, глядя из окна офиса на пустые загоны для лошадей. Без нее ферма не могла существовать. А сможет ли она ездить верхом, да и просто нормально ходить? Пока Дайане хотелось лишь остаться одной…
В свободной спальне наверху решили поселить Рут — на тот случай, если Дайане что-то понадобится; иначе мать умерла бы от беспокойства.
Сейчас, когда Рут улеглась спать, Дайана сидела в темной гостиной, думая о своем безрадостном будущем. Два месяца, пока она лежала в больнице, Дайана гнала от себя грустные мысли. Но возвращение домой навеяло воспоминания… Откинув голову на спинку кресла, она дала волю слезам. Казалось, только вчера, а не несколько месяцев назад, Уильямс был здесь, она любила его, а потом потеряла.
Из печального забытья ее вывел звук подъехавшей к дому машины. Через минуту машина уехала. Дайана дотянулась до костылей и спустилась к двери — она была открыта, чтобы проветрить дом в эту душную летнюю ночь.
Мужчина, которого она только что вспоминала, стоял перед ней. Томас Уильямс, одетый в брюки цвета хаки и темно-коричневую спортивную рубашку, подчеркивавшую широкие плечи, пристально смотрел на нее зеленоватыми глазами.
— Ты! — ахнула Дайана, покачнувшись. Она едва не упала, но он поддержал ее. — Что ты тут делаешь — явился посочувствовать? — сердито выпалила она. — Можешь убираться!
— Дайана, — ровным, спокойным голосом произнес он, придерживая ее за локоть, — поверь мне, я лишь вчера узнал…
— Ну и что, что узнал? Ты ничем не можешь мне помочь. Так что зря отпустил такси — как видишь, на сей раз я тебя никуда не в силах отвезти.
— А я никуда и не собираюсь, — сдержанно ответил он, шагнув вперед, и она увидела на ступеньках две дорожные сумки. — Ни завтра, ни послезавтра. Предупреждаю тебя, Дайана, я приехал насовсем, и ты не сможешь меня выставить. Почему бы тебе не пригласить меня войти в дом?
Дайана развернулась, по-прежнему ошеломленная неожиданным появлением Томаса. Оглядев ее с ног до головы, он начал было:
— Милая, мне так жаль…
Но Дайана и сама знала, как выглядит, — бледная, худая, с глубокими тенями под глазами, никакого следа прежнего блеска…
— Мне не нужна твоя жалость, Том, — прервала она, — да и ты мне не нужен.
Пожав плечами, он поднял сумки и прошел вслед за ней в гостиную.
— Поскольку вторая спальня занята, я устроюсь внизу. Можно, я сделаю кофе?
Но она никак не прореагировала на его вопрос о кофе.
— Откуда ты знаешь, что спальня занята?
— Я разговаривал с твоим отцом. — Томас вошел в кухню и поставил на плитку кофейник.
— Ты хочешь сказать, он… согласился? — недоверчиво спросила она.
Уильямс посмотрел на нее с виноватой усмешкой.
— Он… то есть твои родители согласились, что я имею право на то, чтобы ты меня хотя бы выслушала. Видишь ли, Дайана, я оказался в неловком положении: дело в том, что я не могу без тебя.
— Нет! — воскликнула она, не веря своим ушам.
— Это правда. — Он достал две чашки.
— Не верю. Я знаю, в тебе говорит просто жалость. Том, со мной все будет в порядке, вот увидишь.
— О, узнаю тебя, Дайана, — пробормотал он. — Но я все равно тут останусь. Мне надо закончить книгу, мне нужен покой, а твой дом мне вполне подходит.
Она возмутилась: он даже не сказал ей, что пишет книги под псевдонимом, не доверился ей, а тут, нате вам, явился!
— Тогда уеду я, — пообещала она.
Поставив кофейник на огонь, Томас подошел к ней. Он совсем не изменился за прошедшие месяцы. Дайана сомневалась в том, что ей удастся разлюбить Томаса, но и жалость его она не могла принять.
— Дайана, — произнес он, и она увидела в его глазах решимость, — ты никуда не уедешь. Только вместе мы способны разобраться в наших чувствах. К тому же я могу тебе кое в чем помочь.
— Как? — горько вздохнув, спросила она.
— Мы все обсудили с твоими родителями, и они согласились, что это неплохая идея. Здесь ведь очень много людей, у которых есть свои лошади. А у тебя есть тренировочный круг для обучения и место для выгула лошадей, а также все необходимое оборудование. И если мы с Рут будем тебе помогать, то ты вполне сможешь добиться успеха.
Дайана обдумала все, что сказал Томас, потом развернулась и на костылях проковыляла к дивану. Покачав головой, она неуверенно произнесла:
— Нет. Нет, Том, ничего не выйдет.
— Но почему? — спросил он, подавая ей кофе.
Она не смогла скрыть злости.
— А как же твои поездки? Кто будет писать репортажи о войнах, о голодающих?
— Я повидал достаточно голодающих и воюющих людей, землетрясений, наводнений и прочего — хватит на всю жизнь. — Он присел рядом с ней. — К тому же я продал свой дом в Лондоне, купил себе новый. Он будет готов только через неделю, так что мне сейчас негде жить, и я совершенно свободен.
— Ты продал дом? — удивилась она. — А обо мне ничего не знал до вчерашнего дня?
— До вчерашнего дня я был за океаном, Дайана, — спокойно ответил Том. — Все переговоры вел мой адвокат. Два месяца я был недосягаем, поэтому ни Генри, ни Энн, ни моя мать не могли сообщить мне о тебе. Уверен, что в ином случае они бы мне обязательно дали знать.
— Где ты был? — невольно спросила она.
— На островах Тристан-да-Кунья.
— Никогда о таких не слышала.
— Это группа из четырех островов в Южной Атлантике, примерно на полпути между Южной Африкой и Южной Америкой. Прекрасное и дикое место, там миллионы морских птиц. У меня есть замечательные фотографии.
Дайана смотрела на него, потом откинула голову на спинку дивана.
— Значит, вот какую тактику ты избрал…
— Какую?
— Ты как непробиваемая кирпичная стена. Обаятельная, непробиваемая кирпичная стена!
— Возможно. — Том еле заметно улыбнулся.
— Ладно, я иду спать, но уверяю тебя, к завтрашнему утру я придумаю способ от тебя избавиться.
— Отлично. Тебе нужна помощь?
— Нет, Том. От тебя — нет!
К удивлению, Дайана быстро уснула и спала крепко, без снов, несмотря на душную ночь. Утром, когда Том тихо постучал в ее дверь и вошел с чашкой чая, она уже проснулась.
Дайана промолчала, но по ее взгляду Томас догадался, что она все еще злится. Его это ничуть не смутило.
— Дайана, — он присел на край кровати, — пора бы перестать себя жалеть… Нет!.. — Он быстро поймал ее за руку, не дав выплеснуть на него чай. — Одной чашки кофе вполне достаточно. Больше тебе ничего не удастся на меня вылить. Чем скорее ты встанешь, тем быстрее мы примемся за работу. Скоро появятся двое учеников.
Томас Уильямс не переставал ее удивлять.
— Ты шутишь!
— Вовсе нет.
— Кто? Как?!
— Дети неких Дэвидсонов, они приедут вместе со своими пони.
— Ты имеешь в виду тех маленьких монстров, что живут по соседству? Как тебе удалось это так быстро организовать?
— Идея твоей матери. Их мать — дочь подруги твоей матери. Похоже, они давно хотели брать у тебя уроки верховой езды. К тому же сейчас школьные каникулы, и они уже довели миссис Дэвидсон до белого каления.
— Но…
— Я тебе помогу, Дайана. Завтрак будет готов минут через двадцать.
Не верю, что все это происходит наяву, думала Дайана час спустя. Она сидела на тюке сена, одетая в джинсовую юбку, белую блузку и широкополую шляпу, и отдавала указания Лейле и Дэниелу, гарцевавшим по тренировочному кругу на почти одинаковых пони.
Рядом удобно расположился Том, а около него стояла Рут. В его присутствии девушка буквально светилась от счастья.
Урок продолжался час. Близнецы вели себя безупречно, однако, едва они слезли с пони, как тотчас начали привычно дразнить друг друга, толкаться, щипаться и дергать за волосы.
— Ради Бога, избавь меня от них, — взмолилась Дайана.
— Я отвезу их домой, — предложила Рут.
— Ну что, Том? — устало спросила Дайана.
Они поднялись наверх, он дал ей лимонада и стал готовить ленч.
— По-моему, все прошло неплохо. Ты очень устала?
— Да нет.
Томас окинул ее критическим взглядом.
— Я пригласил твоих родителей на обед. Справишься? Можешь отдохнуть днем.
Она ничего не ответила.
— Ты очень мужественная женщина, Дайана. Я тобой восхищаюсь.
— Благодарю, — проворчала она обиженным тоном. — Ты же обвинил меня в том, что я жалею себя?
— Мне просто хотелось как-то взбодрить тебя.
— Нет, ты действительно полагал, что я полна жалости к себе, считаю, что ты плохо со мной обошелся, и желаю насладиться своими страданиями. Ты не совсем прав, Том. Дело в том, что я тебя немного знаю и понимаю, почему ты здесь. К сожалению, я прекрасно сознаю, что мы не сможем быть вместе. Если тебе надо пожить здесь до тех пор, пока ты сам в этом не убедишься, — будь моим гостем.
Закрыв глаза, Дайана подумала, что сама не верит в свои слова, но через минуту решила: она сумеет доказать Уильямсу, что сможет жить и с ним и без него. Ей все равно.