Немного подумав, он все-таки сел за стол и открыл чернильницу. Слова благодарности привычной вязью легли на лист шероховатой, не слишком-то качественной бумаги. Вот и все. Последняя точка поставлена. А ему нечего делать там, где он не нужен никому. Даже Милаэлю. Наверное, кошак даже вздохнет с облегчением, избавленный от обузы нянчиться с несуразным малолеткой.
…Бесшумно прикрыв за собой дверь в опустевшую спальню, Арэль решительно зашагал в сторону выхода для прислуги.
Он уходил, оставляя в очередной раз разбитые надежды на лучшее и почему-то кровоточащее сердце…
Глава 11
— Кого ты привел в наш дом, любимый? — Скинувший с себя тунику наг легко скользнул позади тут же замурлыкавшего кота и прижался всем телом к его спине. Самый кончик хвоста, покрытый крошечными чешуйками, нежно принялся поглаживать обнаженное бедро Руши, провокационно взбираясь все выше и выше… к стратегическим местам. Полностью готовый член нага, освобожденный от кожистой складки, скрывавшей его в покое, прижался к ягодицам Лямруша, метя их обильной смазкой. Кот поежился от предвкушения и тут же выпятил упругие половинки, захихикав в подушку.
— Ты хоть знаешь, кого спас? — Рихшан поцеловал гладкое плечо любимого, обвивая его рукой поперек груди и нежно пощипывая твердые комочки уже напряженных сосков.
— Да какая разница, — Лямруш ловко развернулся в кольце сильных рук и обнял старшего супруга за шею, утягивая того в головокружительный поцелуй.
— Я не почувствовал в мальчике грязи… — закончил он, как только чуток отдышался. — Он…
— О нем мы поговори завтра, — перебил наг, распуская шаловливые ручки и хвост. — А сейчас я хочу заняться кое-чем другим… более приятным…
— Я… тоже!.. — выгнулся ему навстречу кот, обвивая длинными ногами талию любимого мужчины.
— Мммм!.. Рууушшшши… как же ты красив! — Тут же зашипел наг, обхватывая широкими ладонями мужа за бока и большими пальцами поглаживая плоский, с хорошо заметными кубиками пресса живот Лямруша. — Ах ты, гулена рыжая! Всегда гуляешь сам по себе…
— Но потом возвращаюсь только к тебе… — пробормотал Руши, утыкаясь носом в твердое плечо мужа и едва не постанывая от наслаждения, когда пальцы змея переместились на его изнывающий от нетерпения член. Сам кот с огромным удовольствием мял напряженные шары ягодиц Рихшана, наполняя ими свои ладони и жалея, что невозможно захапать все и сразу. — Только к тебе… только для тебя… Никто не нужен… только ты!
— Великий Наг!.. — выдохнул Рихшан, вылизывая шею подставляющегося под поцелуи рыжика. — Как же я хочу еще больше привязать тебя к себе! Чем угодно… даже еще одним ребенком… когда дети были совсем мелкими, ты безвылазно сидел дома!
Кот все-таки вывернулся из-под более мощного нага и взгромоздился на него верхом, округлыми коленками упираясь в свежий лен простыней и без смущения демонстрируя мужу свое гибкое тело.
А чего стесняться?
— Нам бы этих сперва воспитать, милый, — нежно шепнул он, чуть склоняясь вперед, отчего волосы, вспыхивающие рыжими искрами даже во тьме, упали ему на лицо. — Не торопись, любовь моя — у нас впереди целая жизнь. Дети вырастут и разлетятся по свету… тогда и подумаем о других.
Выпустив пушистый хвост, Лямруш принялся гладить им напряженные хвостовые кольца мужа, одновременно руками лаская рельефные мышцы его груди: то и дело скользя вниз, но упорно не касаясь самого важного. Рихи только постанывал да выгибался навстречу, стараясь продлить прикосновения. В свою очередь пальцы нага кружили по бокам кота, щекотали ребра, теребили соски, так же игнорируя покачивающийся в полной готовности боевой орган младшего супруга.
— Прости… — шепнул Рихшан коту, когда тот, потеряв терпение от длительной прелюдии, попытался сам себя поласкать. Но Рихи бережно придержал мужа за руки.
— Не могу я просто так ждать тебя дома, с детьми… — алые в темноте глаза нага с отчаянной нежностью смотрели на непутевого менестреля, золотые зрачки расширились до почти полного круга: — Каждый раз думать, что с тобой может случиться! Вдруг напали, обидели, а меня нет рядом! И в то же время понимаю, что кто-то должен зарабатывать на жизнь… а ты не наг, чтобы пугать людей своим хвостом. И вот я… Защищающий!.. вынужден сидеть дома и заниматься хозяйством. Как же это бесит!
— Прости меня… — покаянно шепнул Ляруш, всем телом приникая к любимому. — Прости… Знаю, что ради меня ты отказался от всего. Если бы можно было все изменить…
— Не извиняйся, — наг чуть приподнялся, обнимая расстроенного кота и укладывая его себе на грудь. — Не смей извиняться! Ты ни в чем не виноват. И я ни о чем не жалею. Что может быть лучше — ты и наши дети! Просто я очень боюсь за тебя, Руши.
Вместо ответа Лямруш мурлыкнул и языком обвел мочку уха мужа, чуть прикусывая ее острыми зубами и вырывая из груди брюнета невольный стон. В ответ Рихшан наклонил голову и втянул в рот возбужденный сосок кота, облизав его… и тут же получил дернувшееся в его объятиях тело.
— Какой же ты у меня!.. — пробормотал он, нашаривая рукой пах супруга и нежно перекатывая в ладони гладенькие яички Лямруша, в то время как кот занимался его шеей: то игриво покусывал, то прихватывал губами тонкую кожицу под самым кадыком змея, отчего у того по всему телу шли крупные мурашки, а член и вовсе неприлично налился и упорно требовал внимания.
Впрочем, Рихшан тоже в долгу не остался: кончик его хвоста вовсю скользил меж двух половинок кошака, то слегка потирая расщелину, то чуточку… самым кончиком!.. погружаясь внутрь. А то и скользя по самой кромке входа, расслабляя мускульное колечко. Эта игра-предвкушение заводила игривого кота еще больше. Лямруш уже сам пытался насадиться на хвост нага, едва не кусая его губы в агрессивных поцелуях.
Языки обоих сталкивались, не в силах уступить друг другу, тела скользили, сплетаясь руками, ногами и хвостами. Всегда гладкая и сухая кожа нага стала влажной, напитавшись от любовной испарины менестреля. Тот давно уже выпустил помимо хвоста еще и уши. И Рихшан слегка почесывал своего любимого мурлыку за ними, не давая разорвать долгий поцелуй, и потираясь своим стояком об его.
Головы у обоих кружились, сердца срывались в бешеном ритме, дыхания не хватало, а руки нага все откровеннее ласкали тело мужа, не упуская ни одного потаенного уголка. Лямруш уже в голос стонал, хватая широко раскрытым ртом воздух и приникая к его груди.
В какой-то миг Рихшан перевернул супруга на спину, нависнув над ним и прижавшись нижней частью тела к бедрам кота.
— У тебя смазка, дорогой… — с придыханием выдал он, уже пальцем, не хвостом, слегка надавливая на сморщенное мышечное колечко Лямруша. Тот с трудом сфокусировал взгляд.
— З…знаю… — выдохнул он, подставляясь под нежные разминающие пальцы мужа, что, нащупав чувствительное местечко кота внутри его горячей плоти, задвигались легкими толчками, даря короткие вспышки наслаждения. Вход Лямруша часто-часто запульсировал от предвкушения.
— Ты вовремя вернулся, — с нежным укором произнес Рихшан: как и все наги он довольно легко контролировал возбуждение в отличие от остальных рас. — А если бы течка застала тебя в дороге? Опять забыл выпить лекарство?
— То…торопился… — невнятно пробормотал рыжик, совсем растаяв в руках мужа.
— Повернись на бок, — попросил Рихшан, но коту было уже не до его просьб. Тело Лямруша горело, требуя разрядки. И нагу пришлось самому укладывать любимого в нужную позицию. Его пальцы вновь осторожно погрузились внутрь менестреля, массирую упругие стенки входа. Внутри у любимого было так горячо и хорошо… он так тесно сжимал собой пальцы мужчины, что у того окончательно снесло крышу. И весь знаменитый самоконтроль нагов полетел к темным богам.
Смяв в ладонях ягодицы взвывшего в подушку кота, Рихшан продавил головкой члена пульсирующее колечко входа… И едва успел удержать мужа от того, чтобы тот сам единым махом не насадился на него, причиняя себе невольную боль.
— Рииихиии!.. — Лямруш выгнулся назад, закинув за спину руку, чтобы зафиксировать Защищающего, и вцепившись другой в смятую простыню. — Неее могуууу боооольше! Возьми меня, гад ты хвостатый!
— За гада ответишшшь! — Нага не пришлось уговаривать дважды. Ему и самому нелегко было сдерживаться, когда его член обхватили тугие, горячо пульсирующие стенки кота. Сжав руками бедра партнера, Рихшан, сцепил зубы от напряжения и вошел на всю длину, сразу замерев… блаженно прикрыв глаза и часто дыша от возбуждения. Но менестрель не желал больше ждать.
Слегка выпустив когти на пальцах, Лямруш сам толкнулся бедрами назад, прижавшись попой к горячему паху мужа. И поелозил, приспосабливаясь. Рихшан только зашипел, рывком ставя любимого на карачки и начиная со всей силы долбиться в его тугой зад, шлепая по бедрам кота тяжелыми яйцами. Лямруш замер было, а потом принялся со всем пылом подмахивать.
— Дааа! — Закусил он губу едва не до крови: остатков соображения еще хватило вспомнить, что наверху спят дети. — Быстрее!
Это оказалось то, что было нужно обоим. Все-таки безалаберный кошак едва не упустил собственную течку. Слава богам, хоть вспомнил про лекарство и успел его принять в последний миг. Запах-то он остановил, но вот охоту сбил не до конца.
Не переставая вбиваться в партнера, Рихшан опустил руку к втянувшемуся животу мужа и, очертив пальцем впадинку его пупка, продолжил свой путь ниже, всей пятерней обхватывая влажный, истекающий смазкой ствол Дарующего. Лямруш тут же вновь приглушенно взвыл и наподдал бедрами назад, а запах их общей страсти стал еще насыщенней. Амулет очистки, подвешенный на шнурок рядом с кроватью, с трудом справлялся со своей задачей — давно нужно было его зарядить у знахаря.
Напряженный, перевитый выбухающими венками ствол кота легко скользил в потной ладони нага. Рихшан то натягивал кожицу на головку, то вновь оттягивал, лаская большим пальцем то уздечку, то истекающую любовными соками щель. И, навалившись на менестреля, бешено работал бедрами, приближая общую разрядку. Сам Лямруш уже давно выл, уткнувшись лицом в подушку, крутя головой из стороны в сторону и подмахивая аппетитной попкой в такт движениям внутри своего тела. Рыжий хвост кошака мотылялся из стороны в сторону. В какой-то миг наг перехватил его, мимоходом погладив чувствительное основание. И почти вышел из супруга, жестко фиксируя того за бока.
Лямруш тут же протестующее мяукнул, прогибаясь в пояснице и падая грудью на смятую их играми постель. А Рихшан резко ударил бедрами, разом попав туда, куда нужно. И кот захлебнулся криком, когда внизу его живота взорвался сладко-колючий шар, выплескиваясь горячим семенем на постель. Однако Рихшан продолжал двигаться, едва не сходя с ума от горячего блаженства, пока тоже не выстрелил внутрь тела любимого, заполняя его горячим потоком. И не рухнул на бок, прижимая к себе все еще слабо подергивающегося кота…
…Они так и уснули в обнимку, наплевав на пропахшую страстью спальню…
Кулаки Габраэла с грохотом опустились на столешницу из дубового массива. Толстое дерево выдержало, но вот бумаги испуганно разлетелись по всему кабинету, когда король одним махом смел все со стола.
— КАК?!.. — рев его величества был слышен даже в приемной, за плотными створками дверей. — Вот объясните мне, КАК подросток мог исчезнуть из охраняемого дворца?!
Первый советник мраморным изваянием замер напротив короля. Бедняга Милаэль был белее мела: как-то не ожидал он ТАКОЙ реакции повелителя на исчезновение волчонка. С самого начала было понятно, что Великий Волк не воспринимает хромого мальчишку как будущего любовника. Что король всего лишь реализует с Иранном свои чувства к давным-давно погибшему брату. Защита, опека… и все!
И тем более странной стала реакция его величества на ушедшего из дворца мальчишку. Нет, Мил по-настоящему беспокоился о волчонке. Ночью, во время бала секретарь понял то, что осталось тайной для его юного друга — Иру понравился король… понравился не как друг, а как мужчина. Волчонок и сам не осознавал свой порыв, сподвигший его на внезапное бегство. Да сообщи он Милаэлю о своем желании найти другое место жительства, и секретарь ему бы с радостью помог. Слишком хорошо понимал Сигмар, что не может быть ничего общего у всесильного короля и нищего мальчишки-лекаря. Останься Иранн подле Габраэла, и его бы мигом заклевали те, кто ревниво следил за окружением короля, не допуская в него новых людей. А то и просто отравили будущего соперника. Ведь волчонок не истинная королевская пара, покуситься на которую рискнет лишь сумасшедший.
Но столь бурная реакция его величества?!..
Габраэл даже не скрывал, как ему дорог юный лекарь.
Впрочем, и Габраэл не мог понять своей ярости. Да и не занимался анализом. Он просто хотел, чтобы Иранн всегда был рядом. Наверное это так играет с ним память о брате, ибо сам король не чувствовал к мальчику никакого вожделения. Ученик лекаря всегда пах для мужчины лесным дождем и слабым ароматом молока, а не пряной страстью как, например, тот, с кем Габраэл провел эту ночь. Провел и в очередной раз разочаровался — тот мальчик-Дарующий — нежный, страстный, покорный — оказался очередной пустышкой. А как пах… да у короля едва голову не снесло от страсти!
Но настало утро, и вся привлекательность волшебной ночи истаяла легкой дымкой, оставив в его постели капризного и недалекого мальчишку, что решил, что отныне ему все позволено. И тут же захотелось увидеть другого, не столь яркого, но умного и тонкого, с которым можно было поболтать обо всем на свете. Но оказалось, что Иранн ушел. Вот так просто… написал записку с благодарностью и преспокойно скрылся из дворца, наплевав на то, что Габраэл формально не давал ему никакого права себя покидать.
Да к демонам все эти рассуждения! Потом он будет разбираться в своих чувствах, вначале сбежавшего сорванца нужно найти.
Вот только где его искать?
Нежный аромат волчонка давно смешался с целым потоком разнообразных запахов, что струились вокруг дворца. А расспросы городской стражи ничего не дали: да и кто будет обращать внимание на неприметного мальчишку. Наверняка дождался открытия ворот и уже покинул город…
— Государь, я не понимаю вашего беспокойства, — осторожно начал канцлер, глядя на своего бывшего ученика. Многомудрый лорд Нувар считал, что овчинка выделки не стоит. Подумаешь, какой-то мальчишка! Одним больше в огромной столице, другим меньше. Спас король пацана, накормил, одел, обул, предложил покровительство — так будь благодарен. А уж если не оценил своей удачи и ушел — ну, так скатертью дорога. Живи своим умом. Но почему-то король принял это как личную обиду.
— Мальчик теперь здоров. И он не захотел оставаться подле вас, хотя ему и предлагали, — с каждой новой фразой лорд Нувар говорил все увереннее. — Вряд ли он пропадет с голода, имея за плечами навыки лекаря…
— Да все я понимаю, — глухо проговорил Габраэл, распрямляясь. — Ты прав во всем. Просто… просто я хотел, чтобы Иранн был рядом со мной.
— В качестве кого? — Скептически поинтересовался Первый советник. — Мы с вами этот вопрос уже обсуждали. Видимо мальчик имеет хоть какие-то мозги: мигом просчитал, что в вашем окружении ему не светит никакого уважения от ваших же свитских. Для них он всегда останется нищим побродяжкой.
— Да плевать мне на мнение этих идиотов! — Вновь взорвался Габраэл. — Все! Хватит! Никого не желаю видеть. Лучше отправлюсь прогуляться в Заповеднике, а ты сам разговаривай с этими ********! Это надо же было выдумать — подсунуть мне не просто течного Дарующего, а еще и облить его магическими афродизиаками! Как будто от магического приворота этот мальчишка станет моей Парой.
— Нууу… родня юного лорда явно не подумала, — дипломатично отозвался канцлер. — Вот только вы уже ничего не сможете сделать, проведя ночь с мальчиком.
— Еще как могу! — С огромным удовольствием заявил Габраэл, направляясь к дверям. — Просто прикажу выслать их из столицы. И плевать на их щенка, что пытался мне с утра намекнуть, какие у его хорошие родичи. Еще штаны не натянул, а туда же… клянчить должность для папочки! Сам сегодня поработай с бумагами — я лучше прогуляюсь.