Это были Тефер и два агента.
Рене не обратил на них никакого внимания.
В назначенный час тело Абеля Леруа было вынесено из дома в сопровождении пятидесяти человек, большая часть которых была рабочими и служащими завода, где молодой человек занимал место старшего механика.
Сам хозяин тоже явился на похороны.
Жильцы дома и несколько соседок, с которыми Анжела и Берта обменивались иногда двумя-тремя словами, дополняли шествие.
Нет надобности говорить, что Этьен Лорио сопровождал несчастных женщин. Он не старался их утешать; он дорого бы дал, чтобы мать и дочь не провожали покойника.
Мадам Леруа сначала казалась спокойной, но спокойствие это было только внешнее; она была как бы в лихорадке, глаза ее то пристально глядели в одну точку, то блуждали, как у безумной.
Когда гроб подняли, Анжела не могла больше скрывать свою печаль.
Берта рыдала, ломая руки…
Ровно в восемь часов к решетке кладбища с трех различных сторон подошли трое мужчин.
Последний сделал знак остальным подойти.
— Что прикажете? — спросил один из них.
Тефер ответил:
— Все очень просто: вы поместитесь по правую сторону ворот, а я — по левую, вы будете ходить взад и вперед, стараясь не обращать на себя внимания, но в то же время не теряя меня из виду. Ко мне подойдет господин с кладбища. По всей вероятности, он будет идти следом за тем, которого мы должны арестовать. Я подойду к последнему, и, как только вы увидите, что я разговариваю с ним, вы подойдете к нам так, чтобы отрезать ему путь к отступлению. Все должно произойти без шума, если это возможно. Поняли?
— Поняли.
Агенты снова поклонились и направились на назначенный им пост.
Не прошло и пяти минут, как перед кладбищем остановилась наемная карета.
Из нее вышел герцог де Латур-Водье.
Он был одет очень просто, но тем не менее в нем сразу же можно было узнать знатного барина и аристократа.
Тефер подошел к нему и почтительно поклонился.
— Вы видите, герцог, все ваши приказания исполнены.
— Благодарю, Тефер. Где ваши помощники?
— На карауле по другую сторону ворот.
— Хорошо.
— Позвольте узнать, герцог, на что вы решились?
— Ни на что, так как все будет зависеть от того, что я узнаю здесь. Не отходите от ворот. Я приду указать вам на опасного заговорщика.
— Вы можете быть спокойны, что найдете меня там же, где оставите. Но каким образом я узнаю, надо ли арестовывать этого человека или же только следовать за ним?
— В том случае, если его надо арестовать сейчас же, у меня будет на голове шляпа. Но если я найду более удобной слежку — я сниму шляпу. Помните, Тефер, что я рассчитываю на вас. И вы не раскаетесь, что служили мне.
— Счастье служить вам, герцог, уже само по себе достаточное для меня вознаграждение.
Герцог улыбнулся немного недоверчиво, но ничего не ответил.
Он вошел на кладбище и поспешно направился к роскошному памятнику семейству де Латур-Водье.
Герцог раздвинул ветви деревьев у могилы казненного и огляделся. Но все было пусто, на кладбище не было ни живой души.
Он оперся спиной о дерево и, опустив голову, стал ждать.
Он думал о соседней могиле, в которой лежал невинно казненный за его преступления.
Но герцог не раскаивался и, если бы надо было, снова совершил бы его, чтобы получить состояние и титул. Он дрожал при мысли о том, что через двадцать лет неизвестно откуда явился мститель.
Жорж был не способен к раскаянию, ужас заставлял сильнее биться его сердце. Между тем время шло, а к могиле Поля Леруа никто не подходил.
Герцог поглядел на часы, было половина девятого.
— Сторож сказал, каждый четверг от восьми до девяти, — прошептал он глухим голосом. — Ничего нет удивительного, что вдова опоздала, но почему этого человека еще нет?
Он с большим нетерпением ждал минуты встречи… Что, если он не придет? Что, если тот уже нашел эту женщину и поверил ей свою тайну?
При мысли, что враг может ускользнуть, герцог Жорж испытывал неодолимый ужас. Крупные капли холодного пота выступили на его лбу.
Пробило девять часов. С каждой минутой волнение Жоржа усиливалось.
«Все погибло, — думал он. — Нет сомнения, что эти люди уже виделись. Их отсутствие служит доказательством этого… Что же теперь делать?»
Погруженный в свои невеселые мысли, герцог медленно направился к выходу. Он был уже недалеко от него в ту минуту, когда Рене Мулен остановился перед кладбищем, не обращая внимания на трех незнакомцев, которые начинали находить, что ожидание продолжается слишком долго.
Вскоре показались простые, но приличные дроги.
Сердце Рене забилось сильнее, и глаза наполнились слезами.
Механик стал искать глазами в толпе мать и дочь, но не видел их.
«Неужели я ошибся?» — подумал он.
Но его сомнения быстро рассеялись.
Когда шествие остановилось на минуту перед воротами, из экипажа вышли две женщины в сопровождении молодого человека. Длинные креповые вуали закрывали их лица, но Рене догадался, что это Анжела и Берта.
Они прошли мимо него. Мать шла, опустив голову, прижимая к губам платок, чтобы заглушить рыдания.
Рене Мулен присоединился к провожающим.
Все шествие тихо направилось к могиле, которую Анжела купила накануне на пять лет.
Вдова Поля Леруа не могла купить для своего сына вечную могилу, как сделала это для мужа. Место находилось в конце кладбища.
В ту минуту, когда шествие входило в ворота, какой-то человек, вышедший из боковой аллеи, остановился и снял шляпу.
Это был герцог де Латур-Водье.
Вдруг он вздрогнул: он увидел того, кого он столько времени ждал напрасно у могилы казненного.
— Это он, — прошептал герцог. — Я не ошибся — это он. Но кого же хоронят? Я должен узнать.
Смешавшись с толпой, он последовал за гробом.
Когда гроб стали опускать в могилу, несчастная мать раздирающим душу голосом закричала:
— О! Мой сын!… Дитя мое!… Дорогой Абель!…
Берта громко рыдала.
Все присутствующие при этой тяжелой сцене были растроганы до слез.
— Бедное дитя!… Дорогой Абель!… — повторяла Анжела, наклоняясь к гробу, который уже исчезал под землей.
Берта потеряла сознание, и ее отнесли в экипаж.
— Пойдемте, — сказал Этьен Анжеле. — Все кончено… Вы утомились… Пойдемте к мадемуазель Берте и уедем.
Но вдова вдруг выпрямилась.
— Доктор, — сказала она медленным, почти спокойным тоном, — я сильнее, чем вы думаете. Мои слезы иссякли, я так много плакала, что, думаю, их больше нет. Идите к Берте и позаботьтесь о ней.
— Как! Вы нас оставляете?! — вскричал молодой человек.
— Да, это необходимо.
— Почему?
— Не спрашивайте: я не отвечу… Могу сказать только то, что я должна исполнить священный долг. Я дала обещание моему сыну…
— Я не могу оставить вас одну!
Но Анжела не слушала его. В эту минуту к Этьену подошел какой-то человек и тихо сказал:
— Уходите спокойно, сударь, я позабочусь о мадам Монетье.
Это был Рене Мулен, которого герцог де Латур-Водье, спрятанный за деревьями, не терял из виду.
Доктор Лорио взглянул на своего собеседника и тотчас же почувствовал к нему доверие.
— Хорошо, — прошептал он, — позаботьтесь о ней.
— Будьте спокойны и идите к мадемуазель Берте.
Доктор еще раз взглянул на Анжелу, которая снова опустилась на колени около только что зарытой могилы и тихо молилась, но уже не плакала.
Этьен немного успокоился и, пожав руку незнакомцу, удалился.
Провожающие, положив венки, разошлись. Около могилы остались только трое: мадам Монетье, Рене Мулен, стоявший в нескольких шагах от нее, и наконец герцог де Латур-Водье.
«Кого это похоронили?» — спрашивал он себя.
С того места, где он стоял, он не мог видеть, была ли какая-нибудь надпись на черном деревянном кресте.
Тогда он перешел так, чтобы стать напротив креста, и прочел простую надпись «Абель».
— Абель! — прошептал он. — Это ровно ничего мне не объясняет.
Помолившись несколько минут, мадам Леруа встала и, наклонясь к могиле, взяла один из венков.
— Дорогой мой!… — прошептала она. — Ты видишь, я помню все.
«Что она хочет делать?» — подумал Рене.
«Кто может быть эта женщина?» — думал герцог.
Анжела неверными шагами направилась по узенькой тропинке между могилами.
Рене последовал за нею на расстоянии пятнадцати шагов.
Герцог не терял из виду обоих.
Пройдя минут десять, мадам Леруа остановилась. Она была у мраморного памятника с кровавой надписью «Правосудие». Тут она упала на колени и снова заплакала.
Рене нисколько не был удивлен. Следуя за Анжелой, он заранее знал, что она приведет его к могиле Поля Леруа.
Герцог де Латур-Водье начал понимать.
«Это она! — подумал он. — Это вдова казненного! Этот человек следует за нею. Может быть, он уже говорил с нею? Может быть, она уже знает о существовании доказательства, которое может погубить меня?»
Он скользнул за кусты, окружавшие памятник его жены, и стал ждать.
С этого места ни одно слово, произнесенное на могиле казненного, не могло ускользнуть от него.
Рене Мулен остановился в нескольких шагах от несчастной матери.
Анжела долго молилась и плакала. И, без сомнения, молитва укрепила ее, так как она поднялась ободренная и положила на могилу мужа венок, который держала в руках.
— Дорогой Поль! — говорила несчастная. — Теперь я одна знаю тайну твоей смерти. Берта никогда не узнает ее… Провидение не дает мне возможности восстановить твое доброе имя.
Герцог де Латур-Водье с ужасом слушал Анжелу.
«Женщина еще ничего не знает, — думал он, — это очевидно!… Но мститель находится здесь, около нее. Он должен все ей сказать! И то чудо, на которое она не надеется, свершится!»
Его руки невольно искали оружие, которого при нем не было, а если бы ему попался под руку нож, то он, не колеблясь, поразил бы этого человека, который так же, как и он, слышал слова мадам Леруа и наконец приблизился к ней.
В ту минуту, когда Анжела произносила последнюю фразу, Рене был от нее в двух шагах.
— Не отчаивайтесь, — сказал он, — я вам помогу.
Вид герцога де Латур-Водье был ужасен.
Анжела быстро повернулась. Увидев Рене, она вздрогнула.
— Кто вы? Почему вы подслушиваете?…
— Кто я? Посмотрите на меня хорошенько. Неужели вы меня не узнаете?
— Нет, мне кажется, что я никогда вас не видела.
— Это правда. Через восемнадцать лет такой мальчишка, каким я был тогда, неузнаваем… Но мое имя скажет вам все. Я — Рене Мулен.
— Рене Мулен?… — повторила мадам Леруа.
— Это имя вам ничего не напоминает?
— Ничего!
— Но зато я не забуду его, — прошептал герцог. — Рене Мулен!
— А! — сказал механик почтительным тоном. — Вы забыли маленького Рене, которого ваш покойный муж взял в свою мастерскую… Рене, которому ваш муж был отцом, которого он любил и сделал честным человеком… Рене, который сажал на колени Абеля и Берту… которого вы любили и который любил вас всей душой… Я вас люблю еще и теперь и отдал бы за вас свою жизнь.
Эти слова пробудили воспоминания Анжелы.
— Рене! — воскликнула она. — Так это вы!… Так это ты, дитя мое!… О! Прости, что я тебя не узнала сразу же. Но после твоего отъезда я так много плакала! Так много страдала!…
— Я знаю все!
— Ты видел моего бедного Абеля? Ты знал его еще ребенком, любил его так же, как и отец, и — о! — горе мне!… Он умер, не достигнув цели своей жизни… умер, не доказав невиновности того, кого ты, как и мы, считал невиновным.
— Увы! — прошептал Рене. — Я явился слишком поздно, чтобы утешить его. У меня есть доказательство невиновности вашего мужа, доказательство, которое Абель напрасно искал.
— Что вы говорите?… — вздрогнув, вскричала Анжела.
— Я говорю… Но прежде всего простите, что я возвращаю вас к тяжелым воспоминаниям… Но вот уже неделя, как я ищу вас в Париже, чтобы рассказать о моей надежде или, лучше сказать, уверенности. Мы, конечно, не можем вернуть жизнь тому, кого уже нет… Но можем возвратить ему доброе имя.
— Это невозможно! — с отчаянием прошептала мадам Леруа.
— Почему?
— Мы с Абелем напрасно старались узнать что-нибудь — убийцы скрылись… Повторяю, это невозможно.
— Ну, в таком случае мы сделаем невозможное!…
— Как! Мы узнаем, кто настоящие преступники?
— Да, я в этом убежден.
— Мы сможем послать их на эшафот?
— Что касается этого, то нет, так как истек срок давности. Но их все-таки ожидает позор. Они помогут нам восстановить честное имя Поля Леруа.
— И вы напали на след этих негодяев?
— Да, я думаю.
— У вас есть доказательство невиновности Поля?
— Да.
— Какое?
— Две недели назад, в Лондоне, по неслыханной случайности, или, лучше сказать, по воле Провидения, это доказательство попало мне в руки!
— И это доказательство неопровержимо?
— Можете судить сами. Это письмо женщины, в котором она говорит о преступлении в Нельи и упоминает число, когда оно было совершено; но это еще не все. Вот уже два дня, как я получил новое указание, — нечаянно произнесенное при мне слово «Брюнуа» возбудило мое внимание, и я надеюсь многого добиться с этой стороны.
Слушая Рене, Анжела не решалась верить. Подумав немного, она спросила:
— Где это письмо?
— Оно у меня, но сегодня же вечером будет в ваших руках, и тогда мы станем искать вместе. У нас будет та путеводная нить, которой нам недоставало.
— Сам Бог послал вас, — прошептала мадам Леруа. — После таких двух потерь моя жизнь кончена, и единственная возможная радость — восстановление честного имени моего мужа.
Анжела была так измучена, что наконец силы оставили ее, она пошатнулась и поднесла руку к левому боку, как будто чувствуя, что ее сердце перестает биться.
— Обопритесь о мою руку, — сказал Рене, — и позвольте мне проводить вас до улицы Нотр— Дам. Я оставлю вас у дверей и пойду к себе за обещанным доказательством.
— Я согласна, — прошептала мадам Леруа, слабость которой все увеличивалась. Они вместе медленно удалились от памятника.
Герцог де Латур-Водье слышал из-за кустов весь разговор. Он поспешно бросился к выходу.
При виде его Тефер подошел к нему.
— Ну что, герцог? — спросил он.
— Он идет. Через несколько минут он будет здесь.
— Один?
— Нет, с дамой в глубоком трауре.
— Прикажете арестовать его?
— Да, ему не следует позволять идти домой.
— Вы знаете, где он теперь живет?
Герцог сделал отрицательный жест.
— В таком случае, не лучше ли проследить за ним?
— Нет, — прошептал герцог, который думал, что, провожая вдову, Рене назовет свой адрес, а это может быть опасно. Затем он прибавил вслух: — Я не знаю, где он живет, но зато знаю его имя. Его зовут Рене Мулен. Он механик и приехал из Лондона. Это все, что мне нужно. Сообщите мне, как только узнаете его адрес.
— Будьте спокойны, герцог!
В эту минуту в воротах кладбища появился Рене под руку с мадам Леруа.
— Вот он, — сказал Жорж.
Он поспешно повернулся и сел в наемный экипаж, который его привез.
— Стойте на месте, пока я вам не прикажу, — сказал он кучеру и приподнял уголок опущенной шторы.
Когда Рене хотел выйти за ворота, Тефер, улыбаясь, подошел к нему и, положив руку на плечо, сказал:
— Именем закона я вас арестую.
Мадам Леруа громко вскрикнула.
Рене был только удивлен.
— Вы шутите, — сказал он, — но подобные шутки я нахожу неуместными.
— К несчастью, я не шучу, — ответил Тефер.
— В таком случае, я, вероятно, похожу на того, кого вы ищете.
— Нет, я ищу именно вас.
— Меня? Не может быть!
— Вы — Рене Мулен, механик, приехавший из Лондона. Теперь вы видите, что никакой ошибки нет.
Рене смутился, да и было отчего.
— Что это значит, в чем меня обвиняют? — сказал он невольно повышенным тоном.
— Пожалуйста, не кричите и не сопротивляйтесь, — поспешно сказал Тефер. — К тому же это бесполезно, так как мы сильнее.