Рун же сидел за столом, проверял бумаги, которые я вчера заполняла. Мой наставник спихнул на меня обязанность по ведению учетной книги: кто, когда, сколько и что заказывал у него. А заказывали у нашего мастера в основном амулеты, определяющие яд в еде, защищающие от каких-либо проклятий или заклинаний, другие “охранки”, накопители энергии. Ну и так, по мелочевке. Например, те, что помогают менять цвет глаз или по-другому частично видоизменять внешность.
Я ждала, пока Рун закончит сверку, чтобы забросать его вопросами. Бывало так, что, увлекшись какой-либо темой, парень даже забывал о неприязни ко мне и с удовольствием рассказывал и объяснял. Вот только происходило такое крайне редко. Рун хорошим настроением не радовал: их отношения с Рини так и балансировали на грани. Вроде бы уже и не дружба, но еще и не что-то другое, большее. Ведь можно же взять и поговорить и наконец-то разъяснить все. Так нет же! Один гордый, другая упрямая. Я же с советами не совалась: себе дороже будет. Хотя и пыталась несколько раз поговорить с Рини. Донести до нее, что пока Руну попросту некогда заниматься личной жизнью. Вот как разберётся… Рини ждать не хотелось. Но как истинная эдель самому Руну она ни взглядом, ни словом не продемонстрировала, что рассчитывает на что-то. Зато я почти каждый вечер выслушивала ее стенания, что она опять не обратил должного внимания на нее. Хотя стоило только Рини отвернуться от Руна, как они принимался чуть ли не пожирать ее глазами.
И что стоило Натсену все рассказать своей возлюбленной? Тогда бы ни ее, ни самого себя не изводил бы. Разумеется, переживала я не столько за Рунгвальда, сколько за Рини.
Дверь распахнулась и с грохотом стукнулась о стену.
– Всем привет, – взъерошенный Рон влетел в комнату и одарил нас ослепительной улыбкой.
На глазах у недоумевающего Руна легко поцеловал меня, затем схватил за руку и повел из кабинета.
– Пойдем-пойдем, хочу быстрее все разрешить, – на ходу бросил мне Рон.
Я пожала плечами, послала извиняющийся взгляд Руну, который задумчиво смотрел нам вслед, и поторопилась за Роном.
– Что происходит? – поинтересовалась я у него.
– Погоди, сейчас все узнаешь.
Да что ж за таинственность такая?!
Наверно, Рон услышал мое недовольное сопение. Он остановился, быстро развернулся и заглянул мне в глаза, придерживая меня за плечи.
– Потерпи, – попросил меня парень. Поцеловал в лоб и повел дальше.
В кабинете наместника нас уже ждали эдел Вистар и его супруга.
– Отец, как у опекуна Астари я прошу у тебя ее руки, – без предисловий произнес Ронольв.
Слаженное “Ах!” вырвалось и у меня, и у матери Рона. Эдел Вистар выглядел немного обескураженным, но он быстро подавил внешнее проявление своих эмоций. Осталось только хладнокровное спокойствие.
– Я-то не против вашего брака. Однако есть три “но”, – произнес отец Рона. – Первое. Особое положение Астари. Боюсь, нужно будет для разрешения обращаться прежде всего к самому императору. Второе. У Астари есть родители, хоть они и далеко, но все же, думаю, должны высказать свое мнение по этому поводу. Ну и третье. Что решит сама Астари?
Астари находилась в глубоком шоке. В самых дальних уголках своих мыслей я лелеяла надежду на то, что Рон когда-нибудь сделает мне предложение. Вот только сейчас это было ну очень неожиданно.
Ронольв внимательно выслушал отца и кивнул, соглашаясь с ним.
– Во-первых, вот разрешение императора, – парень достал немного примятый конверт и протянул его отцу. – Во-вторых, там же разрешение и родителей Астари. А в-третьих… – Рон повернулся ко мне.
На меня уставились три пары глаз.
Я растерянно озиралась по сторонам. О Рауд! Мне же нужно отвечать что-то. Перехватила хмурый взгляд эдель Фордис. Я испуганно сглотнула и отвернулась.
– Астари, что ты ответишь? – спросил Ронольв.
Он ободряюще мне улыбнулся, а в его глазах светилась надежда. Только бешено пульсирующая жилка на виске выдавала его волнение.
– Прямо сейчас? – я почему-то прошептала.
– Желательно, – усмехнулся парень, уже плохо скрывая свою нервозность.
А как же подумать?.. И меня вдруг отпустило волнение. И чего, собственно, я сомневаюсь и трушу? Я люблю Рона? Да. Хочу быть с ним? Безусловно.
Острое осознание своих чувств к Рону пришло именно сейчас, и уверенность в правильном ответе не отступала.
– Да, я согласна, – твердо произнесла я.
Ронольв облегченно выдохнул и несильно сжал мою руку. Эдел Вистар тепло улыбнулся.
– Аста! Ты забываешься! – воскликнула эдель Фордис.
Все обернулись к ней.
– Рон, а ты о чем думал? – продолжила женщина.
Ронольв смотрел на собственную мать, гневно сверкая глазами.
– Я думал, ты порадуешься за нас, матушка, – глухо произнес он с обидой в голосе.
– Фордис, потрудись объяснить, о чем ты? – перебил сына эдел Вистар.
И эдель Фордис поведала мужу о моих проблемах. В конце рассказа она добавила:
– Сын, я не ожидала, что ты настолько далеко зайдешь в своей глупой прихоти.
Эдел Вистар выслушал жену и обратился к сыну:
– Ты же в курсе всего этого. Тогда почему?..
– Я люблю Астари и хочу с ней быть. Что касается ее проблемы… Мы вместе найдем решение.
А я сидела и вытирала выступающие слезы. Не собиралась же плакать…
Уже не стесняясь родителей, Рон приобнял меня.
– Все будет хорошо, – прошептал он.
Я кивнула и изобразила слабую улыбку – на какую хватило сил.
– Чего вам еще надо? – чуть ли не прорычал Рон. – Император дал согласие на брак. Наше супружество, ко всему прочему, очень выгодно по политическим причинам: с Дриной необходимо налаживать хорошие отношения, а то как-то за столько лет сдвигов мало. Или вы думаете, что приданное у Астари не соответствует вашим запросам?! Будьте уверены, Шевалы не поскупятся. Они сами в этом заверили. А в том, что мы найдем способ решения проблемы с наследниками, даже не смейте сомневаться!
Пока длилась столь эмоциональная речь Ронольва, я испуганно молчала. Да и супруги Ровенийские, наверно, не ожидали от сына подобного. Эдель Фордис смотрела на сына, не веря своим глазам: такое обескураженное лицо у нее было. При этом она качала головой, вот только высказать что-либо ему она не решилась. А эдел Вистар удивил меня еще сильнее. Он с довольным видом похлопал сына по плечу.
– Тогда поздравляю с помолвкой! Начинаем подготовку к свадьбе.
Я, не скрывая восхищения во взгляде, любовалась своим теперь уже женихом. Правда, не забывая при этом мысленно составлять список вопросов, которыми забросаю его, как только окажемся наедине.
В честь помолвки был устроен праздничный ужин, на который не приглашали пока никого из посторонних, только наш семейный кружок. Радостное настроение, царившее за столом, не поддерживала только эдель Фордис. Она сидела рядом с мужем и с отсутствующим видом смотрела в одну точку, даже не притронувшись к еде.
– Свадьбу назначим на середину весны – сразу после твоего двадцатилетия, Астари, – сказал эдел Вистар. – Остальное обсудим позже.
А обсудить предстоит многое…
Я с трудом дождалась окончания ужина. Принимая поздравления от домочадцев, я ждала, когда мы сможем наконец переговорить с Роном.
Перед тем, как я покинула столовую, Рини шепнула мне с торжествующим видом:
– Я всегда знала!
В своей комнате я нервно шагала из угла в угол, дожидаясь, когда придет Рон.
Хлопнула створка окна.
– А почему не через дверь? – спросила я.
– Мне так больше нравится, – хмыкнул жених. – Да и матушку лишний раз нервировать не хочется, хоть ей сейчас не до того.
Он подошел ко мне, быстро поцеловал и произнес:
– А еще у меня для тебя сюрприз.
Рон протянул мне свернутый листок.
Внеочередное письмо от родителей!
– Как? – выдохнула я, с трудом сглотнув из-за комка в горле.
– В честь такого события разрешили.
Я присела у стола, развернула письмо и принялась читать.
Писала только мама. Она вкратце делилась новостями, передавала приветы от брата и отца. И все же большая часть письма посвящалась другому.
” Весть о том, что Ронольв Ровенийский собирается сделать тебе предложение, не сказать, чтобы уж очень была для нас неожиданной. Честно говоря, мы предполагали, что так оно и будет, хотя был один момент, который мог бы нас смутить. Но, по имеющимся у нас сведениям, этот молодой человек действительно питает к тебе нежные чувства. И если ты примешь его предложение, то наше родительское благословение будет с вами. А мы уверены – ты согласишься.
По поводу твоего приданого. Так как основная его часть – это дом под Дриной, мы решили его продать и перевести сумму на счет в Императорском банке. Драгоценности и некоторые другие вещи прибудут к тебе в канун свадьбы.
Мы рады за тебя и желаем счастья в супружестве.
Твои любящие родители”.
Странное послание… Вроде бы и почерк мамин, правда, несколько корявый, да и большая часть текста в помарках: то тут, то там что-то зачеркнуто, написано как-то не так, приписаны какие-то лишние черточки, необычные ошибки.
Адарийский и вадомийские языки во многом похожи. Именно поэтому, когда я сюда приехала, мне несложно было привыкнуть к другому языку.
Когда-то на нашем континенте существовало одно большое и пару маленьких государств. Этим большим была Скалдовария, в состав которой входили Адария, Вадома, Эрнесия и некоторые другие страны. И язык был общий – скалдоварийский. Потом государство разделилось на несколько самостоятельных стран. В течение многих веков в этих странах менялись традиции, устои, обычаи, культура, а вместе с ними и язык. Тем не менее осталось много общего, например, верования. И поэтому общая основа языков помогает довольно быстро приспособиться к другому выговору. А вот маме в свое время пришлось нелегко: вадомийский и зеденивские языки слишком разные. И поэтому письму казалось, что мама так и не освоила в полной мере вадомийскую письменность. В этом-то и была странность: несмотря на то, что в изучении нового языка маме пришлось столкнуться со сложностями, она справилась с этим успешно. К тому же послание казалось слишком скупым, скудным и совсем не походило на долгожданную весточку от любящих родителей…
Я была в растерянности.
– Ты читал письмо? – спросила я Рона, который стоял у окна и молча смотрел куда-то вдаль.
– Нет, – покачал он головой, так и не поворачиваясь ко мне. – Вот только письмо получено при помощи почтовика секретаря императора…
Значит оно было тщательно изучено до того, как попало в руки Рона. И именно в таком виде не вызвало никаких подозрений.
– Все в порядке? – мягко спросил Рон, все же повернувшись ко мне.
Я нервно кусала губы, не зная, что и думать, а Рону все же соврала:
– Да, все хорошо. Родители шлют нам наилучшие пожелания.
Рон вернулся к окну, все также продолжая что-то задумчиво разглядывать.
Я же решила перечитать письмо. Может, я что-то не так поняла?
А дальше у меня, наверно, разыгралось воображение, потому как это не могло быть правдой! Когда я подняла листок со стола, он находился чистой стороной ко мне. И в свете лампы были видны все буквы, написанные на обратной стороне. И вдруг все помарки, странные черточки, корявые буквы стали причудливо складываться в зеденивские слова. Я думала, что мне показалось. Это же ерунда! Быть такого не может! Слишком невероятно, чтобы быть правдой! И тем не менее все было именно так. С трудом вспоминая подзабытый мной язык дедов, я прочла послание еще раз.
” Оснований полагать, что тебя могут принудить к браку, у нас нет: мои источники не подтверждают. Но если имеет место именно принуждение, то в двадцатой второй день первого месяца зимы тебя будет ждать мой человек по адресу: Саганион, улица св. Гудмунда, 16. Организовать побег проще всего именно в праздники – легче затеряться. Думаешь, почему мы именно сейчас решились на это? Раньше риск был слишком велик, а сейчас еще и основательный повод появился. Ты не думай, мы все время искали способ тебя вызволить, но еще несколько лет назад это было бы значительно сложнее и опаснее прежде всего для тебя. И только сейчас образовалась лазейка, при помощи которой возможно тебя вызволить. Мы тебя любим и очень скучаем!”
Дрожащими руками я положила листок на стол, устало потерла лицо.
Я посмотрела на несколько напряженную спину Рона. Никто меня силком под своды храма не тянет. Я сама с превеликой радостью туда стремлюсь. По любви и по своей воле.
Интересно, разрешат ли мне написать родителям раньше времени? Они же там волнуются, переживают. Да и нужно их уберечь от опрометчивых поступков, хотя, отец не решился бы организовать мой побег, если бы был не уверен в результате. И все же мне эта затея не казалась удачной.
Я уперлась лбом в сложенные на столе руки и размышляла, поэтому не сразу услышала, как Рон подошел ко мне. Его руки легли на мои напряженные плечи и принялись их разминать, а после он склонился и поцеловал меня в макушку.
– Я могу попросить правителя, чтобы твоим родителям все же разрешили приехать на свадьбу, – тихо произнес любимый.
– А разве это возможно и стоит ли?.. – неуверенно пробормотала я, как только развернулась к нему.
– Я попробую.
Я поднялась и крепко обняла Рона, хотя бы так выражая свою благодарность. И позабылись все вопросы, которые я хотела задать до этого, а в поцелуй вложила всю свою признательность.
Постепенно ласки Рона стали смелее, и… мне это нравилось. До тех пор, пока я не оказалась на кровати. Вот это мы увлеклись! Я даже не почувствовала, когда успели переместиться. Губы любимого касались моего уже оголенного плеча, заставив меня вздрогнуть.
– Ро-о-он, – полупрошептала-полупростонала я.
– М? – Он посмотрел на меня несколько затуманенным взором.
Я хотела сказать, что, наверно, надо остановиться, но жених продолжил спускать с моих плеч домашнюю блузу и поглаживать открывающиеся участки моего тела. Все это он делал, не отпуская мой взгляд. Мой протест отошел на очень-очень дальний план. Захотелось самой прикоснуться к его крепким плечам, сильным рукам и не только… Я отбросила сомнения и потянулась к пуговицам на его рубашке.
За поцелуями, ласками, которые становились все более требовательными, настырными, жаркими и искушающими, я не заметила, как любимый успел освободить меня уже от всей одежды. Осознание своей наготы не придало мне уверенности. Захотелось вдруг укрыться, спрятаться от жадного взгляда любимого.
– Не надо, – хрипло прошептал Рон, когда заметил, что я потянулась за покрывалом. – Дай мне полюбоваться тобой.
Я покачала головой и вместо всего тела прикрыла лишь лицо руками. Как же я стеснялась! Жених негромко рассмеялся. Он перехватил мои руки, закинул мне их за голову и произнес, нависая надо мной:
– Хорошо, не буду. Пока.
И вновь принялся целовать меня так, что все посторонние мысли мигом покинули мою голову. Губы Рона, его руки вынуждали меня чувствовать такое, чего со мной никогда раньше не было. До сей поры неведомые мне ощущения захватили меня и окунули в наслаждение.
И все это блаженство прервала острая, ослепляющая боль. Стало даже как-то обидно: только что было так хорошо, и вдруг боль… А слезы из глаз полились именно от обиды. Я понимала, что этого и следовало ожидать, но… И нависающий надо мной Рон показался тяжелым, хотя он и удерживал свой вес, опираясь на локти. Я попыталась было отодвинуться от него. Рон замер, а я вновь ощутила вспышку боли и тихонько застонала сквозь зубы.
– Ш-ш-ш, сейчас все пройдет, – прошептал Рон, сцеловывая слезинки с моих щек, – подожди чуть-чуть.
Я перестала вырываться и немного успокоилась, а любимый продолжил невесомыми поцелуями покрывать мое лицо и шею. При этом он говорил, что любит меня, просил прощения за боль и утверждал, что я для него прекраснее всех на свете, а я верила ему и отвечала взаимностью.
Боль сменилась приятной истомой, странными ощущениями, приносящими все еще немного болезненное наслаждение.
Мы лежали лицом друг к другу. Рон укрыл нас одеялом и теперь обводил мое лицо рукой, изредка подцепляя локоны пальцем. На его губах была глупо-счастливая улыбка. Наверно, моя была такой же.