– А вы кем являетесь? – невежливо поинтересовалась я у гостя. Хотя его военная форма уже говорила вполне достаточно.
Он, как будто не заметил моей бестактности и спокойно ответил:
– Комендант крепости “Могади”.
Проклятое место какое-то, но все стало на свои места наконец-то.
Я поднялась с кресла и подошла к Рону. Он тоже встал. О, это взгляд побитой собаки! Вот только меня он никак не подействовал. В сотые доли секунды, как только пришло осознание произошедшего, решение мной было принято. Я поманила Рона пальцем, беззвучно призывая наклониться ко мне – прикасаться самой не хотелось. Как только Рон склонился, я прошептала так, чтобы больше никому слышно не было:
– Когда ты с ней кувыркался, ты и тогда меня любил?
Уже бывший мой жених дернулся так, как будто я залепила ему пощечину. Странно, но мысль о рукоприкладстве меня не посетила. И как бы мне ни было неприятно, я взяла парня за ладонь, вложила в нее кулон и сжала пальцы. Развернувшись, я окинула решительным взглядом собравшихся.
– Вы не знаете, что делать? Женитесь, плодитесь, размножайтесь! Но только без меня.
И стремительно покинула комнату.
Как только я оказалась за дверью, вся напускная решительность и бравада покинули меня. Мне не хватало воздуха, было душно. И как была, так и выбежала из дома, даже не обувшись и не накинув ничего. Вслед раздавался голос Руна, но я не вслушивалась в его крики.
Я забралась на старый колодец, который был накрыт прочной крышкой, и поджала под себя ноги.
Было такое ощущение, что мое сердце превращается в ледышку, гоняя по сосудам уже не кровь, а студеную воду. Наверно, поэтому я и не чувствовала холода, а ведь еще даже не середина весны.
По самому больному ударил…
Мои руки с такой силой вцепились в край деревянной крышки, что я загнала парочку заноз.
Не надо, не надо об этом думать! Только хуже будет! А о чем еще теперь думать мне?..
На плечи опустился плед. Схватив за ноги, Рун принялся обувать меня. Я растерянно за ним наблюдала, даже не пытаясь возмутиться и помешать и дальше обо мне заботиться, или высказать, наоборот, благодарность.
– Подробности узнала? – ровным голосом, без каких-либо эмоций спросил парень.
Я покачала головой.
– А хочешь?
Пожала плечами.
– Ну, тогда я расскажу, – мрачно хмыкнул Рун, усаживаясь рядом со мной.
Как всегда, он проигнорировал мое пожелание.
Хотелось зажать уши руками и бормотать какие-нибудь глупости под нос, как в детстве, когда не желаешь, например, слушать неинтересную историю или нудную нотацию.
Вот только я не сделала этого. И не потому, что уже не ребенок. Может быть, потому, что где-то глубоко в душе все же желала узнать, почему все так сложилось?
И Рун принялся рассказывать, как будто и правда вел повествование какой-то жутко нудной истории: монотонным голосом, в котором, кроме скуки, эмоций и не было. И правильно, жалостливых ноток я бы не выдержала.
– У меня в той крепости хватало дел: надо было обновить боевые амулеты, да и многие охранки требовали замены. Поэтому я не особо лез в дела Рона. Он лишь изредка спрашивал у меня совета или делился новостями. В тот вечер, когда вы с Рини мне написали, Рон пришел ко мне довольный. С собой он принес бутылку какой-то бормотухи, купленной в ближайшей деревне. Что смог найти. Военные же у себя выпивку не держали. Не положено. Этим он собирался отпраздновать заключение соглашения с союзом горных кланов. Те прекращают набеги на наши поселения, а мы допускаем их на свой рынок. На землях, принадлежащим горным, не особо можно что-то вырастить, зато полезных ископаемых много, да и мастеров у них хватает, особенно оружейников. Вот такой взаимовыгодный обмен: мы им еду, они нам свои богатства. Странно, что раньше не могли договориться… впрочем, неважно. Что-то я отвлекся. Я отказался пить с Роном: мне еще нужно было кое-что доделать. Рон не ушел, остался со мной и наблюдал за моей работой, развлекая меня разговорами о переговорах, время от времени прикладываясь к бутылке. Уходил он от меня, уже не крепко держась на ногах. Я думал, что он сразу же ляжет спать, а он… Совсем замотавшись, я забыл написать сестрам. У меня в почтовике закончилась бумага, поэтому я решил одолжить у друга. Я вошел без стука. Ну а там Рон с этой… Приехала пару дней назад, навестить отца…
Рун замолчал.
Интересно, а алкоголь может служить оправданием подобных поступков? Никогда больше бокала вина не выпивала. Кто знает, может, большое количество спиртного затмевает разум, помогает забыть о любимых? А была ли вообще любовь?..
– Оправдываешь друга? – ядовитым тоном спросила я.
– Ничуть.
Удивил, я ведь этого не ожидала. Мне казалось обычно мужчины выгораживают друг друга.
– Его бы ты слушать не стала, – произнес Рун. Ох, какой же догадливый! – И все же ты имела право узнать, что именно произошло там.
– Больше подробностей не надо. Достаточно, – пробормотала я.
Черноглазый поднялся.
– Не сиди тут долго. Еще слишком холодно, – сказал он так, как будто беспокоился обо мне.
Мне даже захотелось расплакаться, хотя до этого ни одной слезинки не проронила. Запоздалая реакция, что ли…
Это место я решила покинуть только тогда, когда мои зубы стали отбивать неровный ритм – переоценила я свою холодоустойчивость.
Куда бы мне сейчас пойти, чтобы точно никто не нашел? Дворец был готов встретить немалое количество гостей, ну и принять, соответственно. И все гости появились бы здесь сразу после церемонии. Так что любая из подготовленных комнат была в моем распоряжении.
Кстати, о гостях. Их же ожидалось и правда много. И многие из них – высокопоставленные. Да еще и сам император… Чувство неуместного злорадства вынудило меня даже улыбнуться. Интересно, как Ронольв все объяснил им? Да и объяснял ли? Может, спихнул эту миссию на родителей.
Да-да, так проще – навесить на него сейчас все грехи, недостатки и оплошности. Такие мысли не дают пробиваться другим, в которых я вспоминаю о словах любви и как хорошо нам вместе было. С усилием сдерживая всхлип, я прокусила губу до крови. Так даже лучше – боль отвлечет от глупых мыслей.
Ожидалось, что сегодня по всему дому будут раздаваться гомон голосов, восторженные крики, веселый смех, праздничные поздравления… а вместо этого – тишина. И даже слуг не было видно.
Вот и замечательно.
Стараясь все же никому не попасться на глаза, я прошла в то крыло, где была мастерская Руна. Постоянно жилых помещений здесь не было, хотя на всякий случай пару комнат подготовили: вдруг кто неожиданно нагрянет?
Около камина лежала аккуратно сложенная поленица дров. Провозившись пару минут со спичками и бумагой, я так и не смогла зажечь огонь: замерзшие пальцы плохо слушались. Эта маленькая неудача добила меня окончательно. Все скопившиеся эмоции и переживания, так усердно задвигаемые в уголок, разом прорвали некрепкую стену из мысленных наставлений: “Ничего страшного не случилось!”. Я разрыдалась в голос. Лежа перед камином в окружении рассыпанных спичек и в обнимку с поленом, я громко всхлипывала и причитала: “За что?”.
Не знаю, как долго я так провела. Рыдания все же прекратились, и теперь я судорожно вздыхала, безуспешно пытаясь успокоиться и хоть немного выровнять дыхание.
Тихо прикрыв за собой дверь, в комнату зашла Диль.
– Никого не хочу видеть! – не крик, а хрип вырвался у меня.
– Конечно-конечно, – едко отозвалась девушка. И принялась собирать спички. – Бесчувственный чурбан – самая лучшая компания, – хмыкнула она, бросив взгляд на то, что я продолжала обнимать.
Полено с грохотом упал на пол. И правда, чего это я? Совсем уже…
Диль спокойно развела огонь и теперь поочередно подбрасывала в него дрова. Заметив, что я за ней наблюдаю, она повернулась ко мне и спросила:
– Вино пить будешь?
Это какой-то абсурд! Мне даже захотелось ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что я не отключилась, или что это не галлюцинации.
Так и не дождавшись ответа от ошарашенной меня, Диль развернула скатерть, принесенную с собой. Там, помимо бутылки с вином, были и закуски, которые, по-видимому, предназначались для праздничного стола.
– Точно не будешь? – еще раз спросила Диль, протягивая мне бутылку.
Я покачала головой. Девушка пожала плечами и, ловко вытащив пробку из бутылки, которую, наверно, заранее выкрутили, сделала глоток, довольно зажмурившись.
Только сейчас я поняла, насколько же сильно хочу есть. С утра даже хлебной крошки во рту не было. От волнения мысли о еде вызывали только тошноту. Сейчас же у меня проснулся зверский аппетит. Не заботясь о том, как выгляжу со стороны, я подползла ближе к импровизированному столу и принялась с наслаждением поглощать мясо, закусывая его сыром, добавляя ко всему этому хлеб и зелень. О-о-о, блаженство! Для полного счастья не хватало все это запить чем-нибудь. А запить-то нечем! Тяжело вздохнув, я спросила:
– Можно?
И протянула руку к бутылке, которую Диль поставила рядом с собой.
Вино и правда оказалось вкусным. Терпким, не сильно сладким и крепким, с нотками еще каких-то ягод, помимо винограда. Впрочем, я в этом совсем не разбираюсь.
Диль наблюдала за мной со странной улыбкой: и не снисходительной, и не жалостливой. Печальной.
– Ну все, ты немного пришла в себя, – с преувеличенным воодушевлением произнесла она. – А теперь я начну дальше раскрывать для тебя разные стороны личности по имени Ронольв.
Я посмотрела на нее недоуменно. Что это значит? И не сговорилась ли она с Руном?
– Значит, слушай! – бодро начала Диль. – В ту ночь, когда случилась история с твоим недопохищением, захотелось мне водички попить. Захожу я кухню, а там пьяный до самого скотского состояния сидит мой братец и бормочет себе под нос: “Я не успел! Совсем немного не успел!”. Нетрезвого Рона разговорить было несложно. Вот он и поделился со мной, чем именно для тебя все закончилось. Не знаю, что у него там взыграло: то ли жалость, то ли мифическое чувство вины из-за опоздания, то ли в благородство решил поиграть. Вот он и решил жениться на тебе. Кто же тебя теперь замуж-то возьмет? – И все это говорила Диль вполне себе будничным тоном. А я… а я пребывала в шоке. В голове никак не укладывалось, что говорит Диль. Куда еще хуже, чем уже есть?! – Ну а что? Ко всему прочему, ты удобная для него пара. Дело даже не в твоей родословной и обеспеченности. Как бы выразиться помягче… – задумалась она. Я чуть не рассмеялась: “Помягче?”. – Ты же на него таким восторженным взглядом смотрела. Чуть ли не слюни пускала… Я понимаю, брат мой хорош. Но и гордость-то иметь тоже надо. Хотя мужчины тщеславны, любят, когда ими восхищаются и каждое их слово ловят…
Дальше я уже не слушала. Прикрыв глаза, я оперлась спиной о кресло. И тут же всплыли слова Лониз, когда-то сказанные мне. Пусть они велись о другом человеке, но суть… Потом выводы Никласа… И ведь случилось именно так, как он и предсказывал!
– … Он все равно тебе верность не хранил бы, даже если бы ты ему родила хоть с десяток детей, – продолжила говорить Диль. Перехватив мой вопросительный взгляд, она пояснила: – Кобелизм неизлечим.
– Откуда тебе все это известно? Да и вообще, зачем ты мне это рассказываешь? Он же твой брат…
– Неважно откуда, – отмахнулась девушка. – А рассказываю… пусть будет из сочувствия. С твоего позволения я продолжу. У Рона была о-о-очень бурная личная жизнь во время учебы в университете. Тот еще сердцеед, – поморщилась Диль. – Это Рун у нас правильный. Если уж выбрал, то ни шагу в сторону… – рассеянно добавила она.
– О, нет, – простонала я. – Только не говори, что ты…
– Не скажу, – перебила меня Диль, вырвав у меня из рук бутылку.
Тихо потрескивали дрова в камине. И казалось, что мой мозг тоже начнет скоро трещать. Так много за этот день произошло, так много я узнала, чего лучше бы никогда в жизни не узнавала бы!
Я скосила глаза в сторону Диль. Она сидела неподвижно перед камином, неотрывно смотря на огонь. Ее серые глаза отражали язычки пламени, и поэтому казалось, что в них жидкий огонь. Но все было проще: в них стояли слезы.
– А-а-а, в пустошь все! – не прокричала, а прошипела она, бросая бутылку в стену. Вино красными каплями стекало на осколки. – Тебе-то что?! Ты теперь можешь уехать. И забудешь все! А мне как быть? Как?! Видеть, какими глазами он смотрит на нее. Как он задерживает дыхание, стоит ей только оказаться рядом с ним! Как он улыбается ей так, что у меня слезы на глаза наворачиваются! Я бы все отдала, все, чтобы он хоть раз в жизни улыбнулся мне так же! Чтобы он хоть на секундочку заметил во мне девушку, красивую, между прочим, девушку, а не просто подругу его сестры! Хуже всего то, что она отвечает ему взаимностью. А значит, нет у меня никаких шансов… Нет.
Казалось, что все силы покинули Диль, как только она закончила выговариваться. Последние слова она вообще прошептала. Диль склонила голову, а ее хрупкие плечи затряслись от рыданий.
У меня самой уже не оставалось ни сил, ни желания анализировать произошедшее, разбираться в жестоких насмешках судьбы. Я перебралась ближе к Диль, давая ей возможность выплакаться у меня на плече. Легкими касаниями я гладила ее по спине. Не для успокоения даже. Просто в качестве поддержки, показывая, что я рядом, что она не одна. И я тоже плакала. За себя, за нее…
Она подняла на меня глаза и прошептала:
– Иса говорит, чтобы я не сдавалась. Но как я могу? Она же моя сестра. Так неправильно. Все неправильно, – покачала Диль головой.
На Диль, наверно, повлияло выпитое вино, на меня – общая усталость. Мы уснули.
Разбудили меня голоса.
– Слава Рауду! Они нашлись, – негромко воскликнул эдел Вистар, но я услышала.
Сонно потерла глаза.
– Все в порядке? – обеспокоенно спросил наместник.
А то как же. Ага, все просто замечательно. Но я кивнула.
Диль разбудить не удалось: спала она крепко.
Показавшийся из-за спины наместника Рун хмуро окинул взглядом наш импровизированный пикник, подошел к Диль, взял ее на руки и уже на ходу бросил эделу Вистару:
– Я ее отнесу.
А у меня вдруг поднялась злость на весь мужской род в целом, и на Руна в частности. Я уже хотела крикнуть: “Не смей к ней прикасаться!”, но он уже скрылся за дверью, а меня отвлек наместник. Он протянул мне руку, помогая подняться, и произнес:
– Я тебя провожу до комнаты.
В тишине мы прошли через весь дворец.
Я все ждала, когда же он заговорит. Ведь плохие вести еще не закончились? Или я начинаю становиться отъявленной пессимисткой. А куда деваться, раз жизнь такая?..
Ошиблась я.
– Сейчас отдыхай, а завтра нужно серьезно поговорить, – устало сказал эдел Вистар.
– Доброй ночи.
И, не дождавшись ответа, зашла в комнату.
Ближе к рассвету в комнату ко мне проскользнула Рини. Молча легла рядом со мной и обняла.
А снились этой ночью мне бескрайние зеденивские степи.
***
После завтрака, который прошел в тягостном молчании, я пошла к эделу Вистару. Он не присутствовал в столовой, так же, как и Ронольв.
Наместника я застала в кабинете. С задумчивым видом он сидел у открытого окна и курил трубку. Раньше такой привычки я за ним не замечала. Наверно, нервное напряжение давало о себе знать даже такому крепкому мужчине, как эдел Вистар.
Когда наместник заметил меня, он молча кивнул мне на стул, не прерывая своего занятия. Казалось, будто ему нужно было собраться с мыслями. Это я для себя все уже решила…
– Может быть, дождешься Ронольва, и тогда уже обо всем договоримся? – спросил мужчина, швырнув трубку в пепельницу и чуть ниже нагнувшись над столом, внимательно вглядываясь мне в глаза.
Я поспешно отвела взгляд. И вместо ожидаемого им ответа задала вопрос:
– Эдел Вистар, раз я теперь совершеннолетняя, то могу уехать, куда захочу?
– Не совсем, – нахмурился он. – Погоди, Астари, давай обсудим сложившуюся ситуацию.
А дальше я слушала и не перебивала, хотя внутри кипела от негодования.