Постепенно все, кроме Стива, теряют нить. Ирис нюансы обработки сигнала мало понятны, и она быстро тонет в подробностях. Таня-Марина и вовсе всю дорогу чатится в мобильнике.
– Как я уже не единожды был вынужден констатировать, халатный подход к разработке… – подзуживает Тим Чи в паузах между моими репликами. – Налицо тлетворное влияние отсутствия систематической методики…
Его высказывания всеми игнорируются, но он продолжает капать на мозг чрезвычайно дельными соображениями на тему, заискивающе поглядывая на Ариэля, по-прежнему пребывающего в полной прострации. Я вывожу на экран новые графики и механически комментирую.
– Доскональное планирование и поэтапное исполнение… – не унимаясь, бормочет Тим.
Вот крыса, голос у него прорезался! Стив задаёт уточняющий вопрос, и я с удовольствием заглушаю это подтявкивание излишне подробным пояснением.
– Мне холодно! – неожиданно сморозила Таня-Марина. – Выключите кондиционер.
– Иди лучше воды принеси, – не оборачиваясь, бросает Ирис.
Таня-Марина надувает губки и гордо скрещивает руки. Посидев с минуту, она встаёт, с независимым видом шествует к двери и вскоре возвращается, держа два пластиковых стаканчика. Ирис молча кивает на Ариэля. Таня-Марина боязливо ставит перед ним стакан, затем залпом осушает второй и вопросительно смотрит на Ирис. Новых распоряжений не последовало. Нервно похрустывая пустым стаканчиком и не находя, что делать дальше, Татьяна топчется рядом с начальником.
В разгар этой свистопляски Стив решает взять безвластие в свои руки.
– Таня, садись, пожалуйста, – повернувшись к измученному предводителю команчей, он окликает его с лёгким нажимом в голосе.
Некоторое время Ариэль никак не реагирует, потом медленно поднимает взгляд.
– Ариэль и Илья, – произносит Стив нарочито размеренным тоном, – ещё вчера у нас был сенсор с результатами из самодельного аквариума на шницеле из супермаркета, а сегодня – действующий катетер и настоящий опыт на человеке. Во-первых, нам невероятно повезло, что на столь ранней стадии представилась возможность провести эксперимент на живом человеческом теле. Это значительно повышает ставки во всех отношениях.
Стив делает короткую паузу.
– Во-вторых, половина данных, вероятно, вполне годится для дальнейшего анализа. Это сотни измерений! Вдобавок, вам удалось за одну ночь собрать всю систему. Это само по себе победа. – Ещё одна точно выверенная пауза. – И в-третьих, вчера для новых сенсоров не было никакого эквизишн модуля, сегодня – есть, пусть с ошибками, но есть. И потому не стоит преуменьшать значения проделанной работы и достижений, добытых ценой немалых усилий. Это большая удача и важный этап в развитии компании.
Он обводит взглядом притихших слушателей. Ирис, с напряжением ждавшая развязки, сменила позу и, кажется, несколько расслабилась. Таня-Марина расценивает смену атмосферы, как позволение заново уткнуться в чат.
– Предлагаю взять на себя повторную проверку и, возможно, мне свежим взглядом удастся установить корень проблемы, – резюмирует Стив.
Ариэль, выйдя из оцепенения, то ли утвердительно кивает, то ли в изнеможении роняет голову.
* * *
Все расползлись по своим вольерам. Я сижу, созерцая разгром на собственном столе. Скомканные листы многострадального workplan-а, обагрённые ядовито-малиновыми чернилами, валяются на сероватом ковровом покрытии, словно изуродованные трупы на дотлевающем пепелище.
Собравшись с силами, встаю и выхожу на улицу. Надо пожрать. Мяса. Внутри тошно и мрачно, и ассоциативно всплывает название "Black". Там оказывается вычурный дизайн, смахивающий на интерьер махрового борделя. Тяжёлые драпировки, густой полумрак, оттенённый матово-янтарной подсветкой, и массивная мебель из морёного дуба. Мой гамбургер готовят так долго, что невольно вспоминается расхожая хохма о поваре, самолично отправляющемся на охоту. Бармен, уловив моё настроение, предлагает выпить с ним на пару. К нашему общему удивлению, я выбираю арак. Он нацеживает вязкую от кристалликов льда жидкость, и мы молча опрокидываем рюмки. Когда сидишь за стойкой один, нередко угощают за счёт заведения. Это продуманный коммерческий ход – фишка не в бесплатной выпивке, а в имитации личного участия. И хотя прекрасно всё понимаешь – это подкупает.
– Ты на работе? – бармен вновь наполняет.
– На работе…
– Я тоже.
Иронично улыбается, поднимает рюмку, мы выпиваем, и он наливает по третьей. Гамбургер в итоге оказывается преотличным. Насытившись от пуза, я возвращаюсь в офис спустя два с половиной часа. Помаявшись, прикидываю, какое титаническое волевое усилие надо предпринять, дабы превратиться в амбициозного, целеустремлённого инженера, и нахожу это выше собственных сил. Встаю, беру сумку и сваливаю, ни с кем не прощаясь.
Выбравшись из центра, снимаю комнату в придорожном мотеле и заваливаюсь спать.
* * *
Всё продолжается, как ни в чём ни бывало. Будто не было вчера ни моего позора, ни начальничьих истерик. Я копаюсь в алгоритме, Тамагочи пишет план, а Ирис пребывает на экзекуции у Ариэля. Из-за стены доносятся отголоски до боли знакомых интонаций в неуклонно нарастающих тонах. Это надолго, – решаю я и отправляюсь есть один.
Отобедав, надеваю наушники, врубаю электронику пободрее и пытаюсь забыться алгоритмом. Мало-помалу я начинаю чувствовать, что что-то не так. Осматриваюсь. Внешне всё, как всегда. Тамагочи сколопендрой скрючился за компом, Ирис уставилась в монитор. Вроде всё о'кей. Я возвращаюсь к своим делам, но нечто не даёт покоя. Это нечто едва уловимо ощущается краем сознания, словно доигранная пластинка крутится впустую, и игла, соскакивая, царапает виниловую поверхность.
Я исподтишка присматриваюсь к Ирис. И точно, что-то неладно: обычно она сразу улавливает мой взгляд, а сейчас заторможено пялится в одну точку, ничего не замечая кругом. В линзах очков отражаются блики экрана. Тёмный, потом разноцветный, потом синий, потом зеленоватый. Ирис некоторое время сидит без движения, затем жмёт на кнопку. Монитор тухнет. Калейдоскоп повторяется.
После нескольких циклов я наконец въезжаю в суть происходящего – она попросту раз за разом перезагружает компьютер, ждёт, пока система загрузится, и снова делает рестарт.
– Ирис, – осторожно зову я.
Ноль эмоций.
– Ирис!
Выключает, включает и продолжает таращиться в ту же точку. Я обхожу стол и вижу, как заставка Windows сменяется пресловутым холмом.
– Ирис, пойдём покурим… – легонько касаюсь её.
Она вздрагивает и смотрит на меня невидящим взглядом.
– Идём, – осторожно треплю её по плечу и убираю руку, – заодно прогуляемся.
Я делаю приглашающий жест, затем шаг в сторону двери и выжидательно останавливаюсь. Она некоторое время сидит без движения, потом нехотя встаёт и следует за мной.
В лифте Ирис молчит, и я тоже не спешу заводить разговор. На улице наваливается жгучая, душная жара. Мы переходим на тенистую сторону.
– Куда мы? – тускло спрашивает она спустя несколько кварталов.
– Подальше от этого серпентария, – пытаюсь сострить я, но ей не до моих идиотских шуточек. – Хочу показать тебе одно место.
Ирис безучастно кивает. Мы минуем полупустую стоянку и оказываемся у странной дыры в стене. Ирис в недоумении косится на меня.
– Давай-давай, – подбадриваю я.
Мы садимся на скамейку. Докурив, она сбивает огонёк и заботливо прячет бычок в карман. Я протягиваю ещё одну и сам зажигаю следующую. В скверике, как всегда, тихо, спокойно и хорошо.
Под конец второй сигареты Ирис прорывает, и она начинает говорить. И говорит долго, пока не изливает всё накопившееся. Сперва рассказывает об отношениях с Ариэлем, о том, как устала от его постоянных требований и упрёков, и что она ни делает – всё ему кисло, и слова доброго не дождёшься и так, постепенно, подбирается к сегодняшнему инциденту.
В свете надвигающегося раунда инвестиций, Ариэль требует подделать результаты каких-то прежних опытов. Часть подробностей мне непонятна, но я не уточняю, просто слушаю, давая ей выговориться. К финалу монолога я наклоняюсь и нащупываю потайную крышечку на внутреннем торце подошвы, подковыриваю и достаю. Это святая святых – мой НЗ.
– Ну и хрен с ним, какая разница? – вворачиваю я, почувствовав, что Ирис уже понемногу пришла в себя.
Она поднимает глаза, и в моих пальцах ловким жестом возникает длинный конусообразный косяк. На мгновение я будто слышу ненавязчивый эмбиент[30] и ощущаю уютную атмосферу кофешопа Rokerij. Мы никогда открыто не говорили про дурь, и, заглядывая ей в лицо, я стараюсь оценить реакцию. К моему облегчению, она не шокирована, лишь слегка удивлена.
Бережно возвращаю крышечку на место, раскуриваю и передаю ей.
– Забей. Сделай, как он хочет. Кидать инвесторов – святое дело! Они сами всех кидают. Это у них бизнес называется. Вот и у нас бизнес, а им поделом.
Трава отменная, и вскоре нас накрывает по самое не балуй.
– Кстати о бизнесе: ты замечаешь, что творится? Наша шарашка постепенно превращается в заведение, – Ирис изображает пальцами кавычки.
– В смысле?
– В смысле, в пансион… публичный дом, бордельеро!
– Ирис, ты давно не курила? Да?
Она пытается ответить, но вместо этого заливается хохотом.
– Может, вернёшь косяк? Кажется, тебе уже хватит.
Она глубоко затягивается и передаёт.
– Ну, Ким, Ким, ты чего? Все эти её ужимки и выходки! Ариэля, грозного и могучего Ариэля, она просто берёт на абордаж. Подкрашивается, юбку подтягивает, усаживается к нему на стол и спину выгибает, чтобы была ещё короче, выпускает локон, и пальчиком так… пальчиком… эдакая разновидность офисной шпионки и куртизанки в одном флаконе. Она ж…
– Погоди-погоди, а шпионки-то тут причём?
– А каким, думаешь, образом Ариэль каждый раз знает, когда кто пришёл, ушёл, сколько времени обедал, что делал, пока его нет?
– Да ладно!
– А зачем, по-твоему, ей к тебе клеиться? Уж не от избытка ли материнской любви?! Она постоянно ведёт слежку за новенькими. Под этим предлогом она-то и подкатывает к Ариэлю. Вот, мол, полюбуйся, что на хвосте принесла! Ой, а Тим… – давясь со смеху, Ирис чуть не скатывается со скамейки. – Тим-то наш, бедный! Его она вовсе доконала.
– Ну, Кимберли кого хошь доконает, не то что Тима, я сам еле отбиваюсь. А он-то ей на что сдался?
– Ох, не знаю. По-моему, попросту забавляется. Подловит в тесной кухоньке и начинает шпынять. Совсем зашугала его своими сиськами. Он теперь выглядывает и прислушивается прежде чем выйти в коридор, чтобы ненароком в них не угодить.
– Я думал это всего-навсего ещё одна из его причуд… Вполне вписывается в общую картину болезни.
– Так вот – нет. Она его систематически терроризирует. Выследит, набросится и давай. Тима потом аж колотит, он в угол забивается, прячется за монитор и полдня пытается оклематься. Смотреть жалко.
– Так что ты предлагаешь? Создать общество защиты Тамагочи от молочных желёз нашей офис-менеджер?
– Зачем изобретать велосипед? – Ирис потешно хихикает. – По всем признакам Тим – яркий представитель редчайшего, исчезающего вида млекопитающих. Пора ходатайствовать о занесении в Красную книгу.
* * *
– Друзья, я не смог сам разобраться, мне не хватает технических знаний, – в четвёртый раз произносит Стив. – Давайте попробуем…
– Необходимо срочно найти решение, – прерывает Ариэль, исступлённо повторяя эту заветную фразу, тоже далеко не впервые.
– Начнём сначала, – как ни в чём не бывало, Стив заходит на пятый круг. – Устраиваем мозговой штурм, генерируем идеи, определяем направления, делим на конкретные задания, и каждый берётся за свою часть.
– Великолепно, приступаем, – поддерживает Ариэль.
Так протекает совещание по решению кризиса. Мы приступаем и довольно быстро умудряемся заплутать в спорных деталях и частностях.
– Ещё раз, какие у нас основные модули? – снова заводит шарманку Стив.
– Ну, ещё раз, так ещё раз, – обречённо киваю я. – Основных модуля три: генерация сигнала, оцифровывание и сохранение данных.
– Подробнее! – требует Ариэль, сосредоточенно насупившись.
Конструктивность, вносимая Стивом, ему явно по душе. А мне вся эта тягомотина кажется натянутой, и не совсем ясно, что за новую роль разыгрывает Стив.
– О'кей, генерация первичного сигнала. Там, как я уже говорил, несколько субмодулей…
– Вперёд, выкладывай по порядку, – командует Ариэль. – Стив, записывай.
– Погодите… – мягко урезонивает Стив. – Давайте оптимально распределять время и усилия. Прежде чем лезть в дебри кода, испробуем аналитический подход. Ведь вы тут всё сотни раз проверили, и никаких проблем не было. А там, ни с того ни с сего, половина…
– Ну-ну… – нетерпеливо подгоняет Ариэль.
– Так вот, стоит перво-наперво уяснить, что изменилось. В чём фундаментальное различие между здесь и там?
Ариэль кивает, откидывается и закладывает руки за голову, а мы стоим перед ним, как Гамлет и Горацио или Бивис и Батхед, с ходу не разберёшь.
– Хорошо… – медленно начинаю я раз в восьмой-девятый. – Генерация. Первичного. Сигнала. Что могло измениться? – я обвожу их взглядом в ожидании возможных предположений, хотя, естественно, отвечать на вопросы предстоит преимущественно мне самому. – Не вижу никаких фундаментальных различий между Сан-Хосе и Солт-Лейк-Сити. Импульс и его генерация – сугубо внутренние функции системы, никак не зависящие от внешней среды. Есть возражения?
Они некоторое время молчат и вдумчиво морщат лбы.
– Возражений нет, я так понимаю? – резюмирую я.
– Я лично не вижу, значит придётся копать глубже, – качает головой Ариэль.
Стив выводит на доске заголовок.
– Отлично, дальше – оцифровывание, – нетерпеливо продолжаю я. – Оцифровывание – оно и в Африке оцифровывание, и снова нет никакой разницы между Сан-Хосе и Солт-Лейк-Сити. Мы рассматриваем крайне широкий спектр частот, который мог бы подойти не только для наших сенсоров, а практически любых других. Более того, ни в сенсорах, ни в электронной плате, ни в коде мы ничего не меняли. Ваши мнения?
Сцена с нахмуренными лбами повторяется.
– Все согласны, – заключаю я, выждав пару секунд.
Стив записывает на доске – "Оцифровывание".
– Ну и последнее, – спешу отделаться я. – Хранение информации. То же самое: берём что намерили, урезаем до нужного диапазона и сбрасываем на жёсткий диск. Хочу заметить, что мы используем датчики одного типа, соответственно, диапазон – тот же. Плюс, мы их проверили, и сомневаюсь, что у сенсоров могут иметься сантименты географического толка. Полагаю, им глубоко фиолетово – излучать ультразвук в Калифорнии либо в ином штате.
Компаньоны предприятия "Рога и Копыта" вновь изображают на лицах мучительную работу мысли.
– Вот и славно, – я с трудом сдерживаю улыбку. – Значит, приступим…
– Не понял… – задумчиво произносит Стив. – А зачем урезать частоты? Ведь частоты… я имею в виду, разве…
С меня вмиг слетает насмешливость.
– Fuck! – кричу я. – Ну, конечно…
– Да! – вскакивает Ариэль. – Точно!
– Слушай, Арик, а на сколько меняется базовая частота?
– Процентов на десять-пятнадцать… – мямлит шеф, в бессилии плюхаясь обратно в кресло.
Тишина немым укором заполняет пространство офисного помещения.
– Я что-то упустил? – наконец нарушает молчание Стив. – Можно поподробнее?
– Да… Блин… Понимаешь, когда мы… – принимаюсь объяснять я. – Нет, ну я не верю! Как нас угораздило?!
– Это моя ошибка… – страдальчески отзывается Ариэль.
– Не, ну я тоже хорош.
– Я должен был тебя предупредить…
– Да я и сам мог бы догадаться… – мне трудно уступить в этом состязании за первенство в идиотизме.
Мы замолкаем. Выждав приличествующую паузу, Стив машет ладонью, картинно изображая "Hello".
– Да, это… в общем… – нехотя признаюсь я. – Эхо, то есть сигналы, отражённые от живой ткани и отражённые от мёртвой, несколько разнятся. Мёртвая ткань жёстче и плотнее, тем более после заморозки. А при хранении берётся узкий диапазон вокруг основного пика. Процентов десять. Это… оптимизация такая… хорошо ещё, что до пяти не дооптимизировались…
Стив кивает, и мы снова сокрушённо молчим. Несмотря на красивый жест Арика, готового взять на себя вину, моя критиканская ошибка занозой застревает в сознании. В итоге Стиву приходится повторить мотивационный спич, уже произнесённый им в конце злосчастного заседания. Мы понемногу приходим в себя. Проблема установлена, можно расходиться.
– Молодец, – благосклонно кивает Ариэль. – Если так продолжишь… – фраза обрывается, и у меня складывается впечатление, что продолжение не предназначено для моих ушей. – Молодцы! Оба… Оба молодцы! – скомканно поправляется он. – Впредь готовим отдельную конфигурацию для больничных опытов.
* * *
Как и договаривались, я сделал несколько конфигураций, отретушировал мелкие детали и исправил пару багов, не переставая удивляться, как они не всплыли на эксперименте. Уцелевшая половина результатов оказалась вполне удовлетворительна, а новые сенсоры проявили себя в лучшем виде, превзойдя наши весьма умеренные ожидания, и, в целом, несмотря на досадную оплошность, перспективы вырисовывались очень даже многообещающие.