— Спасибо, Рива, — откликнулась Лори. Она испытывала перед Ривой легкое чувство вины из-за своей вспышки. Такая открыто обостренная реакция была ей несвойственна, но она просто не сдержалась.
Лори спешила, опасаясь упустить Келвина. Спустившись на лифте вниз, она быстрым шагом направилась к административному крылу. Какие-то люди сидели на длинной кушетке в ожидании главного, чей кабинет был закрыт и ревностно охраняем его секретаршей, Глорией Сэнфорд. Лори прекрасно помнила, как сама сидела на этой же самой кушетке в ожидании разноса, чего она и стремилась сейчас избежать, выбрав в качестве альтернативы беседу с Келвином. Раньше Лори была более упрямой и прямолинейной.
— Можешь сразу заходить, — сказала Конни, едва Лори подошла к ее столу. Дверь в кабинет была приоткрыта. Келвин разговаривал по телефону, пристроив ноги на край своего стола. Увидев вошедшую Лори, он пригласил ее свободной рукой присесть на один из развернутых к нему стульев. Лори окинула взглядом знакомое помещение. Почти в два с лишним раза оно было меньше кабинета Бингема и не имело перехода в зал заседаний. Однако оно казалось гигантским по сравнению с комнатой, которую ей приходилось делить с Ривой. Стены, как водится, были увешаны дипломами, наградами и фотографиями именитых городских чиновников.
Келвин завершил свой разговор, касавшийся, как поняла Лори, программы грядущего обеда с членами Консультативного совета. Консультативный совет был создан мэром около двадцати лет назад, чтобы избавить ОГСМЭ от назойливой опеки исполнительной власти и сил правопорядка.
Убрав со стола свои ножищи, Келвин громыхнул ими об пол и пристально посмотрел на Лори сквозь недавно приобретенные безоправные очки. Лори внутренне напряглась. Она немного побаивалась Келвина. Это было вызвано его впечатляющих габаритов фигурой, холодным пристальным взглядом черных глаз, всем известным взрывным темпераментом и время от времени проявлявшимся шовинизмом. Но Лори знала, что он способен проявлять теплоту и быть приятным в общении. Каждый раз при встрече с ним ее беспокоил вопрос, что в нем возобладает на этот раз.
— Чем могу помочь? — поинтересовался Келвин. — К сожалению, у нас мало времени.
— Это займет всего пару минут, — заверила Лори, протягивая ему таблицу. Затем она кратко и последовательно рассказала о четырех случаях и возникших у нее предположениях относительно механизма, причин и характера смерти. И когда она, уложившись всего в несколько минут, замолчала, Келвин все еще продолжал рассматривать таблицу.
Наконец он поднял глаза и брови его взлетели. Он откинулся на спинку кресла, жалобно скрипнувшего в ответ на его телодвижение, положил руки на стол и медленно покачал головой. Его лицо выражало недоумение.
— Полагаю, что первое, о чем мне следует спросить, это: почему вы рассказываете мне обо всем этом на такой ранней стадии? Ни одно из этих дел формально еще не закончено.
— Просто я подумала, что, возможно, вы сочтете нужным довести эту информацию до сведения руководства Центральной манхэттенской, чтобы там несколько усилили бдительность.
— Минуточку! — громогласно оборвал Келвин и бросил мимолетный взгляд на часы, что не осталось для Лори незамеченным. — Вы хотите, чтобы я уведомил их о вашем мнении — не моем. Лори, вы меня удивляете. Основываясь на весьма неубедительных данных, вы делаете преждевременные, нелепые и далекоидущие выводы. — Он хлопнул ладонью по ее листку с таблицей. — Вы предлагаете, чтобы я сообщил кому-то о каких-то ваших догадках, которые могут нанести непоправимый ущерб репутации Центральной манхэттенской больницы, попади они не в те руки, что, к сожалению, случается слишком часто. Это же может вызвать панику. Здесь, в ОГСМЭ, мы занимаемся фактами, а не домыслами и фантазиями. Мы же можем полностью лишиться всякого доверия, черт возьми!
— Интуиция подсказывает мне: здесь точно что-то не так, — попыталась возразить Лори.
Келвин грохнул своей ручищей об стол так, что лежавшие на нем бумаги подпрыгнули.
— Хватит! У меня нет времени рассуждать о женской интуиции. У нас здесь что — кружок кройки и шитья? Мы научная организация, мы работаем с фактами, а не с предчувствиями и догадками.
— Но речь идет о четырех совершенно необъяснимых случаях, происшедших всего за двухнедельный период, — не унималась Лори, хотя у нее внутри уже все заныло. Похоже, она разбудила дремлющий в Келвине шовинизм.
— Да, а у них там тысячи всяких случаев. Тысячи! И, кстати, мне известно, что у них довольно низкие показатели смертности — намного ниже трехпроцентной отметки. И что, по-вашему, я должен делать? Я вхожу в состав правления. Принесите мне неопровержимые факты на основании результатов токсикологии или доказательства смерти от электротравмы, и я внимательно выслушаю вас, но только не рассказывайте мне нелепую, совершенно бездоказательную историю о якобы разгуливающем по больнице серийном убийце.
— Смерть наступила не от электрошока, — возразила Лори. В какую-то секунду у нее мелькнула мысль о том, что стандартные сто десять вольт могли спровоцировать фибрилляцию желудочков. Но она тут же отказалась от этой версии, поскольку за исключением определенных случаев пациенты не подвергались электрошоку. Возможно, кто-то один и мог пострадать от неисправного оборудования, но, разумеется, не все четверо, тем более что ни один из них не находился под постоянным патронажем.
— Я говорю, в принципе! — громом разразился Келвин. Он резко встал, отчего его стул на колесиках, откатившись назад, стукнулся о стену. Келвин протянул Лори листок с таблицей. — Идите и представьте мне факты, раз у вас возникла такая сильная мотивация! У меня нет времени на всякую чушь. Я тороплюсь на совещание, где действительно решаются настоящие проблемы.
Смущенная тем, что ее отчитали как школьницу, Лори поспешила покинуть кабинет. Дверь его все это время оставалась приоткрытой, и люди, сидевшие в ожидании Бингема, безразлично наблюдали за происходящим. Она с трудом представляла, что они могли подумать о том, что слышали. С облегчением обнаружив, что в раскрывшемся лифте никого не было, она постаралась взять себя в руки. Да, она действительно стала в последние дни чересчур восприимчивой. Раньше она бы гораздо легче восприняла резкую реакцию Келвина, но сейчас, после разговора с Джеком и Ривой, Лори ощутила себя Кассандрой в современном мире: не могла поверить, что люди, которых она уважала, никак не хотели увидеть то, что ей казалось совершенно очевидным.
Вернувшись к себе в кабинет, Лори плюхнулась в кресло и на какое-то мгновение застыла, уронив голову в руки. Она попала в безвыходное положение. Ей была просто необходима дополнительная информация, но ждать, пока до нее дойдут по официальным каналам из Центральной манхэттенской медицинские карты, — это же связывало ее по рукам и ногам. А ускорить этот процесс она никак не могла. К тому же она была вынуждена ждать, когда Питер разберется со своей волшебной газовой хроматографией и масс-спектрографом. Помимо ожидания аналогичного случая — чего она, естественно, не желала, — делать ей было нечего.
— Осмелюсь предположить, что встреча с Келвином прошла не так успешно, как ты ожидала, — заметила Рива.
Лори никак не отреагировала. Она чувствовала себя еще более скверно, чем раньше. С самого раннего детства она стремилась снискать одобрение старших, и когда ее попытки оказывались безуспешными, ее это угнетало. Отпор Келвина был из этой же серии — она вдруг почувствовала, что ее жизнь начинает разваливаться во всех отношениях: сначала — Джек, вслед за этим — мать, потом — проблема с BRCA 1, и вот теперь, похоже, и на работе все пошло вкривь и вкось. Вдобавок ко всему она еще и чувствовала себя измученной из-за того, что не высыпалась две ночи подряд.
Лори вздохнула. Нельзя было распускаться. При мысли о BRCA 1 она вспомнила, что обещала Джеку сдать анализ, начав со звонка своей старой знакомой Сью Пассеро, с которой когда-то жила в одной комнате. В тот момент Лори еще не была окончательно уверена в своем решении, и ее молчаливое согласие было скорее желанием несколько успокоить неожиданную настойчивость Джека, чем искренним ответом. Но сейчас она вдруг посмотрела на это по-другому: ей захотелось хоть на пару часов исчезнуть из ОГСМЭ. Она подумала, что может убить сразу двух зайцев. Она хорошо знала Сью и не сомневалась, что могла бы рассказать ей о своих подозрениях. И, возможно, без ссылки на нее или на ОГСМЭ как на источник Сью организует утечку информации, чтобы повысить бдительность в больнице.
Вытащив записную книжку, Лори набрала служебный номер Сью. Они довольно тесно общались как в колледже, так и в университете, и даже вместе проходили практику в одном и том же городе, и теперь старались не реже раза в месяц вместе обедать, всякий раз обещая друг другу видеться чаще, однако этого по каким-то причинам так и не происходило.
Лори попала на одну из секретарш и спросила Сью. На самом деле Лори хотела оставить Сью сообщение с просьбой перезвонить ей в удобное для нее время, однако секретарша, поинтересовавшись, кто звонит, и услышав в ответ «доктор Монтгомери», так быстро переключила ее на Сью, что Лори не успела больше сказать ни слова. В следующую секунду она уже разговаривала с подругой.
— Какой приятный сюрприз! — радостно воскликнула Сью. — Как дела?
— У тебя есть минутка?
— Минутка? Что у тебя случилось?
Лори сказала, что ей нужно сдать анализ на BRCA 1 по причине, о которой она расскажет позже. Она также упомянула, что теперь прикреплена к «Америкер», однако еще не успела записаться к терапевту.
— Ерунда. Приходи в любое время. Я выпишу тебе направление и определю в лабораторию.
— Можно сегодня?
— Отлично. Приходи! Ты уже пообедала?
— Нет еще. — Лори улыбнулась: похоже, у нее появилась возможность убить сразу трех зайцев!
— Тогда шевели задом, девочка, я тебя жду! Еда здесь, конечно, не ахти, зато проведешь время в приятной компании.
Закончив разговор, Лори сняла с вешалки пальто.
— Думаю, ты правильно сделала, что решила провериться, — заметила Рива.
— Спасибо за поддержку. — Лори сосредоточенно смотрела на свой стол, соображая, не забыла ли что-нибудь.
— Надеюсь, ты не злишься на меня, — сказала Рива.
— Ну что ты. — Лори по-дружески положила руку ей на плечо. — Говорю же, я в эти дни слишком чувствительна, все воспринимаю острее, чем следует. Ладно, ничего не поделаешь. Слушай, я понимаю, что ты не обязана работать моим секретарем, но хочу снова попросить тебя отвечать на адресованные мне звонки, особенно если будут сообщения от Морин и Питера. Я буду перед тобой в долгу.
— Не говори ерунды. Я с удовольствием отвечу на все звонки. Ты сегодня после обеда еще вернешься?
— Обязательно. Я быстро пообедаю, сдам кровь и, возможно, еще заскочу проведать мать. В любом случае у меня есть мобильный, если тебе понадобится со мной связаться.
Помахав Лори рукой, Рива вновь погрузилась в работу.
Лори вышла из здания ОГСМЭ на Первую авеню. Воздух на улице слегка обжигал. С наступлением дня температура упала, и сейчас было холоднее, чем утром, когда она шла на работу. Спускаясь по ступенькам лестницы на тротуар, Лори решила застегнуть молнию до самого подбородка. Она стала немного дрожать от холода, стоя на тротуаре и пытаясь поймать такси.
До Центральной манхэттенской ехать пришлось дольше, чем до университетской больницы, где Лори была накануне. Оба медицинских учреждения находились в Верхнем Ист-Сайде и примерно на одинаковом расстоянии к северу от ОГСМЭ, но Центральная была западнее, располагаясь вдоль Центрального парка. С пересекавшими городские улицы пешеходными дорожками между отдельными корпусами она занимала более квартала. Этот комплекс из серого камня возводился с перерывами на протяжении почти целого столетия, и поэтому был неоднороден с точки зрения архитектурного стиля. Самое новое его крыло — а потому и самое современное на вид, названное по имени филантропа Сэмюэля Б. Голдблатта, — возвышалось позади главного здания, находясь по отношению к нему под прямым углом. Это было ВИП-крыло, аналогичное тому, в котором лежала в университетской больнице мать Лори.
Включая визиты к Сью, Лори уже много раз бывала в Центральной манхэттенской и знала, в каком направлении идти. Она отправилась прямиком к кауфмановскому амбулаторному корпусу. Войдя внутрь, она прошла в терапевтическое отделение и справилась о подруге в регистратуре. Как только Лори назвала свое имя, дежурная протянула ей конверт. Внутри, кроме заполненного направления на анализ, оказалась еще и записка от Сью. Там говорилось, что лаборатория генетики находится на втором этаже центрального корпуса. Там также указывалось, что вначале Лори следует зарегистрироваться: как на любого нового клиента «Америкер», на нее должны были завести медицинскую карту. И еще Сью приписала, что будет ждать Лори в кафетерии.
На оформление больничной карты ушло больше времени, чем на анализ крови. Ей пришлось постоять в очереди к одному из представителей по работе с клиентами. Однако и это заняло не больше пятнадцати минут, и вскоре Лори уже поднималась на второй этаж, где находилась лаборатория. Инструкции Сью были очень четкими, и Лори без труда отыскала лабораторию генетической диагностики. Там было необычайно спокойно. На стенах висели колонки, откуда звучала классическая музыка, а сами стены были украшены репродукциями кувшинок Моне. Когда Лори подошла с направлением к дежурной, то не увидела ни одного пациента. Было совершенно очевидно, что генетические анализы пациенты на амбулаторной основе сдавали редко. Но Лори знала, что недалеко то время, когда это изменится.
Лори вновь невольно задумалась о скрывавшейся где-то глубоко внутри ее тайной угрозе. Мысль о том, что она может носить в себе собственную смерть в виде мутантного гена, была обескураживающей. Встроенный механизм самоуничтожения! Она невольно поежилась. Каким же окажется результат анализа — положительным или отрицательным? Если бы не настойчивость Джека, она скорее всего отложила бы эту процедуру на неопределенное время.
После того как у Лори взяли кровь, она вновь спустилась на первый этаж и встала в очередь к стойке информации. Она понятия не имела, где в этом обширном комплексе может находиться кафетерий. Когда подошла ее очередь, сотрудница в розовом халатике поинтересовалась, какой кафетерий ей нужен — главный или для персонала. После секундного замешательства Лори решила, что ей нужен кафетерий для сотрудников.
Инструкции оказались сложными, но последний совет сотрудницы был весьма кстати — надо держаться нарисованной на полу красной линии. После пятиминутной прогулки Лори оказалась в кафетерии для больничного персонала. Было уже четверть первого, и в зале царила невообразимая суета. Лори и представить себе не могла, насколько велик штат Центральной манхэттенской. А ведь эта толпа была лишь частью одной из трех смен.
При виде такого столпотворения Лори слегка приуныла — перспектива их встречи со Сью показалась ей просто нереальной. Все равно что отыскать приятеля на Таймс-сквер в канун Нового года.
И когда Лори, уже отчаявшись, собиралась направиться к кассе, чтобы связаться со Сью по внутреннему телефону, кто-то похлопал ее по плечу. К радостному удивлению Лори, это оказалась Сью. Они обнялись. Сью была крупной, румяной, атлетически сложенной дамой, достигшей немалых успехов, играя за спортивные университетские команды. Лори почувствовала себя крохотной, когда та ее обняла. Сью выглядела очень привлекательно. В отличие от большинства своих коллег она была одета в элегантное, выгодно подчеркивавшее фигуру шелковое платье с накинутым поверх накрахмаленным белым халатом. Как и Лори, она отдавала предпочтение женственному стилю одежды.
— Надеюсь, ты не особо голодна, — пошутила Сью, кивнув на очередь вдоль линии раздачи. — Но если серьезно, тут не так уж и плохо кормят.
Продвигаясь вдоль стойки и выбирая себе еду, они непринужденно болтали. Дойдя до очереди в кассу, Лори поинтересовалась детьми Сью. Подруга вышла замуж почти сразу после учебы, и теперь ее сыну было пятнадцать, а дочери — двенадцать. Всякий раз, говоря на эту тему, Лори не могла удержаться от зависти.
— Не считая мук подросткового периода, все славненько, — ответила Сью. — А что у вас с Джеком? Есть какой-нибудь просвет? Похоже, тебе надо поторапливаться, девочка! Я тут случайно обнаружила, что тебе на днях стукнет уже сорок три, — я ведь тоже следую за тобой по пятам.
Лори почувствовала, как лицо ее вспыхнуло, и разозлилась, потому что ей никогда не удавалось скрыть свои эмоции. Она поняла, что Сью заметила ее реакцию. Они дружили уже двадцать шесть лет, и Сью было хорошо известно о желании Лори иметь детей, она была в курсе их отношений с Джеком. Лори поняла, что не сможет отделаться общими фразами.