— О да! Но она таит в себе немало опасностей для юной прекрасной девушки. Вы, дивные создания Творца, столь хрупки и уязвимы! Позвольте мне вас проводить! — воскликнул «барон», считая, что нашел себе отличную подружку на оставшуюся часть ночи. Несколько ласковых слов и блеск дворянского титула — чего еще желать нищей сказительнице? Ну, быть может, небольшой подарок после…
Читая намерения наместника, как открытую книгу, Элия вежливо кивнула, временно поддерживая игру:
— Пожалуйста, проводите, лорд Ливанд. На улицах благословенного Альша, пожалуй, и впрямь не всегда безопасно. В соседнем квартале меня едва не ограбили. К счастью, иллюзия отпугнула глупого бандита. — Богиня тихонько хихикнула, вспоминая обгадившегося от страха придурка. — Я знаю, и брат говорил не раз, что ночь не совсем подходящее время для прогулок, но ничего не могу с собой поделать. Она манит меня, как чарующая песня. Ее очарование куда сильнее страха. Вы никогда не чувствовали подобного притяжения?
— Вы правы, я тоже не могу отказать себе в удовольствии пройтись по ночному городу. В этом есть своя прелесть, — мурлыкнул Вальдорн, и в самом деле подчас ощущавший то же самое. — Тьма такая тихая, мягкая, таинственная… Ночью все иначе, чем днем, более возвышенно и волшебно, это, должно быть, и притягивает вас, сказительница, заставляя забыть об опасности, что таится под загадочным покровом. Но со мной вам ничто не грозит! — Наместник покровительственно приобнял девушку за плечи.
— Я надеюсь, что так. — Улыбка принцессы, сопровождавшая ответ, подразумевавший двоякое толкование, отразилась в зрачках наместника.
И тот почувствовал прилив сильнейшего желания тут же стиснуть эту гибкую фигурку в объятиях и изведать вкус изогнутых в улыбке губ. Поддерживая видимость невинной беседы, мужчина промолвил, впрочем не убирая руки, словно забытой на плечах прелестной сказительницы:
— Признаюсь не тая, меня восхитило ваше сегодняшнее выступление в «Десяти курах», такое не часто увидишь в наши дни, тем более у нас в провинции: яркие иллюзии просто великолепны, у вас очень богатое воображение, а содержание столь пикантно и оригинально… Откуда вы берете сюжеты?
— Собираетесь бросить свое баронство и составить нам конкуренцию? — шутливо поинтересовалась Элия.
— Упаси Творец! Как можно конкурировать с такой прекрасной… парой талантливых сказителей! Это чисто академический интерес. — Рука Вальдорна неспешно и властно заскользила по спине девушки.
— Уверены? А впрочем, вряд ли доходы с ваших земель ниже наших заработков. Пожалуй, я с чистым сердцем могу открыть вам нашу «страшную» тайну. — Наклонившись к мужчине (его щеки коснулась прядь волос сказительницы, даря сладкую дрожь возбуждения), принцесса понизила голос до шепота: — Мы их сочиняем!
Элия отстранилась и прыснула в ладошку. Наместник делано улыбнулся. Он не привык, чтобы над ним потешались, даже столь игривым образом, но Вальдорн не позволил раздражению одержать победу над разумом. Подавив вспышку смутной досады, мужчина решил немного подыграть красотке.
— А сочиняете вы или ваш напарник? — продолжил расспросы наместник, более интересуясь не творческим процессом создания сказочных историй, а родственными отношениями сказителей.
Пусть он и слышал, что Джей представлял Элию менестрелю как свою сестру, но уточнить все равно не мешало. Иногда не только в силах родственников, но и у супругов прослеживалось немалое сходство, а скрывать истинные отношения было в обычаях Детей Дороги, к каковым, несомненно, относились и бродяги-сказители. Не то чтобы Вальдорна сильно беспокоило семейное положение сказительницы, никакие узы он не считал преградой для своего желания, но почему-то наместнику не хотелось, чтобы эта прелестная куколка оказалась скована цепями брака.
— Как правило, мы работаем вместе, — легко обошла тему родства принцесса, поддерживая игру. Пусть Элия как богиня была еще весьма молода и неопытна, но искусно дразнить мужчин она научилась в совершенстве.
Рука на ее талии чуть напряглась. «Начинает злиться, — усмехнулась про себя Элия. — Какой темпераментный и нетерпеливый мужчина, не терпящий возражений. Что ж, можно немного и успокоить. Пока не время его доводить до белого каления».
— Вы родственники? — спросил Вальдорн, напролом идя к интересующей его цели. Близость сказительницы, тонкий аромат ее духов кружили голову.
— Да, он мой брат. Хорошо, когда рядом есть по-настоящему близкий, родной человек, на которого можно безоглядно положиться и довериться во всем. — Последняя фраза прозвучала неожиданно искренне даже для самой принцессы.
— Откуда же вы прибыли? — Ладонь мужчины спустилась ниже. Он продолжил беседу почти в приказном тоне, не отдавая себе отчета в том, что совсем перестал подражать лопуху-провинциалу. Рука, касающаяся сквозь ткань нежной женской плоти, горела огнем, и это пламя охватывало не только тело, но и черствое сердце наместника, заставляя кровь стучать в висках бешеным ритмом.
— Судьба сказителя — путь странника, вечный поиск людей и историй. Откуда мы? Куда? Разве сразу ответишь? В бесконечности Дороги истинно лишь сейчас. Один мудрый человек как-то сказал: «Не мы идем по пути, но путь проходит через нас», — расплывчато ответила принцесса. Ее нежный голос, то проникновенный, то насмешливый, завораживал наместника, и он не спешил вырваться из плена этого очарования, уже не думая о том, куда и откуда идет сам.
— Должно быть, это очень интересно, — механически отозвался Вальдорн, с каждой минутой желая все сильнее, но вовсе не продолжения разговора. — Я хотел бы больше узнать о вашей философии Дороги. Возможно, мы могли бы поговорить…
— Да, пожалуй, у нас могла бы получиться весьма содержательная беседа… Но только сейчас мы уже пришли! Вот и «Десять кур»! Спасибо, что проводили, господин барон, не смею докучать вам более своим обществом. Поговорим как-нибудь в другой раз. Заходите завтра или через недельку. Послушаете наши истории. Мы рады щедрым, тонко чувствующим красоту повествования зрителям, — прощебетала, не дослушав его, принцесса, стряхнула будто бы в дружеском пожатии признательности руку наместника, зашедшего куда дальше, чем требовали правила приличия, и ускользнула от него, словно вода меж пальцев.
Вальдорн потянулся к прелестнице вновь, но та, послав напоследок дразнящую улыбку-обещание, шустро захлопнула дверь трактира перед носом опешившего и разозленного неудачей наместника. Заскрежетал задвигаемый изнутри металлический засов.
Разъяренный мужчина стиснул зубы, борясь с желанием вызвать стражу, выломать дверь и силком увезти сказительницу к себе во дворец. Может быть, Вальдорн так и поступил бы, если бы не сознание того, что слишком уж глупо это будет выглядеть после такой дивной прогулки и приятной беседы. При всей присущей ему жестокой склонности потакать малейшим своим причудам наместнику было не чуждо некое обостренное чувство эстетики.
«Девица строптива, корчит из себя неприступную. Ну что ж, будем действовать иначе. Наместнику отказать не так просто, как щелкнуть по носу ничтожного провинциала. Деньги и власть притягивают женщин. Я всегда получаю то, что хочу, — заключил невероятно умно, как ему показалось, Вальдорн и отправился срывать досаду на жене. Уж эта-то курица никогда не вписывалась в его представления о прекрасном. — Завтра же красотка будет у меня во дворце. Сама прибежит, заслышав, кто желает ее видеть, и запоет по-другому, увидев меня настоящего».
Глава 13
Прихоть наместника
Насмешливый взгляд серых глаз Элии не давал ему покоя. Как он желал бы увидеть там покорность и свет страстного желания! Раздраженно ткнув нужный камень стены, наместник рывком открыл потайную дверь, с силой захлопнул ее за собой и быстро поднялся в свои покои. Сбросив невзрачную личину, мужчина переоделся, спрятал бесценный амулет и вышел из кабинета в коридор. С лестницы Вальдорн увидел своего лекаря, тощего длинноногого шатена, закрывающего дверь первого покоя для «дорогих», а если припомнить все расходы по их содержанию и развлечениям, уже состоявшимся и предстоящим, то дорогих без всяких кавычек гостей из Альвиона.
— Демис! — властно позвал Вальдорн, согнув палец в знаке призыва.
Лекарь поднял глаза, увидел хозяина, мрачного, как грозовая туча, нет, как сто грозовых туч, и, поняв, что оказался в эпицентре катастрофы, потрусил к нему с безнадежной обреченностью.
— Ваша светлость. — Целитель низко поклонился, стараясь унять дрожь в коленях и говорить внятно, не стуча зубами.
— Что ты там делал, Демис?! Разве у альвионцев недостает своей свиты? — Ореховые глаза Вальдорна потемнели от едва сдерживаемого гнева, руки с силой стиснули перила лестницы. Не будь они мраморными, непременно погнулись бы.
— Ваша светлость… гости… они были в таком состоянии… Требовали местного лекаря, их собственного свалила какая-то горячка еще в Небрисе… — смешался врач, нутром чувствуя, что сделал что-то не так, и крупно не так, поэтому сейчас будут бить, не слушая никаких оправданий. Мелькнула жалкая мысль о несоставленном завещании.
— Ну и что? — рявкнул наместник.
— Леди приказала мне… — беспомощно забормотал робкий мужчина, не смея поднять взгляд на господина.
— В этом доме приказываю я! Только я!!! — Красивое лицо Вальдорна исказила гримаса бешеной ярости.
— Да, ваша светлость! Истинно так! Смилуйтесь, пощадите, ваша светлость! — Лекарь упал на колени, пытаясь понять хотя бы перед смертью, в чем его вина.
Но случилось чудо: хозяин брезгливо хмыкнул, развернулся на каблуках и быстрым шагом направился в сторону лестницы, ведущей к апартаментам супруги. Облегчение целителя было столь велико, что Демис даже не нашел в себе сил посочувствовать невезучей леди.
С силой захлопнув за собой дверь и едва не придавив руку проворно прыснувшей прочь служанке, Вальдорн, скривившись, посмотрел на женщину, сидящую в низком кресле без подлокотников с корзинкой для вышивания на коленях. На бесцветную глупую моль, что по какому-то недоразумению имела наглость зваться его женой. Светлая, почти прозрачная фарфоровая кожа, голубые глаза, льняные волосы, мелкие, хотя и правильные черты кукольного личика — блондинка Элис полностью сливалась с кремовой тканой обивкой стен, пастельным ковром, мебелью и голубыми шторами на большом окне.
«Сказительница в этой обстановке смотрелась бы куда роскошнее, если ее приодеть и смыть с лица дурацкую краску», — мелькнула у Вальдорна непрошеная мысль, и глухое раздражение на курицу-жену разгорелось с новой силой.
— Милорд?.. — Женщина, хоть и облачившаяся в вечернее одеяние, однако не смевшая отправиться почивать, пока супруг не вернулся домой, испуганно вскочила. Круглые пяльцы со стуком упали на пол, руки Элис прижались к губам. Корзиночка опрокинулась с колен, и пестрые клубочки ниток раскатились по нежному пастельному ковру.
Не размахиваясь, Вальдорн ударил жену по щеке всей ладонью. Женщина рухнула на ковер, как лесной цветок, небрежно раздавленный ногой.
— Вы приказали лекарю заняться моими гостями? — прошипел мужчина, глядя в полные страха глаза жертвы и наслаждаясь чистым ужасом, плескавшимся в них. — Встаньте, когда я с вами разговариваю!
Леди поспешно поднялась, страшась еще более разгневать супруга неповиновением. Держась одной рукой за кресло, а другой прикрывая щеку, на которой алел отпечаток ладони наместника, Элис забормотала:
— Я… милорд… они были в весьма плачевном состоянии… Требовали лекаря… Я… хотела сказать вам, найти… но вы… вот я и…
Лицо наместника исказилось от злости и отвращения. Как он ненавидел сейчас эту трусливую, дрожащую тварь. Отступая мелкими шажками, женщина попыталась спрятаться за спинку кресла, ища защиты хоть в этом жалком предмете мебели.
— С каких это пор вы распоряжаетесь моим имуществом, леди? В моем доме исполняются только мои поручения и слушаются только меня. К вам это тоже относится, напомнить вам об этом еще раз?
— Нет, не надо, милорд, — в панике замотала головой несчастная, страшась нового болезненного удара.
Вальдорн рывком вытащил жену из-за кресла, встряхнул и, взирая сверху вниз, прошипел:
— Надеюсь, вы усвоили, леди?
— Да, мой господин, — прошептала, дрожа, Элис, глядя на тирана-мужа полными слез глазами и изо всех сил стараясь не зареветь, чтобы не навлечь на себя новые побои.
Вздернув ее подбородок, мужчина процедил:
— Повтори!
— Да, мой господин! Конечно, милорд! Я поняла, милорд!!! — запричитала женщина, цепкие пальцы Вальдорна больно впивались в нежную кожу лица, оставляя синяки.
Брезгливо отшвырнув жену и более не обращая на нее внимания, наместник вышел из комнаты. Грохнула дверь, в испуге вздрогнули слуги. Леди Элис так и осталась лежать на ковре среди россыпи ярких ниток, свернувшись клубочком и содрогаясь от тихих отчаянных рыданий, словно оплакивала не пару новых синяков, а всю свою горькую, мучительную жизнь. Разве так когда-то в счастливой юности представлялось ей супружество?
Слегка утолив злость, Вальдорн вернулся в свои личные покои, прошелся по кабинету, подошел к высокому окну, забранному ажурной решеткой. Приподняв роскошную штору и задумчиво постукивая пальцами по подоконнику, наместник уставился в ночную мглу, на сад, окружавший его владения. Искусно подсвеченная фигурными фонарями листва кустов и деревьев, казалось, мерцала в ночи собственным зеленым, нежно-голубым, мечтательно-желтым светом, искрилась темная вода в фонтанах, он почти слышал их неумолчное журчание и плеск, сиял мрамор великолепных статуй. Это было прекрасно! Мужчина почувствовал, как затихает ярость. Ночь, тьма, так созвучная мраку, царящему в его душе, и этот призрачный свет всегда успокаивающе действовали на Вальдорна.
По резко очерченным губам мужчины скользнула ядовитая усмешка, он опустил штору и дернул витой шнур звонка, скрытый под складками тяжелого бархата. Через мгновение в комнате появился слуга.
— Ваша светлость?.. — низко поклонился он, устремив почтительный взор куда-то в район колен хозяина.
— Лекаря, — небрежно бросил Вальдорн.
Слуга вновь поклонился и исчез. Наместник опустился в роскошное кресло у не горящего по причине теплой погоды камина. Любуясь игрой перстней в живом свете больших свечей, предусмотрительно зажженных лакеем, превосходно изучившим привычки господина, Вальдорн с удовольствием подумал о предстоящей мести.
— Да, — милостиво произнес он в ответ на робкий даже не стук, а поскребывание по двери.
— Ваша светлость? — На пороге нарисовался дрожащий от страха лекарь, уверенный, что пришел-таки его смертный час, отложенный несколькими минутами ранее по какой-то прихоти наместника.
— Как здоровье наших дорогих гостей, Демис? — От волчьей усмешки Вальдорна поджилки у лекаря затряслись еще сильнее.
— Ваша светлость, они… Я сделал все что мог… в основном синяки, сильные ушибы, ссадины… Они почему-то не зажили сразу, поэтому я использовал примочки и мазь. — Демис в смятении пытался уловить, откуда дует ветер и чего на сей раз хочет вздорный хозяин. Пока господин сидел, а значит, бить целителя не собирался.
— Ушибы… — Наместник улыбнулся, смакуя это слово, будто изысканнейшее из яств. — Прискорбно. — А вот это уже прозвучало как «превосходно». — Я очень дорожу здоровьем своих гостей, почти так же, как здоровьем леди Элис… — Он приподнял бровь, пристально глядя на лекаря. Тот поспешно и весьма энергично закивал, всем своим видом показывая, что уловил мысль господина. — Ты, конечно, дал им отвара стеглии для укрепления сил?
Демис поперхнулся, представляя, что будет с гостями от такого сильного слабительного, поданного в виде отвара, снять действие которого не сможет даже магия Мира Узла.
— Простите, ваша светлость, еще не дал. Но утром — непременно. Или прикажете разбудить их сейчас? — Лекарь с содроганием вообразил, что с ним сделают за это приезжие, но гнев хозяина все равно показался страшнее.
— Будить не стоит, — милостиво разрешил Вальдорн. — Отдых — вот в чем прежде всего нуждается больной, не так ли, мой дорогой целитель?
Демис вновь поспешно затряс головой. На сей раз, для разнообразия, он соглашался с наместником не только из страха перед наказанием, но и от чистого сердца. Например, ему отдых отнюдь не помешал бы. Правда, бедолага сомневался в своей способности заснуть нынче ночью без пары кружек успокоительного настоя, изрядно сдобренного горячительным.