Дверь кабинета распахнулась, и вошел Артур Тонкс.
— Гай, да что происходит? — спросил он. — Мы не можем весь день просидеть в гостиной. Это невыносимо. Ради бога, скажите же, что с ним случилось?
— Они думают, что его убили эти штуки, — сказал Гай.
— Вот эти? — На долю секунды взгляд Артура метнулся к карнизу. Затем, как-то странно дрогнув ресницами, он отвел глаза.
— Что вы имеете в виду? — спросил он Аллейна.
— Не могли бы вы надеть одну из этих ручек на стержень регулятора громкости?
— Но ведь они металлические, — заметил Артур.
— Радио выключено.
Артур вытащил одну ручку из пепельницы, подошел к приемнику и надел ручку на стержень.
— Болтается, — быстро сказал он, — держаться не будет.
— Будет, если ее набить, например, промокательной бумагой.
— Откуда вы их взяли? — требовательно спросил Артур.
— Вы ведь сразу их узнали, да? Я видел, как вы глянули на карниз.
— Конечно, я их узнал. В прошлом году Филлипа позировала мне на фоне этих самых занавесок, когда… он… был в отъезде. Я рисовал эти чертовы штуки.
— Послушайте, — вмешался Гай, — на что вы намекаете, мистер Аллейн? Если выхотите сказать, что мой брат…
— Я?! — вскричал Артур. — Да я-то тут при чем? Отчего вы думаете…
— Я нашел обрывки промокательной бумаги на стержнях и внутри металлических ручек, — ответил Аллейн. — Выходит, в какой-то момент бакелитовые ручки были заменены металлическими. Удивительно, не правда ли, что эти ручки так похожи между собой? Разумеется, если присмотреться, то отличия найти можно. Однако они практически незаметны.
Артур ничего не ответил. Он по-прежнему не отводил взгляда от радио.
— Всегда хотел рассмотреть его как следует, — неожиданно сказал он.
— Прошу, — вежливо ответил Аллейн. — Мы с ним уже закончили.
— Слушайте, — вдруг заметил Артур, — даже если бакелитовые ручки заменили на металлические, то все равно это никак не могло его убить. Его бы даже током не ударило. Оба регулятора заземлены.
— А вы заметили, что в панели просверлены две маленькие дырочки? — спросил Аллейн. — Как думаете, так и должно быть?
Артур пригляделся к стальным стержням.
— Господи, Гай, он прав, — сказал он. — Так вот как все было сделано.
— Инспектор Фокс сообщил мне, — сказал Аллейн, — что через эти дырочки могли пропустить проволоку, подсоединенную к… трансформатору — правильно? — и пустить по проволоке заряд к одной из ручек.
— И заземлить вторую, — добавил Фокс. — Работенка для знатока. А то ведь можно было получить заряд вольт в триста.
— Нет, это бы не сработало, — быстро проговорил Артур, — ток был бы слишком слабый, всего в несколько сотых ампера.
— Я вовсе не специалист, — сказал Аллейн, — но думаю, что вы правы. Зачем же тогда кто-то просверлил эти дырки? Быть может, кто-то хотел сыграть с вашим отцом злую шутку?
— Злую шутку? С ним? — Артур визгливо и неприятно рассмеялся. — Гай, ты слышал?
— Заткнись, — сказал Гай. — Он ведь умер.
— Даже не верится, что это правда, верно?
— Артур, не будь таким идиотом. Возьми себя в руки. Неужели ты не понимаешь, что все это значит? Они думают, что отца убили.
— Убили?! Они ошибаются. Инспектор, ни у кого из нас на это бы духу не хватило. Взгляните на меня. У меня так трясутся руки, что я не смогу стать художником — так мне сказали. Это началось, когда я был ребенком и он мог на целую ночь запереть меня в чулане. Взгляните на меня. Взгляните на Гая. Он покрепче, но его тоже сломали, как и всех нас. Мы можем только подчиняться. Вы знаете, что…
— Постойте-ка, — тихо произнес Аллейн. — Ваш брат, в общем-то, прав. Лучше обдумывать все, что вы хотите сказать. Возможно, произошло убийство.
— Спасибо, сэр, — быстро вмешался Гай. — Это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Артур просто разволновался. Это нервное потрясение.
— Ты хотел сказать — облегчение, — ответил Артур. — Не глупи, Гай. Я не убивал его, и они скоро это выяснят. Никто его не убивал. Всему произошедшему есть какое-то объяснение.
— Советую вам меня послушать, — сказал Аллейн. — Я задам вам обоим несколько вопросов. Вы не обязаны отвечать на них, но ответить будет все же разумнее. Насколько я понимаю, обычно никто, кроме вашего отца, не прикасался к приемнику. Вам приходилось бывать в кабинете, когда он слушал радио?
— Только если он хотел разнообразить программу издевательствами, — ответил Артур.
Аллейн повернулся к Гаю, который злобно глядел на брата:
— Я хочу точно знать, что произошло тут вчера вечером. По словам врачей, когда вашего отца нашли, он был уже мертв не менее трех и не более восьми часов. Нам нужно постараться установить наиболее точное время.
— Я видел его без четверти девять, — медленно начал Гай. — Я собирался на праздничный ужин в «Савой» и как раз спускался вниз. Он вышел из гостиной и направлялся к себе.
— Мистер Артур, видели ли вы его после этого?
— Нет. Зато я его слышат. Они с Хислопом работали в кабинете. Хислоп попросил разрешения уехать на Рождество. Конечно же отец сразу нашел какие-то письма, требовавшие срочного ответа. Правда же, Гай, он был ненормальный. Думаю, доктор Медоуз того же мнения.
— И когда вы его слышали? — спросил Аллейн.
— Спустя некоторое время после ухода Гая. Я работал над картиной у себя в комнате. Как раз над кабинетом. Слышал, как он вопит на бедняжку Хислопа. Времени было что-то около десяти, потому что в десять я отправился на танцевальный вечер. Проходя по коридору, я слышал его вопли.
— И когда вы оба вернулись? — спросил Аллейн.
— Я был дома в двадцать минут первого, — немедленно откликнулся Гай. — Время точное, потому что потом мы поехали в ресторан «У Карло», а там шло полночное представление. Мы посмотрели один номер и ушли. Домой я приехал на такси. Радио орало на всю мощность.
— А разговоров не слышали?
— Нет, только радио.
— А вы, мистер Артур?
— Бог знает когда я пришел. Уже после часу. Дома было темно. Не было слышно ни звука.
— У каждого из вас свой ключ?
— Да, — ответил Гай. — У каждого свой. Они всегда висят на крючке в холле. Когда я вернулся, то заметил, что ключа Артура на нем нет.
— А что насчет остальных? Откуда вы знаете, что не было именно его ключа?
— У мамы ключа нет, а Фипс свой давно потеряла. И вообще, я же знал, что они дома, значит, отсутствовал как раз Артур.
— Вот спасибо, — иронически заметил Артур.
— Вы не заглядывали в кабинет, когда вернулись? — спросил Аллейн.
— Господи, нет, конечно! — сказал Артур так, будто подобное предположение было совершенно невероятным. — Слушайте, — вдруг произнес он, — а ведь он там наверное, сидел… уже мертвый. Неуютная мысль. — Он нервно рассмеялся. — Сидел там себе, в темноте, за дверью.
— Откуда вы знаете, что там было темно?
— А как же? Конечно там было темно. Свет из-под двери не пробивался.
— Ясно. Могу ли я попросить вас вернуться к вашей матушке? Быть может, ваша сестра любезно согласится заглянуть сюда на пару минут. Фокс, спросите ее, хорошо?
Фокс вернулся в гостиную вместе с Артуром и Гаем и остался там, не задумываясь о том, в какое смятение его присутствие повергло семейство Тонксов. Бейли уже был там — с подчеркнутым вниманием изучал электропроводку.
Филлипа сразу же пришла в кабинет и спросила тоном любезной хозяйки:
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Очень мило с вашей стороны так подойти к делу, — сказал Аллейн. — Я не хочу надолго вас задерживать. Я понимаю, что случившееся было для вас ударом.
— Наверное, — ответила Филлипа.
Аллейн бросил на нее быстрый взгляд.
— То есть, — принялась объяснять она, — наверное, я должна быть потрясена, но что-то ничего особенного не чувствую. Мне просто хочется, чтобы все как можно быстрее закончилось. И потом я все это обдумаю. Прошу вас, расскажите, что случилось.
Аллейн сообщил ей, что ее отца, возможно, ударило током и обстоятельства его смерти были странными и необычными. О том, что полиция думает, будто произошло убийство, он умолчал.
— Не думаю, что смогу помочь, — сказала Филлипа. — Но вы продолжайте.
— Мы пытаемся установить, кто последним видел вашего отца или говорил с ним.
— Скорее всего, я, — спокойно сказала Филлипа. — Мы с ним поругались перед сном.
— Из-за чего?
— Не думаю, что это важно.
Аллейн обдумал ее слова и решительно сказал:
— Послушайте, мы практически не сомневаемся, что вашего отца убило ударом тока, полученным от радиоприемника. Ситуация представляется мне весьма необычной. Как правило, радиоприемники неопасны для жизни. Мы внимательно обследовали корпус и пришли к мысли, что в устройство прибора были внесены некоторые изменения. Очень серьезные изменения. Быть может, ваш отец сам с ним возился. И если в этот момент его что-то отвлекло или взволновало, то он сам мог совершить опасную ошибку.
— Но вы ведь сами в это не верите, правда? — спокойно спросила Филлипа.
— Раз уж вы спросили, то — нет, не верю, — ответил Аллейн.
— Понимаю, — сказала Филлипа. — Вы думаете, что его убили, но не знаете наверняка.
Она сильно побледнела, но говорила по-прежнему твердо.
— И вам, конечно, хотелось бы все узнать про нашу ссору.
— Мне хотелось бы узнать обо всем, что случилось вчера вечером, — поправил ее Аллейн.
— Случилось вот что, — принялась рассказывать Филлипа. — Я спустилась в холл где-то после десяти. Услышала, как Артур вышел из дому, глянула на часы — было пять минут одиннадцатого. Тут я столкнулась с секретарем отца, Ричардом Хислопом. Он отвернулся, но… я успела заметить… У меня вырвалось: «Вы плачете!» Мы поглядели друг на друга. Я спросила, почему он терпит все это. Ни один из предыдущих секретарей не позволял так с собой обращаться. Он сказал, что у него нет выхода. Вдовец с двумя детьми. Расходы на докторов и прочее. Да что там говорить. Он служил отцу как раб, а отец платил ему изощренной жестокостью.
Я думаю, мой отец был сумасшедший, по-настоящему сумасшедший. И вот Ричард рассказывает мне обо всем шепотом — сумбурно, путаясь в словах. Он тут уже два года, но до этого я не понимала, что мы… что… — Она слегка зарделась. — Он ведь смешной маленький человечек. Совсем не такой, каким я себе представляла… ну, совсем непривлекательный, неинтересный и вообще…
Она растерянно умолкла.
— И? — спросил Аллейн.
— И, видите ли, вдруг я поняла, что люблю его. И он тоже это понял.
Сказал: «Конечно, надежды нет никакой. Мы с вами… Это, в общем-то, даже смешно». И тут я обняла его и поцеловала. Странно, конечно, но тогда это получилось само собой. И именно в этот момент мой отец вышел в коридор и увидел нас.
— Не повезло, — сказал Аллейн.
— Действительно. Отец, казалось, даже обрадовался. Чуть ли не облизывался. Усердие Ричарда его уже давно раздражало. Было все труднее находить поводы для придирок. Но теперь, конечно… Он велел Ричарду идти в кабинет, а мне — к себе в комнату и пошел вместе со мной. Ричард тоже хотел было пойти с нами, но я попросила его не ходить. Отец… Можете себе представить, что он мне наговорил. Из увиденного он сделал самые худшие выводы. Вел себя совершенно мерзко, орал на меня как помешанный. Он был ненормальный. Быть может, у него была белая горячка. Знаете, он ведь страшно пил. Наверное, глупо с моей стороны все это вам рассказывать.
— Вовсе нет, — ответил Аллейн.
— Я ничего не чувствую. Даже облегчения. У мальчиков-то как гора с плеч свалилась. И не боюсь совсем. — Она задумчиво поглядела на Аллейна. — Но ведь невиновному и не нужно бояться, правда?
— Это аксиома полицейского расследования, — ответил Аллейн, мысленно спрашивая себя, а действительно ли она невиновна.
— Это не может быть убийством, — сказала Филлипа. — Убить его у нас не хватило бы храбрости. Уверена, он бы и собственному убийце отомстил. Как-нибудь, но отплатил бы. — Она закрыла лицо руками. — В голове все перепуталось.
— Думаю, все это потрясло вас больше, чем вы сами осознаете. Я постараюсь отпустить вас как можно быстрее. Итак, отец устроил скандал в вашей комнате. Вы сказали, что он кричал. Кто-нибудь его слышал?
— Да. Мама услышала. Она зашла к нам.
— И что случилось?
— Я сказала: «Иди, милая, все хорошо». Не хотела ее впутывать. Он и так чуть не свел ее в могилу своими выходками. Иногда он… Мы никогда не знали, что у них за отношения. Это всегда было тайной. Вроде как идешь по коридору, а перед тобой тихонько закрывают дверь.
— И она ушла?
— Не сразу. Он сказал ей, что мы с Ричардом любовники. Сказал… в общем, не важно, что он сказал. Не хочу повторять. Она была в ужасе. Он ранил ее какими-то намеками, которых я не понимала. Потом вдруг он велел ей идти к себе и вышел за ней следом. Меня он запер. Тогда я видела его в последний раз, правда, позже я услышала, как он спускается вниз.
— И вы всю ночь провели взаперти?
— Нет. Комната Ричарда Хислопа рядом с моей. Он пришел, мы поговорили через стену. Ричард хотел отпереть меня, но я отказалась — вдруг… он… вернется. Потом, уже гораздо позже, вернулся Гай. Когда он проходил мимо, я постучала в дверь. Ключ был в замке, и он меня выпустил.
— Вы рассказали ему, что случилось?
— Сказала только, что был скандал. Он задержался всего на минутку.
— Из вашей комнаты слышно радио?
Казалось, она удивилась.
— Приемник? Ну да. Немного слышно.
— А вы слышали его, когда ваш отец вернулся в кабинет?
— Не помню.
— Постарайтесь вспомнить. Вы ведь не спали — ждали брата. Радио работало?
— Я попробую вспомнить. Когда отец застал нас с Ричардом, радио не работало. Ведь они занимались делами. Нет, не припомню, чтобы я его слышала, хотя… Погодите-ка! Да, когда он вышел от мамы и пошел в кабинет, я услышала, как затрещал приемник. Очень громко. Затем, кажется, все стихло.
Вроде бы позже я снова что-то такое слышала. А, и вот еще что. Когда раздался треск, у меня отключился обогреватель. Наверное, что-то случилось с проводкой. Это ведь объясняет оба происшествия? Минут через десять обогреватель включился снова.
— Вы не помните, радио потом снова заработало?
— Не знаю. Я все очень плохо помню. Когда я засыпала, оно вроде бы опять работало.
— Весьма благодарен. Больше не буду вас задерживать.
— Хорошо, — спокойно ответила Филлипа и вышла.
Аллейн послал за Чейзом и принялся расспрашивать его о других слугах и о том, как было найдено тело. Расспросили и Эмили. Когда она ушла — охваченная благоговейным трепетом, но вполне довольная собой, — Аллейн вновь обратился к дворецкому.
— Чейз, — спросил он, — были ли у вашего хозяина какие-нибудь странные привычки?
— Да, сэр.
— В отношении радио?
— Прошу прощения, сэр. Я думал, вы имеете в виду его характер в целом.
— Что ж, а в целом?
— В целом, смею сказать, сэр, все его привычки были странными.
— Как долго вы тут проработали?
— Два месяца, сэр, и ухожу в конце недели.
— Вот как? И почему же?
Ответ Чейза был классической тирадой дворецкого.
— Некоторые вещи, — сказал он, — не потерпит ни один свободный человек. Например, то, как мистер Тонкс обращался с подчиненными.
— Ах вот как. Что, тоже одна из его странных привычек?
— По моему убеждению, сэр, он был безумен. Совершенно и безнадежно безумен.
— Так что насчет радио? Часто он в нем копался?
— Не знаю, сэр, не видел. Полагаю, в радиоприемниках он разбирался неплохо.
— А как он настраивал радио? Не было ли у него какого-нибудь особенного способа или манеры?
— Кажется, нет, сэр. Никогда не замечал, хоть и часто заходил в комнату, когда он сидел возле приемника. Так и вижу его сейчас как живого.
— Вот-вот, — подхватил Аллейн, — то, что нам нужно. Четкий зрительный образ. И как это выглядело? Вот так?
Аллейн метнулся через всю комнату и устроился в кресле Септимуса. Повернувшись к приемнику, он дотронулся правой рукой до ручки настройки.