- Зачем, он тебе? - спросила Лада, догнав Диму.
- Да так. Повесим у входа в столовую, может, хозяин отыщется. - И он через поле, взметая снежную искристую пыль, помчался к грузовику, с которого коренастый паренек в черном полушубке и красном шарфе проворно сбрасывал лопатой навоз.
Дима сказал:
- Послушай, друг, как это называется: раньше работали вручную, а теперь лопатой? Технический прогресс…
- Тоже мне друг отыскался, - недружелюбно бросил паренек, продолжая свое дело. - Такие друзья прошлым летом у нас баню сожгли.
Дима надменно сказал, потряхивая подобранным на дороге шнурком:
- Хочешь я тебе галстук подарю? Заграничный. С фамильным гербом.
Паренек мельком взглянул на Братишку, потом на Ладу. Вопреки ее ожиданию, не вспылил, не ответил на грубость грубостью, а просто, даже добродушно проговорил:
- Нужен он мне, как зайцу колокольчик.
- А чего? Принарядишься, поедешь в столицу, пройдешься по "Броду", все девки от "Астории" до "Националя" будут у твоих ног. Штабелями. Раз - и крести козыри… А? Не хочешь?
- Прощай, будут деньги - заходи! - насмешливо бросил парень, садясь в кабину.
Ожидаемого эффекта не получилось: паренек оказался тоже не лыком шит, и Дима поспешил ретироваться в сторону турбазы, пытаясь отвлечь Ладины мысли пустой болтовней.
- Прошлым летом я с ребятами ехал на своей машине, - рассказывал он наигранно весело и непринужденно. - По шоссе тетка шла. Замечталась. Я - сигнал. Она с перепугу туда-сюда, как угорелая заметалась и вдруг - бац на дорогу. Я баранку направо, объехал, даже не задел ее. Она со страху упала. Мы остановились. Спрашиваем: "Что с тобой, тетка? Ушиблась?" А она еле языком ворочает: "Не знаю. Голова, говорит, кружится и тошнит". Вот незадача. Гляжу, показался сзади мотоцикл. Не влипнуть бы в историю. "Садись, говорю, в машину, довезу до больницы". Охотно села рядом со мной на переднее сиденье. И вдруг - надо же! - налетаю на самосвал. Помял крыло, отделался легким испугом. Пока мы разбирались, кто прав, кто виноват, смотрю, моей тетки и след простыл. Километра через два догоняю ее. Останавливаюсь. "Что ж это, говорю, садись, довезу до больницы". А она мне: "Спасибо, милый. Только от твоей езды все прошло", И рукой помахала. Комедия, да и только!
После обеда Дима пригласил Ладу к себе в комнату, угощал трюфелями, апельсинами и портвейном. Сам пил дешевый молдавский коньяк. Лада с удовольствием ела конфеты, апельсины, с трудом выпила четверть стакана вина.
- Ну как ты можешь? Опьянеешь.
- Я?.. Ты плохо меня знаешь, рыбка моя, - хвастался он.
Выпив сразу полстакана, Братишка захмелел. Бледное лицо покрылось красными пятнами, взгляд стал бессмысленно тупым. Дима обнял Ладу и попытался поцеловать. Она увернулась и запротестовала:
- Не надо, ну что ты делаешь?
Ее слова Дима понял по-своему:
- Хорошо. Это мы оставим на вечер. Ты будешь спать у меня.
- У тебя? А ты где? - искренне удивилась Лада и посмотрела на Диму настороженным взглядом.
- И я здесь. С тобой. Понимаешь? Вдвоем.
- С какой стати? - В округлившихся глазах девушки застыло недоумение. Ее наивность смутила как будто даже Диму.
- Потому что ты мне нравишься. Я тебя в момент узрел. Ты не такая, как другие. Все эти Авы, Лики, Элы вышли в тираж. Перезрели, как сказал бы мой верный оруженосец Хол.
- А Юна? - быстро спросила Лада, вспомнив однокашницу, которая ввела ее в "общество" Димы.
- Юна? Имя, не соответствующее своему значению, - небрежно ответил Дима. - Я знал одну девушку. Она была рыжая и горбатая. А звали ее Роза. Ирония судьбы.
- Я тоже рыжая. - Пухленькие губки Лады надулись, на веснушчатом лбу хмуро сошлись подкрашенные бровки. Серые глаза с реденькими, подведенными черной тушью ресницами вдруг стали холодными. И она, отстранившись от него, глухо сказала: - И я тоже ирония судьбы?
Но Дима давно привык к подобным вспышкам самолюбивых девчонок. Поэтому он не стал оправдываться, а добродушно улыбнулся и устало заметил:
- Мы с тобой блондины. А ты к тому же еще и золотая. Рыбка золотая. Из пушкинской сказки, - и потянулся к ее почти еще детской руке.
Лада вскочила и, открыв дверь в коридор, тем же глухим голосом произнесла:
- Прощай, рыбак, - и ушла к себе.
Три девушки, с которыми поселили Ладу, были в комнате, отдыхали после обеда. Две Тани - подружки - работали продавщицами универмага. Койки их стояли у окна. Когда Лада вошла, они о чем-то шептались, то и дело прыская безудержным смехом.
- Через час пошла посмотреть, так, для интереса, а он стоит под часами, весь посинел на морозе и чечетку откалывает. Умора, - донеслось до слуха Лады.
- Да что ты, Танька, разве можно: это бесчеловечно, - укоряла подругу вторая Таня.
Рядом с кроватью Лады лежала на койке поверх одеяла молодая большеглазая женщина и держала в руке тоненькую книгу небольшого формата. "Стихи", - машинально прочитала Лада на обложке и пожалела, что не взяла из дому книгу. Ни к кому не обращаясь, спросила:
- Скажите, здесь есть библиотека?
Соседка посмотрела на нее удивленно и строго и сказала спокойно, даже дружелюбно:
- Меня зовут Юля. А это две Тани. Таня Зеленая и Таня Голубая. А тебя?
Лада назвала свое имя и посмотрела на Тань. У одной глаза были зеленые, у другой - голубые. В дверь негромко постучали. Вслед за этим на пороге появился багровый Дима и развязно, как закадычным дружкам, провозгласил:
- Приветик!
Юля смерила взглядом вошедшего.
- Это что за новое явление мессии?
Но Дима не удостоил ее ответом. Он сразу же обратился к Ладе, почесывая висок и морща нос:
- Зайди, пожалуйста, ко мне на минутку. - И, уходя, насмешливо бросил с порога Юле: - Вы мною недовольны, мадам Баттерфляй?
- Не столько тобой, сколько твоими родителями, - съязвила Юля.
- О-о, бедные мои папа и мама! - Дима дурашливо сложил на груди руки и воздел к небу глаза. - Как они будут огорчены. - Закрывая дверь, напомнил Ладе: - Я жду, Ладочка.
Лада молча подошла к двери и повернула ключ. Затем, не раздеваясь, легла на спину и закрыла лицо руками. Ей было стыдно. "Почему в жизни все не так бывает, как пишут в книгах? Почему действительность не совпадает с мечтой?" - спрашивала она себя и вместо ответа услышала вопрос Юли:
- Кто он такой?
Лада понимала, что вопрос обращен к ней. Открыв лицо и глядя в потолок неподвижным взором, бросила:
- Так. Знакомый один.
- Вместе приехали? - полюбопытствовала Таня Голубая.
- Он один в комнате? - перебила Таня Зеленая.
Лада ответила обеим сразу:
- Да.
- Чем занимается? - спросила Юля.
- Студент.
- Физик или лирик? - захотела уточнить Юля Законникова.
- Не знаю.
- Чей-нибудь сынок?.. - не отставала Юля.
- Генеральский.
- Ты с ним дружишь? - поинтересовалась Таня Зеленая.
- Да.
- Давно? - снова стала спрашивать Юля.
Обе Тани молчали с настороженным любопытством,
- Нет, - едва выдавила Лада.
- Ты знакома с его родителями?
- Нет.
- А он с твоими?
- Тоже.
- Может, он женат? Есть дети?
- Не знаю.
- Ты выходишь за него замуж?
- И не подумаю.
- Ты его любишь?
- Не знаю.
- А он тебя?
- Не знаю.
- Да, девочка, ты, в самом деле, еще ничего не знаешь. - Юля вздохнула и положила книгу на грудь. - Ну, а родители твои знают, что ты здесь?
Этот вопрос, как раскаленная иголка, ужалил Ладу. Охватившая ее тревога разбудила совесть. "И до чего ж они приставучие! Точно следователи. И верно, Лика права: "То нельзя, это нельзя". Ну какое им дело, чего они суются? Не обязана я перед ними отчитываться. Да. Не обязана. Ни перед кем". Где-то в сознании послышался отдаленный голос: "Человек свободен!.. А ты что, не человек?.. Имей характер. Родители консервативны… Они привыкли сами подчиняться и хотят нас приучить!.. Не выйдет!.." Это память бросает Ладе спасательный круг, и ей становится легче. Не надо отвечать слишком любопытной соседке, не надо отчитываться перед родителями. Растревоженная совесть угомонилась. Лада закрыла глаза и притворилась спящей. Над ней, распростерши во всю ширь гигантские радужные крылья, парила любовь, неизведанная, непонятная. Она делала чудеса: наглость превращала в смелость, цинизм - в прямоту, остроумие - в ум. Каждому слову и каждому поступку любимого придавала удивительные краски.
"А Дима все-таки хороший", - думала Лада.
Но он не мог отплатить ей тем же. Лада для него была просто "очередной рыбкой". В ожидании ее он не притворно, а по-настоящему вздремнул. И проснулся под вечер.
После ужина Лада снова пошла к Диме в комнату.
Об этом Юле доложили обе Тани.
- Надо выручать девчонку, - сказала Юля.
- Ты поговори с ней, у тебя это получается. Ты, как старшая сестра, - посоветовала Таня Зеленая.
- А может, не надо? Пусть, как хочет. Нам-то что, - сказала Таня Голубая. - Своя голова на плечах. Ей видней. А мы что? Мы ничего не знаем. А может, у них любовь? Он мальчик симпатичный. А что разбитной, так они все теперь такие. Это даже неплохо.
- Симпатичный, разбитной, любовь… Стиляга он, вот что я тебе скажу, - возразила ей Таня Зеленая. - И никакой там любви нет. У таких не бывает. У них постельная любовь с коньяком. Один в комнате. Заходи. В буфете брал бутылку шампанского и вафли. Сама видела.
Таня Зеленая возбужденно прошлась по комнате. Овальное лицо ее было серьезным. Она ждала, что скажет Юля - самая старшая и самая опытная из всех них, четырех обитательниц этой продолговатой, в одно окно, комнаты, окрашенной в серый неприветливый цвет. К Юле они относились с уважением. И Юля сказала. Не просто сказала, а предложила:
- Вот что, девочки. Пойдите к нему в комнату. Вроде как бы за Ладой. Составите им компанию, всякие там вафли, шампанское. Угоститесь. И не стесняйтесь. Не робейте. С хамами не надо церемониться.
- Это мысль! - подхватила Таня Зеленая. - Покажем, на что способны работники советского прилавка.
- Не посрамим чести Мосторга! - воскликнула Таня Голубая и обратилась к Юле: - А ты что, не пойдешь с нами?
- Мне не совсем удобно, поскольку у нас с ним с первой встречи получился конфликт. Я буду, так сказать, в резерве. На случай, если понадобится подкрепление. Ну, девочки, помните: "Смелого штык не берет!" - весело напутствовала Юля.
Обе Тани прихорашивались минут десять: подправили брови, ресницы, подкрасили губы и, с благословения командира своего - Юли Законниковой, ушли на "боевое задание".
Прежде чем постучать в дверь Диминой комнаты, прислушались. Да, Лада там: слышался ее негромкий ровный голос и приглушенные краткие фразы Димы. Постучали, не сильно, но настойчиво.
- Что надо? - свирепо отозвался Братишка.
- Нада Лада, - ответила в рифму Таня Зеленая и толкнула дверь.
Дверь была закрыта изнутри.
- Ее нет, - поспешил ответить Дима, но Лада, которую вдруг снова охватила тревога, подошла к двери, повернула ключ, и они, не ожидая приглашения, переступили порог Диминой комнаты.
- Добрый вечер! - Таня Голубая кокетливо улыбнулась Братишке и состроила глазки: нужно было с маху обезоружить парня. Затем, устремив свой взор на стол, где стояли три бутылки в окружении рассыпанных конфет, апельсинов и вафель, воскликнула с наигранной непосредственностью: - У-у-у, да тут пиршество!
Тане Зеленой показалось, что подруга слишком торопится, поэтому она постаралась несколько сгладить ее слова и, осмотрев комнату, сказала:
- На одного! И умывальник, и зеркало!
- Шампанское! Обожаю, - продолжала Таня Голубая, осматривая стол.
- А я портвейн и трюфели, - поддержала Таня Зеленая.
- Как здорово! Живут же люди! - нараспев восторгалась Таня Голубая.
Братишка правильно оценил обстановку и разгадал нехитрый маневр "неприятеля". Спросил грубовато непрошеных гостей:
- Что вам нужно?
- Не что, а кто, - учтиво поправила Таня Зеленая. - Это - во-первых. Во-вторых, нам нужна Лада. А в-третьих, настоящий мужчина, тем более хозяин, мог быть повежливей с гостями, к тому же с женщинами.
- И такой симпатичный хозяин, - льстиво добавила Таня Голубая, одарив Диму улыбочкой. - Конечно, мы рассчитываем на угощение. - Она снова вожделенно посмотрела на стол и облизала губки.
- Хотите вина? - предложил Дима, беря бутылку.
- Хотим, - ответила Таня Голубая, и Дима налил им в стаканы.
- За что будем пить? За знакомство? - спросила Таня Голубая, подняв стакан с шампанским.
- Старо и банально. Это все равно, что пить за прекрасный слабый пол, - обронила, тряхнув головой, Таня Зеленая и тоже подняла граненый стакан с портвейном. - Я думаю, что наш добрый хозяин предложит более современный и оригинальный тост.
Дима посмотрел на Таню Зеленую пристально, прищурив глаз.
Он понял ее и принял вызов. Ухмыльнувшись и подмигнув Ладе, он деланно откашлялся и, держа в руке пластмассовый стаканчик с коньяком, заговорил неестественно громко:
- Ну что ж. Я хочу выпить за здоровье моих гостей и пожелать… - Сделав паузу, он многозначительно посмотрел в глаза Тане Зеленой и, чокнувшись с ней, продолжил: - Хочу пожелать хорошего жениха и мужа. По-моему, это совпадает с вашим желанием, если не ошибаюсь?
- Одного на двоих? - обиженно спросила Таня Голубая, но подруга перебила ее:
- Спасибо. Очень хороший тост. - Таня Зеленая еще раз чокнулась с Димой и, выпив вино, закусила конфетой. - Обычно желают всякую всячину: успешно сдать сессию, защитить диплом, здоровья и тому подобное. Почему-то считают, что это главное, что в этом счастье. А вот жениха, хорошего мужа мне еще никто не желал. Вы первый. Не просто мужа, а хорошего, нежного, такого… настоящего, которого можно любить всегда, без которого невозможно жить.
- Зеленая, ты говоришь, как поэт, - не то с завистью, не то с восхищением заметила Таня Голубая.
- Приходится. Потому что больно много наплодилось зеленых поэтов, которые ни черта не смыслят ни в жизни, ни в любви, - с сердцем ответила Таня Зеленая.
Дима понял, что разговор угрожает принять затяжной характер, а это никак не входило в его планы. И он, решив закруглить его, сказал, снисходительно улыбаясь:
- Я рад, что мне удалось угадать ваши мысли. И все же осмелюсь спросить: что привело вас ко мне, если не секрет? Надеюсь, не жажда влаги Бахуса?
- О нет! Нам срочно нужна Лада, - объяснила Таня Зеленая.
- Зачем? - уставился на нее Дима.
- Ею интересовался… один человек, - сочинила Таня Голубая.
- Кто именно?
- Это секрет.
- У нас с Ладочкой нет секретов.
- Тем не менее…
- Ладочка, у тебя от меня секреты? - Дима требовательно посмотрел на Ладу.
- А почему бы и нет? - уклонилась Лада. - Пойдемте, девочки. - И направилась к двери.
- • Лада? - растерянно произнес Дима. - Ты пожалеешь! - Это прозвучало угрозой.
- О чем? - недоумевая, спросила Лада, остановившись на пороге открытой двери.
- Я прошу тебя, - смягчился Дима. - Ты придешь ко мне?
- Покойной ночи, - сказала Лада, и это прозвучало ответом.
- Добрых снов, - рассмеялась Таня Голубая и, поведя круглыми плечиками, шумно хлопнула дверью.
Это уже слишком. Девчонка, кажется, переоценила себя и забылась. Дима свирепо шагал по комнате, багровея от бессилия. Допил остаток коньяка и поклялся проучить эту рыжую веснушчатую дурнушку, возомнившую себя принцессой. Кроме как вызвать в ней ревность, ничего более путного он не мог придумать. Лежа на койке в пестром свитере, лыжных брюках и ботинках, Дима затягивался сигаретами и обдумывал, как он с завтрашнего дня начнет атаковать голубоглазую Таню и, конечно, добьется, победы. Он был уверен, что Таня влюбилась в него с первого взгляда и зашла только затем, чтобы как-то показать Братишке свою симпатию. "Небось сейчас обо мне говорят, - самодовольно решил он. - Зайти, что ли? Пожалуй, не стоит, опять начнет придираться мадам Баттерфляй. Наверно, какая-нибудь партийно-комсомольская тетя. Ух, не люблю этих ортодоксальных моралисток!"
Но Дима ошибся: девчата говорили вовсе не о нем. Таня Голубая весело и бойко рассказывала о первых шагах своей трудовой жизни, о том, как со школьной скамьи она пришла работать продавщицей в продовольственный магазин.
- Магазин небольшой, на окраине, народу не так уж много. Нас трое за прилавком: я, еще одна пожилая продавщица и директорша, такая разбитная тетка. За работой я и не заметила, как пролетело время. В час закрыли на обед и пошли в комнатку директорши. Взяли кусок колбасы, две банки консервов и пол-литра водки. Смотрю, наливают водку в стаканы. Я испугалась. А директорша приказывает: "Бери, пей без разговора. В нашем деле без этого нельзя". А я к стакану боюсь притронуться. Даже глаза закрыла. Пожалели они меня и налили стакан портвейна. Выпила я его, и как-то сразу стало весело, приятно. Тетя Поля и директорша показались мне такими добрыми. Перерыв кончился, надо идти за прилавок, а я не могу. Ноги подкосились. Директорша спрашивает: "Сможешь работать?" - "Спать хочется". - "Ну тогда иди". Затолкали меня под прилавок. Там я и проспала до самого вечера.