Джеймс и Ремус уже ждали друга за столом Гриффиндора. Тот сел рядом и сразу принялся уплетать яичницу за обе щеки.
— Ну и как прошел разговор с принцессой Блэк? — поинтересовался Джеймс
— Ожидаемо. Сейчас она все это прочитает… с ее синдромом отличницы — еще и подчеркнет все интересующие ее места.
— Кстати, что там такого, в ее брачном контракте?
— Да ничего криминального, не считая одного пункта: ребенок должен быть только один.
— У Малфоев почти всегда один ребенок, но указывать это в контракте?
— А как ты думаешь, почему младший Малфой не живет с отцом и старшим братом?
— То есть…
— Да. У Малфоев всегда один наследник, — выдохнул Сириус, словно признавая невероятный идиотизм указанного семейства.
Джим тихонько захохотал, откинув голову назад:
— Подумать только. В то время как все маги хотят завести хотя бы двоих, а лучше — больше, эти павлины прописывают одного наследника. Кстати, с чем это связанно? Какое-то старинное проклятье? Или что?
— Или что. Эти засранцы не хотят делить состояние. Оно ведь тогда меньше станет.
Поттер теперь заржал уже в голос, заставляя немногочисленных присутствующих пораженно на него оборачиваться.
— Вот чем обусловлено их богатство.
— Все равно меньше, чем у ваших семей, — улыбнулся Ремус.
— Ну, у нас в семье второй ребенок — это просто царь и бог, а если рождается третий — то вся Англия должна непременно отмечать это событие, — качал головой Джеймс, — Но такое случается раз в шесть-семь поколений, поэтому богатство и остается, по большей части, в одних руках.
— А Блэки просто клептоманы, — почти шепотом сказал Сириус, вызвав очередной приступ хохота у друзей.
Позавтракав, мародеры не спешили покидать Большой зал. Они тихонько переговаривались. Джим и Сириус вроде осилили теоретическую часть родовых чар, и теперь нужно было приступать к практике, а Ремус должен был все это контролировать. Вот и шел между ними тихий спор — где, когда и с чего начать.
За стол пришли девушки-гриффиндорки. Причем даже все разом. На Гриффиндоре до поступления Касси и Ольги училось семь девушек. А так как селить детей в комнаты больше, чем по пятеро, не было принято, то и жили они в разных. Лили с Марлин дружили с самого момента поступления, а вот Элайза всегда была сама по себе и переехала к ним лишь в конце прошлого года. Четыре других гриффиндорки-шестикурсницы были, по мнению Сириуса, непроходимо тупы. А на деле были просто среднестатистическими пятнадцатилетними девчонками. Поэтому сейчас все девушки дружно обсуждали что-то девчачье, иногда прерываясь на типичное хихиканье. Оля же шла, словно еще не проснулась.
Сириусу вдруг стало очень и очень неудобно перед девушкой. Даже дожив до тридцати лет, он так и не научился ухаживать за девушками… точнее — он умел их буквально привораживать, кружить им головы, влюблять в себя буквально за пару случайно брошенных фраз. А вот ухаживать — не умел. И сейчас, пытаясь привязать к себе Ольгу, он как-то незаметно для самого себя вновь перешел черту.
Но тут в зал вошла Андромеда и Сириус уже поспешил к кузине. Меди сидела с самого края стола, на своем факультете девушка почти ни с кем не сошлась достаточно близко. Она даже жалела, что не послушала советов шляпы и выбрала Слизерин, а ведь ей настойчиво советовали Равенкло. За завтраком она положила перед собой книгу. Увидела бы Друэлла — долго бы ругалась. Но, на счастье, в Хогвартсе некому было говорить девушке, что читать за едой некультурно. Но тут рядом с ней сел кузен.
Меда приветливо улыбнулась ему:
— Что привело тебя на нелюбимую половину зала?
— Ты.
— И что тебе от меня надо?
— Мне — ничего. А вот с тобой спешу поделиться семейными новостями.
— Какими же? Год только начался, неужто кто-то из Блэков за полторы недели успел что-то натворить, о чем не написала бы моя мама?
— Видимо, решила, что о подобном не пишут. Я принял обязанности наследника.
— О! А Орион?
— По словам Альфарда, он счастлив как слон, потому что искренне верил, что его эта честь обойдет.
Меди засмеялась, вспоминая нелюбовь Ориона ко всяким семейным традициям, на которых ему приходилось помогать Арку. Вот уж кто точно не хотел принимать на себя обязанности наследника официально.
— А как тебе живется в новом статусе?
— Неплохо. Болтаю с дедом, получаю горы литературы из домашней библиотеки… Идеально. В субботу будет прием в Блэк-парке.
— В честь тебя, разумеется?
— Да. Ты там должна присутствовать, так что можешь начинать переписку с мамой о платье и драгоценностях.
Меда закатила глаза и горестно вздохнула: эту часть она не любила.
— А в воскресенье собираемся в Блэк-мэноре, — продолжил Сириус.
— Праздновать в семейном кругу?
— Да. Будут все Блэки, поэтому будет весело.
— Хорошо. Я поняла. Мама писала, что в середине октября дед устраивает вечер дебютов.
— Персонально для Блэков. Ну и Олю сюда же.
— Кстати, насчет…
— Меда, давай мы об этом поговорим в воскресенье, в тишине Блэковской библиотеки.
Девушка надулась, но милостиво решила не доводить кузена разговорами про любовь и отношения.
— Кстати об этом, — вдруг хитро улыбнулся Сириус, — Я знаю о том парне, что украл сердце моей любимой кузины.
— Сири! — она посмотрела на кузена с испугом. Меда не сомневалась, что самому Сириусу глубоко плевать на чистоту крови ее избранника, но он теперь официальный наследник…
— Успокойся. Я тебя пока не сдам.
— Это шантаж? — удивилась Меда.
— Ну что ты! Я ведь не какой-нибудь там слизеринец. Никакого шантажа. Только уговор: никаких побегов до января.
— Как ты… узнал?
— Ты всегда любила Рождество, легко предположить, что ты предпочтешь сбежать из дома ровнехонько на каникулах, чтобы отпраздновать любимый праздник с любимым человеком. А свадьбу справишь сразу после выпуска.
— И что? — Меда гордо вздернула подбородок, — Что такого случится в январе? Все равно семья не примет мой выбор.
— Но до января мне удастся договориться с дедом. Нас с Регом всего двое. Как только вы все разойдетесь по мужьям, род Блэк станет малочисленным. Дед, при должной обработке, согласится принять его в род.
Меда теперь смотрела на кузена, широко раскрыв глаза. Она никогда и не думала, что можно принять в род Теда. Ведь Блэки даже сквибов из рода изгоняли, хотя многие семьи лишь скрывают их от остальных.
— Хорошо, — медленно проговорила она, — я не буду сбегать до января.
— Тогда вот тебе. Подарочек.
Сириус протянул кузине листы с копиями Книги Даров.
— Изучить от и до, за практикой приходи недельки через две, мы придумаем как это устроить.
Девушка открыла первую страницу и так и замерла с удивлением на лице. Пока она осознавала, что она держит в руках, Сириус забрал свою сумку, сказал что-то прощально-воодушевляющее и направился к выходу из зала. Меда лишь успела в спину ему бросить тихое «Спасибо».
========== Глава 10. Любовь и не любовь ==========
В воскресенье большинство учеников вышли на улицу, наслаждаясь последними теплыми деньками. Погода стояла практически летняя, лишь охапки желтой листвы напоминали, что осень уже вошла в свои права. В остальном же — безоблачное небо, теплый ветер, пение птиц. Шумные школьники словно сбавили звук. Около дуба у озера расположились гриффиндорцы. Мародеры выбрались туда по старой привычке, Ремус беззаботно валялся на спине, рассматривая небо, а Сириус и Джим морщили лбы, читая книгу. На троицу смотрели с недоверием, словно основы мироздания пошатывались. На самом деле, перед полнолунием Рем становился несколько более раскованным и больше поддавался своим желаниям. А его друзья-анимаги, напротив, усиленно искали способы тренировки для всех троих.
Но им не удалось просидеть в одиночестве и получаса. Девушки традиционно обходили друзей в такие моменты — если мародеры с книжкой, то возмутители спокойствия рисковали стать главным объектом для шуток на ближайшую неделю. Но эти законы были не писаны для Касси. Она притащила за собой однокурсниц. Марлин шла за Блэк вполне радостно, а вот Оля и Лили явно не горели желанием садиться в такой близости с беспокоящими их парнями. Вместе с девушками была еще и одна хаффлпаффка — Алиса МакМилан, кузина Марлин.
— Мы решили позаниматься на улице, — весело ответила Касси на взгляд Сириуса. — Обещаю, что не будем прерывать ваше сосредоточение.
Он посмотрел на нее с недоверчивым прищуром, прекрасно зная, что Касси так просто отсюда не уйдет. И вот девушки уже трансфигурируют в пледы листы пергамента и усаживаются на них с учебниками и карандашами. Лишь Алиса и Марлин направились к озеру, где сели вдвоем на крупный валун и принялись болтать босыми ногами в уже холодной воде. Эти двое говорили совсем тихо, остальные и вовсе молчали, лишь шелестели страницы книг.
Джим, разумеется, в тот же момент забыл про книгу и необходимость поисков. Рука сама собой тянулась к волосам, потому что ему всегда хотелось их взъерошить, если он чувствовал себя неуверенно и хотел набраться смелости. Лили была так близко, что он видел родинку на ее правой щеке. Совсем незаметную, но от этого еще более трогательную. И Джеймс бы очень удивился, если бы узнал, что и Лили тоже думает о нем.
Девушка невидящим взглядом смотрела в учебник, но не видела ни букв, ни движущейся картинки в ней. Просто потому что она ощущала на себе этот взгляд. И не могла справиться с все возрастающим ощущением счастья, она с трудом сдерживала улыбку. На первом курсе они вполне терпимо общались с мародерами. В основном, благодаря Ремусу. Но в самом начале второго курса Джеймс и Сириус не только поднаторели в магии, но еще и окончательно обнаглели. Слизеринцев они задирали часто и с видимым удовольствием, а их любимой целью для насмешек был Северус. И тогда Лили крупно поругалась с двумя гриффиндорцами. И убедилась в том, что они — два бессердечных наглеца, совершенно не думающих о чувствах других.
Лили всегда нравилась Джеймсу. Но детская влюбленность имела мало общего с влюбленностью юношеской. До четвертого курса он просто задирал ее, подшучивал, требовал посмотреть «как он может». Ну, а на четвертом его внимание перешло в другое русло. И вот он уже зовет ее в Хогсмит, пытается всучить охапки цветов, делает кучу неловких комплиментов, да и вообще ведет себя еще более по-дурацки. Вот только никто Лили не сочувствовал — все завидовали. Ну, разве что Марлин придерживалась другого мнения.
А Лили… Лили тогда считала, что Джеймс просто хочет завоевать ее, сделать очередным номером в списке своих побед, хотя этим грешил Блэк, а не Поттер. Но все равно она была уверена, что Джеймс Поттер с ослиным упрямством хочет доказать всем, что он круче кальмара. И что Лили действительно пойдет с ним в Хогсмит. А потом пойдет вообще куда угодно.
Но после той злополучной ночи девушка не могла больше убеждать себя в коварстве Поттера. Просто потому что в ту ночь увидела двух главных мародеров без масок, вне окружения восхищенных девиц, без кучи поклонников и завистников. И они ей понравились. Рассказывающие невероятные истории, подкалывающие друг друга, готовые помочь двум девушкам… знающие какие-то тайны, недоступные другим. И восхищенный взгляд Джеймса с тех самых пор не покидал мысли Лили. И сейчас она была счастлива просто потому, что опять его чувствовала. Как тогда. Без зрителей и его криков о любви. Она просто купалась в этом любовном обожании и не ответить было все сложнее.
В тот сентябрьский день на поляне занималась лишь Касси. Все остальные были заняты собственными мыслями и мечтами. Оля листала книгу, даже пыталась читать, но мысли ее были не здесь. Они витали во вчерашнем вечере, в гриффиндорской гостиной. А главный фигурант ее мыслей рассматривал девушку поверх своей книги.
Рассматривал и восхищался. Выросший в обществе красавиц-Блэк, ведь даже жены Блэков были красавицами, Сириус был несколько равнодушен к женской красоте. Он мог восхищаться ею, мог даже признавать ее силу, но сам никогда не попадал в плен этих чар. Но сегодня он внимательнейшим образом рассматривал Ольгу. И с грустной улыбкой признавал, что она идеальна. Он видел ее профиль, четко очерченный на фоне еще зеленой травы. Нежная кожа словно светилась изнури, а румянец был настолько трогательным, что даже в холодный разум Блэка приходили крамольные мысли, что ему хочется коснуться ее щеки губами. Золотистые волосы она собирала в какую-то сложную высокую прическу из косы. Судя по всему, волосы были очень длинными. А еще мягкими: из строгой прически выбивались пряди, обрамляя ее лицо и подрагивающие на тихом ветерке. Нежность — вот что переполняло Сириуса сейчас. И это чувство было ему в новинку.
Он никогда не влюблялся. Ни в этой жизни, ни в той, что уже не сбудется. Он любил окружающих в другом ключе. Джима — как брата. Или Гарри — как крестника и практически племянника. Но никогда не испытывал чувства любви к девушке, к женщине, как к объекту страсти, а не просто заботы. Все его многочисленные «девушки» — это результат любви молодого Блэка к сексу. Нет, он часто находил своих жертв красивыми, умными, амбициозными, интересными… но никого из них не любил. И до этого момента даже всерьез не задумывался об этом.
Несмотря на то, что Судьба затерла воспоминания Сириуса, она словно отодвинула их куда-то вдаль, сделала яркими картинками событий, но лишила эмоциональной окраски, Сириус остался в своем возрасте. Да, он был редкостным лоботрясом и в свои почти сорок был скорее двадцатилетним, но он все же повзрослел. А перемещение в прошлого себя стало той самой каплей, когда вечный подросток перестал им быть. Сириус с грустью осознал, что детство и юность для него остались позади. И хотя его характер продолжал цепляться за эту легкость, эту праздность, в голове он постоянно просчитывал мотивы своих проступков, их возможные последствия, причем не только для самого себя, но и для своих близких. И вот теперь будущий Лорд Блэк разбирался в своих чувствах.
Зарождается ли это любовь? Он не знал. Это чувство было ему незнакомо и непонятно. Но с каждой секундой он все больше понимал — именно с ней он хочет быть. И вовсе не потому что так сказал мудрый дед, Сириус и сам признавал идеальность выбора старика, просто он хотел этого. Сложились воедино две противоречивые черты характера Сириуса. Слизеринская привычка думать о собственных выгодах и гриффиндорская вера в правильность собственных порывистых решений. Последнее можно назвать интуицией.
И тут он с ужасом осознал, почему его кольнула вина сегодня утром — он ее обманул. Пусть он и не солгал ей словом, но попытался провернуть с ней свой привычный трюк — задурить девушке голову, привязать к себе, чтобы она была готова на все. И да, обычно конечной целью был лишь секс, а сейчас — уверенность в том, что не сбежит от него к кому-нибудь другому… Но в мыслях Сириуса горел образ всех Блэк — брак строится на доверии и честности. Только поэтому все Блэки были вполне счастливы в браке, только благодаря этому эти семьи были образцом не только для высшего общества, но и для собственных детей. Даже если нет любви, а такое случалось нечасто, бывали еще общие цели. Многие пары Блэк были практически соратниками, и их тандем вполне можно было бы назвать любовью, если бы подобное чувство вообще могло зародиться у таких людей.
И как можно надеяться на честность, если все началось с обмана? Да, он не врал ей, но… Сириусу все равно казалось, что его попытка обаять девушку было именно враньем. Просто потому что в тот момент он делал это… просто так. Все еще втайне надеясь, что когда-нибудь встретит девушку, которую полюбит также феерично, как Джим Лили. Но сейчас он осознал, что если он кого и сможет полюбить, то только Ольгу.
— На обед пойдем? — размышления всех влюбленных и не очень прервал звонкий голос Марлин. — Минут через десять начнется.
Молодые люди принялись поспешно собираться. Лили и Оля краснели — им казалось, что их мысли и эмоции читаются у них на лицах, Джим радостно вздыхал — больше часа он смотрел на любимую Лили, и она никуда не сбежала, а Сириус был полон решительности.
До обеда было время положить книги в комнаты, но за обедом шестикурсники вновь оказались рядом за общим факультетским столом. Веселый шум школьников, звон столовых приборов, порхающие журавлики-записки. Привычная атмосфера. Вот только Джим и Рем закончили обед быстро и куда-то побежали, а Сириус остался сидеть, перебрасываясь шутками с однокурсниками с Рейвенкло. Когда девушки доели, он тоже встал: