– Ясно теперь! То-то вы у меня тогда о Гуране выспрашивали. Я еще подивился: с чего бы это? – Егор удивленно покачал головой. – И как только вас Гурановы людишки не загребли?
– Так я ж тебе говорю, ночью я был, когда людишки спали. И знаешь, кто меня на тот хутор вывел? – спросил Алексей и сам же ответил: – Разлюбезная наша Анфиса Никодимовна! Правда, отказалась сообщить, зачем это сделала, но я все равно докопаюсь, с какой целью она меня среди ночи по степи таскала. Смотри. – Он вынул из кармана брусок с клеймом. – Его мне отдала Анфиса той ночью. И заявила, что нашла в кармане Тригера незадолго до его гибели. Одно из двух: или клеймо Тригеру подложили и Анфиса действительно его у него вытащила. Возможно, даже по чьей-то наводке. Или выступает как подстава. Из этого следует, что кому-то из близкого окружения Анфисы, а вполне вероятно и братьев Кретовых, очень нужно, чтобы мы посчитали Тригера жуликом и тем самым завели бы расследование в тупик. С этой же целью клейма подложили в косяк бани. Соображаешь, Егор Лукич?
– Тут и козе понятно, потому, наверно, его и в бадью столкнули, – вздохнул урядник, – только Захарка теперь не скажет, кто его заставил подобное злодейство учинить.
– Значит, будем плотно работать с теми, с кем Захарка на заводе и в слободе общался. Всех проверим и обязательно найдем, кто ему приказы отдавал. – Алексей жестко посмотрел на урядника. – Захар и Ерофей погибли, и кто-то этому обстоятельству чрезвычайно обрадуется. Но концы в воду им не спрятать, мы их обязательно добудем и на просушку вывесим! – И посмотрел на Ермашку. – Постой, помнишь, я тебя спросил про Анфису и Столетова? А ты замялся, с чего бы это?
Охотник озадаченно уставился на него узкими глазками, потом перевел взгляд на урядника.
– Говори, чего уж там, – махнул тот рукой.
– Я Столетову двух тетерок к столу принес по весне. В саду еще снег лежал. А они с Анфисой Никодимовной на веранде... днем... как собаки... – Он сплюнул и, вернув малахай на свое место, опустился на корточки у порога трактира и вытащил из-за пазухи трубку.
– Ну б... девка, – от всего сердца высказался урядник, – постели ей мало! – и уточнил: – Я про это скотство давно знаю. – Он засмеялся и посмотрел на охотника. – Ермашка тогда и про тетерок забыл, прибежал, глаза по полтиннику...
– Как звери... – опять пробурчал Ермашка и яростно зачиркал огнивом, пытаясь разжечь свою трубку.
Алексей вернул брусок с клеймом в карман, залпом допил уже остывший чай и пододвинул к себе служебную книжку агента. Задумчиво глянул в нее и перевел взгляд на урядника.
– Дело в том, что на днях я побывал в доме Михаила Корнеича для того, чтобы побеседовать с Анфисой по поводу клейма и выяснить еще кое-какие вопросы. – Алексей не выдержал и с торжеством посмотрел на урядника. – И нечаянно оказался свидетелем ее любовного свидания со Столетовом. Выходит, они давние любовники?
– Выходит, так! – согласился урядник.
– Теперь разберемся: мог ли Столетов быть заинтересован в смерти Тригера? – задал вопрос Алексей и сам же на него ответил: – Конечно, мог! И в первую очередь по заводским делам. Возможно, Тригер что-то прознал или уличил его в каких-то махинациях. Как ты считаешь, Егор Лукич?
– Вполне мог, – с готовностью поддержал его урядник. – Дела на заводе в последнее время почему-то не ладились, хотя и литье исправно шло, и товар на складах не задерживался.
– То-то и оно, что в последнее время. Но не нарочно ли Столетов все так подстроил, что и железо в амбарах скопилось, и деньги из кассы на зарплату рабочим исчезли?
– Да-а, – покачал головой урядник, – занятно все получается, Алексей Дмитрич! А ведь тихоня такой, слово без «простите-извините» не скажет!
– Надо непременно Михаила Корнеича попросить, чтобы он ревизоров вызвал. Пускай бухгалтерию проверят. И чует мое сердце, не все в его книгах столь гладко, как он пытался в том всех уверить. Только не пойму пока: какой ему резон завод разорять? По его словам, он долгое время не мог устроиться на службу и этим местом явно дорожит. Но пока суд да дело, надо с нашей стороны проверить, не встречались ли по каким делам Столетов с Бугатовым и Матвеевым. И если встречались, то что это были за дела?
– Я думаю, не нужно нам голову раньше времени ломать, Алексей Дмитрич, – прервал его рассуждения урядник. – Забросим пока Михайле Корнеичу живца насчет ревизора. Пусть и впрямь проверит Столетова. А мы пока другими делами займемся.
– Да надо бы еще проследить за китайцем, что вокруг Анфисы вьется. Сдается мне, Егор Лукич, что он тоже себя не за того выдает.
– Сделаем, Алексей Дмитрич, проследим! – бросил руку к козырьку урядник и весело подкрутил свой лихой ус. – На этого косорылого у меня уже давно кулак чешется!
– Кулак пока отставить, – усмехнулся Алексей, – но проверить, каким образом этот Линь-цзы к Анфисе прибился, пожалуй, стоит. И где бывает, тоже хотелось бы знать. Не все же время он рядом с Анфисой проводит.
– Знамо дело! – согласился урядник. – А что с Хатангой делать?
– Хатангу я думаю навестить завтра! Все-таки требуется узнать, кому он сбывает более ценные вещички, которые добывает из курганов. Судя по всему, он нашел более выгодного покупателя, чем Михаил Кретов. Да и хочу ему Анфисино клеймо показать, вдруг он и вправду знает, кто подобным промыслом занимается.
– Вряд ли, – покачал головой урядник. – На него как сухотка напала, он все свои дела забросил. А раньше и по кости резал, и по дереву, и кузнец был отменный. Тамги лошадиные делал, это я знаю. Бывало, что конокрадам их сплавлял... Но вот чтобы для слитков... Нет, такого за ним не наблюдалось.
– И давно у него рука не действует?
– Да почитай года два уже! Или три? Точно, три! – обрадовался своей памяти урядник. – С той поры он на курганы и переключился. С одной рукой в кузнице делать нечего! А слитки только с весны появились.
– Ладно, попробую с ним поговорить, хотя вряд ли получится. Нелюдимый старик, с характером...
– Это точно! – прищурился хитровато урядник. – Характер у него препротивный! Разве что шкалик с собой прихватить? Или два?
– Или два, – обреченно вздохнул Алексей. – Без шкалика, насколько я понимаю, в Тесинском уезде мало какие дела решаются.
– Что делать, погода здесь такая! К шкаликам располагает! – Урядник с притворным огорчением развел руками и ухмыльнулся: – А Хатангу на шкалик поймать проще, чем щуку на ельца. Охоч он до казенки, как девка до генеральской любви!..
Дорога шла по кромке поля с неубранными еще щедрыми овсами, и лошади то и дело замедляли шаг, тянулись губами, чтобы отщипнуть метелку-другую. Осень вызолотила сбегавшие с холмов березовые колки, желтым огнем опалила коренастые лиственницы, стоявшие дозором вдоль дороги. А она то ныряла вниз с увала, то карабкалась на него, еще не просохшая после ночного дождя, разбитая колесами крестьянских телег и копытами лошадей. Из-за ближней сопки вынырнул вдруг стонущий клин журавлей, покружился в просторном небе и опустился на озеро, заросшее густым камышом и рогозом. Их многоголосый крик-переплач отзывался в сердце печалью и непонятной тоской. Словно в огромном храме отпевали они скончавшееся лето, курлыкали и причитали, прощаясь с теплом и родными местами.
– Надо гору перевалить, чтобы дорогу спрямить. – Егор кивнул на скалистую гряду, поросшую мрачным пихтарником вперемежку с кедрачом.
– Я уж как-то раз спрямил, – засмеялся Алексей, – чуть голову в камнях не оставил.
– Нет, здесь опасности никакой, – покачал головой урядник, – разве что змеи иногда попадаются. Но они сейчас все на камнях, на солнцепеке, так что сразу заметим. А еще я вас водой целебной напою. Тут неподалеку целебный источник бьет, так к нему народ со всей округи за водой ездит. Да и я ногу промою, глядишь, все быстрее зарастет!
Всадники свернули с дороги и стали подниматься вверх по горе, пока не выехали на тропу. Она виляла по кедровой тайге, украшенной березовыми перелесками, обходила крупные россыпи камней, крутые обрывы, затем, спустившись с гряды, подвела к мелкому броду через реку и вновь пошла на подъем. Но все чаще и чаще на их пути стали встречаться неприступные скалы. Алексей иногда поглядывал на урядника, но, к его удивлению, лицо того было совершенно спокойным. Он беспечно покачивался в седле, безмятежно насвистывал сквозь зубы и обводил горы равнодушным взглядом.
А тропа становилась все более торной и наконец, взметнувшись на высокий увал, раздвоилась. Егор свернул на ту, что вела на восток. На вершинах гор уже нежился бледно-лиловый отсвет заката.
Снизу бесшумно, как росомаха, подкрадывалась ночь. Птицы возились в кронах деревьев, где-то неподалеку несколько раз раздраженно прокричал кобчик. Из тайги натягивало ароматом душистой смолы, прелью скал и дуплом. Внезапно к нему добавился запах дыма. Казалось, где-то неподалеку жгут костер.
Алексей вопросительно посмотрел на Егора.
– Здесь скит поблизости, – пояснил урядник. – Как раз рядом с источником. В нем старец Протасий живет. Говорят, втихушку знахарствует, но не каждого принимает, только кто ему покажется. Некоторые барыни из Тесинска к нему частенько заглядывают. Шут их знает зачем, может, от порчи их избавляет, а то от чего другого? – Егор подмигнул Алексею и расхохотался.
Внезапно послышался стук копыт по камням и из-за поворота навстречу им выехал всадник. В наползающих сумерках они не сразу разобрали, что перед ними женщина. Но она узнала их первой и, поздоровавшись, произнесла с веселым недоумением:
– Илья Николаевич, а вы как здесь оказались? Неужто тоже лечиться на источник приехали?
– Марфа Сергеевна! – поразился Алексей не меньше ее. – Вот уж кого не ожидал в тайге встретить, так это вас! Не боязно одной ездить?
– Так я ж не одна. – Она улыбнулась и, подхватив лежащую поперек седла винтовку, навскидку ударила по стоящей неподалеку сосенке. Верхушка деревца отлетела напрочь, а Егор даже присвистнул от восторга:
– Ну и лихая вы барышня, Марфа Сергеевна!
Она весело им подмигнула, оттянула затвор, и пахнущая порохом гильза крутанулась под ноги, щелкнула по камням.
– Да, с такой подружкой не страшно, – произнес с уважением Егор и поинтересовался: – А винтовочка-то не наша, не расейская вроде?
– Это Миша мне подарил, еще в прошлом году. – Марфа нежно погладила ложе винтовки. – «Арисака», японская!
– Слышал, слышал. – Урядник подъехал ближе и взял винтовку из рук Марфы. Подержал, покачивая в руке, словно испытывая на вес, затем вскинул и прицелился в верхушку скалы напротив. С явным сожалением вернул «арисаку» хозяйке, причмокнул языком: – Хороша, зараза! Не зря, говорят, хунхузы за нее пять коней дают!
– Не знаю, с хунхузами не встречалась, – рассмеялась Марфа. – По мне «винчестер» все же лучше, но тяжелее, поэтому «арисака» для меня сподручнее.
– Так вы здесь охотились? – догадался Алексей, заметив двух притороченных к ее поясу гусей.
– А, – махнула Марфа небрежно рукой, – это попутно! Подстрелила, еще когда до источника добиралась. А ездила к нему за грязью да за водой. – Она шлепнула ладонью по одной из двух плоских металлических фляг, свисавших по бокам лошади. – Матушке ноги лечу. Чирьи ее замучили. И Марии Викторовне тоже помогает. Рана у нее уже затянулась, но рука пока плохо действует...
– Что-то серьезное? – спросил Алексей.
Марфа разобрала в его голосе беспокойство, успокаивающе улыбнулась:
– Все обойдется, Илья Николаевич! Но, сами понимаете, рана была тяжелая, и шрам, конечно, заметный останется.
– Вы что-нибудь сумели узнать, кто подобными самострелами балуется? – вспомнил вдруг Алексей про задание, которое дал сестре Михаил.
Марфа пожала плечами:
– Удивительно, но никаких следов! Я опросила многих охотников, никто ничего подобного не встречал.
– Да, у меня то же самое, – признался Алексей. – В здешних местах такие самострелы не ставят. – И предложил: – Давайте мы вас проводим, Марфа Сергеевна, а то уже темнеет!
– Спасибо, но обо мне совершенно не стоит беспокоиться, я здесь как дома! – ответила Марфа. И, попрощавшись, через несколько мгновений скрылась за поворотом тропы.
Алексей проводил ее взглядом и повернулся к уряднику:
– Я тебя, Егор Лукич, давно хочу спросить, с какой это стати Марфа в черные одежды рядится? Вроде не вдова и не схимница. Да и молодая еще!
– Сам я подробностей не знаю, – отозвался урядник, – то что люди говорят, то и могу сказать. По слухам, у нее жених был, сын одного богатея из Североеланска. Кажется, дело уже к свадьбе шло, но осудили ее жениха на вечную каторгу. И сгинул он где-то то ли на Витиме, то ли на Шилке... После этого и стала она черное носить.
– За что его осудили?
– Вроде как деньги фальшивые делал.
– Деньги? – удивился Алексей. – Зачем ему деньги, и к тому ж фальшивые? Сам же сказал, что сын богатея? Кстати, не помнишь его фамилию?
– Не помню, да и ни к чему мне это было, – ответил Егор и встрепенулся: – А что, узнать?
– Да я и сам узнаю, при случае. Так зачем жениху Марфы понадобились деньги?
– Видно, батюшка не слишком баловал или на какие другие нужды шибко требовались. Офицеры, вишь, завсегда в картишки любят перекинуться, потом, барышни разные, вино из погребов...
– Так он офицером был?
– Офицером, но, кажись, не настоящим, то ли доктором, то ли еще кем-то?
– Доктор, офицер, фальшивый монетчик... Целый букет! – усмехнулся Алексей. – Но, видно, сильно его Марфа любила, если до сих пор траур носит.
– Ох сильно! Замуж ведь так и не выскочила! – согласился Егор. – А такие завидные женихи находились, даже англичанин, инженер с приисков сватался. Нет, всем отказала! Нянькой при Михаиле Корнеиче осталась! Спиться ему не дает да от баб срамных бережет!
– Жалко, – покачал головой Алексей. – Такая красивая женщина!
– А судьба не спрашивает, красивая или уродина какая! – вздохнул в ответ Егор. – К красивым она того – больше норовит спиной повернуться!
Тропа нырнула в распадок и повела дальше. Но Егор направил лошадь на едва заметную среди травы тропку, и через четверть часа они выехали к скале, покрытой рыжим налетом, из-под которой бился, клокотал ключ, издающий сильный серный запах. Вода сбегала по деревянному лотку и собиралась в небольшое озерцо, берега которого были разбиты множеством ног в жидкую грязь. Егор спешился и, припадая на раненую ногу, подошел к ручью. Подставил под струю фляжку, дождался, когда она наполнится. Затем склонился к воде и тщательно обмыл лицо, шею и столь же тщательно обтерся подолом исподней рубахи. Посмотрел на Алексея, который остался в седле.
– Сполоснись, Алексей Дмитрич, все легче станет. Устаток как рукой снимет. – И с довольным видом поболтал фляжкой. – Сейчас приедем, ранки на ногах смажу, к утру, не поверишь, затянет, как на собаке!
– Ты мне лучше скит покажи, где старец этот живет! Протасий, кажется?
– Это мы мигом! – Урядник взгромоздился на лошадь, поругивая больную ногу за неуклюжесть, и кивнул головой. – Поехали.
Они завернули за скалу и сразу же увидели скит – огороженный высоким частоколом дом, который ничем не походил на охотничье зимовье. Настоящая, добротная изба, скатанная из огромных, переложенных мхом лиственничных бревен, крытая дранкой, с четырьмя застекленными, а не затянутыми звериным пузырем окнами, какие Алексею приходилось встречать в глухой тайге во время долгих мыканий в поисках Захара и Ерофея.
– А давай-ка, Алексей Дмитрич, в гости к старцу напросимся, – подмигнул Егор и, не дожидаясь его согласия, забарабанил в ворота кулаком.
В ответ раздался звонкий собачий лай, а через некоторое время хлопнула дверь и послышались тяжелые шаги.
– Зря ты это затеял, Егор Лукич! Ему же вера не позволяет с мирянами общаться! – прошептал Алексей.
– Ничего, как-нибудь стерпит, – ответил Егор и снова постучал в ворота.
– Иду ужо, – донеслось из-за частокола. – Кого принесло на ночь глядя?
– Отставного унтер-офицера егерской команды гвардейского Синявинского полка, ныне урядника полиции Базинской волости Тесинского уезда Егора Лукина Зайцева, а также подпоручика корпуса Горных инженеров Илью Николаевича Полетаева! – отбарабанил урядник.
За воротами помолчали, потом глухим басом пробурчали:
– По какой надобности?
– Это мы тебе объясним, когда в избу пустишь, – ответил Егор и прикрикнул: – Давай отворяй ворота, Протасий! И не вздумай шутковать!