Скука – мать всех пороков, и порок, похоже, до сих пор жил по соседству.
Что, черт возьми, со мной такое? Я этого парня даже не видела еще. Он не вышел из машины.
Но моему мозгу хотелось думать лишь о нем. Представлять его. В машине. Одетого во все черное, как
обычно. Как он прикасается ко мне под эту песню Chevelle.
Как Джекс выглядел сейчас?
Наконец-то добравшись домой, переоделась в спортивную одежду и пошла в тренажерный
зал с твердым намерением сжечь энное количество калорий в секции кикбоксинга. После чего
осталась в сауне, надеясь опустошить себя от каждого сексуального порыва, испытанного за день.
По большей части план сработал. По крайней мере, дышала я теперь ровно.
Как только вернулась с тренировки, приняла душ, нанесла минимум макияжа и высушила
волосы, затем перебрала вещи в поисках спортивных брюк и майки.
Пока не увидела одежду Тэйт, все еще лежавшую в ящиках.
Я улыбнулась, выхватив из стопки обрезанные джинсовые шорты. Надела их, с
удовольствием отметив, какие они удобные, но в то же время чертовски милые. Шорты выглядели
мешковато, висели низко на бедрах, однако были не слишком длинными и не слишком короткими.
Надев свою розовую майку, посмотрела в зеркало, задаваясь вопросом, что бы сказала моя мать.
Такие шорты она считала безвкусными. Хоть ей и нравилась Тэйт, мама подчеркивала, что ее
музыкальные пристрастия и стиль перенимать недопустимо.
Но матери здесь не было. А если меня никто не увидит, значит, ничего страшного.
Остаток вечера я провела, растянувшись на полу в гостиной, поедая макароны с сыром и
изучая файлы, переданные мне директором Мастерсом. Несмотря на то, что он предоставил учебные
планы, я напечатала более подходящие для Кейси инструкции на своем ноутбуке, добавив пару
уроков по ведению дневников, которые сама любила посещать в колледже. Сессии будут проходить с
понедельника по четверг с 08.15 до 12.00 и продлятся до середины июля. После этого мои сто часов
исправительных работ завершатся; я освобожусь до конца лета.
Пристально глядя на одно и то же предложение в течение пяти минут, наконец-то позволила
себе запрокинуть голову назад и закрыть глаза. Меня жутко бесил шум, доносившийся снаружи.
Буйная вечеринка началась в соседнем доме два часа назад монотонным гулом, однако сейчас
представляла собой смесь смеха, визга, громогласного рева моторов приезжавших и уезжавших
машин и беспрестанных взрывов музыки – ощущение складывалось такое, словно настоящие бомбы
детонировали под домом Тэйт. Сжав зубы, проворчала себе под нос:
Поверить не могу, что никто из соседей не жалуется на это.
Подскочив с ковра, подошла к окнам столовой, чтобы посмотреть, что же там происходит, и
услышала стук в дверь.
Джульетта? – позвал мелодичный голос нараспев. – Но что за проблеск света в том окне?
– От знакомых слов сердце встрепенулось; я улыбнулась.
– Ромео, Ромео, – отозвалась, развернувшись кругом. – О, зачем же ты Ромео?
Распахнула входную дверь, схватила свою кузину Шейн за руку, дав ей возможность сгрести
меня в охапку, а затем опрокинуть назад так низко, что мои волосы коснулись деревянного пола.
Она крепко сжала меня в объятиях.
Тебе нужно подстричься, кузина. Я подняла голову.
– У тебя изо рта воняет так, будто там кто-то умер.
Шейн подняла меня обратно и чмокнула в щеку, после чего прошла в гостиную.
– Как ты? – спросила она с таким настроем, словно с нашей последней встречи не прошел
целый год.
– Превосходно. Ты?
– Ничего, что несколько рюмок или пуля в голову не излечили бы.
Я замешкалась, проследив за тем, как она рухнула в кресло и сгорбилась. Хоть мы и виделись
редко после поступления в колледж, разговаривали друг с другом, по меньшей мере, раз в неделю; со
временем ее шутки стали казаться мне все более и более тревожными. Подобные мимолетные
комментарии звучали постоянно.
Шейн – моя единственная кузина, так как мы были единственными детьми у наших
родителей, поэтому я с ней очень сблизилась. Мне нравилось ее красноречие и непринужденный
юмор, однако это не ослабляло подозрений, что ей нестерпимо хотелось покинуть дом и расправить
крылья.
– Осторожней, – предупредила. – Я могу на самом деле начать беспокоиться о ком-то
помимо себя.
Вот новости-то будут, – поддразнила Шейн, сложив руки на животе. – Итак… с тобой
действительно все в порядке, Джульетта?
Она единственная использовала мое настоящее имя: Джульетта Эдриан Картер. Все
остальные звали меня Кейси.
– Я в норме. – Я кивнула и села на пол, разведя ноги по сторонам от ноутбука. – Ты?
– После твоего возвращения стало лучше.
Шейн окончила школу в этом году, а осенью уедет в колледж в Калифорнию. Но даже там ей
особой свободы не видать. Ее родители согласились оплачивать обучение в другом штате только при
условии, если она поселится со своей бабушкой… по отцовской линии… в Сан-Франциско.
Мою кузину это не особо обрадовало, но она смирилась. Мне казалось, что Шейн нравилось в
Шелбурн-Фоллз – здесь у нее было много друзей, однако, несмотря на это, ей хотелось оказаться в
среде с численностью афроамериканского населения выше десяти процентов.
Ее папа – черный. Он любил наш город, насколько я могла судить, ему тут было удобно, а
Шейн жаждала больше разнообразия, больше культуры, больше всего.
Прочистив горло, она оперлась на колени.
Чем занимаешься? – Ее вопрос прозвучал скорее как обвинение. Я заглянула в ее
потрясающие ореховые глаза.
Готовлюсь к своим общественным работам. На лето я назначена репетитором у нового
потока выпускников.
Слышала. – Шейн посмотрела на меня так, будто пришла в замешательство. – Я имею в
виду, почему, черт возьми, ты замуровалась тут, когда хотя бы раз в жизни Лиам или гребанная
Сандра Картер не держат тебя на поводке?
– Ты знаешь, что я тебя люблю, – начала, – но в моем распоряжении обустроенный тихий
дом и
вибратор в спальне наверху. Мне и так неплохо, – пошутила я. – К тому же, Шейн, ты
всерьез думаешь, что мне следует искать новые проблемы на свою голову?
Далеко идти не придется. – Ее дразнящий тон прозвучал соблазнительно. – Ты не
заметила начавшуюся по соседству вечеринку?
Ах. Теперь я поняла. Окинув взглядом наряд Шейн, заметила обтягивающую черную мини-
юбку и белую майку. В отличие от моей, та была украшена пайетками, окружавшими вырез и
спускавшимися полосой по центру спереди. С кожей цвета кофе с молоком, темными
выпрямленными волосами, спадавшими ниже лопаток и длиннющими ногами она была неотразимо
прекрасна.
У меня возникала мысль – обращал ли Джекс на нее внимание когда-нибудь? Мне было все
равно.
Да, еще как заметила, – пробубнила я. – Думаю, вибрация от музыки уже сотрясает
фундамент этого дома.
– Ну, я собираюсь туда. И ты тоже.
Нет уж. – Я горько рассмеялась и распаковала подушечку мятной жвачки, которую
затем закинула в рот. – От Джекса одни неприятности. У меня нет желания там появляться.
– Нет, есть. Все хотят туда. И каждая девушка ладит с Джексом.
Я не удержалась. Посмотрела на нее с выражением, передавшим мое негодование, я уверена.
Но потом быстро опустила взгляд. Образы того, как Джекс трахался с теми двумя девчонками пару
лет назад, всплыли в памяти. Сразу подумала обо всех, с кем он был после этого, и я…
Я сжала обертку жвачки в кулаке.
Почему он оказывал на меня такое влияние? Джексон Трент просто дерзкий мальчишка,
которому нравилось действовать мне на нервы в школе, однако по какой-то причине мое проклятое
тело реагировало на него сильнее, чем на бойфренда, с которым я встречалась пять лет. Хоть я и не
размышляла о том, что он делал или, наоборот, не делал за время моего отсутствия, все равно не
могла перестать думать о нем, черт побери.
О, Господи. Надеюсь, Шейн с ним не спала. Я едва не спросила.
Ну, а я с ним не в ладах, – проворчала. – Джекс всегда сулил дурные вести. Он в
колледж вообще поступил?
В Кларк, – быстро ответила она. Я моргнула. Колледж Кларк?
Это местный ВУЗ. Он находился достаточно близко, чтобы Джекс мог жить в Шелбурн-
Фоллз. Но помимо этого являлся частным и славился своими сложными учебными программами. От
стыда щеки запылали, потому что я сочла Джекса недостойным колледжа. А он был достоин и
посещал школу гораздо лучше моей.
– Значит, он до сих пор живет с Кэтрин круглый год? – рискнула предположить.
Нет, она вышла замуж за отца Мэдока в прошлом году и переехала в его чикагскую
квартиру. Она подарила дом Джексу в честь окончания школы.
Получается, теперь это дом Джекса. Я закрыла ноутбук.
– А к чему все эти машины снаружи?
Ее полные губы, покрытые красным блеском, растянулись в улыбке, обнажив идеальные
белые зубы.
– Многое изменилось, Джульетта.
Пытаешься говорить загадками? Что изменилось, черт возьми? Шейн пожала плечами.
Сложно объяснить, – сказала она, откинувшись назад и положив руки на подлокотники
кресла. – Тебе просто нужно самой увидеть. Мы идем на вечеринку. И ты повеселишься.
Я покачала головой.
Ни одна из нас не пойдет. Я не сую нос, куда не надо, а ты несовершеннолетняя и без
компаньона. Ее глаза чуть ли не сверкнули.
О, нет, – охнула она, приложив ладонь к груди. – Мне нельзя на вечеринку без
компаньона, – заявила Шейн, встав.
Я уставилась на нее.
– Что ты делаешь?
Обогнув кресло, она двинулась в прихожую, ухмыляясь и по-прежнему держа руку на груди.
Без компаньона я могу совершить какую-нибудь глупость, – поддразнила Шейн,
удаляясь, – например, принять подозрительный напиток с гаммагидроксибутиратом от
татуированного бывшего зека, который захочет увести меня на второй этаж, чтобы познакомить со
своими приятелями!
Пока я поднималась с пола, она потянулась к дверной ручке и крикнула:
– До свиданья!
После чего юркнула на улицу, захлопнув за собой дверь.
– Шейн! – проворчала я, поспешно кинувшись за ней.
Черт, черт, черт! Я выбежала на крыльцо и… дерьмо! Развернувшись кругом, нырнула
обратно в дом, где обула свои черные вьетнамки, лежавшие в прихожей.
Снова распахнув дверь, рванула наружу, перескакивая через ступеньки, и в итоге
приземлилась на уложенную плиткой дорожку.
Ох, эта девчонка!
Она скрылась из виду. Оглядевшись по сторонам, нигде не обнаружила ее блестящий белый
топ. Шейн уже вошла в дом. Я втягивала вдох за вдохом, пытаясь угомонить торнадо в животе.
Восемнадцать. Без компаньона. Единственный человек, бывший мне настоящей семьей на
протяжении длительного времени. Все эти причины стоили того, чтобы пойти за ней.
Я посмотрела на свою одежду. Неряшливая и растрепанная, в мешковатых вещах, волосы
торчат в разные стороны, потому что я не выпрямила их после душа, минимум макияжа.
Что ж, плюс в том, что я не привлеку нежеланное внимание. Это уж точно.
Шумно топая, пересекла газон, чувствуя, как острые травинки царапали мои лодыжки.
Солнце село час назад, но воздух до сих пор оставался влажным и жарким. Спине, покрывшейся
тонким слоем пота, вдруг стало холодно.
Длинная подъездная дорожка была заставлена машинами, в два ряда по пять, а улица больше
на парковку походила. Я узнала практически все машины, которые видела ранее. Разные марки и
модели, некоторые кричащих цветов и с дизайнерской аэрографией, другие спокойные, чистые,
элегантные. Несколько вообще стояло посреди Фолл Эвэй Лэйн, словно другим жителям этого района
дорогой пользоваться не нужно.
Я заметила, что гараж, расположенный сбоку от дома, был переделан из двухместного в
трехместный, и сам дом недавно выкрашен белой краской, правда, ставни сменили темно-синий цвет
на черный.
Когда зазвучала новая песня, я навострила уши, узнав ее. "Heaven Knows" группы Pretty
Reckless. Ник часто ее слушала.
Гости бродили туда-сюда, пока я поднималась на крыльцо, затем вошла в открытую дверь,
стараясь не думать о прошлом визите сюда.
В следующее мгновение меня покинули все мысли; я поникла, вытаращив глаза на убранство
дома. О, мой Бог. Вау.
Не только фасад претерпел обновления. Мой взгляд метался вниз, вверх, кругом, вбирая
новые смелые цвета, благодаря которым обстановка стала еще более располагающей. Ковер в
гостиной убрали, обнажив блестящий деревянный пол. Все, что я видела в этой комнате, было создано
для удобства холостяка и проведения вечеринок.
Три огромные плазменные панели висели в ряд на стенах общей комнаты, где по-прежнему
стоял бильярдный стол. Мебель в гостиной поменяли, теперь ее занимали низкие широкие диваны и
еще несколько плазменных панелей. Глянув в глубину дома, уловила переделанную кухню.
"Многое изменилось, Джульетта." Голос Шейн всплыл в памяти. Ага, похоже на то.
Кэтрин Трент, то есть, теперь Кэтрин Карутерс, поддерживала свой дом в отличном
состоянии, но это… ну, даже не знаю, как описать.
Богато? Пафосно? Сексуально. Определенно сексуально.
Мне нравились красные стены в гостиной, темно-синие стены в общей комнате и цвета
капучино в фойе. Мне нравились фотографии, висевшие в черных рамках на стене, ведущей на второй
этаж. На них были изображены коренные американцы в разнообразных головных уборах и
украшениях. Хоть черные кожаные диваны и вызывали у меня отвращение, но те, что стояли в
гостиной, не производили впечатления дешевки. Глубокие, шикарные, дорогие на вид. Все выглядело
чисто и опрятно.
– Кейси?
Резко обернувшись, оказалась лицом к лицу с Лиамом. И проглотила свою гребанную жвачку.
Я поморщилась, даже не пытаясь скрыть свое выражение. При виде этих голубых округлых
глаз и вежливой мины, мне захотелось дыхнуть огнем в его тупое лицо. Это происходило со мной на
самом деле?
Он стоял в дверном проеме, держа за руку ту самую рыжую, с которой я застала его в клубе
на прошлой неделе. На ней было черное платье без бретелек; пышные волосы соблазнительно спадали
на плечи.
Великолепно. А я именно сегодня решила устроить бунт в плане внешнего облика. Я
покачала головой на подобную иронию.
Когда Лиам изменил мне в школе, я приняла его обратно. По глупости. У меня возникло
чувство, будто сама сделала что-то не так – чем-то его оттолкнула, к тому же он довольно искренне
раскаивался в содеянном. Наблюдая за тем, как Джаред относился к Тэйт большую часть старших
классов, я была благодарна за бойфренда, приносившего мне цветы, если я болела, и терпевшего
поведение моей матери.
Когда вновь уличила его в измене пару недель назад, это стало последней каплей.
Лиам. – Я вздохнула, попытавшись изобразить скуку. – Разве Джекс не ненавидит тебя?
Что ты здесь забыл?