Проскуров уставал от ночных бдений, от бесконечного диалога с невидимым обвинителем, от страшных мыслей, где призраками стояли Нана и Олег. Не женись Эдик на грузинке, не подари он брату скоростную «Хонду» – как бы сложилась их жизнь?
Смирнов старается, ищет пропавшую жену бывшего сослуживца, расследует обстоятельства гибели Хованина, но добьется ли он успеха?
«Уверен ли я, что хочу знать правду? – спрашивал себя Проскуров. – Не надеюсь ли я втайне, что Славка не сможет установить истину?»
Эдуард рассказал сыщику не все. Зачем раскрывать семейные тайны? Делу они не помогут, а родне навредят. Не каждому приятно выставлять на обозрение кровоточащие язвы, пусть даже и в благих целях.
Сумочку Наны, обнаруженную под диваном в гостиной, Проскуров убрал с глаз подальше: она вызывала приступы страха и тоски. Каким образом эта личная вещь жены оказалась в квартире, выпотрошенная, как мертвая рыба? Эдик ломал себе голову в поисках ответа. Он гнал прочь ужасные мысли, неутешительные предположения. Гадать – не его ремесло.
Одинокие вечера в пустой квартире становились невыносимыми. Но идти тоже никуда не хотелось. Телевизор раздражал, книги валились из рук, водка не лезла в горло, как, впрочем, и еда. Днем Проскуров работал как заведенный, подчиняясь привычному ритму, а приходя домой, лежал, смотрел в потолок, боролся со своими мыслями.
Со Смирновым они договорились соблюдать «конспирацию», то есть открыто не встречаться и звонить друг другу только на мобильный. К домашнему телефону подсоединили записывающее устройство. Эдик в эту вынужденную меру не верил, считал ее бесполезной. Возражать, однако, не стал.
В этот вечер, похожий как две капли воды на прошлый, господин Проскуров в полнейшей прострации сидел в кресле, запрокинув голову, закрыв глаза и стараясь не втягиваться в воспоминания. Зазвонил телефон. Эдик обрадовался – есть повод отвлечься от гнетущих размышлений.
Он взял трубку. От услышанного мурашки побежали по крепкой, тренированной спине бывшего спецназовца.
– Что, бодрствуешь? – отрывисто произнес неопределенный свистящий голос. – Потерял сон? Ты же теперь почти вдовец.
– Почти? – хрипло переспросил Проскуров.
«Кто звонит? Что ему... или им известно? – молнией вспыхнуло в уме. – Чего они хотят?»
В трубке молчали.
– Что вам нужно? – осторожно спросил он.
– Сам подумай, – с усмешкой ответил голос.
– Говори, что тебе надо!
– Так мы с тобой не поймем друг друга.
– Давай встретимся.
– Не сейчас...
В трубке раздались гудки, а Эдуард еще минут пять тупо смотрел перед собой, держа ее в руке. Ладони вспотели.
– Почти вдовец... – шепотом повторил господин Проскуров. – Почти... Не может быть! Я ведь никому ничего не говорил об исчезновении Наны, кроме доверенных лиц. Значит...
Ему предстояла очередная бессонная ночь.
Ева медленно, обходя лужи, пробиралась к одному из помещений завода «Динамо». С хмурого неба сыпал дождь, сбивал с деревьев поблекшую листву.
Выкрашенная зеленой краской железная дверь, о которой Еве рассказал словоохотливый вахтер, оказалась незапертой.
– Там будет коридор, – объяснил он. – Налево маленький цех, направо – ряд дверей. Заходи во вторую по счету. Лешка должен там сидеть, писать отчеты.
«Какие отчеты?» – хотела было спросить она, но сдержалась. Что ей за дело? Главное, что Алексей Мальцев, слесарь по профессии, кладовщик по должности, а по призванию археолог-любитель и патриот земли родной, сможет посвятить ее во все подробности касательно исторических находок на территории завода: заброшенных колодцев, старых фундаментов, подземных галерей, древних захоронений и прочего.
– Любая строительная бригада знает, что прежде начальства надо звать Леху, показывать кости, черепа, ржавые железки, каменную кладку или провалы под землю, если таковые обнаружатся в раскопах. Ребята несколько лет назад целыми ящиками кости собирали, складывали, а что потом с ними было, не знаю, – разговорился вахтер.
Наверное, милое, приветливое лицо Евы, улыбка ее красивых губ, ясные глаза и выбившиеся из-под берета русые завитки тронули мужское сердце. Она назвалась активисткой общества защиты памятников старины.
– Идите, дамочка, во-о-он туда, – вахтер вышел на улицу и показал ей проход между строениями. – Мальцев вам все растолкует.
Ева послушно отправилась к длинным кирпичным зданиям. Зеленую дверь нашла без труда, открыла, оказалась в описанном вахтером коридоре. Теперь куда? Направо. Первая дверь, вторая. Ева взялась за ручку и нажала. В небольшой комнате сидел за столом мужчина в рабочей одежде, с густой черной шевелюрой.
– Здравствуйте, – звонко сказала она.
Он поднял кудрявую голову, повернулся.
– Вы Алексей Мальцев? – Ева решительно подошла к столу. – Меня зовут Ева, я изучаю состояние старых монастырских построек, пострадавших в годы советской власти. Можете уделить мне полчаса?
– Хотите статью написать о варварском обращении россиян с собственным культурным наследием? Или научный труд на ту же тему?
Она наклонила голову, улыбнулась.
– Что-то вроде. Надеюсь на вашу помощь.
– Буду рад, – серьезно ответил Мальцев. – Что конкретно вас интересует?
Ева научилась у Смирнова уводить разговор в сторону, чтобы задать нужный вопрос не в лоб, а исподволь, когда собеседник увлечется и потеряет бдительность. Она спросила о Старом и Новом Симонове, потом перешла к захоронению воинов, участвовавших в Куликовской битве. Алексей продемонстрировал нестандартный подход к известным фактам и отличное знание истории. Ева внимательно слушала, параллельно обдумывая, как перейти к подземельям.
– А здесь провалов под землю не случалось? – невинно блестя глазами, поинтересовалась она. – Никаких тайных ходов не раскапывали?
Мальцев насторожился. Он терпеть не мог искателей кладов и дешевых сенсаций.
– У меня есть друзья, диггеры, – продолжала между тем Ева. – Они составляют карту вашего участка. Говорят, в Симонове существовала подземная тюрьма. Это правда?
– Да, – сдержанно кивнул Алексей. – Не только монастырские, но и дворцовые подземелья часто использовались для тайного содержания узников, и даже в подвалах больших домов вельмож и богатых помещиков сооружали подземные темницы. Ваши друзья ни разу не находили в глубоких каменных подвалах и коридорах прикованные к стенам скелеты? Для Москвы это не редкость.
– Находили, – соврала Ева. – А правда, что алхимики и масоны устраивали под землей свои лаборатории, мастерские?
– И фальшивомонетчики, и преступники всех мастей, и поклонники нечистой силы, – с усмешкой подтвердил Мальцев.
– О-о! Вспомнила! Кто-то намекал на замурованных в подземельях Симонова монастыря бесов! Неужели это соответствует действительности?
– Ходили слухи, но у меня никакой информации о бесах не имеется, – засмеялся Мальцев, на его щеках образовались симпатичные ямочки. – Дыма без огня не бывает, однако. Скорее всего, сказки о бесах отражают необъяснимое воздействие на людей некоторых участков подземелья.
Ева не могла не согласиться с такой точкой зрения.
– При прокладке заводских коммуникаций на нашей территории находили замурованные и засыпанные мусором своды, кладку из дикого камня, известняка. Жаль, их не расчищали. Нужны деньги, специалисты, а главное, время. Для завода это невыгодно. Да и вообще, изучением городских подземелий больше занимаются энтузиасты и романтики, нежели государство. Появились в последние годы некоторые организации, которые дают консультации при строительстве зданий, чтобы не случилось осадки, трещин и прочих неприятностей, связанных с подземными пустотами. Но и они охватывают только отдельные участки.
– Вам приходилось самому спускаться под землю? – спросила Ева.
Мальцев помолчал.
– Неглубоко, – наконец неохотно сказал он. – Не люблю замкнутого пространства. Так, в разрытую яму залезть могу, если сверху небо видно. А чтобы уйти под землю на многие километры... нет, увольте! Диггеры – особый сорт людей, я к ним не отношусь. Я бы ни шахтером работать не смог, ни проходчиком, ни метро строить. Мне воздух нужен, свет, простор.
– Значит, в окрестностях Симонова монастыря входа в тайные подземные галереи нет, – со вздохом сожаления констатировала Ева. – Только подвалы и обрушившийся тоннель к пруду.
– Я так не считаю, – возразил Мальцев. – Любитель, разумеется, под землю не попадет, а вот у профессионала есть шанс. Понимаете, сеть городских коммуникаций открывает новые возможности: при прокладке коллекторов, линий метро, рытье строительных котлованов появляется доступ в подземелья, куда нельзя попасть иным путем. Вот есть какой-то дом, например, наземная его часть построена не так давно, а подземная относится к шестнадцатому или семнадцатому веку. Спускаетесь вы в подвал, исследуете пол, стены, обнаруживаете засыпанный ход, расчищаете – там идет галерея, которая впереди обвалилась, а рядом проложен современный тоннель. Если немного пройти, сделать пролом, попадаете в другой ход, оттуда в третий, переходите с уровня на уровень...
Он замолчал, опустил глаза. Зачем этой женщине знать такие вещи? Ее интересуют памятники старины. Впрочем, почему не отнести к ним и древние подземелья?
– Здесь поблизости есть дома с подобными подвалами? – спросила Ева.
– Не исключено. Вообще-то тут рядом кладбище, наверняка сооружались и склепы, и ходы из них. Может быть, даже самими монахами.
– Как попасть в такой склеп или ход?
– Да хоть через городской люк, – повел плечами Алексей. – Диггеры умудряются использовать и такие пути.
– Вы знали Олега Хованина? – пристально посмотрела на него Ева.
– Хованина? Кто это? Не припоминаю... – Мальцев подумал, отрицательно покачал кудрявой головой: – Нет, не знаю.
Она поколебалась, но все же полезла в сумочку за фотографией.
– Вот, взгляните. Он работал инженером в «Геопроекте»
– Работал? – Мальцев взял снимок в руки, прищурил близорукие глаза. – А теперь что, уволили его? – Он вздохнул. – У меня плохое зрение, и лица я не запоминаю. К сожалению!
– Его убили.
Алексей поднял голову и уставился на посетительницу в упор.
– Ого! Так вы не по поводу памятников. Как я сразу не догадался? Вопросы странные задаете, не совсем по теме. Что, из милиции? Так бы и сказали.
– Нет, милиция ни при чем, они все списали на несчастный случай. Я... родственница Олега, вернее, мы встречались, – на ходу придумывала Ева. – Хочу найти убийцу. Понимаете?
– Пытаюсь, – скептически усмехнулся Мальцев. – Фильмов насмотрелись по телевизору про женщин-дилетанток, распутывающих кровавые преступления? Ладно, давайте фотку, посмотрю еще раз.
Он достал из ящика стола увеличительное стекло и принялся изучать лицо Хованина на снимке.
– Черт! Не могу привыкнуть к очкам, а надо бы. Инженер, говорите? Нет... наверное, я ошибаюсь. Ко мне многие приходят, расспрашивают о том о сем.
– Что вам показалось? – придвинулась к нему Ева. – Ради бога, не скрывайте. Если вы ошибетесь, большой беды не будет! Это же не официальное опознание.
Мальцев потер лоб, покраснел от усердия.
– Кажется, я его видел. Давно, года два тому назад или чуть больше. Поручиться не могу, но...
– В связи с чем? О чем он вас спрашивал? – нетерпеливо перебила Ева. – Не бойтесь перепутать, говорите.
– Недостаток зрительной памяти восполняется тем, что я отлично запоминаю ход событий, содержание разговора, – медленно произнес Алексей. – По-моему, этот парень показывал мне какой-то чертеж, якобы схему монастырских подземелий. У меня возникли сомнения, я намекнул ему на бывшее Симоновское кладбище, мол, можно там вход поискать. Он согласился. Говорил, что и другой эксперт подверг тот план сомнению: он не подходил ни к ходу из Тайницкой башни, ни к подземелью трапезной. Разве что некто отобразил на бумаге неизвестную часть подземных галерей, куда можно было попасть с кладбища. О таких вещах лучше всего знают местные мальчишки, росшие поблизости. Сейчас-то они уже взрослые, но при желании... – Он хлопнул себя по лбу: – Да! Кстати... этот парень... он же еще раз потом приходил!
– Еще раз? Зачем?
Мальцев заметно оживился. По мере того, как он рассказывал, картина их встречи возникала из прошлого, становилась все более отчетливой, обрастала подробностями.
– Из-за кирпичей я его и смог запомнить! Не удивляйтесь. После той истории с чертежом прошло много времени, точно не скажу сколько, но больше года. Является он опять, приносит два кирпича, один поменьше, другой побольше.
Брови Евы поползли вверх.
– Кирпичи? Вы уверены?
– В том-то и дело! Не каждый раз к вам приходит человек с кирпичами. Так бы я ничего не вспомнил, а кирпичи не забудешь. Словом, я частенько общаюсь с реставраторами, которые работают в монастырях, кладки привык осматривать, определять возраст постройки, то же и к подземным колодцам, сводам относится. Ваш парень... Олег, да? Он попросил определить примерно, к какому времени относятся те кирпичи. Я покумекал. Один был с клеймом «Н» – это вторая половина семнадцатого века, а второй – и вовсе древний, весом больше восьми килограммов. Так я Олегу и объяснил. Он поблагодарил, ушел. Все...
Ева молчала, обдумывая услышанное.
– А за что убили вашего... друга? – поинтересовался Алексей.
– Пока не знаю.
– Сделайте поправку на мое зрение, – сказал он Еве, прощаясь. – Утверждать, что приходил именно тот парень, что на фото, я не берусь. Так, похож вроде. Да и снимок нечеткий. Лучшего не нашлось?
– Олег не любил фотографироваться.
* * *
Номер телефона, любезно предоставленный Вятичем сыщику, принадлежал господину Корнееву Петру Даниловичу, проживающему в элитном доме на Тверской. Тот же номер Хованин записал в книге «Ахеронта». Выходит, около двух лет тому назад именно Корнеев приносил ученому чертеж подземелий, предположительно – Симонова монастыря. И что? Как это может быть связано с гибелью инженера? Не из-за сомнительного же плана каких-то монастырских помещений и ходов его убили?
Служащая телефонной станции назвала владельца и второго телефонного номера, записанного рукой Олега, по которому никто не отвечал: Туркин Николай Сергеевич, проживающий в Чертанове.
Если фамилия Корнеева, известного предпринимателя, была на слуху, то кто такой Туркин, чем он занимается и каким образом связан с Хованиным, придется устанавливать.
«С него и начнем, – решил Смирнов. – Хорошо, что я взял машину».
Спустя сорок минут он уже нашел нужную улицу, дом и поднимался в лифте на шестой этаж. Дверь указанной в адресе квартиры открылась сразу. В проеме стоял небритый заспанный мужчина лет тридцати, в майке и спортивных штанах.
– Вам кого? – хрипло спросил он, таращась на сыщика.
– Николая Туркина.
– Ну, я это, – буркнул хозяин квартиры.
– У вас телефон работает? – спросил Смирнов, оттесняя его в глубь неприбранной прихожей.
– Я все заплатил! – возмутился Туркин, пропуская незваного гостя. – Показать квитанцию? Меня полгода не было, ездил на заработки. За коммунальные услуги и телефон заплатил наперед, один месяц только просрочен. И то вчера полдня потратил, долги погашал. Через неделю снова уезжаю! Хочу мать навестить, она в деревне живет, под Люберцами. А что случилось-то?
Туркин, видимо, с вечера хорошо выпил и теперь спросонья и с похмелья плохо соображал. Мельком бросив взгляд в дверь кухни, Всеслав заметил порожнюю бутылку водки на столе, стакан, остатки нехитрой закуски.
– Я из страховой компании, – брякнул он наугад.
Хозяин квартиры хлопал глазами, не понимая, что происходит. Никого он не вызывал, не из какой компании.
– Мы разыскиваем одного человека, – не давал ему опомниться сыщик, – Олега Хованина. Знаете такого? Звонили вам, а к телефону никто не подходит.
– А-а-аа, так бы и сказали, – вздохнул с облегчением Туркин. – Это мой одноклассник, в школе вместе учились. По поводу телефона недоразумение вышло. Как же я мог ответить, если был в отъезде? Живу один; с супругой развелись, она к родителям ушла. Только почему Олежку страховая компания ищет?