- Если ждать определенности в войне, мой король, - ответил я, - умрешь от ожидания.
- Отец советовал мне оставаться в Лундене, - промолвил Эдвард. - Он велел не сдавать город.
- И позволить Этельволду завоевать остальную часть страны? - кисло спросил я.
- Он умрет, но нам нужны воины олдермена Сигельфа.
- Он ведет семь сотен?
- Так он обещал, - сказал Эдвард, - что дает нам больше четырех тысяч человек, - это число его ободрило. - И, конечно, - продолжал он, - теперь у нас есть твои воины и мерсийцы. Мы должны быть достаточно сильны.
- А кто нами командует? - спросил я грубо.
Эдвард удивился вопросу.
- Конечно же я.
- Не архиепископ Плегмунд?
Эдвард застыл.
- У меня есть советники, лорд Утред. - заявил он, - лишь глупый король не слушает своих советников.
- Лишь глупый король, - отозвался я, - не знает, каким советникам стоит доверять. А архиепископ советует тебе не доверять мне. Он считает, что я симпатизирую датчанам.
Эдвард поколебался, я потом кивнул.
- Он беспокоится об этом, это правда.
- До этого момента, мой король, я единственный из твоих людей, кто убил хоть одного из этих ублюдков. Для человека, которому нельзя доверять, это странное поведение, не так ли?
Эдвард просто посмотрел на меня, а потом отмахнулся от большого мотылька, пропорхнувшего рядом с его лицом. Он подозвал слуг, чтобы закрыли большие ставни. Где-то в темноте я слышал пение.
Слуга снял мантию с плеч Эдварда, а потом золотую цепь с его шеи. Через арочный проем с открытой дверью я заметил девушку, ожидавшую в темноте. Она не была женой Эдварда.
- Спасибо, что пришел, - сказал он, отпуская меня.
Я поклонился ему и вышел.
А на следующий день прибыл Сигельф.
Глава двенадцатая
На улице у подножия большой церкви рядом со старым мерсийским дворцом, где жил Эдвард со своими придворными, началась драка. Тем утром прибыли воины из Кента, вливаясь потоком по римскому мосту и через разрушенную арку, ведущую через лунденскую стену около реки.
Шесть сотен и восемьдесят шесть человек под предводительством своего олдермена Сигельфа и его сына Сигебрита ехали под знаменами Сигельфа с перекрещенными мечами и Сигебрита - с головой быка с окровавленными рогами.
Там была еще дюжина флагов, большинство с крестами или святыми, всадников сопровождали монахи, священники и повозки, нагруженные припасами.
Не все воины Сигельфа были верхом, не меньше сотни шли пешком, и эти люди вошли в город в беспорядке и намного позже всадников.
Эдвард приказал людям из Кента найти казармы в восточной части города, но конечно новоприбывшие захотели исследовать Лунден, и началась драка, когда дюжина воинов Сигельфа потребовали эля в таверне под названием "Красная свинья", популярной среди людей олдермена Этельхельма.
Драка началась из-за шлюхи и скоро вылилась из таверны и распространилась вниз по холму. Мерсийцы, западные саксы и люди из Кента устроили шумную ссору на улице, и через минуту были вытащены из ножен мечи и ножи.
- Что происходит? - Эдвард, прервав заседание совета, в ужасе выглянул в окно дворца. Он слышал крики, лязг клинков и видел мертвых и раненых на вымощенном камнем склоне.
- Это датчане? - спросил он потрясенно.
Я не обратил на него внимания.
- Стеапа! - крикнул я, а потом сбежал вниз по лестнице и закричал управляющему, чтобы тот принес мне Вздох Змея. Стеапа собирал своих людей.
- Ты! - я схватил одного из королевских стражников. - Найди веревку. Длинную.
- Веревку, господин?
- Каменщики ремонтируют крышу дворца. У них есть веревка! Принеси ее! И найди кого-нибудь, кто умеет трубить в рог!
Дюжина из нас поспешила на улицу, но там была по меньшей мере сотня дерущихся мужчин, и еще в два раза больше зевак, которые ободряли их криками. Я плашмя стукнул какого-то человека по голове Вздохом Змея, сбил другого с ног, заорал, приказывая остановиться, но они ничего не замечали. Один человек даже побежал ко мне с криками и поднятым мечом, а потом, по всей видимости, понял свою ошибку и развернулся.
Человек, которого я послал за веревкой, принес ее с прикрепленным на конце тяжелым деревянным ведром, и я использовал эту кадку как противовес, чтобы перекинуть веревку через выступающую вывеску "Красной свиньи".
- Найди мне человека, любого человека, участвующего в драке, - велел я Стеапе.
Он тяжело зашагал прочь, пока я делал петлю. Раненый с вываливающимися кишками полз вниз по склону. Женщина кричала. По сточной канаве струилась разбавленная элем кровь. Один из воинов короля принес рог.
- Труби, - велел я, - и не останавливайся.
Стеапа притащил мне человека, мы не имели представления, из Уэссекса ли тот или из Мерсии, но это не имело значения. Я затянул петлю на его шее, ударил, когда он запросил пощады, и вздернул, он повис в воздухе, суча ногами.
Рог всё настойчиво трубил, невозможно было не обратить на него внимания. Я вручил конец веревки Осви, своему слуге.
- Привяжи ее куда-нибудь, - велел я, потом развернулся и заорал в сторону улицы. - Кто еще хочет умереть?
Вид человека, дергающегося на веревке в предсмертной агонии от удушья, оказал успокаивающее действие на толпу. Улица притихла. Король с дюжиной воинов появился из двери дворца, и люди кланялись или опускались на колени в знак почтения.
- Еще одна драка, - прокричал я, - и вы все умрете! - я поискал кого-нибудь из своих людей. - Свяжи ублюдку лодыжки, - приказал я, указывая на повешенного.
- Ты только что убил одного из моих людей, - послышался голос, я повернулся и увидел худощавого человека с заостренным лицом как у лисицы и длинными, рыжими, заплетенными в косы усами. Он был стар, возможно, около пятидесяти, и его рыжие волосы поседели на висках. - Ты убил его без суда! - обвинил он меня.
Я возвышался над ним, но он смотрел вызывающе.
- Я повешу дюжину твоих людей, если они будут драться на улицах, - сказал я. - А ты кто такой?
- Олдермен Сигельф, - ответил он, - и называй меня господином.
- Я Утред Беббанбургский, - заявил я, и он моргнул от удивления, - и ты можешь звать меня господином.
Сигельф, очевидно, решил со мной не драться.
- Им не следовало устраивать драку, - неохотно признал он и нахмурился. - Полагаю, ты встречал моего сына?
- Встречал.
- Он был глупцом, - голос Сигельфа был столь же резок, как и черты его лица, - юным глупцом. Он усвоил свой урок.
- Урок верности? - спросил я, глядя на противоположную сторону улицы, где Сигебрит кланялся королю.
- Выходит, они оба любили одну и ту же сучку, - сказал Сигельф, - но Эдвард был принцем, а принцы получают, что хотят.
- Как и короли, - сказал я мягко.
Сигельф понял, что я имел в виду, и бросил на меня очень жесткий взгляд.
- Кенту не нужен король, - сказал он, очевидно, пытаясь пресечь слухи о том, что он сам жаждет получить трон.
- В Кенте есть король, - сказал я.
- Так говорят, - заметил он с сарказмом, - но Уэссексу нужно лучше о нас заботиться. Все проклятые норманны, которым дали пинка под зад во Франкии, пришли к нашим берегам, а что делал Уэссекс? Чесал собственную задницу и нюхал пальцы, пока мы страдали.
Он посмотрел, как его сын кланяется во второй раз, и сплюнул, правда, трудно было сказать по какой причине - то ли из-за реверансов сына, то ли из-за Уэссекса.
- Посмотри, что случилось, когда пришли Харальд и Хэстен! - потребовал он.
- Я разбил обоих, - ответил я.
- Но до этого они успели разграбить половину Кента и сжечь пятьдесят деревень или больше. Нам нужно больше защиты, - он взглянул на меня. - Нам нужна помощь!
- По крайней мере, ты здесь, - сказал я примиряюще.
- Мы поможем Уэссексу, - заявил Сигельф, - даже если Уэссекс не поможет нам.
Я подумал, что прибытие людей из Кента заставит Эдварда что-нибудь предпринять, но вместо этого он опять выжидал. Военный совет собирался каждый день, но ничего не решил, за исключением того, чтобы подождать и посмотреть, что будет делать враг. Разведчики наблюдали за датчанами и каждый день посылали донесения, а в этих донесениях говорилось, что датчане по-прежнему не двигаются с места.
Я торопил короля напасть на них, но с таким же успехом мог упросить его слетать на луну. Я умолял его позволить мне повести собственных людей на разведку, но он отказал.
- Он думает, что ты их атакуешь, - объяснила Этельфлед.
- Почему он не атакует? - спросил я разочарованно.
- Потому что испуган, - ответила она, - потому что у него слишком много советников, потому что он боится поступить неправильно, потому что ему достаточно проиграть лишь одну битву, и больше он не будет королем.
Мы были на верхнем этаже римского дома, одного из тех поразительных зданий, где имелись лестницы, взбирающиеся с этажа на этаж. Луна светила через окно и через дыры в крыше, где обвалились куски сланца. Было холодно, так что мы завернулись в одеяла.
- Король не должен бояться, - сказал я.
- Эдвард знает, что люди сравнивают его с отцом. Он пытается понять, как бы сейчас поступил отец.
- Альфред призвал бы меня, читал бы мне наставления минут пять, а потом дал бы армию.
Она лежала в моих объятьях молча и смотрела на крышу в пятнах лунного света.
- Как ты думаешь, у нас когда-нибудь будет мир? - спросила она.
- Нет.
- Я мечтаю о дне, когда мы сможем жить в большом доме, ездить на охоту, слушать песни, гулять у реки и никогда не бояться врага.
- Мы с тобой?
- Только мы с тобой, - она повернула голову, так что волосы упали на глаза, - только мы с тобой.
На следующее утро Эдвард приказал Этельфлед вернуться в Сирренкастр, приказ, который она подчеркнуто проигнорировала.
- Я сказала ему, чтобы дал тебе армию.
- И что он ответил?
- Что он король и сам поведет армию.
Ее муж приказал Меревалу вернуться в Глевекестр, но Этельфлед убедила мерсийцев остаться.
- Нам нужен каждый достойный муж, - объяснила она ему, и это было правдой, но не для того, чтобы гнить в Лундене.
У нас была целая армия, более четырех тысяч и пяти сотен воинов, и она занималась лишь охраной стен и глазела на неизменный сельский пейзаж за ними.
Мы ничего не предпринимали, а датчане опустошали сельскую местность в Уэссексе, но не делали попыток взять штурмом бург. Осенние дни становились короче, но мы по-прежнему нерешительно сидели в Лундене.
Архиепископ Плегмунд вернулся в Контварабург, и я подумал, что его отъезд может придать Эдварду смелости, но епископ Эркенвальд остался с королем и советовал соблюдать осторожность.
То же самое делал и отец Коэнвульф, личный священник Эдварда и ближайший советник.
- Не похоже, что датчане подняли руки вверх, - говорил он Эдварду, - так что я боюсь попасть в ловушку. Позволь им сделать первый шаг, мой король. Они точно не могут вечно стоять на месте.
По крайней мере, в этом он был прав, и когда осенние холода незаметно перешли в зиму, датчане наконец пришли в движение.
Они были столь же нерешительны, как и мы, и теперь просто перешли реку обратно у Кракгелада и отправились назад тем же путем, что и пришли. Разведчики Стеапы доложили нам об их отступлении, и днем за днем приходили донесения о том, что они направляются обратно в Восточную Англию, забрав рабов, скот и награбленную добычу.
- И однажды они вернутся, - сказал я совету, - датчане из Нортумбрии отправятся домой на своих кораблях. Они ничего не добились, только забрали много рабов и скота, но и мы тоже ничего не получили.
- Король Эорик нарушил договор, - высокомерно отметил епископ Эркенвальд, хотя смысл этого замечания от меня ускользнул.
- Он обещал поддерживать с нами мир, - сказал Эдвард.
- Он должен быть наказан, - мой король, - настаивал Эркенвальд. - договор был освящен церковью!
Эдвард бросил взгляд на меня.
- А если воины из Нортумбрии отправятся домой, - сказал он, - Эорик будет очень уязвим.
- Когда они отправятся домой, - подчеркнул я. - Они могут подождать и до весны.
- Эорик не сможет прокормить столько людей, - заметил олдермен Этельхельм. - Они быстро покинут его королевство! Взгляните, как нам сложно прокормить армию.
- Так ты собираешься атаковать зимой? - спросил я насмешливо. - Когда реки вышли из берегов, идет дождь, и нам придется пробираться по замерзшей грязи?
- Бог на нашей стороне! - объявил Эркенвальд.
Армия стояла в Лундене уже почти три месяца, и запасы продовольствия в городе заканчивались. Врага не было у ворот, так что на склады постоянно прибывало новое продовольствие, но для этого требовалось огромное количество повозок, буйволов, лошадей и людей.
А воины скучали. Некоторое винили людей из Кента за то, что те задержались с прибытием и, несмотря на то, что мне пришлось повесить человека, постоянно случались драки, в которых погибли несколько дюжин воинов.
Армия Эдварда была недовольна, незанята и голодна, но возмущение епископа Эркенвальда предательством Эорика священного договора каким-то образом воодушевило совет и убедило короля принять решение.
Несколько недель мы проявляли милосердие к датчанам, но теперь, когда они покинули Уэссекс, совет внезапно обнаружил в себе мужество.
- Мы должны последовать за врагом, - объявил Эдвард, - и забрать всё, что было украдено у нас, и отомстить королю Эорику.
- Если мы последуем за ними, - сказал я, посмотрев на Сигельфа, - нам понадобятся лошади.
- У нас есть лошади, - заявил Эдвард.
- Не у всех людей из Кента.
Сигельфа это возмутило. Он был человеком, как мне показалось, готовым оскорбиться при малейшем намеке на критику, но он знал, что я был прав. Датчане всегда передвигались верхом, и армия, которую замедляют пешие воины, никогда не догонит их или не сможет быстро отреагировать на передвижения врага.
Сигельф бросил на меня сердитый взгляд, но удержался от искушения огрызнуться, вместо этого он посмотрел на короля.
- Ты можешь одолжить нам лошадей? - спросил он Эдварда. - Как насчет лошадей местного гарнизона?
- Веостану это не понравится, - безрадостно сказал Эдвард. - Конь - это ценное имущество воина, и никто не одолжит его мимоходом незнакомцу, отправляющемуся на войну.
Все замолчали, а потом Сигельф пожал плечами.
- Тогда позволь сотне моих людей остаться здесь с гарнизоном и, как там его зовут, Веостаном? Он может отправить взамен сотню всадников.
На том и порешили. Гарнизон Лундена даст армии сотню всадников, а люди Сигельфа заменят их на стенах, а потом мы наконец-то отправились в путь, на следующее утро армия покинула Лунден через Ворота Епископа и Старые ворота. Мы следовали по римским дорогам на северо-восток, но это едва ли можно было назвать погоней.
Часть воинов, поопытнее, ехала налегке, но большинство взяло с собой повозки, слуг и слишком много запасных лошадей. И хорошо еще, если мы продвигались со скоростью трех миль в час.
Стеапа вел в авангарде половину воинов короля с приказом оставаться в поле зрения и ворчал, что ему приходится ехать слишком медленно.
Эдвард приказал мне оставаться с арьергардом, но я ослушался и ушел далеко вперед воинов Стеапы. Этельфлед и ее мерсийцы пошли со мной.
- Думал, твой брат настаивал, чтобы ты осталась в Лундене? - спросил я.
- Нет, он приказал мне отправляться в Сирренкастр.
- И почему же ты ему не повиновалась?
- Повиновалась. Но он не сказал, какой дорогой ехать, - она улыбнулась мне, провоцируя отослать ее прочь.
- Просто останься в живых, - проворчал я.
- Да, господин, - ответила она с насмешливым смирением.
Я послал разведчиков далеко вперед, но все, что они обнаружили - следы копыт армии отступавших датчан. Все это было бессмысленно.