Из Жениного рассказа я поняла, что его держали в подвале под «Жар-птицей». Сегодня рано утром его вывезли за город (опять с повязкой на глазах) и оставили там. Как он понял из разговора бандитов, кто-то ночью сбежал из подвала, так что следовало избавиться от улик. Женя чуть в штаны не наделал, думая, что его везут убивать. Но его просто бросили в каком-то лесочке. С огромным трудом он добрался до своей квартиры и отлеживался до вечера. Теперь решил приехать ко мне. На вопрос зачем, Женя, срываясь на крик, стал требовать объяснений; после чего попросил разрешения временно пожить у меня, дать денег в долг и вообще уберечь его от всех невзгод, защитить и наказать похитивших его негодяев. Во время этой сбивчивой речи упреки в мой адрес постоянно перемежались рыданиями и мольбами.
Я спросила у Жени, допрашивали ли его. Лучше бы не спрашивала! Опять начались слезы, обвинения, упреки. Как я уже говорила, бывший совершенно не выносит физической боли, а тут ему выбили три верхних зуба, я не говорю уже о том, сколько синяков он заработал. Конечно, Женя рассказал все, что знал, – только бы его оставили в покое.
– Ты могла бы меня спасти! Мне не пришлось бы столько сидеть в этом подвале! – кричал он. – Ты могла бы что-нибудь придумать!
– Надо было сразу звонить своей Райке, – сказала я. – Ты прекрасно знаешь, что у меня нет и никогда не было таких денег, которые требовали за тебя.
– Про какую Райку ты все время говоришь? – закричал бывший. – Я не звонил никаким Райкам.
Тут в разговор вмешался старший лейтенант Терентьев; он объяснил, что к нему от гражданки Белоусовой поступало заявление о том, что ее сожителя Рубцова Е. Ю. неизвестные взяли в заложники и требуют выкуп. Я в красках описала Райкин визит. Теперь уже Женя смотрел на всех большими глазами.
– Но я ей не звонил, – медленно проговорил он. – И даже не вспоминал про нее. Она – последняя из тех, к кому я обратился бы. Нет, я, наверное, лучше еще пожил бы в этом подвале, чем снова видеть эту стерву.
Мы переглянулись с Терентьевым, по-моему даже несколько протрезвевшим от услышанного.
– Вам нужно будет зайти ко мне в отделение, – официальным тоном проговорил старший лейтенант и извлек из кармана визитку. Руки у него немного дрожали.
Я же глубоко задумалась. Так звонил кто-то Райке или не звонил? Вполне мог кто-то по поручению Стрельцова, каким-то образом выяснившего про ее прошлую связь с Женей. Может, она что-то говорила Олегу Вениаминовичу про свои еще не остывшие к Жене чувства – ну, например, чтобы позлить Стрельцова. А тот решил воспользоваться случаем… Ну кто же мог предположить, что Женя окажется в лапах у его людей? Только почему Стрельцов требовал с меня деньги за Женю? Он же знает, каково мое материальное положение.
Вообще-то следовало поставить в известность папу Сулеймана, что я и сделала незамедлительно. Он внимательно выслушал мое сообщение и обещал разобраться.
А Женя тем временем интересовался своей машиной. Как и где ее искать? Я молчала как рыба. Зачем говорить на такие темы при представителе правоохранительных органов? Лучше помолчать. Старший лейтенант Терентьев тем временем вытащил еще одну визитку и снова предложил Жене зайти к нему в отделение.
И тут в дверь опять позвонили. Этот нескончаемый поток посетителей когда-нибудь иссякнет?
На сей раз на пороге стоял Алексей с огромным букетом роз. Его, как и Женю, я тоже насилу узнала, правда, Леша в отличие от бывшего изменился в лучшую сторону.
Лешка был аккуратно подстрижен (хотя и слишком коротко на мой вкус), чисто выбрит и благоухал дорогим одеколоном. Он был в белоснежной рубашке с коротким рукавом и в черных брюках со стрелками.
Алексей прошел на кухню. Увидев трех пьяных мужиков и унюхав запах дешевой бормотухи, Алексей скривился и поинтересовался, кто такие Терентьев с Женей.
– Сейчас своего домой заберу, – сказала Наташка, не вдаваясь в объяснения и пытаясь поднять старшего лейтенанта с табуретки.
Терентьев тем временем с трудом извлек из кармана третью визитку, которую протянул Алексею, предложив зайти к нему в отделение. Алексей кивнул и выбросил визитку в мусорное ведро. Потом повернулся к Жене. Я объяснила, кем он мне приходится. Бывший очень некстати опять попросил денег и снова вспомнил о своей машине. И тут Леша его узнал…
Алексей схватил бывшего за грудки и вытащил из-за стола. Я попыталась вмешаться, но Лешка цыкнул на меня, и я решила, что лучше не вмешиваться. Того же мнения придерживались и старушки Ваучские, с большим интересом наблюдавшие за развитием событий. Наверное, они рассматривали происходящее как некое подобие дуэли из-за прекрасной дамы.
Алексей популярно объяснил Жене, что бывшие мужья у бывших жен должны не просить деньги, а в лучшем случае сами их давать или вообще не раскрывать рта. После чего бывшему было предложено убираться подобру-поздорову, если он не хочет, чтобы его спустили с лестницы или выбросили на помойку. Женя в очередной раз зарыдал, но покинул нашу квартиру, правда, при помощи Алексея, поддерживавшего его за шиворот. Вслед за ним удалились Наташка с Терентьевым.
Я чувствовала себя виноватой перед Женей, хотя и желала от него отделаться. Но Ольга Николаевна сказала, что я ни в чем не виновата. Анна Николаевна похвалила «молодого человека». Иван же Петрович, исполнив еще один куплет, удалился к себе. Сережка, внимательно посмотрев на меня и на Алексея, заявил, что идет смотреть телевизор.
Мы остались вдвоем на кухне и проговорили несколько часов. Алексей подробно рассказал мне все, что знал. Он явно хотел остаться, но я отправила его домой, а сама задумалась: кто же все-таки заварил всю эту кашу?
Папа Сулейман и Валерий Павлович, вероятно, пришли к какому-то соглашению. Алексея с Андреем распустили по домам. Гробы Валерию Павловичу вернули, правда, «начинки» в них уже не было. Я как раз поинтересовалась ею. Алексей пояснил, что торговля оружием – один из видов бизнеса милейшего человека Валерия Павловича.
Сейчас все заняты поисками Стрельцова. То есть главный негодяй – Олег Вениаминович?
Глава 26
Париж. С 13 июля по 20 июля
Перед отъездом я помогла соседям создать необходимую линию обороны – мало ли что может произойти в мое отсутствие. Мы закупили достаточное количество соли и расставили открытые пачки в кухне и прихожей. Как показала практика, брошенная в глаза пригоршня позволяет хотя бы временно выводить незваных гостей из игры. Мы также наполнили водой пустые бутылки (Иван Петрович пожертвовал), заткнули их пробками и поставили рядом с пачками соли. Скалки, ступки, поварешки и прочие орудия кухонных схваток остались на своих обычных местах. Ольга Николаевна обещала в самое ближайшее время присмотреть тарелки понадежнее.
Вообще соседи планировали многое сделать в мое отсутствие. В первую очередь ремонт – силами молодцев Рашидова, обещавшего предоставить работников. Так что я знала: скучать соседям без меня не придется.
Кроме того, Сережка с Иваном Петровичем собирались ежедневно проводить несколько часов в подвале в поисках клада. Папа Сулейман выделил им в помощь двух своих людей и, главное, немецкий металлоискатель. Где он его взял, мне неведомо, но дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Сережку с Иваном Петровичем невозможно было оттащить от этой хитрой штуковины. Как следовало из прилагаемой инструкции (немецкий я в свое время тоже пыталась учить и с помощью словаря смогла худо-бедно перевести руководство по эксплуатации), прибор использовался археологами при поисках монет, лежавших на глубине до двадцати сантиметров.
– А если глубже двадцати сантиметров? – спросил Сережка; и они с дядей Ваней стали прикидывать, как глубоко дед мог закопать свои сокровища.
Сережка был готов спуститься в подвал немедленно и проверить, как работает прибор. Я немножко поумерила его пыл, заметив, что завтра, после того как я улечу, они спокойно смогут приступить к кладоискательству и заниматься этим две или три недели. А я буду спокойна за сына – мальчик при деле, под присмотром Ивана Петровича.
В понедельник «Жар-птица» организовала автобус, и всю нашу команду отвезли в Пулково-2. От фирмы поехали Волконский, Алик и еще один хорошо накачанный молодой человек. От папы Сулеймана – два молодца, один был мне известен по кухонной схватке у меня дома, второго видела впервые, правда, ничего особенного про него сказать не могу. Такой же бритый затылок, сравнительно небольшой пуленепробиваемый лоб, огромная толстая цепь, достойно украсившая бы и шею слона. У этого, правда, шеи почти не было: казалось, голова росла прямо из туловища, хотя подобное вроде бы и противоречило законам анатомии.
Шестнадцать девочек, разделившиеся на несколько групп, оживленно болтали перед предстоящей поездкой. Большинство из них за границу выезжали впервые.
Вокруг меня все время вертелся Алик. Я подозревала, что он получил вполне определенные указания от Стрельцова – не спускать с меня глаз. Я снова вспомнила расстрел нескольких человек в деревенском доме. Ну не мог все это организовать Стрельцов, если там находился его доверенный человек! В том, что Алик – его доверенное лицо, теперь сомнений не оставалось: и во время приема француза он был нашим шофером, и теперь от «Жар-птицы» с нами летит, и ко мне уж больно подозрительно клеится, и сколько раз свои услуги мне предлагал… Ладно, посмотрим. Уж как-нибудь сумею в Париже от него отвязаться – мне этот сопровождающий во время намеченных мной визитов совсем не нужен.
В Париже нас поселили в небольшой гостинице в северной части города – недалеко от планируемых для девочек мест работы. У меня был крохотный одноместный номер. Вскоре большинство девочек перебрались в другие гостиницы. Со мной же остались лишь стриптизерши.
Я пыталась поговорить практически со всеми прибывшими в Париж на заработки – просто из женского любопытства. Мне было интересно узнать, на что они надеются, что планируют. Сто процентов были настроены на напряженную трудовую вахту, чтобы ни минуты не проходило даром – в прямом смысле. Девочки точно знали: «Жар-птица» заберет себе шестьдесят процентов их заработка, но это обстоятельство их не очень-то беспокоило.
– Понимаете, Марина Сергеевна, – объясняла мне одна моя бывшая ученица, – мы считаем, что нам крупно повезло. У большинства нет такой возможности. Или приезжают «дикарями». А тут тебе и все оформление, и дорога, и проживание, и клиентурой обеспечивают, и охрана. Ты только работай. Это выгодно всем. Девчонки, которые уже ездили через «Жар-птицу», остались довольны. Со всеми честно расплатились до копейки, то есть франка – или как тут у них? Поэтому в «Жар-птице» такой конкурс.
Я сопровождала Волконского на разные деловые встречи; он обсуждал с потенциальными партнерами возможности дальнейшего сотрудничества – товара, который могла поставить в Париж его фирма, было в избытке.
В первые два свободных дня Алик пытался меня сопровождать. Но я заранее придумала способ, как от него отделаться. Ходила по Парижу пешком, пояснив молодцу, что это город-музей под открытым небом, – мол, для того чтобы почувствовать его дух, его ауру, ни в коем случае нельзя пользоваться транспортом. Ходить, ходить и только ходить.
Похоже, что Алик ходил в последние годы только до машины. Эти первые два свободных дня он сопровождал меня часа по три, а потом оставлял в покое. На третий день он сопровождать меня отказался, тем более я заявила, что на целый день иду в Лувр. Алик не пожелал взглянуть на шедевры мирового искусства.
Для начала я планировала посетить Заславских. Как и в каждой гостинице, в нашей имелся телефонный справочник. Я выписала номер телефона в записную книжку. Отойдя от нашей гостиницы на некоторое расстояние, я позвонила из автомата. Трубку сняла Алена Заславская, жена Юрия Анатольевича. Я представилась.
– Марина? Где ты?
Алена была очень рада меня слышать. Раньше мы всегда были на «вы», а тут она сразу же перешла на «ты». Алена сказала, что муж с дочерью сейчас находятся на каком-то теннисном турнире, а она одна, скучает и тут же спросила, когда я могу к ней подъехать. Я изъявила желание приехать немедленно.
Выяснилось, что Заславские живут в районе Северного вокзала, так что я добралась довольно быстро.
Алена выглядела неважно. Я помнила ее модной дамой, всегда удачно накрашенной, подтянутой, безупречно одетой. В Петербурге она регулярно посещала парикмахерскую, косметический кабинет и массажный салон. Сейчас на ее лице совершенно не было косметики; она ходила по квартире в длинной свободной футболке, отросшие волосы были небрежно подколоты – только чтобы не лезли в глаза.
Мы расцеловались.
– Маринка, как я рада тебя видеть! Ты надолго? Обязательно заезжай еще разок. Или, может, поживешь у меня? Зачем тебе тратиться на гостиницу?
Я объяснила, что приехала сопровождающей группы, за счет фирмы, правда, не стала говорить, что это за фирма. Алена стала приглашать меня приехать в Париж просто так, к ней. У нее я могу жить столько, сколько захочу. И, может, я задержусь, когда мои туристы уедут?
Я поняла, что Алена очень одинока. Она рассказала, что муж с дочерью отсутствуют с утра до вечера. И еще регулярно куда-то уезжают. У них своя жизнь – они постоянно с кем-нибудь встречаются, путешествуют, куда-то ходят…
– Ну а ты, Алена? – обратилась я к ней. – Неужели в Париже некуда пойти?!
Хозяйка хмыкнула, достала бутылку вина (хотя была только первая половина дня) и два бокала. Наполнила бокалы до краев и предложила выпить. Свой она мгновенно осушила до дна и снова наполнила. Вино было терпким и довольно крепким. Алена глубоко вздохнула и призналась:
– Понимаешь, Маринка, я стала при них прислугой. При Юрке и Дашке. В Питере я, конечно, тоже занималась только хозяйством – с тех пор как родила Дашку, но там все время были какие-то дела… Да, я готовила, убирала, но не чувствовала себя домработницей. И была довольна жизнью. Ходила по всяким салонам, к подругам. Или просто к знакомым. А тут даже позвонить некому. – Алена грустно улыбнулась.
Я заметила, что в Париже должно быть много русских эмигрантов – всех поколений. Много русских туристов. Алена могла бы найти себе хоть какой-то круг общения, может, даже работу на несколько часов в неделю, если не хочет на полный день.
Вместо ответа хозяйка хлопнула еще один полный бокал вина. Помолчав немного, заявила:
– Я хочу домой, Марина. В Питер. Просто в Россию. Не могу я тут жить. Не мо-гу!
Она опять помолчала. Потом вновь заговорила:
– Я уже думала вернуться. Одна. К матери, в однокомнатную квартиру. Устроюсь куда-нибудь работать. На французском теперь шпарю, как на русском. Один плюс: иностранный язык выучила. – Алена горько усмехнулась. – Пусть не будет наших прежних хором, пусть не будет всего этого, – хозяйка обвела рукой квартиру, – обойдусь. Найду себе нормального мужика…
В моих глазах явно отразилось удивление. Алена расхохоталась.
– Ты видела только парадно-показную сторону дорогого Юрочки. Если бы ты знала, какой это лицемер… Как я ненавижу все это притворство! Меня тошнит от его лицемерия! Понимаешь? Тошнит! Юрка совсем не тот человек, каким хочет казаться, каким себя подает, но я-то знаю про все скелеты в шкафу…
Последняя фраза ударила меня, словно током. Я невольно вздрогнула. Алена это заметила. Я видела, что у нее на языке вертится вопрос. Но вопрос задала я:
– Вам не звонили из России?
Алена спросила:
– А кто должен был нам звонить?
– Значит, не звонили, – сделала я вывод.
Алена разлила остатки вина по бокалам, и мы выпили. Я понимала, что должна выяснить то, что меня интересовало. Я ведь приехала совсем не для того, чтобы просто увидеться с Аленой, – подругами мы никогда не были, просто Заславские платили мне за уроки французского…
Не глядя Алене в глаза, я сообщила:
– Скелет в нише нашли.
– Кто? – спросила Алена.
Я рассказала про пожар, про взрыв, про обвал потолка, наконец, про нишу.
– Так что скорее всего нашли мастера, ремонтировавшего квартиру для этих французов, которые купили ее у вас.