Алена усмехнулась и заметила, что французам не требовался ремонт. Я попыталась что-то возразить, но Алена меня перебила и сказала, что эти французы, Анри и Франсуа, сами вышли на Юрия. Каким-то образом узнав, что он подумывает эмигрировать в их страну, они предложили купить у него квартиру – со всем, что в ней имеется, а также оказать посильную помощь во Франции. Все свои обещания французы выполнили.
– Они объясняли вам, почему хотят купить именно вашу квартиру? – спросила я.
Алена кивнула. Франсуа и Анри сказали, что квартира когда-то принадлежала их русским предкам. Я навострила ушки. Выяснилось, что прапрадед наших новых соседей строил наш дом. Приехав в Россию работать по контракту, французы стали интересоваться именно нашим домом и проживающими в нем людьми. Каким-то образом узнав про Заславских, они приехали к ним с конкретным предложением. И были готовы ждать, пока семья не уедет во Францию.
Да, не зря я все-таки заехала к Алене. Стоило разыскивать ее хотя бы только ради этой информации. Наши новые соседи – родственники Ваучских! Подумать только! Вот это новость! Значит, они в самом деле целенаправленно искали клад. Верная догадка промелькнула у меня, когда я увидела разобранную печь, часть стены и нишу. Они знали, где искать. Знали, что там должен находиться клад. Значит, клад был. Но у кого он теперь? Или они ничего не нашли? Это следовало выяснить. Начну с Алены. К французам я собиралась заехать просто как к нашим новым соседям – ну и, может, оказать услугу капитану Безруких. Но теперь я просто обязана с ними встретиться до их возвращения в Россию. И с другими французами – старшего поколения. Должен же кто-то из этой семьи знать о существовании старушек Ваучских, по крайней мере Анны Николаевны. И ведь мои соседки хотят выяснить, как сложилась судьба их эмигрировавших родственников. Вот только хотят ли французы знать что-нибудь о тех, кто остался в России?
Ладно, перейдем к делу. Сейчас нужно выжать из Заславской все, что ей известно.
– То есть они искали скелет в нише? Или что-то еще? – спросила я, помня слова капитана Безруких о том, что найденный там скелет не может быть старым. С другой стороны, имелся еще один – в подвале.
Алена рассмеялась и заметила:
– Этот скелет – не их. Не французский в смысле. И не их предок. Иностранный.
Глаза у меня сделались большими и круглыми, а Алена продолжала. Она держала эту информацию в тайне больше четырех лет, и ей требовалось просто перед кем-то выговориться, излить душу. Она достала еще одну бутылку вина и во время своего рассказа неоднократно к ней прикладывалась.
Алена вышла замуж за тренера. Она сама занималась большим теннисом и, как частенько случается, была влюблена в своего наставника. Он ответил ей взаимностью, они поженились, родилась Даша. Какое-то время Юрий Анатольевич работал в Спорткомитете, а потом, с началом перемен, стал учредителем одного спортивного фонда – об этом мне было известно. Поскольку фонд пользовался рядом таможенных и налоговых льгот, он вскорости привлек внимание криминальных структур, желавших практически беспошлинно ввозить в страну алкоголь и сигареты. Все происходило в Петроградском районе, следовательно, им заинтересовался «хозяин района», некий папа Сулейман. Я сказала Алене, что имела счастье (или несчастье?) с ним неоднократно встречаться. Заславская только хмыкнула.
Государственные налоговые органы не взимали практически никаких сумм со сверхприбылей фонда, зато папа Сулейман потребовал отчислять в его пользу немалую долю, не говоря уже о том, что и сам прокручивал через фонд свои сделки. Заславский понимал, что без «крыши» не обойтись, она все равно будет, но делиться все же не хотелось. И не ему одному. Точно такие же желания были и у соседа, Олега Вениаминовича Стрельцова, директора «Жар-птицы», закупавшего у Заславского некоторые виды поставляемых товаров. Они стали дружить – нашлось много общего, кроме бизнеса, опять же соседи… Совместными усилиями им неоднократно удавалось обойти папу Сулеймана при дележе пирога.
Потом на горизонте появился некий представитель Арабских Эмиратов Виджей Джанлухми. Его нашел папа Сулейман – ну, или его люди, что, в общем, значения не имело. Сделку планировалось провести через спортивный фонд. Джанлухми отдыхал вечером в «Жар-птице», насладился предлагаемыми усладами, а потом его, довольного и разомлевшего, Стрельцов с Заславским пригласили в квартиру последнего для обсуждения условий планируемой сделки. Они не хотели говорить в «Жар-птице», где постоянно курсирует кто-то из людей папы Сулеймана.
Но этот самый Джанлухми оказался человеком по-своему честным и твердо заявил, что не станет действовать в обход Рашидова, более того, скажет ему о непорядочности компаньонов. Допустить подобное они не могли. Возможно, Стрельцов и не собирался его убивать, но, не на шутку разозлившись и испугавшись, врезал Джанлухми, вложив в удар всю свою силу. Он попал точно в висок. Джанлухми грохнулся на пол и затих. Услышав грохот падающего тела, в комнату прибежала Алена, ее выгнали, сказав, что разберутся без нее, но тогда мужчины еще не поняли, что гость мертв.
Сообразив же, что они совершили убийство, Юрий Анатольевич запаниковал и позвал жену. Заславский орал и на Стрельцова, не рассчитавшего силу удара, и на Алену, будто бы она была в чем-то виновата. Алена же сказала, что всегда считала: нечего заниматься сомнительными делишками.
– Допрыгались! – заорала тогда Алена. – Труп в квартире. Мало вам было денег?! Все больше хотели. Получили?
Заславский разозлился не на шутку, заорав, что Алена никогда от денег не отказывалась и наслаждалась всем, что они дают. Начался семейный скандал. Стрельцов сидел в углу и тихо хлестал виски. Юрий же Анатольевич, находившийся на грани нервного срыва, хорошенько врезал жене, чего не делал ни разу за все время их семейной жизни. Алена отлетела к противоположной стене, больно ударившись локтем. Как они решили позднее, она угодила локтем как раз в тот кирпич, на который следовало нажать, чтобы открылась ниша.
Стена начала двигаться… Грохот, скрип, треск обоев, осыпающаяся штукатурка… Заславский, Алена и Стрельцов стояли как завороженные.
При виде скелета Алена грохнулась в обморок и очнулась в другом конце комнаты на ковре, куда ее перенес муж. Заславский со Стрельцовым уже обсуждали возможные варианты действия, не обращая внимания ни на Алену, ни на только что убитого Джанлухми, ни на скелет в нише. Вернее, он был уже не в нише, а лежал на полу – вывалился на ковер и рассыпался.
На журнальном столике, за которым они сидели, стояла небольшая шкатулка, наполненная драгоценностями.
– Иди сюда, – позвал Алену муж, заметив, что она пришла в чувство.
Она же не могла подняться – ноги не слушались. Тогда Юрий высыпал содержимое шкатулки на стол, выбрал бриллиантовое колье и показал жене.
– Это тебе, дорогая. За моральный ущерб. А, Олег? Заслужила моя Аленка? Ведь если бы не она…
Стрельцов кивнул, в очередной раз отхлебывая виски прямо из бутылки. Заславский встал, приблизился к жене и надел колье ей на шею. Алене показалось, что оно обожгло ее. Женщина сорвала с шеи колье и бросила на ковер.
– Она в шоке, – сказал Стрельцов. – Оклемается и поблагодарит тебя как следует.
Заславский с ним согласился и вернулся к столу. Мужчины принялись делить содержимое шкатулки, Алена же на четвереньках выползла из комнаты, не желая там более оставаться ни минуты. А Олег с Юрием, покончив с дележом найденных сокровищ, занялись более насущными проблемами.
К их великому сожалению, два трупа – вернее, труп и скелет – одновременно в нишу не помещались. Тогда Стрельцов предложил просто выбросить кости в подвал – благо там масса всяких отсеков, если найдут, так только бомжи, – да и кто скажет, чьи они? Вынести скелет по частям, как они решили, особых проблем не составляло. Освободившееся место занял труп Джанлухми, нишу закрыли, вскоре зацементировали, потом поклеили новые обои. Все эти работы Заславский со Стрельцовым выполняли на пару. Алена сказала, что к той стене она близко не подойдет.
С тех пор она не могла даже заходить в ту комнату. Ей казалось, что глаза убитого смотрят на нее сквозь стену. Она умоляла Юрия Анатольевича поменять квартиру. Он отказывался. Казалось, что произошедшее на него никак не повлияло, – наоборот, сделало богаче. Ведь разве нашли бы они когда-нибудь эти сокровища?
– Столько лет жили со скелетом, и ничего, – убеждал он жену. – И с этим новым поживем.
Алена отказалась носить что-либо из найденных драгоценностей.
– И где они теперь? – поинтересовалась я.
Заславская пожала плечами.
– Несколько колец у дочки. Кое-что продано. Колье взял Стрельцов после того, как я отказалась. Может, еще что Юрочка раздарил своим бабам.
– У Юры что, и любовницы есть? – почему-то удивилась я.
Алена рассмеялась.
– У Юры все есть.
Она помолчала немного и продолжила рассказ.
Ей почему-то кажется, что именно с той минуты начались их неудачи. Словно те драгоценности были заколдованы или прокляты, или проклят тот, кто их возьмет. Может, их охранял скелет? Шкатулка стояла аккурат между его ног. Живя в России, Алена никогда не ходила в церковь, а во Франции вдруг стала верующей, крестилась, хотела крестить и дочь, но Юрий, убежденный атеист, сделать этого не позволил.
В общем, у Заславского в России начались проблемы. У его фонда отобрали большую часть льгот, а папа Сулейман стал пристальнее следить за его деятельностью, Рашидов даже один раз допрашивал Алену: не видела ли она того человека из Арабских Эмиратов. Рашидов явно его искал – ведь для всех Джанлухми как сквозь землю провалился. Алена изобразила удивление и заявила, что про такого вообще ни разу в жизни не слышала и, естественно, видеть его не могла, поскольку в делах мужа никогда не участвовала.
Когда у Юрия Анатольевича появилась идея перебраться во Францию, Алена ее тут же поддержала и предпринимала все, чтобы ускорить отъезд. И вот теперь она во Франции…
– Но как я хочу домой! – снова воскликнула она. – Конечно, только не в ту квартиру. Господи, сделай так, чтобы я вернулась!
– Все зависит от тебя, – заметила я.
Заславская горестно вздохнула. Я начала говорить, что помогу ей найти работу, если она согласна начать с малого. К тому же гражданство она не поменяла, а мать до сих пор живет в Петербурге…
– Я боюсь, что Юра меня не отпустит… – вздохнула Алена. – Не отпустит он меня, Марина.
– Но почему?! Он опасается, что ты кому-то расскажешь про труп?
Алена пожала плечами, осушила залпом еще один бокал вина и заявила:
– Помирать мне в этой проклятой Франции. В одиночестве. Никуда я не денусь, черт побери!!!
Я видела, что Заславская уже изрядно охмелела, и поняла: пора уходить. Если человек чего-то хочет, не желая сам предпринимать никаких действий для исполнения своих желаний, ему ничем не помочь. Я считала, что Алена могла бы изменить свою жизнь, если бы предприняла решительные действия. Или она на это не способна?
Попрощавшись с уже мало что соображающей хозяйкой, я покинула квартиру. Навряд ли я решу зайти сюда еще раз.
Глава 27
Париж. 21 июля, вторник
Теперь мне следовало встретиться или с Франсуа, или с Анри. Их телефоны мне были любезно предоставлены капитаном Безруких. С другой стороны, какая же это любезность? Это он просил меня что-то у них выяснить. Я, конечно, намерена действовать в своих корыстных интересах, а капитан… Я придумала, что ему сказать, когда вернусь домой.
Значит, про скелет господа французы знали. И точно знали, где именно должна стоять шкатулка.
Наверное, сообразив, что «ключ»-кирпичик не срабатывает (ведь столько лет механизму!), они решили разбирать кирпичную кладку. Не обнаружив ничего в ногах скелета, стали разбирать сверху. Но почему-то бросили работу. В их фирме сказали, что они уехали в отпуск. Или просто временно прекратили дело, чтобы продолжить кладоискательство по возвращении? Они же не могли даже предположить, что случится пожар, взрыв, что кто-то проникнет к ним в квартиру и увидит там такое…
Как сказал Безруких, названной французами фирмы, занимающейся ремонтом квартир, не существует. Конечно, им нужно было сбить милицию со следа – не признаваться же, что они ищут клад? Похоже, что капитана им убедить удалось.
Они также разбирали и печь. Нашли в ней что-нибудь? Не исключено, что и в остальных печах квартиры деда Лукичева имелись такие же тайнички, как и в нашей. Да если даже в каждой лежало по кольцу… А если они знают еще про какие-то места? Но скажут ли мне? Может, сейчас Сережка с Иваном Петровичем зря теряют время? Но, с другой стороны, одиннадцатилетнему мальчишке это занятие очень даже интересно, хоть делом каким-то занят. Напишет потом сочинение на тему: «Как я проводил летние каникулы». Вместе с мамой и соседями искал клады, сражался с мафией, вызволял людей из рабства. Гораздо интереснее, чем в мои школьные годы. Могла ли я еще лет десять назад подумать, что окажусь в центре боевых действий, что смогу выпустить автоматный рожок в живых людей, что у нас дома появится огнестрельное оружие?
А Стрельцов-то хорош… И что там с ним, интересно? Перед отъездом, в последний вечер, когда человек папы Сулеймана принес нам металлоискатель в подарок Сережке, я спросила, нашли ли Олега Вениаминовича. Местонахождение Стрельцова так и оставалось неизвестным. Может, Алик знает?
– Но от Сулеймана Расимовича не скроешься, – усмехнулся его молодец.
Почему же? Заславскому вот, например, удалось. Да и у Стрельцова, как я понимала, отложено на черный день где-нибудь в европейских странах. Но как же Саша, его сын? Саша уехал в международный лагерь в Финляндию. А что будет, когда он вернется? Посмотрит Рашидов на то, что это только подросток? Или отец заберет его из Финляндии к себе? Я дала себе слово, что должна проследить за судьбой Саши. Пойду к Рашидову, объясню, как парень был несчастлив с отцом, скажу, что его нельзя винить за ошибки отца или как там папа Сулейман охарактеризует деяния Стрельцова-старшего. А если Олег Вениаминович все-таки нашел еще какой-то клад?
Шкатулка вполне могла быть с драгоценностями Нины. А кольцо – Николая Алексеевича, отца Анны Николаевны. Ольга Николаевна и Анна Николаевна говорили про бриллиантовое колье, даже фотографию показывали. Не два же их было спрятано в одной квартире? И скелет тогда вполне мог быть пропавшим Нининым мужем, судьба которого, как говорили сестры Ваучские, осталась неизвестна. Неизвестна их маменьке.
Но расскажут ли мне что-то французские родственники моих соседок? Захотят ли вообще со мной разговаривать? И как лучше построить с ними беседу?
Оставалось лишь проверить это на практике.
Я решила обратиться к младшему из моих новых соседей – Франсуа. Мы были с ним примерно одного возраста (ему – тридцать четыре, мне – тридцать два), так что могли быстрее найти общий язык. По крайней мере, я так решила для себя.
К телефону подошла женщина с не очень молодым голосом и сказала, что Франсуа уехал на юг страны и появится только через неделю.
– А что вы хотели, мадемуазель? – вежливо поинтересовалась дама.
Я спросила, с кем разговариваю. Это была мать Франсуа, Мари Жакэ. Мне показалось несколько странным, что Франсуа проживает вместе с матерью, – подобное у французов не принято. С другой стороны, у этих же русские корни. Правда, как я потом выяснила, Франсуа отказался от квартиры, уехав работать в Россию. С женой он развелся, а во время отпуска жил у матери.
Мадам Жакэ я сказала, что приехала из России, что я – соседка сестер Ваучских, если мадам Жакэ что-то говорит эта фамилия (фамилия была знакома), которые просили меня встретиться лично с кем-то из их французских родственников. Мадам Жакэ пригласила меня к себе. Что мне и требовалось.
Мари оказалась дамой лет пятидесяти пяти или шестидесяти, сухощавой и подтянутой. Одета она была в легкие черные брюки и бежевую шелковую блузку, руки украшали три перстня с драгоценными камнями, в ушах поблескивали крохотные бриллианты.