Он завернул за угол, желая оглянуться на нее, но не позволил себе этого. Она видела его худшее проявление, но не сбежала с воплями. Он черпал в этом утешение. Однако образ ее ошарашенного лица дал ему знать, что он никогда не сможет впустить демона Боли в их отношения. Это означало, что он не сможет взять ее на свое ложе любви. Никогда. Он уже знал это.
Он решил, что невольно зажег в душе лучик надежды, что в один прекрасный день сможет сделать Данику своей, телом и душой, не опасаясь, что поранит ее, что ей придется причинять ему боль или что она превратится после этого в убийцу. Глупая надежда. Проклятая надежда. Истинно демоническое порождение.
Он убеждал себя, что все это к лучшему. Его ангел заслуживает только добра. Она заслужила нежного мужчину, который будет заставлять ее смеяться. Того, кто не будет вызывать у нее отвращение. К самой себе, к нему.
От этих мыслей ревность в два счета проснулась в душе, чудовище гораздо более смертоносное, чем демон Боли, оно взвыло в голове и начало царапаться о его череп.
— Ты раздавишь мою руку, — болезненно всхлипнула девушка.
Он мгновенно ослабил хватку.
— Прости.
Сможет ли он когда-нибудь отпустить ее?
— Я крепче, чем ты думаешь, — сообщила она. — Просто предпочту не встречаться с одним из твоих друзей с переломанной рукой.
Она намеревалась пошутить, надеясь поднять ему настроение, но он принял слова близко к сердцу. Здесь, в крепости, ей нужна была вся ее сила. Его друзья являлись угрозой ее жизни, и ее никогда не примут также радушно, как в конечном итоге приветствовали Эшлин и Анью. Сопротивляясь нарастающей буре эмоций, он поднял ее ладонь и нежно поцеловал тыльную сторону запястья.
— Я буду более осторожен с тобой, клянусь.
Дрожь охватила ее.
Они достигли конца коридора и остановились. Дверь в комнату Торина была закрыта. Приглушенные голоса доносились из-за нее. Смеющиеся? Брови Рейеса сошлись на переносице, когда он постучал. Голоса резко оборвались.
Камео открыла дверь, и Рейес на мгновение утратил дар речи от изумления. Как всегда прекрасная, невысокая и темноволосая, грозная воительница, свидетелями сражений которой были лишь некоторые привилегированные — и оставленные в живых, чтобы слагать предания — она обычно оставалась одна и скрывалась в закоулках крепости. Не по собственному желанию, но потому, что мужчины не могли находиться рядом с ней и не желать убить ее. В ее серых глазах и страдальческом голосе гнездилось все горе мира.
Он никогда ранее не слыхал ее смеха, не видел ее улыбки. Точнее сказать, с той ночи, когда они открыли ларец Пандоры. То, что сейчас он стал свидетелем и того, и другого, да еще с Торином, который не мог притронуться к другому живому существу — пусть даже и бессмертному — вызывало шок. Торин обычно избегал женщин. Он не мог быть с ними, потому предпочитал не подвергаться искушению в их присутствии.
Что за чертовщина здесь происходит?
— Что тебе нужно? — поинтересовалась Камео.
Боги всемогущие, какая агония. Слушать ее — все равно, что погружаться в ночной кошмар.
— Почему я вдруг смотрю на рукоятку твоего кинжала и хочу всадить его себе в грудь? — прошептала Даника, смущенно и немного удивленно, смотря на женщину-воина.
Он вспомнил, что в прошлый раз их пути с Камео не пересекались, значит это ее первая встреча с демоном Несчастья. Первый раз всегда самый трудный.
— Закрой уши и глаза.
Впервые она не задавала вопросов и поторопилась выполнить его совет.
— Мне надо поговорить с Торином, — сказал он Камео.
Она прислонилась бедром к дверному косяку.
— Ну, вернешься попозже. Я пришла первой. А это твоя женщина?
— Да, — ответил он, добавляя без остановки. — Это ты можешь прийти попозже.
Ему пришлось отвести взгляд. В груди заныло, и неспроста. Неужели между Камео и Торином возникла романтическая связь? Странные вещи творятся вокруг. Даника, остающаяся здесь с ним, в то время как она могла бы опять убежать, — тому пример.
— Красива.
Восхитительна, так бы он ответил, если б его спросили.
— Уйди, и я отдам тебе тот черный кинжал, что так тебе нравиться. Тот, что висит в моей спальне.
Предвкушение моментально отразилось в чертах ее лица. Проклятье, он снова смотрит на нее. Боль в груди возобновилась. Он потер кожу прямо над сердцем, в то время как Камео бросила короткий взгляд через плечо, помедлила, а потом вновь повернулась к нему.
— Ладно. Уйду я, — согласилась она и обошла вокруг него.
Исчезнув из виду в глубине коридора, она выкрикнула:
— Но я скоро вернусь, так что поторопись.
Рейес вновь завладел рукой Даники — он не мог долго обходиться без того, чтоб хоть как-то к ней прикасаться — ее ледяная кожа вновь запылала жаром. Она открыла глаза, эти великолепные зеленые ангельские глаза, что одновременно ранили и утешали его.
— Что случилось? — спросила она, все еще немного удивленно.
— Камео хранит в себе демона Несчастья.
— Ах, это многое объясняет. Бедная женщина.
Едва заметно улыбаясь, Рейес ввел ее в спальню Торина. Утонченная компьютерная система занимала целую стену. Мониторы светились разными цветами и изображениями, некоторые показывали гору, на которой стояла их крепость, некоторые — город и его жителей.
Торин сидел в кресле и, сложив руки на груди, смотрел на них. У него были светлые волосы и зеленые, порочно поблескивающие глаза, немного более темные, чем у Даники.
— Что? — процедил он тем же недружелюбным тоном, что и Камео.
— Ты что-то хочешь мне сказать? — поинтересовался у него Рейес.
Напряженный взгляд Торина прошелся по Данике перед тем, как вернуться к Рейесу.
— А может это тебе есть, что мне сказать?
— Нет.
— Ну, вот у тебя и есть ответ. Зачем ты здесь?
— Моя семья, — вмешалась Даника, горя нетерпением. Она ступила вперед, опомнилась и подалась обратно. — Ты знаешь, где она? Аэрон упоминал маленький городишко в Оклахоме.
— Эта информация могла быть полезной пару часов назад, — обронил Торин и повернулся к компьютерам, его ловкость в обращении с ними создавала основу богатства воинов. — Мы с ребятами переговорили перед их отъездом сегодня утром. Люциен просил меня поискать именно эту информацию. Понимаешь, когда вы с семьей в прошлый раз гостили здесь, я подложил нечто — назовем это лакмусом — в вашу еду.
Рейес погладил девушку по руке, надеясь успокоить ее. К счастью, она не вышла из себя от услышанного признания.
— Твой вышел из строя быстрее, чем ему полагалось, — продолжил Торин. — Не знаю, случилось ли это из-за того, что ты была напугана… или слишком много потела. Лакмус должен был находиться в тебе месяцами. Все же, следующим перестал определяться лакмус твоей сестры, потом бабушки и матери. Я не мог отыскать вас неделями. Не беспокойся, я догадываюсь, о чем ты думаешь. Мне следовало поместить маячки в вашу обувь, но я не подумал об этом до данного момента. Век живи — век учись.
Рейес глубоко сомневался, что Даника думала об этом, но промолчал.
— Как бы там ни было, я часами просиживал за компьютерами, выискивая малейшую подсказку. Ничего.
Даника замерла, ожидая — и надеясь? — лишь только для того, чтоб разочарованно ссутулиться. Рейес отпустил ее руки и обнял за талию, желая поделиться своей силой. Она прильнула к нему. Ища утешения?
— До, — добавил Торин, стуча пальцами по клавиатуре, — этого.
Даника вновь замерла.
— Что?
Возбуждение сочилось из этого слова, пропитывая воздух.
Не отрывая глаз от монитора, Торин помахал рукой.
— Вы ведь видели, как Парис печет пряники? Его умения смехотворны, я знаю, но это не важно. Когда вы едите эти пряники, они вроде как растворяются внутри вас. Но, на самом деле это не так. В них есть ингибиторы. Жиры, холестерин и прочая гадость. Наш лакмус-краситель — это специальная смесь веществ, изменяющая человеческий обмен веществ так, то каждый индивидуум подает свой сигнал. Мой краситель намного сильнее, чем жиры из пряников Париса. Насколько я помню, его остатки можно выследить даже тогда, когда сам лакмус выведется из организма.
Теперь пришел Рейесов черед оцепенеть. Эшлин едва не умерла, когда пригубила предназначенный только для бессмертных ингредиент.
Сообразив, куда двинулись его мысли, Торин добавил:
— Я бы не использовал его на женщинах, если бы Сабин уже не опробовал его на парочке Ловцов.
Рейес медленно расслабился. Понял, что Даника тяжело дышит. Он крепко сжал ее в объятиях.
— Пять минут, — сказал Торин, — и я распечатаю карту их теперешнего местонахождения. Позвоните мне позднее, когда будете рядом, и я скажу, не уехали ли они.
Теперь дрожь охватила слабеющее тело Даники.
— Моя бабушка, ты знаешь, где она?
Пауза. Жесткий кивок.
— Я уже запустил программу поиска, чтоб узнать, где она была, но на этой неделе сигнал ее немного перемещался.
Надежда заискрилась в лице девушки, от чего в комнате сразу посветлело.
— Значит, она жива. Она действительно жива! Аэрон ошибся. Будь она мертва, ее нельзя было бы выследить. Правильно?
Торин ответил без колебаний, его лицо было непроницаемо.
— Правильно.
Широко раскрыв глаза, она закрыла ладонями рот.
— О, Боже. Это … это… лучший день моей жизни!
Заливаясь звонким смехом, она прильнула к Рейесу, прижимаясь щекой к изгибу его шеи. Ее кожа была мягкой, с ароматом ночного неба.
— Я так счастлива сейчас, что едва сдерживаюсь, чтобы не закричать.
Рейес обнимал ее, но не отводил глаз от Торина. Его друг кивнул в ответ на невысказанный Рейесом вопрос. Мертвое тело по-прежнему могло подавать сигнал.
Глубоко вдыхая, Рейес закрыл глаза. Он обнимал ее, наслаждался этим ощущением, каждый мускул его тела стремился к ней. Он вздрогнул от усилия оставаться спокойным, хотя не мог остановить превращение своих ногтей в когти, не мог остановить роста клыков. Это случалось тогда, когда возрастал голод его демона.
«Я уже покормил тебя. Просто… наслаждайся ею»
Вскоре у них может не оказаться такой возможности.
Когда она узнает, что мертвое тело на самом деле можно выследить… Ужас охватил его. Ей дали надежду, столь вероломную надежду. Такую же, как он пытался вселить в нее ранее. Он не станет ее отнимать. Пока.
Глава 16
— На этот раз оставайся здесь, — сказал Рейес.
Он привел Данику в свою спальне и оставил делать Бог весть что, плотно прикрыв за собой дверь. Она прождала в течение долгих минут перед тем, как сесть на край кровати, ее взгляд не отрывался от входа. Когда он не вернулся, она расслабилась и вытащила небольшой сотовый телефон из кармана.
Стефано предполагал, что Повелители обыщут ее и заберут его, возможно, попробуют воспользоваться им и выследить его, но решил, что стоит рискнуть.
Так же думала и она. В наши дни у всех были телефоны при себе, и она не думала, что Повелители обязательно сочтут, что этот ей дали Ловцы. Сейчас, она почти хотела, чтобы Стефано не всунул этот телефон ей в карман перед тем, как накачать снотворным, или чтобы воины нашли его.
Тогда ей не пришлось бы делать выбор: выходить на связь или нет?
В теории это было простое решение.
Семья на первом месте. Всегда.
На практике же все окаалось не так просто, и она начинала это понимать. Повелители знали местонахождение ее семьи, но не нанесли удара. Очко в их пользу. Опять же Ловцы тоже не пытались навредить им — но что, если она решит помочь Ловцам, а те не сумеют остановить Повелителей? Ведь они проигрывали столько веков подряд. Воины — возможно — узнают, что она помогла их врагу и они — однозначно — будут преследовать ее с еще большим усердием.
Однако если она не выйдет на связь, то Ловцы могут попытаться проникнуть внутрь крепости и спасти ее. Завяжется бой.
Если Эшлин вернется, то они с ребенком могут пострадать. И Анья. И Рейес.
Ее взгляд пал на собственные руки. Клавиатура телефона расплылась перед глазами. Рейес так заботливо с ней обращался. Завтра он намерен сопроводить ее к семье.
О Боже, ее семья.
Все противоречивые мысли развеялись, она сосредоточилась на воспоминании о своих близких и любимых людях.
Даника счастливо улыбнулась. Они живы и находятся все вместе. Она не понимала, почему бабушка покинула дом своих друзей, но все же осталась в Оклахоме.
Да ей было все равно. Она не знала, почему они решили рискнуть быть захваченными и остались вместе.
Ее это не волновало. Они были живы! И только это имело значение.
Ей придется позвонить Стефано и выиграть еще немного времени на раздумья. И это надо делать сейчас, пока не вернулся Рейес. Подавляя волну страха, она набрала номер. Рука дрожала, когда она подносила телефон к уху.
— Обиталище Счастья, — произнес глубокий голос.
— Это… я.
Возникла звенящая напряжением пауза, а затем обманчивый тон переутомленного работника исчез.
— Ты все еще жива.
— Да. Они хорошо со мной обращались, — призналась она.
— Дьявол всегда улыбается перед тем, как нанести смертельный удар, — на линии затрещали помехи. — Что ты узнала?
— Есть еще один демон — Надежда, и он их враг. Вот и все. Они держат меня отдельно, расспрашивая о вас и ваших людях.
— Новый демон? — послышался шорох пишущего по бумаге карандаша. — Что ты им рассказала?
— Что вы задавали мне вопросы о них, но у меня не нашлось для вас ответов.
Это, по крайней мере, правда.
— Ты можешь обыскать крепость на предмет записей, фотографий, сведений о том, что нам требуется?
— Нет. Я заперта внутри спальни.
— И не сведуща в замках?
— Нет.
Опять ложь.
— Ты не подумала над… — его голос оборвался.
«Над тем, чтобы воспользоваться своими женскими чарами для получения ответов», — договорила за него девушка.
— Я…я… — она не сумела ответить.
— Просто подумай об этом, — пауза. — Все это ради высшего блага. Помни, что я рассказал тебе. Мир, гармония. Больше не будет ни измен, ни самоубийств. Благополучие твоей семьи стоит на кону.
По-своему, фанатично, он на самом деле заботился о мире и его жителях, желая сделать все, чтобы спасти их. Не абсолютно альтруистично, но он верил в идиллию, что поджидает за углом, и только Повелители стояли на ее пути.
Даника не была уверена в том, во что следует верить. Рейес утверждал, что зло пребудет в мире, пока у людей есть свобода выбора, несмотря на то, бродят ли демоны по земле или нет.
— Я подумаю об этом.
Но она знала, что не сделает этого. Ни по какой причине она не станет стелиться под Рейеса. Если она и переспит с ним, то только потому, что действительно хочет его.
— Мы следим за крепостью, — сказал Стефано, — но внутри нет никаких проявлений активности. Не догадываешься, чем они заняты?
Если она расскажет, что большинство Повелителей в Риме, то Ловцы могут счесть крепость легкой добычей и проберутся внутрь. Торин с Камео и кто там еще остался не смогут перебить их всех.
— Не знаю, — проговорила она.
«Боже, не одержима ли я демоном Лжи?»
— Я попытаюсь выяснить.
— Ты не слыхала…
— Погоди. Кто-то идет. Пора заканчивать.
Новая ложь, но она отключила вызов и спрятала телефон в кармане.
Она долго сидела, сотрясаясь всем телом. Затем ее печи поникли, и она прикрыла глаза рукой. Дышать стало неимоверно трудно.
«Что сто мной не так?»
Казалось, что она задавалась этим вопросом тысячу раз. Однажды она подумала, что возможно знает ответ. Влюбленность. Она была влюблена в Рейеса, и случилось это в первую же их встречу.
Вот. Она созналась себе. Никаких отговорок на это раз, никаких переубеждений.
Он притягивал ее; она хотела его, а ей не надо было его желать. Страсть начинала окрашивать каждый ее поступок, каждую мысль и лишать ее последних крупиц здравого смысла.
Даника вскочила на ноги. Колени едва не подогнулись, но она крепко вцепилась за столбик кровати. Она не сможет получить удовольствие в постели с Рейесом. Просто не сможет. Ей придется резать его. Но возможно ей необходимо убедиться в этом на собственном опыте. Может быть, тогда она выбросит его из своих мыслей и фантазий.