— Так держать, — приказал ему Игорь Степанович и подозвал Турецкого. — Вот что, Саша, плохо наше дело... Все против нас. Шторм, критическая глубина. А средств практически никаких.
— Четыре кислородных баллона с общим запасом на два часа и три веревочных каната по двадцать метров, — отчеканил Козлов. — Все больше, чем ничего.
— И целый арсенал оружия, — хлопнул Александр рукой по ящику с глубинными бомбами.
— Ты когда-нибудь погружался в таких условиях?
— Нет, — призвался Митяй. — Но попытаться можно.
— Уверен?
— А какая разница — уверен, не уверен...
— Ты прав, другого выхода нет... Когда?
— Прямо сейчас. Но сначала надо привести в чувство Васю, без его помощи не обойтись.
— Я пойду с тобой.
— Забудьте, капитан. Шестьдесят семь метров — это не шутки. Слишком опасно, здесь должен действовать профессионал с многолетним стажем.
— Знаю, но у меня тоже какой-никакой опыт имеется.
— Кислорода мало, — выложил свой главный аргумент Козлов. — Вместо двух часов мы получаем один.
Но у Немого уже был заготовлен ответ:
— Только я знаю, как эта штуковина выглядит.
Митяй показал Васе комплекс специальных дыхательных упражнений, облегчавших морскую болезнь. Гладий попытался было воспротивиться, но Козлов его буквально заставил. И подействовало! Желудок еще стягивало, но тошнота отступила.
Тем временем Игорь Степанович и Александр скрепляли между собой канаты. Капитан так умело вязал морские узлы, что было любо-дорого смотреть, от Турецкого требовалась лишь физическая сила при затягивании. В результате они получили один канатище, длина которого почти совпадала с глубиной океана в этом месте.
— Как думаешь, выдержит?— спросил Немой и сам же себя успокоил: — Выдержит. На совесть сработано.
— Не хватает восьми метров.
— Ничего, на руках поднимем.
— Ты же говорил, что ящик тяжелый.
— Под водой он гораздо легче. Теперь так: на каждые пять метров сделайте маркировку. Ну тряпки какие-нибудь привяжите, — скомандовал Козлов. — Нам обратно подниматься, надо будет остановки делать, чтобы азот из крови ушел. Иначе кессонку запросто поимеем. Закипит наша горячая кровь в самом натуральном смысле. Жуткое дело, я как-то наблюдал...
Он теперь командовал, он был специалистом, и его слушались беспрекословно. Нашли какие-то тряпки, отмерили по пять метров, отмаркировали.
У левого борта глиссера, как нельзя кстати, была установлена круглая вращающаяся панель со спаренным крупнокалиберным пулеметом. Общими усилиями обмотали вокруг нее конец каната, закрепили, проверили на прочность резким рывком.
— Еще минус три метра... — констатировал Александр.
Немой и Козлов облачились в гидрокостюмы с плотно покрывающими голову шлемами, надели ласты, застегнули на своих поясах ремни, к которым были прикреплены десантные ножи с зазубренными лезвиями. Митяй в последний раз проверил подачу кислорода в маски: малейшая неисправность, и смерть практически неминуема...
— Когда будем подниматься, не забывайте смотреть на канат, — втолковывал он Игорю Степановичу. — Пять метров — остановка, пять метров — остановка. Но я не могу дать гарантии, что... — он осекся.
— Что? — Немой вскинул брови.
— Что все будет... — еле слышно пробормотал Козлов. — Шестьдесят семь метров... Это за пределами всяких норм...
— Двум смертям не бывать! — бодрился Игорь Степанович, но по выражению его глаз было заметно — волнуется.
— Нам бы парочку тренировок, — мечтательно проговорил Митяй, прекрасно сознавая, что об этом не может быть и речи.
Александр и Василий прикрепили к свободному концу каната ящик с патронами и, раскачав его, бросили в воду. Но минуло несколько минут, прежде чем канат со звоном натянулся...
— Стоп машина! — скомандовал Немой.
Он внимательно смотрел на приборы, ожидая только ему ведомых координат. Теперь они стояли прямо над местом, где он затопил аппаратуру.
Турбины стихли.
— И что теперь? — Из рубки выглянул Сотников.
— Течение здесь несильное, но все равно нас будет потихонечку относить в сторону, — сказал Игорь Степанович, перекидывая через плечи лямки акваланга. — Следи за компасом, стрелка должна быть в этом положении. Как только заметишь отклонение, немедленно выравнивай на самом малом ходу. Это трудно, но вполне возможно. Главное — не паниковать и помнить, что нам с Дмитрием еще охота пожить... А теперь о грустном... Если мы через час не вернемся...
- Типун вам на язык! — вскричал Веня.
— Если мы через час не вернемся, — после небольшой паузы продолжил Немой, — то Александр принимает на себя командование кораблём. Я объяснил ему, как ориентироваться по навигационным приборам. Сотников у штурвала. У этой посудины хватит топлива, чтобы добраться до нашего берега.
— Ну, с Богом... — сказал Турецкий, хотя был не любитель громких слов.
Глава седьмая ЕСЛИ...
Вода была обжигающе холодна, кисти рук мгновенно начало сводить судорогой.
— Двигаться, двигаться! — призывал Игоря Степановича Митяй. — Пропотеть хорошенько! Иначе околеем!
За последние минуты шторм заметно поутих, но все же волны еще достигали приличной высоты. Они с грохотом били в нос глиссера, после чего палубу накрывало облако мелких брызг.
Подобраться к канату оказалось делом далеко не простым, аквалангистов стремительно относило от борта. Наконец это удалось Митяю. Он схватился за канат и притянул к себе Игоря Степановича.
— Кстати, капитан, я забыл спросить... В здешних местах водятся акулы?
— Акулы? Конечно, водятся. — Немой закашлялся, сплюнул попавшую в горло едкую соленую воду и добавил с легкой улыбкой: — Шутка.
— Шутка? — с недоверием посмотрел на него Митяй.
— Шутка. К тому же весьма неудачная.
— Это точно шутка?
— Да нет здесь никаких акул! Ну, может, осталась одна, маленькая. Чего ее бояться? В конце концов, у нас есть ножи. Я ее одним ударом, в глаз. Подумаешь, акула...
— Игорь Степанович, а вы случайно не еврей? — Случайно нет.
— Тогда я спокоен...
Они опустили на лица маски, зажгли фонари на шлемах, ослабили вентили баллонов.
Митяй пошел первым, быстро перебирая руками по канату. Немой — сразу следом за ним.
Как только достигли третьего маркера, замерли, успокоили дыхание. Митяй вопросительно мотнул головой, мол, как самочувствие? Немой оттопырил большой палец — отлично.
Двинулись дальше. В желтых лучах фонарей проскальзывало что-то живое, блестящее... Мелкая рыбешка, напуганная внезапной встречей со страшными чудовищами...
Через два маркера снова остановка. Опять Игорь Степанович поднимает большой палец. Он улыбается, но как-то не очень естественно.
В висках начинает отстукивать пульс, все громче и громче. Все крепче и крепче приходится держаться за канат, возрастающий с каждой секундой страх так и хочет вытолкнуть на поверхность.
Восьмой маркер — сорок метров. Критическая для акваланга глубина. Теперь можно рассчитывать только на удачу...
Митяй выразительным жестом предлагает капитану — оставайтесь здесь. Тот еще более выразительно выпучивает глаза — умнее ничего не придумал?
Пятьдесят пять метров...
Свет фонаря уже достигает дна. Оно удивительно ровное — ни складочки, ни морщинки. Это впадина, на протяжении веков или даже тысячелетий заполнявшаяся миллиардами крохотных песчинок, которые превратились в бархатную сизую гладь.
Значит, злополучный груз должен отыскаться без труда... Правда, только в том случае, если Игорь Степанович не ошибся, если он точно вычислил место.
Они крутят головами, освещая пространство вокруг себя. Нет, контейнера не видно...
Пятьдесят семь метров...
Хоть это и было неминуемым фактом, но все равно почему-то воспринимается как неприятная неожиданность: канат кончается, уходит из-под рук единственная опора, единственная связь с кораблем. Ящик с патронами остается наверху.
На спуск ушло чуть меньше пятнадцати минут.
Подъем пройдет гораздо медленнее, надо будет делать частые и продолжительные остановки.
Козлов выхватывает из-за пояса фонарь, крепит его к ящику с патронами лучом вниз. Фонарь яркий, его будет видно издалека. Если вдруг не погаснет...
Если, если... Слишком уж много этих «если», от которых, по существу, зависит все. И прежде всего — жизнь.
Турецкий и Гладий, перегнувшись через борт, немигающими взглядами смотрели на черную воду.
Уже двадцать пять минут, как она поглотила их друзей... Вернет ли? Или оставит у себя навечно? Наверное, они подумали об этом в один и тот же момент — встревоженно переглянулись и вновь уставились в воду...
— Эй, вы! — донесся из рубки Венькин крик. — Чего молчите?
— А шо говорить? — гаркнул в ответ Гладий.
— Что угодно, но только не молчите! — взмолился Сотников. — Не могу уже слышать эту гробовую тишину!
Они медленно удалялись от мерцающего «маяка». Надо было очень бережно расходовать силы, ни в коем случае не сбивая дыхания.
От экстремальности ситуации, помноженной на колоссальное давление, их сердца работали в нещадном режиме, бешено колотились в груди, встряхивая все тело, и будто настойчиво требовали свободы.
Митяю случалось бывать и на больших глубинах, но со специальной дыхательной смесью, которая не отравляла кровь. Сейчас же... Вопреки самым страшным ожиданиям, он вдруг явственно ощутил какое-то странное просветление в сознании, ощутил свежую легкость в своих движениях. Похожее чувство он испытывал прежде только раз, в далеком детстве, проснувшись одним прекрасным утром совершенно здоровым после долгой и тяжелой болезни...
Капитан плавно взмахнул рукой, показывая, что необходимо плыть по кругу. Он был уверен, что груз лежит в заданном квадрате, где-то совсем рядом, смотрит на них и дразнится...
Они ускорили темп, быстрее заработав ногами.
Внешне Игорь Степанович держался молодцом. На самом же деле в его ушах уже давно нарастал пронзительный свист, а руки немели... Но он не мог остановиться на полпути, не мог отступить, не имел на это права. Больше всего он боялся потерять сознание и превратиться в тяжелый мешок из костей и кожи, поднять который на поверхность будет Дмитрию не под силу...
Тридцать шесть минут...
Есть!!!
Это случилось в тот самый последний момент, за которым обычно наступает отчаяние. Если бы под водой можно было кричать, они бы непременно закричали. А так Митяй лишь сжал кулаки и радостно потряс ими перед собой.
Металлический контейнер величиной с большой холодильник лежал метрах в тридцати от «маяка», глубоко зарывшись одной из своих нижних граней в песок.
Митяй обхватил контейнер и, прочно уперевшись ногами в дно, потянул на себя. В то же время Немой толкал с другой стороны. Но чертова железяка не сдвинулась с места ни на миллиметр...
Передохнули. Попробовали еще раз. Потом еще и еще, пока окончательно не выбились из сил. Безрезультатно...
Игорь Степанович перегружал контейнер с танкера на бот с помощью лебедки, а затем просто-напросто вспорол дно ножом... Все происходило в неимоверной спешке, у него не было времени и возможностей оценить истинный вес контейнера. Тяжелый — да, но чтобы до такой степени! Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Теперь стало ясно, что в контейнере было не меньше тонны...
Митяй осуждающе покачал головой. Да что толку?..
Игорю Степановичу не оставалось ничего другого, кроме как виновато развести руками...
Сорок одна минута... В запасе еще пять-шесть, и надо подниматься.
Митяй внимательно осмотрел створы контейнера. Нет, он не герметичен, видны щели. Значит, аппаратура либо не боится воды, либо она упакована в плотную оболочку. А может, она разобрана на части? Тогда задача упрощается... Нужно только отпереть замки. Сколько их? Шесть. Три снизу и три сверху. Замки сложные, но не кодовые, можно попытаться.
В его руке нож. Он приподнимает самый верхний замок, вставляет острие в скважину и в этот момент вдруг замечает тоненькую струйку воздушных пузырьков, поднимавшуюся над головой Игоря Степановича. Вторую струйку... Она шла не из маски, а прямо из клапана кислородного баллона...
Митяй оцепенел. Немой перехватил его испуганный взгляд и тоже замер. Он понял, что происходит какая-то внештатная ситуация, и происходит именно с ним.
Митяй предупредительно поднял руки — не двигайтесь с места! Затем осторожно приблизился к Немому, заплыл ему за спину. Игорь Степанович обеспокоенно завращал головой.
Козлов раскрыл перед его лицом ладонь — спокойно, доверьтесь мне, я все держу под контролем. Он завернул вентиль до упора и проследил за реакцией Немого. Тот показал, что кислород по-прежнему продолжает поступать в маску... Две воздушные струйки уменьшились, но не исчезли... Утечка...
Митяй раскрыл крепления на груди Игоря Степановича и начал сдергивать лямки ранца с его плеч. Тот инстинктивно отмахнулся, но быстро сообразил — так надо. И дал знак Митяю — я сам. Он глубоко вдохнул, сорвал с головы маску, сбросил с себя акваланг и сразу же почувствовал, как его, полегчавшего на несколько килограммов, уносит вверх...
Митяй резко оттолкнулся от дна, в два приема нагнал Немого и буквально приклеился к нему, обхватив руками его бедра. Еще немного, и случилось бы непоправимое. Игорю Степановичу достаточно было резко подняться на двадцать — тридцать метров, и коварный азот в лучшем случае сделал бы его инвалидом на всю оставшуюся жизнь... Кессонная болезнь — страшная сказка на ночь для всех подводников. Сказка, которая для кого-то становится плачевной реальностью... От нее иногда может спасти только барокамера, но где ее взять?..
Так они и плыли, крепко прижавшись друг к другу, дыша по очереди из одной маски. Они уже смирились с тем, что задание провалено, что контейнер навечно останется на морском дне. Да и гори он ясным пламенем! Самим бы как-нибудь выкрутиться...
Сорок девять минут...
Наконец добрались до каната, вцепились в патронный ящик. Можно немного передохнуть, перед тем как начать плавный подъем. Кислород на исходе, надо увеличить паузы между вдохами...
Глава восьмая ПО-РУССКИ
Александр и Василий, одновременно вскинув руки, посмотрели на часы.
— Ни себе фига! Пятьдесят минут, — взволнованно произнес Гладий. — Где же они?
— Не паникуй, еще есть время... У Козлова такой опыт, что...
Турецкий не договорил, запнулся на полуслове. Откуда-то из глубины до него донесся странный монотонный гул...
— Что это?
— Не знаю...
Блики лунного света зловеще прыгали по вздыбленной поверхности океана. Гул нарастал.
«Будто чугунный шар по асфальту катится...» — нервно передернул плечами Александр.
— То морской дьявол кричит от голода...
— Какой еще морской дьявол?
— Его никто не видел, во моряки говорят, шо он есть. Стоит на него один лишь разок взглянуть — и мгновенная смерть...
— Перестань.
— Морской дьявол может читать мысли. Он находит в них самый большой страх и принимает его обличие. И человек умирает от своего же страха, понимаешь?
— Понимаю. — Турецкий зло посмотрел на Гладия. — Лучшего момента не нашел?. Ребята под водой, а ты со своим дьяволом! Беду накаркать хочешь?
— Та это я так, к слову... — виновато потупился Вася. — Я раньше не верил во все эти бредни. А теперь, знаешь, шо-то начал верить... Люди же не просто так говорят...
Внезапно они увидели источник странного гула. Он сам был странным — круглый, прозрачный, его нутро ярко мерцало в глубинной черноте...
Это был огромный воздушный пузырь... Настолько огромный, что в нем могло бы разместиться коровье стадо...
И в следующий момент глиссер тряхнуло с такой силой, что мужчин подбросило в воздух и плашмя опрокинуло на палубу. Море расступилось, и из гигантской воронки взметнулся столб желто-кровавого пламени. Стало светло, как днем...