Прошло всего лишь какое-то мгновение, и все вокруг вновь окуталось ночной мглой. Будто и не было взрыва... Будто померещилось...
Александр и Василий все еще лежали на палубе, уставившись опустошенными взглядами в звездное небо... Случилось самое ужасное, что только можно было ожидать? Кислородный баллон не выдержал давления? Что вообще произошло? Подводный вулкан?..
Из рубки выполз Сотников, прижимая к груди окровавленную руку. Его задело осколком разлетевшегося вдребезги стекла.
— Братцы, вы живы? — тихо спросил он.
— Живы... — отозвался Турецкий.
— А что это было?
— Морской дьявол, — прошептал Вася, сглотнув комок в горле. — Морской дьявол...
Турецкий зло глянул на него, но тут же отвел глаза. «Дмитрия и Игоря Степановича больше нет. Они погибли...»
Время тянулось так медленно, что казалось, часы все остановились. Секундные стрелки переползали с деления на деление, как улитки.
Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Всё.
Ну, еще подождали пять.
— Все, ребята, — резко поднялся Турецкий. — Будем прорываться в Россию. Вениамин, рана серьезная?
— Царапина...
— Становись за штурвал... Полный вперед.
Сотников оторвал от своей рубахи длинную полосу материи, перевязал руку. Он действовал скорей механически, нежели осмысленно. Осмыслить происшедшее было невозможно... Так глупо, так нелепо... И ради чего?
Нет, к этому никак нельзя было привыкнуть — к смерти. А уж он навидался ее за свою жизнь.
Веня шагнул было к рубке, но путь ему преградил Гладий.
— Не, — сказал он. — Мы никуда не поедем. Мы будем их ждать.
— Кого? Кого ждать? — опешил Венька. — Ты что, Вась?
— Они еще живые, — упрямо мотал головой Василий. — Они не имеют права. Это нечестно...
Александр все понял. У Василия что-то сорвалось внутри. Он был на грани истерики.
— А я хочу ехать?! Я что, по-твоему изверг?! Да я вообще лучше здесь подохну! — закричал визгливым голосом Венька. — Мне вообще на все наплевать!
Он схватил с палубы карабин и стал дубасить им по борту, пока карабин не раскололся в его руках, как игрушечный.
Это было уже коллективное помешательство. Ребята почувствовали то же, что и Александр.
Они привыкли бежать, мчаться, лететь, не останавливаясь ни на минуту. И вдруг наткнулись на стену, которую не прошибешь ни лбом, ни гранатометом. Смерть называется эта стена. Можно сколько угодно кричать и биться в слезах — смерть не отступает.
Александр зачерпнул ведром ледяной забортной воды и плеснул ею на обоих — Гладия и Сотникова.
Те на секунду замерли, а потом бессильно повалились на палубу, как-то жалобно, по-детски расплакались, обнялись, словно девчонки, и всхлипывали друг у друга на плече.
Турецкий оставил их, ушел на нос, привалился к борту. В пачке оставалась последняя сигарета. Намокла... Оставить на потом? Руки трясутся, требуют никотина. Чиркнул зажигалкой, терпкий дымок защекотал в носу. А канат так и остался в воде. Легче его обрубить...
Не было сил, не было эмоций. Только тупая боль усталости, сидящая колом в спине.
Александр докурил. Оглянулся на ребят. Те уже затихли, но все так же обнявшись сидели на палубе.
Он заставил себя оторваться от борта, нашел топор и рубанул им по канату.
Он сделал это нарочито демонстративно, он как бы показывал своим друзьям, что время сантиментов кончилось, он обрубил последний конец. Теперь надо думать о будущем, теперь надо снова двигаться, идти, бежать, мчаться, лететь...
— По местам, — сказал он глухо. — Заводи глиссер.
Ребята нехотя поднялись и пошли по своим местам. Вот и все, теперь он снова управляет командой. Хотя от команды остались всего двое...
И тут Александр услыхал тихий всплеск. Нет, это не волна, не рыба. Он бросился к противоположному борту, свесился с него по пояс и...
— А-а-а-а!.. — закричал он как-то хрипло и глухо срывающимся голосом. Это было словно заклинание и мольба, которые перерастали в надежду, в уверенность, а в конце концов в дикую, невыразимую радость.
Митяя и Игоря Степановича перенесли в кубрик, бережно уложили на топчаны, растерли их промороженные тела спиртом. Они были в шоке, их глаза безумно блуждали по лицам друзей... Из носа капитана обильно текла кровь, только спустя несколько минут ее удалось остановить... В остальном же — никаких повреждений. Целы и невредимы...
— Да, шарахнуло... — первым заговорил Митяй. Слова давались ему с невероятным трудом, он еле разжимал губы. — Но мы уже были далеко...
— Груз нашли? — Александр склонился к Митяю.
— Да... Контейнер... Тяжелый, сучара... Не поднять... Это он и рванул.
— Черт с ним, с контейнером! — радостно воскликнул Веня. — Главное, что вы живы! Мы ведь вас уже того... похоронили...
— Хорошая примета, — подал слабый голос Игорь Степанович. — Значит, покоптим еще этот свет...
— Погоди, — вдруг дошло до Турецкого. — Это контейнер взорвался?
— Контейнер, — кивнул Немой.
— А аппаратура?
— Не было, там никакой аппаратуры, — прохрипел капитан. И неясно было, от какой боли — физической или душевной.
— Что?
— Там были кирпичи...
Ребята глуповато улыбались. Капитан просто шутит. Болезненная такая шутка, дурацкая. Или оправдывается, что не сумел поднять контейнер.
— Нас всех надули, — устало закрыл глаза Немой. — Надули... Это обманка... Отвлекающий маневр... А нас использовали, как живцов... Мы должны были погибнуть, понимаете? Погибнуть...
— Да что же это за ё... твою мать? — громко матернулся Сотников, задрав голову к небу. — Что же это они нас всю дорогу трахают во все дыры?! Да что же это они за падлы такие?!
— Вот это по-нашему, по-русски, — одобрил Козлов вяло. — Я бы еще и не так сказал. Сил нет. Вообще, удавиться охота.
Турецкий изо всей силы шарахнул кулаком по железной стене рубки. Действительно, хотелось если не удавиться, то хотя бы завыть по-волчьи. Вот это — отчаяние! Вот это — тупик!
— И шо дальше? — понуро опустил голову Гладий. — Это все?
— А тебе чего еще надо? Конечно, все. Мотать отсюда... — оскалился Митяй. — Осточертело, хватит... Выходим из игры... Мы свое отработали... Прямым курсом на Владик. Сами же говорили, что топлива хватит...
Никто не стал спорить с Митяем, но все почему-то посмотрели на Игоря Степановича.
— Хотите знать мое мнение? — через тягостную паузу сказал тот.
— Да, — ответил за всех Турецкий.
— Я ведь знаю, где спрятана настоящая аппаратура...
Глава девятая «ЩУКА»
История судоходства насчитывает немногим меньше, чем история человечества вообще. С трудом научившись стоять на двух ногах и держать в руках колющие и режущие предметы, человек сразу принялся покорять морские просторы. Сначала на бревнах, потом на плотах, потом научился строить лодки и на них пускался в неизвестность. Ну а дальше парусники, галеры, огромные фрегаты и крейсеры. Потом в ход пошло железо, уголь, паровые котлы, ядерная энергия, радиоэлектроника, компьютеры, спутниковая связь и так далее. Люди перестали ориентироваться по звездам и нестись по воле ветра, теперь они точно, до минуты, до сантиметра, знают расстояние от одной точки до другой.
Словом, романтика из морских путешествий ушла, все стало скучно, размеренно, обыденно.
Но и теперь, как в те, далекие времена, есть один момент в морском путешествии, когда вся команда на какое-то короткое время становится неуправляемой, дикой от счастья. И уж на это ничто не может повлиять.
И этот момент настал. Настал, когда Митяй, сидящий на носу катера, вдруг вскочил на ноги, чуть не свалившись за борт, и завопил истошным голосом:
— Земля-а! Ё... вашу мать, земля-а!
Вся команда тут же выскочила на палубу.
— Где?! Какая земля?! — возбужденно орал и Турецкий. — Где?
— Да вон же она, вон! — тыкал пальцем Вениамин, подпрыгивая на одном месте, как ребенок. — Вон она!
Немой тоже поднялся наверх и теперь наблюдал за ребятами с иронической улыбкой. Сколько раз ему приходилось видеть подобные сцены, столько раз он сам не мог сдержать глупые, неизвестно откуда и неизвестно зачем появлявшиеся слезы. Вроде здоровый мужик, вроде прошел огонь и воду, а надо же, прут какие-то глупые сантименты. И главное, ведь знал, что земля должна показаться примерно в это время, ждал, готовился... И вот — на тебе.
— Степаныч! Дай я тебя поцелую! — вдруг прыгнул ему на шею Венька. — Приплыли!
— Не говори гоп... — Немой оторвал его от себя и аккуратно поставил на палубу. — Отставить веселье! — скомандовал он строго.
— Да ладно, Игорь Степанович, — махнул рукой Турецкий. — Теперь-то что может случиться?
И в этот же момент, как по волшебству, прямо перед носом у них забурлила вода.
— Ну, а это что за хренота? — удивленно спросил Козлов, все еще продолжая улыбаться.
— Полный назад! — по привычке заорал Немой, но поскольку команду выполнять было некому, сам расталкивая всех, бросился к штурвалу.
А прямо перед глиссером, в каких-то пятидесяти метрах, из пучины морской уже показались первые антенны и перископы подводной лодки.
— Вот тебе и морской дьявол, — прошептал Вася, завороженно наблюдая, как из воды вылезает огромная субмарина.
Мотор катера натужно завыл, и глиссер рванул назад. От неожиданности все потеряли равновесие и кубарем полетели на палубу.
— Догнали-таки, блин, — покачал головой Вениамин.
— Оружие!— закричал Немой, с бешеной скоростью крутя штурвал. — Чего стали, за оружие!
Веня было бросился к пулеметной вышке, но Турецкий схватил его за рукав.
— Ты что, капитан, спятил? Тут же через полчаса все НАТО будет.
— Рыбы нас жрать будут через полчаса, а не НАТО.
— В каком смысле, — удивился Гладий. — Они нас шо, грохать приплыли? У них же маневры.
— Да что ж такое, яп-понский городовой... — Немой никак не мог справиться с управлением. — Ну вы хоть глаза разуйте, на лодку эту посмотрите!
— А что такое? — Турецкий оглянулся на субмарину. А там уже открылись люки и на воду спускали две огромные резиновые лодки.
— Да она ж еще сорок второго года выпуска! Это «Щука»! — Немой со всей силы шарахнул ногой по стойке штурвала, но это не помогло.
— Как — сорок второго? — переспросил Веня. — А кто они тогда? Партизаны, что ли? Им что, сообщить забыли, что война кончилась?
И словно в ответ, над ухом у него просвистели пули;
— Ложись! — Турецкий упал на палубу и пополз к ящикам с оружием. — Это бандиты какие-то. Вениамин, к пулемету! Огонь!
Команда эта была запоздалой, потому что Сотников с Гладием уже во всю вертели ролики, разворачивая ферму пулемета в направлении подводной лодки.
— Так это что, п-пираты? — Запнувшись, переспросил Козлов, которого вдруг охватило какое-то оцепенение.
— Да, да, пираты! Морские акробаты! — Александр схватил его за ноги и повалил на палубу. И как раз вовремя, потому что прямо за его спиной в железо несколько раз клюнули пули.
Наконец пулемет развернулся и принялся методично долбить по субмарине.
— Да ты ее не потопишь! Ты по резиновым стреляй! — закричал Немой.
— Глиссер лучше уводи, адмирал Нельсон хренов! — рявкнул Веня. — Иди поверти эти ролики.
— У него реверс заело! Только назад прет! — Немой натужно дергал рычаг.
Лодки между тем уже двигались в сторону глиссера, продолжая поливать его свинцовым дождем.
— Ну так давай заднюю! — Турецкий выскочил на палубу с двумя винтовками М-16 и гранатометом. — Хоть куда-нибудь плыви!
— Ну тогда поплыли! — Мотор загудел, и катер, как какой-то лангуст, пополз по воде задом наперед.
С палубы субмарины всех как ветром сдуло. Но и у них начал работать пулемет. И гораздо прицельнее, чем на глиссере. Крупнокалиберные пули выдирали из обшивки катера целые куски железа.
— Они нас сейчас точно потопят. Вася, ну дай ты им!
Катер сильно качало, и поэтому дать им у Гладия никак не получалось. Очереди то уходили в чистое небо, то вспенивали воду у борта субмарины.
— Резинки! По резинкам бей! — Александр толкнул ногой Козлова, который из своей винтовочки тоже пытался раскрошить пулемет. — Они нас сейчас на абордаж брать будут!
Сам он раскрыл трубку гранатомета и принялся целиться. Глиссер раскачивало так, что прицелиться достаточно точно не выходило.
— Капитан, притормози маленько, дай мне их на прицел взять!
— Это тебе что, машина?! Это глиссер!
— Ну сделай что-нибудь! Они нас точно потопят всех!
И Турецкий выстрелил. Почти не целясь. Полыхнуло пламя, и снаряд, прочертив по воздуху серую дымовую дугу, впился точно в пулеметное гнездо. Раздался взрыв.
— Ур-ра-а! — закричали мужчины хором. — Попал!
Пулемет действительно замолчал. Теперь остались только лодки. На каждой из них было человек по десять хорошо вооруженных людей. Они были так близко, что теперь можно было разглядеть даже их лица.
— К берегу! К берегу надо! — Турецкий перезарядил винтовку и снова принялся стрелять. — Они ж нас в открытое море гонят. Там мы от них никуда не денемся.
— Я ж говорю — реверс заклинило. Задним ходом не получится!
— Так сделай шо-нибудь! — Гладий оставил пулемет и тоже схватил винтовку. — Мы тут, как та роза в проруби. Смотрите, они еще людей спускают!
Действительно, от субмарины отчалила еще одна лодка.
— Нужно мотор заглушить. Полностью. Тогда только включится! — Немой не переставал дергать рычаг реверса. — А так не выйдет ничего.
— Они же нас возьмут, как только остановимся! — Александр прицелился и выстрелил. — Не останавливайся.
Лодки были метрах в двухстах от глиссера.
— Пусть попробуют... — сквозь зубы процедил капитан и дернул на себя тумблер. Мотор начал постепенно глохнуть.
— Ты че, сдурел?! — завопил Митяй. — Не тормози!
— Сейчас, сейчас. Еще секунд десять. — Капитан смотрел то на лодки, несущиеся прямо на них, то на приборы. Стрелка стремительно бежала к нулю. Лодки стремительно летели к катеру. Кто быстрее? Сто пятьдесят метров... Сто... Семьдесят... Полета... Тридцать...
— Ну, поехали! — Он дернул рычаг, глиссер задрожал всем своим корпусом и рванулся вперед.
Увильнуть смогла только вторая лодка. Первую глиссер подмял под себя. Раздались человеческие вопли, какой-то хруст, и вода за кормой стала красной от крови.
— Давай! К берегу! — орали счастливые разведчики. — Обходи их!
Вторая лодка развернулась и неслась далеко позади, отставая с каждой секундой.
— Даже своих подбирать не стали, гады. — Турецкий сплюнул за борт. — Давай, капитан, дави третью!
— Попробую. — Немой крутанул штурвал, и глиссер понесся прямо на резиновый катер.
На третьей лодке вовремя сообразили, что сейчас их просто раздавят, и пустились наутек.
— Слушай, а в спину стрелять гораздо легче, — констатировал Козлов, короткими очередями снимая пиратов одного за другим. — Они так до дому не доплывут, касатики.
Неожиданно на субмарине грохнул раскатистый выстрел и что-то, похожее на сигару, полетело в воду.
— Оп! — Капитан снова крутанул штурвал и, прекратив преследовать лодку, понесся прямо к берегу.
— Ты че? Мы ж еще не всех... — сплюнул Митяй.
— Торпеда.
Большее никаких вопросов никто не задавал. Даже стрелять перестали. Все бросились к борту, пристально вглядываясь в воду, которую прошивала длинная белая полоса. Такую полосу оставляет в небе реактивный самолет.
— Уйдем? — тихо спросил Турецкий.
— Вряд ли, — замогильным голосом ответил Немой.
— Постарайся, — попросил Вениамин.