— Постараюсь.
Уйти от торпеды было почти невозможно — скорость у нее была намного больше, чем у катера, но он был более маневренным. И поэтому, когда торпеда приближалась достаточно близко, метров на двадцать, Немой резко сворачивал в сторону,- и она проносилась мимо. Пока она разворачивалась по большой дуге, катер несся к берегу.
— Тащите оружие на палубу! — скомандовал капитан, когда после очередного маневра до берега осталось не больше мили. — Она нас все равно достанет, если в берег неврубится. Минута будет, чтоб выгрузиться.
Все бросились к ящикам и принялись набивать карманы полными обоймами.
И тут глиссер врубился в песчаное дно в каких-то сорока метрах от берега.
— Всем за борт! — истошным голосом закричал капитан. — Покинуть судно!
И бросился в воду.
До берега они добраться не успели. Отойти от катера смогли только метров на тридцать, когда раздался оглушительный взрыв и огромная волна просто швырнула их на песчаный пляж.
— Все живы? — первым вскочил на ноги Немой.
— Живы, какой хрен с нами станется? — Вениамин сидел на берегу и отплевывался от набившегося в рот песка.
— Капитан, с меня бутылка, — засмеялся Козлов. — Я парень прижимистый, это тебе любой подтвердит. Но тебе не пожалею. Дома ставлю, как из пушки.
— Сначала нужно до дому добраться. — Александр с трудом поднялся на ноги и посмотрел на море.
А там медленно погружалась в морскую глубину подводная лодка...
Глава десятая СКУЧНО
Опять ее сделали крайней.
Никто из работников Токийского бюро не хотел лететь в этот богом забытый городок, и она была в их числе. Но аккредитацию всучили именно ей.
А делов-то! Репортажик на полторы минутки. Тема скучнейшая — освещение какой-то женской международной конференции по проблемам предотвращения лучевой болезни после ядерных катастроф. Ни сюжета, ни интриги... Правда, с гарантией показа в вечернем выпуске новостей. Но теперь Нателла прекрасно знала цену всем этим гарантиям...
Та недавняя история со снятием материала с эфира не прошла так просто. Нателла умела вцепиться в то, что считала своим. Она наконец связалась с главным, она его прижала к стене, он что-то невнятное лепетал, а потом вдруг взял и раздобрился;
— Что-то ты у нас на Дальнем Востоке засиделась, девочка. Не пора ли тебе еще подальше?
— Это куда же? — насторожилась Нателла. — Дальше вроде некуда.
— Почему? Есть еще Япония.
У Нателлы сразу же вылетели из головы все ее претензии и вопросы. Конечно, она была согласна. Конечно, она справится. Язык? А она как раз проходит ускоренные курсы (это была невинная ложь). Страну? Она ее знает как свои пять пальцев (эта ложь уже была не такая невинная). Впрочем, пока из Москвы шел приказ и оформлялись документы в Токийское бюро, Нателла действительно помчалась на ускоренные курсы этого зубодробильного языка, а по ночам штудировала книги по истории, экономике, географии и фольклору Японии.
Словом, когда все было оформлено, а это произошло почти через месяц, она действительно вполне сносно могла спросить у японца, как пройти на улицу такую-то, и даже знала, что в Японии до сих пор сохраняется императорская власть, правда ограниченная конституцией.
Но самая большая ее победа — она утащила за собой и оператора.
Поначалу все было не так уж просто. Старшие коллеги ею слегка помыкали, но она постепенно обретала почву под ногами. Ну ничего, слетает она в этот городок. Сделает репортаж — главные ее репортажи впереди.
Володька просто за голову схватился. Он плохо переносил авиаперелеты, буквально в лежку после них лежал. Но надо было лететь, на поезде они уже не успевали.
— Может, я покажусь немного циничным, — говорил он, бережно упаковывая свой «Бетакам» в походный чехол» — но «Тэффи» за это не дадут, хоть лопни. Нет тут настоящего размаха для твоего журналистского гения.
— Кажется, меня хотят поставить на место,— с тихой угрозой произнесла Нателла. — Но они еще моего места не знают.
Надеялась, что будет нелетная погода или хотя бы, на худой конец, землетрясение, которое разрушит аэропорт, но небо было девственно чистым, а сейсмологи заверяли, что движения земной коры в ближайшие дни не предвидится.
Других поводов, чтобы отвертеться от бестолковой поездки, к сожалению, не нашлось.
Полет занял час с копейками, но Володька, казалось, успел за это время похудеть на несколько килограммов. Во всяком случае, он почти не вылезал из туалетной кабинки и выглядел — хуже некуда...
Разумеется, их не встречали. Старая история, повторяющаяся из раза в раз. Опять ребята из филиала либо что-то перепутали и ждали в другом месте, либо у них машина сломалась. Почему-то у русских машины ломаются даже в Японии, Германии и Америке. Впрочем, торопиться было некуда, конференция начиналась лишь вечером.
Нателла быстрым шагом направилась к окошку «Информация», чтобы через репродуктор оповестить коллег о своем прибытии. Оператор, еле волоча ноги, плелся за ней.
— Тем, кто встречает журналиста Нателлу Полуян, просьба немедленно подойти к указательному табло, — разнеслось по аэропорту.
Минуло двадцать минут, но никто так и не появился.
— Нат, я отойду... — Володька опустил драгоценный «Бетакам» на пол. — Посторожишь? Я быстро.
— Конечно, иди-иди.
Ей было жаль парня. Страдает из-за того, что у него, видите ли, с вестибулярным аппаратом нелады. У других, кто ни разу в жизни на самолет не садился, лады, а у него нет... И так в жизни всегда, бодливые коровы остаются без рогов...
Нателла ненавидела это бестолковое ожидание.
Стоишь, как проститутка, и вынуждена терпеть на себе пошловатые мужские взгляды. Мужики в этом смысле везде одинаковы, что в России, что в Японии. Неизвестно еще, где хуже.
Нет, ничего интересного сегодня ей не снять, никаких важных новостей не узнать. Вообще, Япония страна скучнейшая. Может, лучше было оставаться в России?..
Глава одиннадцатая АС
Сжимая в руках автоматы, они стояли на отвесном берегу и смотрели, как по зыбкой поверхности океана расходятся гигантские круги. Подводная лодка стремительно уходила под воду...
На душе было как-то смутно. Счастье, что уцелели, что никто не ранен, но, с другой стороны, все-таки обидно, что не добили гадов.
— Хлопцы, а мы не одни... — вдруг произнес Гладий.
Действительно, неведомо откуда у команды оказалось вдруг много зрителей. Из-за камней и деревьев наблюдали за ними десятки внимательных глаз.
Дети, старики, женщины и мужчины смотрели на пришельцев испуганно — у тех было оружие в руках. Веня положил автомат на землю, поднял руки и сказал:
— Мир — дружба! Япония и Россия братья навек! Ура! — При этом он улыбался самой очаровательной своей улыбкой. Японцы по-прежнему были хмуры.
— Да они по-русски не понимают, — прекратил свою миссию доброй воли Сотников.
— Контакт с аборигенами не состоялся, — хохотнул Митяй. — Не вышел из тебя Миклухо-Маклай.
Турецкий попытался приветствовать аборигенов по-английски — результат тот же.
Но в этот момент из-за огромного валуна появился старец в простеньких холщовых штанах, цветастой рубахе с короткими рукавами и в белой панамке. И медленно, степенно двинулся к ребятам. Старец был настолько маленький и худенький, что издалека его легко можно было принять за ребенка.
Старец подошел к самой линии прибоя, злорадно плюнул в воду, затем посмотрел на ребят с нескрываемой благодарностью и, разгладив свою смешную козлиную бородку, сказал:
— Молодесь! Так им и нада!
Мужчины на какое-то время потеряли дар речи. А старик очень бойко заговорил, по-русски...
— Пирата плохая. Пирата хузе налоговая инспектор. Пирата приходит и забирает все.
Морской ветер пронизывал до самых костей, к тому же одежка у ребят была мокрая. И поэтому Веня не нашел ничего другого, как спросить: — Дед, а тебе не холодно?
— Не холядва, гразданина нацальвик. Я закалений.
— Закаленный? Ха, он закаленный! — Веня весело посмотрел на Митяя. — Вот тебе и япона мать!
— Дедуля, ты че, полиглот? Небось русский выучил только за то, что им разговаривал Ленин?
— Сибиря выудил. Квантуньски армия! — Старец выстрелил пальцем: — Пах-пах! Тязело была, осень тязело... Война с Совецки Саюза... Много смерть... А я — плен попадал. Лагерь сидел. Долго сидел. Хабаловск знаешь, гразданина нацальвик?
— Хабаровск-то? Знаю, конечво... — кивнул Митяй. — Надо же... Вот уж неожиданно судьба дружка-интернационалиста подбросила. Кому рассказать — не поверят. Как звать-то тебя?
— Акнра-сан.
— А меня Дима. Это вот Венька. А это Александр. Запомнил?
— Акнра-сан. — Старец с достоинством пожал всем руки. — Кусать хода?
— Хоца, хоца! — Веня приобнял деда за плечи. — И кушать хоца, и все остальное. Показывай дорогу, кормилец ты наш!
— Постойте! — остановил их Александр. — А с трупами что делать?
Взоры обратились на японца. Он теперь был вроде как за главного.
— Туда-туда, в землю! — махнул рукой старец.
— Закопать, что ли? — переспросил Митяй. — Так просто? А полиция? Где у вас здесь полиция?
— Нет полисия, гразданина начальник. Остров маленькая. Три сто селовека. Мала-мала.
Старик махнул рукой своим соплеменникам и что-то резко сказал им.
Несколько мужчин вышли из-за камней, поклонились ребятам и занялись скорбным делом погребения трупов.
А старик повел ребят вдоль берега, и через несколько минут они набрели на крохотное поселение. Двери построек выходили на один общий двор, посреди которого тянулся длинный деревянный стол.
— Говорите, Акира-сан, что вас здесь триста человек? — поинтересовался Игорь Степанович.
— Ой, мала-мала. Дети многа, женсцина многа, музцина мала.
— А где же все?
— Работа, рыбку ловить. Музцина мала,— печально повторил Акира-сан.
— Прямо как у нас по деревням, — усмехнулся Митяй. — Мужиков никого, а бабы с детьми знай себе батрачат, чтобы с голодухи не помереть. Да, дедушка?
Но старец не успел ответить: ему навстречу выбежала старушечка, такая же маленькая и худенькая, как и он сам. Они о чем-то пошептались, старушечка всплеснула руками и, забавно переваливаясь с боку на бок, скрылась за соломенной занавеской, вместо двери прикрывавшей вход в дом.
— Мой зена, — горделиво выпятил впалую грудь Акира-сан.
— А дети у вас имеются? — спросил Немой.
— Дети есь, внуки есь, гразданина начальник. — Старец погрустнел. — Далеко, в Токио, в Осака, в Окинава...
— По свету, значит, разбросало... Пишут хоть?
— Нет.
— Что ж ты воспитал таких неблагодарных? Им что, лень письмо написать?
— Зацем письмо? — искренне удивился Акира-сан. — Телефакс, Интернет, е-мэйл!
— Нет, у нас в деревнях такого нет, — ошарашенно почесал в затылке Митяй. — У нас и пейджера-то никто в глаза не видел.
— Слышь, а у тебя тачка есть? — спросил про сокровенное Митяй.
— Тацка? — не понял старец.
— Ну, машина, — Козлов выразительно покрутил руками. — Би-би! На чем вы передвигаетесь? Не на ослах же!
— Мы далеко не ходить. Нам не нала тапка.
— А питаетесь чем? Продукты где берете?
— Рис, — пожал плечиками хозяин. — Риба ловить, на Большую землю возить, продавать.
Он усадил гостей за стол, а сам поспешил на помощь своей хозяйке.
— Попросим деда, пусть он нас переночевать оставит, — сказал Турецкий. — А завтра утром надо как-то выбираться отсюда.
— С острова один путь, по воде. — Игорь Степанович положил автомат рядом с собой на скамейку с такой осторожностью, будто боялся, что тот вдруг самовольно откроет огонь.
— Опять эта вода! — воскликнул Гладий. — Мамко, роди меня обратно!
Еда была неразнообразна, но обильна. Акира-сан и его женушка выносили из дома глубокие тарелки с приготовленными самыми замысловатыми способами дарами моря — жареная и вареная рыба, какая-то плавающая тварь с белым и изумительно вкусным мясом, рис со всевозможными приправами, и конечно же не обошлось без сакэ.
— Оперативно! — изумился Митяй. — Будто вы нас ждали!
— Нет кусать — пирата злится, — объяснил Акира-сан. — Есть кусать — пирата добрый.
— А-а-а, так это вы для пиратов готовенькое держите? Ничего, теперь они сюда долго не сунутся! — И Митяй, передразнив старика, добавил: — Пирата трусливая!
— А разве у вас не на полу есть принято? — Василий аппетитно хрустел поджаренной корочкой.
— Эта была, гразданина нацальник, — улыбнулся Акира-сан. — Я совецки лагерь сидел, за большой стол ел. Меня гразданина нацальник уцил.
— А ты долго в лагере-то сидел?
— Семь лет. В пятьдесят втором освободили вчистую.
— Значит, ты должен сейчас к нам ненависть испытывать, к потомкам мучителей твоих, а? — спросил с набитым ртом Вёня.
— Муцителей? Не-е-е-т! В лагерь весело был! Акира-сан в худозественная самодеятельность был, на балалайка играл, концерта давал! Гразданина нацальник песни любила. — И старец вдруг затянул тоненьким голоском, чисто-чисто: — Соловьи-и, соловьи-и-и, не трево-озте салдат...
— Пусть солдаты, — подхватили мужчины хором, — немного поспят.
— За дружбу наших народов! — чуть не прослезившись, Веня поднял до краев наполненную сакэ фарфоровую чашечку.
Все выпили одним глотком, поморщились, закусили ржаной лепешкой. По телам мгновенно разлилась приятная теплота...
— А ты шо? — Василий заметил, что хозяин не притронулся к спиртному.
— Работа нада. Трезвый голова нада. Акира-сан не хоцет умирать.
— Ты шо, язвенник?
— Акира-сан самолет летать, рыба искать на море.
— Самолет?! — Турецкого чуть не подбросило над скамейкой. — У тебя самолет?!
— Колхозный, — вставил советское словцо старик. — Весь деревня покупала своя деньги.
— А не врешь? — спросил Митяй.
— Зацем врать? — обиделся старик. — Акира-сан никогда не врать. Акира-сан воевать с американа, сбивать их самолета.
— Так ты в авиации служил?
— Акира-сан быть Перл-Харбор, ему вручать императорскую награду.
— Перл-Харбор? — потрясено переспросил Игорь Степанович. — Вы бомбили Перл-Харбор? Братцы, да перед нами же настоящий ас! Лучший из лучших!
— Акира-сан — ас, — скромно потупился старец. — Но Акира-сан не любить хвастать.
— Слушай, скромник, вывези нас с этого острова, а? — взмолился Веня. — Нам позарез нужно.
— Позарез? — не понял хозяин. — Харакири?
— Нам бы в Ивакуни перебраться! Знаешь, где это такое?
— Ивакуни... — наморщил лоб старец. — Мой младсий дось работала в Ивакуни. Это далеко... Самаяета маленькая...
— А это ничего! — нашелся Венька. — Мы друг дружке на колени прыгнем! Не гляди, что мы такие большие! Мы на самом деле очень даже компактные!
— Далеко, гразданина начальник... — Акира-сал явно без энтузиазма отнесся к идее совершить многочасовой перелет на общественном самолете.
— Давай рассуждать по совести, - предложил Веня. — Мы твою деревню от пиратов спасли?
— Спасли... — кивнул старец.
— А ты теперь должен спасти нас. Должен или нет?
— Долзен, долзен... — совсем уж понуро согласился старик. — Нет, далеко, гразданина нацальник.
— Да какой я тебе начальник? — возмутился Веня. — Мы гости у тебя.
Четырехместная «чесна» выпуска конца восьмидесятых стояла посреди широкого луга и была похожа на большую одинокую птицу, которая спустилась с небес, чтобы чем-нибудь поживиться.
— Гарна машина... — восторженно выдохнул Гладий, который вообще обожал всяческую механику.