Все темные мысли всплыли на поверхность. Ему хотелось убивать, потопить мир в крови. Ногти впились в ладони, и только тут Блейд понял, что сжимает руки в кулаки так крепко, что они дрожат.
«Эмили, о боже, Эмили!»
Послышался шорох юбок, и кто-то пошевелился в усыпальнице. Блейд вскинул голову, будто взявшая след гончая. На губах заиграла улыбка.
«Хочу», — мелькнула у него мысль.
«Тогда бери!» — прошептал внутренний демон.
* * *
Тишина.
О боже мой!
Онория отняла руку ото рта, сделала дрожащий вздох. Казалось, она задержала дыхание на несколько часов, ожидая ухода Викерса. Выглянув за решетку, она не заметила и следа герцога. Надо убраться отсюда, пока он не вернулся.
В ужасе Онория выскользнула через ворота, стрелой метнулась за угол и врезалась прямо в чью-то крепкую жесткую грудь. Она чуть не заорала, но кто-то зажал ей ладонью рот, развернул и прижал к твердому, как сталь, телу.
— Ну-ка, ну-ка, и кто это у нас здесь? — прошептал Блейд.
Онория едва не получила апоплексический удар, ее колени подогнулись. Господин подхватил бедняжку и снова заключил в стальные объятия.
Онория с облегчением закрыла глаза. Хвала небесам, она в безопасности. Если, конечно, можно считать себя в безопасности в объятиях голубокровного.
— Мой котеночек забрел так далеко от дома, — промурлыкал Блейд.
Глаза Онор распахнулись: слова сочились аристократической издевкой. Голос господина изменился, стал незнакомым, грубее и нежнее, словно бархат на песке.
Пленница попыталась освободиться из хватки. Блейд жутковато усмехнулся, от чего волоски у нее на теле встали дыбом, и спросил:
— А если я тебя отпущу, ты закричишь?
Она отрицательно покачала головой.
— Какая жалость.
Ладонь, закрывающая рот, вдруг пропала, но объятий Блейд так и не разжал. Он провел губами по шее, вызвав внутренний трепет.
— Спокойно, милая, спокойно, — шептал он словно гипнотизер.
Как странно, что голубокровный способен разжечь ее страсть. Онория вздрогнула, когда господин кончиком языка слизал с ее шеи капельки пота. Она чувствовала пульс, грохочущий в сонной артерии, и задумалась, не почувствовал ли это соблазнитель.
— Блейд, — прошептала она, посмотрев на него через плечо. В его красивых изумрудных глазах, ставших обсидиановыми, не было ничего человеческого.
Когда Блейд посмотрел на ее губы, во взгляде его мелькнуло что-то темное и голодное. Внутренний демон, голод. Он сейчас повелевал господином, так что надо быть очень осторожной. Одно неверное движение, и Блейд разорвет ей горло или задерет юбки и возьмет здесь и сейчас, наплевав на последствия. Что же его привело в такое состояние?
Отец предупреждал: «Никогда не показывай страха, это их только раззадоривает».
— Блейд, — увещевала его Онория решительным шепотом. — Нам пора уходить, сейчас не время.
Тот не обратил на слова внимания, зарылся пальцами в ее волосы и оттянул голову назад. Онория задохнулась от этой грубости, но где-то в глубине души сгорала от страсти.
— Блейд.
Господин коснулся губами и оцарапал зубами нежное горло. Он ее не ранил, просто открыл рот и осторожно прикусил кожу над ключицей. Онория вскрикнула, ее колени подогнулись, а по телу прошла волна жидкого тепла. Сильными мозолистыми руками он обхватил ее груди через колючее шерстяное платье. Она едва не потеряла сознание.
— Прекрати! — прошептала Онория, но Блейд провел рукой по ее плоскому животу, приподнимая юбку до талии и двигаясь ниже… Пока Онор не остановила его, чувствуя, как соски болят в оковах шерстяной одежды. — Мы не можем этого сделать. Умоляю, прекрати!
— Ты этого хочешь, я этого хочу…
— Я этого не хочу! — возразила Онория и вскрикнула, когда он дразняще провел рукой меж ее бедер.
— Неужели? — Блейд обхватил другой рукой ее грудь. — Здесь нас никто не увидит, — уговаривал он низким соблазнительным голосом. — Я услышу их приближение. — Приподнял ее юбки, сжимая пальцами, и прошептал: — Онор, моя Онор, я жажду тебя попробовать, хочу выпить до капли.
Онория беспомощно посмотрела на дома. Надо каким-то образом унять управляющий им голод.
— Потом. Если Викерс вернется…
— Я его прикончу.
Блейд прижал Онор спиной к каменной стене усыпальницы, поднял ее руки вверх, стиснув запястья над головой. Онория стукнулась затылком о стену, и голова пошла кругом.
— Ты моя. — Блейд схватил ее рукой за подбородок, заставив посмотреть на него. — Ты принадлежишь мне. Больше никому.
— Блейд, умоляю, отпусти меня.
Эти черные глаза уже начинали ее пугать. На его лице не осталось ничего кроме голода.
Вокруг ее горла обвились холодные пальцы. Сердце Онории заколотилось. Тот Блейд, которого она знала, где-то там внутри — с его дьявольской улыбкой и шумным кокни. Нужно просто его отыскать.
— Блейд, ты же обещал меня защищать. Если Викерс вернется, то не один. Меня схватят. Даже ты не сможешь расправиться и с Викерсом, и с эскадроном охранников, вооруженных парализующими пистолетами. Здесь знают, как справиться с голубокровными. Тебя победят, а меня возьмут в плен. Тогда Викерс сделает со мной все, что заблагорассудится.
Блейду это совсем не понравилось — блеск чёрных глаз начал затухать.
— Нет!
— Ты не сможешь ничего с этим поделать.
Блейд ослабил хватку на ее горле.
— Хочу, — сказал господин, глядя туда, где лежала рука, словно это его отвлекало.
— Знаю, я тоже хочу. Хочу… хочу коснуться тебя. Отпусти меня.
Блейд задумался и отпустил Онорию.
Та медленно провела руками от его запястья до плеча и пробралась под длинный плащ из огрубевшей кожи. Под расстегнутой рубашкой виднелась бледная плоть. Зная, что Блейд наблюдает, Онория прижала ладони к его груди, чувствуя медленный размеренный стук сердца.
Его кожа была очень холодной. Онории захотелось дотронуться до нее губами, открыть рот и попробовать языком. Возмутительная мысль, совсем как те, что приходили к ней по ночам.
Онория подняла голову, приблизившись к лицу Блейда, его дыхание обдавало ее лоб. Сердцебиение под ее рукой начало учащаться. Онор облизнула губы, от пристального взгляда голубокровного по коже побежали мурашки.
— Медленно, — прошептала она.
Блейд наклонился ближе. Губы слились с губами, и когда Онория втягивала воздух, то крала его дыхание.
Сердце Онор теперь бешено билось, вторя голосу, звенящему в ушах: «бе-да, бе-да, бе-да». Блейд усилил напор, открыл рот и легонько провел языком по ее губам, пробуя на вкус. О боже! Она открыла глаза и почувствовала, как его грудь давит на ее отталкивающие руки. Разумеется, это всего лишь иллюзия. Если ему захочется взять больше, он так и сделает, и никакие слова и действия его не остановят. Да и вряд ли ей захочется его останавливать.
Тело пульсировало от незнакомого желания, которым Онория не умела управлять. Она перебирала пальчиками по груди Блейда, пряча их глубже под рубашку, а из горла рвался странный звук, почти стон. Он — ее враг, а она его целует. Но как же он хорош на вкус…
Как будто почувствовав, что Онория держит его на расстоянии, Блейд отпрянул и посмотрел на нее темным взглядом. Сузив глаза, сжал ее лицо в ладонях и стремительно овладел губами.
Онория ничего не могла поделать: ее предательские руки ласкали гладкую кожу его плеч. Нерешительно она приоткрыла губы, и первое полное проникновение его языка ее ошеломило. Празднуя победу, Блейд прижался к Онории всем телом, вдавливаясь в чувствительную развилку меж ее бедер.
Это слишком. Онория оторвалась от его губ и стала хватать ртом воздух. На ее щеках и ниже в непривычных местечках горел жар.
— Нам нельзя этого делать.
Блейд развернул её лицо и снова поцеловал, лишая дыхания. Онория схватила его за волосы и оттянула голову назад. Ей нужно поразмыслить. «Думай, черт возьми!» Но так трудно соображать, пока его язык ласкает ямочку на шее. Онор закатила глаза и поежилась.
— Ты обещал. Дал слово защищать меня.
Когда он застыл, прижимаясь губами к ее коже, Онория едва не зарыдала от облегчения. Ей не выиграть, когда тело так сильно хочет сдаться. Уязвимость пугала. Онория попыталась оттолкнуть Блейда, но тот даже не пошевелился. Руки, прижатые ладонями к каменной стене, обхватывали ее как стальные прутья. Он склонил голову и резко и судорожно вдохнул аромат Онории.
Она прошептала:
— Ты обещал.
Блейд ударил кулаком в стену. Онория невольно подскочила. Его глаза были дьявольски черными.
— Блейд, умоляю, вернись. Я хочу с тобой поговорить.
— Ты и так говоришь, — сказал прохладный, совершенно четкий голос. Как же ей хотелось услышать грубый жаргон кокни, который уже стал почти родным. Кто же знал, что ей будет не хватать протяжного выговора?
— Вернись, отведи меня домой, — попросила Онория, трепещущей рукой касаясь его щеки.
— А если соглашусь?
Блейд повернул голову и поцеловал ее пальчики. Прикосновение влажных губ заставило ее снова отвести глаза, а слова застряли в горле.
— Если согласишься? — смущенно повторила она.
— Что ты мне дашь?
Онория растерянно глядела на Блейда.
— Я… я… я тебя поцелую.
— Только что целовала.
— Нет, не целовала, а лишь позволила тебе поцеловать меня.
Блейд замер, прижимаясь губами к пальчикам Онории, и низко замурчал:
— Куда?
— Куда?
Вокруг было пусто, но скоро охрана начнет патрулирование. И если они наткнутся на ее обезумевшего от голода голубокровного, Онория себе этого никогда не простит. И тут до нее дошло, о чем он ее спросил.
— Что значит «куда»? Нет, прекрати, знать не хочу. Я имела в виду в губы.
Какое-то время тянулось опасное молчание. Блейд сжимал и разжимал в кулаке складки ее юбки. Затем глубоко вздохнул и отступил прочь, а Онория зашаталась и едва не сползла по стене усыпальницы.
Господин стоял к ней спиной.
— Блейд? — прошептала она.
Он долго не отвечал, затем повернулся, показав все еще угольно-черные глаза.
— Ага, я этого не забуду, милашка.
Онория вздохнула почти с облегчением. Опасность еще не миновала, но мало-помалу Блейд приходил в себя. Оттолкнувшись от стены, она напомнила:
— Полагаю, нам лучше убраться отсюда.
— Дома ты мя не тока поцалуешь, — вдруг выпалил господин.
Онория сразу посмотрела на него.
Блейд ткнул в нее пальцем и рыкнул:
— Расскажешь, какого черта здеся шлялась. Больше не бреши, Онория, ненавижу лгунов.
Глава 14
Паровые двигатели экипажа, с грохотом катившегося по темным туннелям, издавали ритмичное монотонное шипение. Окрестности освещались развешенными то тут, то там газовыми лампами, и время от времени транспорт проезжал под вентиляционной шахтой, через которую пар поднимался наверх, где мерцал туманный полумесяц.
В это время ночи в экипажах почти никого не было. Пассажиры потихоньку выходили, пока Онория с Блейдом не остались одни в молчании, не желая разговаривать.
Чернота в глазах господина наконец рассеялась, но Онория сомневалась, что изумрудный страстный огонь в его взгляде лучше. Иногда Блейд посматривал на нее, будто не знал, что с ней делать, но спутница не сводила взгляд с окна, крепко вцепившись в поручень.
«Расскажешь, какого черта здеся шлялась».
Дневники казалось, прожигали карман насквозь.
«Ненавижу лгунов».
Что же Блейд имел в виду? Желудок завернулся узлом от страха. Онория почти ему не лгала, не считая происхождения, о котором специально недоговаривала. Так о чем же он?
Экипаж со скрежетом остановился, двигатель в последний раз громко изрыгнул пар. Онория встала, а Блейд прислонился бедром к двери, ожидая, пока кондуктор откроет.
Сойдя на пустую платформу, Онория испугалась еще сильнее. Почему же Блейд молчит?
Они прошли кабину лифта и поднялись по лестнице в сто семь ступенек. Онория обрадовалась, так как сомневалась, что вынесла бы пребывание в узкой кабинке вместе с господином, пока тросы подняли бы их на улицу.
Последние километры пешей прогулки прошли в тягостном молчании. Онория мысленно вспоминала свои действия, пытаясь выяснить, чем себя выдала.
Она так увлеклась, что едва заметила, как путь подошёл к концу. Блейд обнял ее за талию, и Онория увидела, что он открыл дверь перед ней.
— Благодарю.
Господин сощурился и повел гостью в темный коридор.
Миновав знакомую гостиную, Онория замешкалась у подножия лестницы, а господин скрылся в темноте.
— Блейд, куда мы идем?
Он остановился на лестнице.
— В мои покои.
Онория испугалась, но заставила себя пойти дальше. «Не думай об этом! Просто не думай об этом!»
Но господин желает получить ответ и поцелуй.
Онория не знала, что пугало ее сильнее. Если размышлять об этом слишком долго, можно почувствовать фантомное прикосновение его губ к ее губам. Онория запнулась.
Второй этаж был ярко освещен: коридор с начищенными до блеска пчелиным воском полами и элегантными газовыми лампами на стенах. Звуки ее шагов заглушала красная турецкая ковровая дорожка. Блейд ждал, открыв дверь для Онории.
— Ух ты… прямо дом в Мейфере, — восхитилась она, разглядывая обстановку.
— Не крысиная нора, но глупо трындеть об том повсюду.
Сжав юбки в кулаках, Онория вошла в красивую переднюю. Не обращая внимания на элегантную мебель и безделушки, она сразу посмотрела на открытую дверь в его спальню.
О боже!
Вышедшая оттуда улыбающаяся женщина застыла и изумленно моргнула.
— Ты поздно. Что-то случилось? — спросила она у Блейда, не сводя глаз с гостьи, заметив все: рабочее платье, высокую прическу с густым темным шиньоном и изящные скулы, которые свидетельствовали о благородном происхождении.
— Ничо серьезного, Эсме.
Сдержанный с Онорией, Блейд спокойно подошел и поцеловал Эсме в щеку.
— М-может… м-мне уйти? — заикаясь, пролепетала гостья.
Блейд окинул ее страстным взглядом.
— Нельзя, пока не заплатишь долги.
Эсме раздраженно посмотрела на господина, цокнула языком, прошла по толстым коврам и взяла Онорию за руку.
— Перестань вести себя как грязное животное, Блейд. Взгляни на нее. Что ты с ней сделал? Прокатил в ящике с углем? Как тебе не стыдно! — Эсме робко улыбнулась Онории: — Пойдемте найдем вам чистую одежду. Вы, должно быть, проголодались. Блейд, попроси принести с кухни поднос с едой.
Господин вскинул бровь, но кивнул:
— Долго?
— Дай нам час, — ответила Эсме. — Джон, кажется, приготовил баранье рагу, а в кладовой есть хлеб.
Она точно его выпроваживала. Сардонически улыбнувшись за спиной Эсме, Блейд кивнул и подошел к двери.
Как только та закрылась, властная женщина внимательно посмотрела на гостью:
— Ну вот, теперь давайте мы приведем вас в порядок к возвращению его лордства. Вы, должно быть, Онория.
— Прошу, не утруждайте себя, мне пора к брату и сестре. Не стоит… — Войдя в спальню, она увидела в соседней комнате огромную медную ванну. — О!
— Уилл, кажется, присматривает за домом, так что ваши брат и сестра в безопасности. — Эсме улыбнулась. — По трубам идет чертовски горячая вода. У меня есть разные виды ароматического мыла, хоть Блейд их и не жалует.
При мысли об этой высокой чувственной женщине в ванне Блейда, Онория застыла.
— Вы — его трэль.
Эсме вытаращила глаза:
— Он вам не говорил?
— Я знаю, что у него их несколько, но… вы уж точно не миссис Фаггети.
Эсме смягчилась:
— Вы не ожидали меня здесь увидеть. Милая, я его экономка, присматриваю за всеми и… да, даю ему свою кровь.
«У меня есть две трэли, с которыми я временами оказывался в койке…»
У Онории возникло ужасное раздражающее подозрение, что одной из них была красотка Эсме.
Экономка открыла кран, и в медную ванну потекла горячая вода. На полу лежала черно-белая плитка в шахматном порядке, а с золотой вешалки свисали роскошные пушистые белые полотенца. В углу стояла музыкальная шкатулка с большим завитым рогом.