- Зачем ты кричал? Ты хочешь, чтобы меня поймали?
- Разве ты сбежал?
- Конечно! Не видишь, что ли?
- Хм… Баутиста сказал Ане, что он тебя запер, чтобы ты не мешал; а я, как только смог, сбежал из комнаты мамы, чтобы открыть тебе дверь.
- Чтобы не мешать, я убираюсь.
- Убираешься? Ты хочешь сказать уходишь?
- Ну конечно. Но только не знаю, куда… Я не хочу больше быть здесь!
- Но папа хочет, чтобы ты был здесь, и я тоже. Ты мой друг, и я тебя не оставлю. Не уходи, Хуан. Мне сейчас тоже грустно. Сеньор Ноэль сказал маме, что ты был очень несчастным, что слишком много страдал для своих лет, а я тогда его не очень хорошо понял, потому что не знал, что такое страдать по-настоящему.
- А теперь знаешь?
- Да… потому что сейчас мне очень грустно. Папа вдруг стал плохим.
- Вдруг? Они никогда не ссорились раньше?
- Нет… Никогда. Но откуда ты знаешь, что они поссорились? Ты не спал?
- Они меня разбудили…
- Кто? Папа или мама? Ну а меня нет. Я не спал. Папа меня отослал спать, но я иногда это игнорирую. Вдруг я увидел, как он проходил и подумал, что он пошел тебя ругать за то, что я ему рассказал, что ты делал вчера. Потом прошла мама, а после этого я услышал, как они кричат, а когда я пришел… ну, если ты не спал, то слышал все. Папа… - его голос задрожал. – папа повел себя плохо с мамой.
Теперь он избегал взгляда Хуана, словно его смущало, что тот слышал ту сцену. Но Хуан сжал губы, не отвечая, чувствуя себя мужчиной перед Ренато, подсознательно чувствуя, что должен молчать, продолжать хранить эту мучительную тайну, не зная, правда это или ложь…
- Я не знаю, как началась ссора. Я слышал, что мама хотела поехать в Сен-Пьер и что он не хотел ее отпускать. И разозлился, когда она сказала, что поедет в любом случае на встречу с губернатором или с этим маршалом… не знаю, как его зовут, но он был другом моего деда… И тогда… если ты это слышал, то уже знаешь. Мне пришлось вмешаться, чтобы защитить маму, и мы с папой поссорились. Он уехал на лошади и до сих пор не вернулся домой. Поэтому мне грустно…
Ренато ждал ответа, замечания, но Хуан ничего не говорил, хмурый и молчаливый, и Ренато мягко продолжил:
- Ты думаешь, папа больше не вернется? Я знаю, что есть мужчины, которые сильно оскорблены и поэтому уходят навсегда из дома.
- Конечно он вернется.
- Ты думаешь, он вернется? Правда? – воскликнул Ренато радостно. Но тут же забеспокоился. – но он снова будет ссориться с мамой, когда вернется? И со мной тоже, Хуан? А меня, думаешь, он не будет любить больше?
- Любить?
- Ты не знаешь, что такое любить? Тебя никогда не любили? И ты никого никогда не любил? Даже свою маму?
- У меня ее не было…
- У всех она есть. Наверное, ты ее просто не помнишь. Мамы очень хорошие, и когда люди маленькие, мамы о них очень заботятся и укачивают на руках. У всех есть мамы. Даже у самых бедных, у тех, кто живет в хижинах… Некоторые не помнят, но у всех есть мать. – вдруг он повернулся и воскликнул. – О! Посмотри туда, там столько народа.
- Там да… кажется, несут мертвого.
- Мертвого?
- Ты не знаешь, что значит «мертвый»? Ты когда-нибудь видел мертвого?
- Нет, никогда не видел. Хотя… это не умерший. Это носилки из веток. Несут лежащего мужчину.
- Раненого или мертвого…
- Это папа! – почти закричал Ренато, с испугом, отразившимся на его бледном лице. – Это папа!
6.
- Что стряслось? – встревожилась София.
- Он еще жив, сеньора, - ответил Педро Ноэль, грустный, но одновременно серьезный. – И пока есть жизнь, есть и надежда.
Пораженная, сломленная этой жестокой новостью, София рухнула на подушки дивана, закрыв лицо руками, одновременно шепча:
- Франсиско! Франсиско!
- Когда я увидел, что он ускакал, то боялся несчастного случая. Поэтому приказал, чтобы его везде искали.
- Но что случилось? Как это произошло? – хотела знать встревоженная София.
- Полагаю, что в своей ярости, он мчался галопом до скалистых обрывистых тропинок. Конечно же они с конем свалились с обрыва. Он выехал в безумном, слепом гневе… и даже не позволил, чтобы ему оседлали лошадь!
- Где он? Я хочу его видеть!
- Его несут. Я заранее вас предупредил и послал человека с самой быстрой лошадью, чтобы привезти доктора из столицы. Он упал с большой высоты… Они уже здесь!
- Франсиско… Мой Франсиско, ты меня видишь? Слышишь?
Опустившись на широкое ложе, еле сдерживая слезы, хлынувшие из глаз, София Д`Отремон ждала с тревогой слова, которые мог бы произнести Франсиско; но напрасно, только веки приподнялись с усилием и неопределенный взгляд задержался на ней: души уже начавшей отделяться от земного бытия.
- Ты меня слышишь? Понимаешь меня? Франсиско!.. Мой Франсиско!
- Думаю, что это не имеет смысла… - сказал Ноэль грустно.
- Нет… не говорите так, - отчаялась София. – Этот доктор, за которым вы послали, когда появится здесь?
- Боюсь, он сильно опоздает. К сожалению, мы потеряли много времени. Несчастный случай произошел с ним несколько часов назад… И потом принесли его сюда…
- Ре…нато, - усиленно шептал Д`Отремон.
- А…? – София почувствовала, как сердце встрепенулось надеждой.
- Ренато… - снова забормотал Д`Отремон.
- Да; позовите сына, - пояснил Ноэль. – Он зовет его, хочет видеть, поговорить. Где он?
- Ренато… сынок! Иди сюда!
София повысила голос и подошла к двери, где два мальчика, молчавшие, напряженные, держащиеся за руки, наблюдали горькую сцену, и одним рывком оторвала Ренато, потащила его к умирающему, чьи веки вновь поднялись, а в зрачках задрожал огонь тревоги, страстного желания…
- Вот он, и я тоже здесь. Мой Франсиско.
- Ренато, ты остаешься вместо меня…
- Не говори так, - прервал София. – доктор скоро приедет, ты поправишься.
- Скоро ты будешь хозяином этого дома…- он сделал неестественное усилие, подняв голову, чтобы посмотреть на стоящих вместе мать и сына. И его рука поднялась, чтобы дотронуться до детского лба в ореоле светлых волос. – Я знаю, что ты позаботишься о матери… что сумеешь ее защитить, когда меня не будет уже. В этом я совершенно уверен… но есть еще кое-что, что я хочу попросить тебя: позаботься о Хуане! Позаботься о Хуане, Ренато, люби и помогай ему… Как если бы он был твоим собственным братом!
- Франсиско… Франсиско! – тревожилась София.
- Прости меня, София… не мешай, чтобы Ренато исполнил мою последнюю волю.
- Сеньора… Сеньора, доктор уже почти приехал… доктор из столицы почти приехал. – объявил Баутиста запыхавшись. – Уже видели, как он выехал из ущелья, он уже подъезжает сюда…
- Поздно… поздно… слишком поздно! – закричала София и затряслась в припадке отчаяния.
7.
Похороны Франсиско Д`Отремон длились уже три дня. Вдова не захотела, чтобы тело мужа перевозили в Сен-Пьер. Именно в маленькой церквушке Кампо Реаль, в жаркой часовне среди восковых свеч и цветов, где находилось его тело, отдавал ему почести весь маленький городок. Последняя дань уважения от самых простых людей, работающих на его землях, до важных деятелей столицы: губернатор, высокопоставленные люди из правительства, маршал Понмерси и высший офицерский состав фрегата, отложивший свое отчаливание из-за этого на час. В огромном доме, в садах, на дорогах, люди молча и непрерывно приходили и уходили: толчея без улыбок и без радости. Подавленная боль души, с глубоко сдерживаемым мучением, которая не выливалось в слезы и рыдания, переживалась хрупкой женщиной, вопреки всему тому, что все ожидали.
Забытый всеми, в роскошном костюме из голубой шерсти, порванном и запачканном, с растрепанными волосами и голыми ступнями, ходил Хуан вокруг белой церкви. Одержимый страстным желанием подойти к тому, кто упокоился навечно, к тому, кого приказал ненавидеть Бертолоци, тому, кого он, несомненно, любил странными неясными, затаенными и глубоко болезненными чувствами, вызывающими у него чувство беспомощности, которого никогда не испытывал, будучи брошенным, он бормотал про себя:
- Отец! Он был моим отцом… моим отцом…
И вот, он уже рядом с гробом, в часовне, полной цветов, где чудесным образом никого не было… Но хрупкий облик женщины в трауре, которую мальчик не увидел, и которая приближалась, дрожа он раздражения, едва увидев, как он уперся руками о край гроба. Это была София, которая еле сдерживаясь от гнева, крикнула ему:
- Что ты здесь делаешь? Почему пришел сюда? Тебе нечего искать здесь! Уходи! Убирайся! Уходи туда, где бы я тебя больше не увидела! Уходи навсегда, проклятый!
Ослепшая от злости, которую безуспешно пыталась подавить в горле, София показывала Хуану на дверь часовни, в то время как мальчик, дрожа, отступал, чувствуя, что выражение лица и слова этой женщины ранят и обижают, как никто никогда его не обижал. Там, очень близко, навсегда неподвижный и окоченевший в своем роскошном гробу, находился человек, давший ему жизнь, отец, который с запоздалым раскаянием попытался ему помочь. Впервые за двенадцать лет в его мрачном и диком сердце готово было расцвести чувство нежности… Но голос и слова этой женщины мгновенно разрушили то, что едва затеплилось. Он отступал, смотря прямо на нее как лунатик, в то время как из противоположной двери приближался Ренато Д`Отремон, спрашивая:
- Мама, что случилось? Почему ты выгоняешь Хуана?
- Оставь в покое Хуана! Оставайся здесь, рядом со своим отцом… где ты и должен находиться.
- Но папа приказал…
- Замолчи!
Она крепко сжала ему руку, заставив замолчать, в то время как из передней двери, настежь распахнутой, входили величественные фигуры губернатора и маршала Понмерси.
Начиналась самая торжественная часть похорон. Пальцы Софии ослабели, отпуская руку Ренато, слезы выступают на глазах, и горькие рыдания вырываются из горла, в это же время Ренато выбежал…
- Хуан… Хуан!
- Оставь меня, Ренато. Я сейчас же ухожу …
- Ты не можешь уйти! Папа не хочет, чтобы ты уходил!
- Сеньора меня выгнала.
- Я слышал… но это не важно. Папа завещал мне о тебе заботиться.
- Ты? Заботиться обо мне?
- А ты как думаешь? После папы и мамы я отдаю приказы.
- Но теперь твой папа умер и приказывает сеньора. Она не хочет меня больше видеть… она сказала, чтобы я ушел…
- Чтобы ты ушел из церкви, но не Кампо Реаль. Сен-Пьер очень далеко. Тебе придется ехать на карете или на лошади. Кроме того, тебе не позволят уехать.
- Кто не разрешит мне?
- Слуги, работники…солдаты. Ты не видел, сколько солдат?
- Да, много. Но они не имеют ко мне никакого отношения.
- Нет, имеют. Папа не хотел, чтобы ты уходил. Все это знают. Если они тебя увидят, они тебя схватят и запрут…
- А я сбегу!
- Ты не знаешь дорогу…
- Я знаю. Что если идти по берегу моря, всегда приедешь в Сен-Пьер. Ну… если я найду лодку, то приеду туда раньше.
- И будешь ловить рыбу?
- Конечно, мне ведь нужно что-нибудь есть.
- Ты ешь рыбу такой, какой ее ловишь?
- Это лучше, чем умереть с голоду.
- Возьми меня с собой, Хуан!
- Тебя? Ты что, спятил?
- Возьми меня с собой! Я хочу научиться ловить рыбу и управлять лодкой. Когда я вырасту, я буду моряком и буду управлять фрегатом, как маршал.
- Когда ты станешь большим, ты отправишься в путешествие. А сейчас нет.
- Я уеду и потом вернусь, как это делал мой папа. Он всегда говорил, когда его не станет, я буду управлять всем в доме и стану таким как он. Но сейчас я хочу поехать с тобой, у меня есть деньги, чтобы купить лодку…
- У тебя есть деньги? Твои деньги? Твои? – Хуан сразу же заинтересовался.
- Ну конечно. У меня много денег в шкатулке…
- Ребенок Ренато! – позвал голос слуги Баутисты.
- Тебя уже ищут, - презрительно улыбнулся Хуан. – Представь себе, что они сделают, если ты уйдешь.
- Мы уйдем со всеми моими деньгами, если ты меня будешь ждать к вечеру. Знаешь где? Там внизу, рядом с ручьем…
- Ренато! – снова раздался голос слуги, только уже ближе.
- Сейчас мне нужно идти. Я сбежал, чтобы ты только не уходил. Но если ты меня возьмешь, это будет не важно… Мы уедем, и я позабочусь о тебе, как хотел этого мой папа.
- Ты глухой, мальчик? – сказал Баутиста, приближаясь к тому месту, где находились мальчики. – Твоя мама послала меня за тобой. Ты уже достаточно взрослый, чтобы понять, что ты должен находиться рядом с ней…
- Уже иду, Баутиста. Не надо кричать…
- Я не кричу, но сеньора в отчаянии, - ответил слуга, понизив голос. Но тут же воскликнул резким тоном, - А также она мне сказала, чтобы я тебя нашел и не дал тебе сбежать. Ты понял? Жди там, чтобы сеньора распорядилась твоей судьбой, потому что теперь только она приказывает в этом доме.
Медленно тянулось время. Тело Франсиско Д`Отремон уже покоилось под землей; важные чиновники, приехавшие из столицы, уже вернулись обратно, отдав дань уважения вдове; стояла полная тишина, как от боли, так и от изнеможения и усталости, опускаясь как на роскошное жилище, так и на плодородные земли, на сотню крестьянских домов, она словно траурный креп висела в небе, обволакивая богатое имение Кампо Реаль.
Тем не менее, в комнатах Софии был свет, к дверям которых уже подходил Баутиста, самый старый из слуг, дрожащий и испуганный.
- Сеньора… ребенка нигде нет.
- Что?
- Изабель, Ана и я искали в каждой комнате. Я послал обойти поля и спросить в крестьянских домах, но там его тоже нет.
- Не хватало еще и этого!
- Сеньора Д`Отремон… мне сказала Ана… - тут Педро Ноэль ворвался в спальню Софии.
- Ренато исчез, - объяснила встревоженная София. – Его пока еще не нашли и не видели. Его везде искали.
- Пожалуйста, успокойтесь… Он не мог уйти далеко. Он был с вами всего лишь час назад. Он, наверное, спрятался в каком-нибудь углу, как делают дети, когда им грустно…
- Если мой сын опечален, он должен быть рядом со мной.
- Действительно; но у детей бывает странное поведение. А что думает об этом Хуан?
- Это другая неприятность, - вмешался Баутиста. – Это первое, что я сделал, я хотел найти его и спросить об этом, но Хуана тоже нигде нет.
- Ну, значит, они вместе, - предположил Ноэль.
- Этого я и боюсь. Что Хуан завлек ребенка, Бог знает к каким причудам. Он хуже животного, этот мальчишка. Он настоящий дикарь…
- Когда я говорила… - пожаловалась София.
- Хватит, Баутиста. Не надо больше волновать сеньору, - приказал нотариус.
- Вы знаете, что мы приняли его за безумного в Сен-Пьере, - вспомнил Баутиста. – когда он вошел передать то письмо сеньору…
- Что? Какое письмо? – прервала София решительно и встревоженно.
- Прошу вас, успокойтесь, - мягко умолял Ноэль. – Когда случается несчастье, все кажется трагическим прогнозом. Но нет причин волноваться. Уверен, что их не везде искали. За час нельзя, как вы сказали, обойти дом и усадьбу. Позвольте мне заняться этим делом, сеньора…
- Уже вся прислуга переполошилась, только бы этот Хуан не увез очень далеко ребенка. Я не забыл, что он собирался увезти в своей лодке сеньора, той ночью, когда нещадно хлестал дождь и блистали молнии…
- И куда он хотел его увезти? – спросила заинтригованная София.
- София, пожалуйста, успокойтесь. Мальчик приехал с письмом от своего отца, который умирал, чтобы попросить сеньора Д`Отремон, чтобы он ему помог. В этом деле нет ничего особенного. А сейчас пойдемте искать Ренато!
- Хуан… - тихо позвал Ренато.
- Я здесь. Ты принес деньги?
- Ну конечно. Посмотри на них. Вместе со шкатулкой…
- Шкатулка нам не нужна. Бросай монеты в своей платок, и уходим.
- В платок?
- У меня же его нет. Брось их мне и окажешь мне хорошую услугу. Давай!
Словно проснулась в эти последние часы старая злоба на весь мир, жгучая и всеохватная, которую излил в его душу Андрес Бертолоци, Хуан грубо вырвал из рук Ренато платок, набитый монетами. Он приблизил их к свету луны, чтобы лучше рассмотреть, и подтвердил, удивляясь: