Он усмехнулся.
– Все в порядке. Было даже как-то приятно увидеть тебя в новом образе. Я хорошо провел с тобой время, Мэгги, – сказал он, наклонившись ко мне, так что у меня была возможность сократить оставшееся пространство.
Я сделала маленький вдох, укрепляющий нервы, и поцеловала Клэя, слегка прикусив его нижнюю губу. Он слегка застонал и зарылся пальцами в мои волосы, притягивая меня ближе к себе. Я почувствовала вкус виски и корицы. Было мило, тепло и сладко, и поцелуй разжег маленький приятный огонь в моем животе.
Это было похоже не на фейерверк и бушующий огонь, а на уютное пламя камина. Клэй отстранился, обняв меня за талию.
– Итак, – сказал он, улыбнувшись и наклонив голову, – я тут подумал, можно поехать на этой неделе в Берни посмотреть фильм. Ехать далековато, но в тамошнем кинотеатре начинается показ нового боевика. Про саперов и террористов.
– Ну, ты же знаешь, как сильно я люблю саперов и террористов, – произнесла я, слегка засмеявшись. – И как может девушка устоять?
– Что, если я включу в предложение самый большой пакет тянучек?
– Нет, нет и еще раз нет, – сказала я ему. – Тянучки – это для пятого или шестого свидания. Тебе нужно продвигаться медленно, начав с леденцов или пластинок-кислинок.
Клэй усмехнулся.
– Я думал, что преподнесение девушке леденцов равносильно предложению.
– Ну, полагаю, в Канаде сладости для кинотеатра имеют другое значение. В твоей стране все иначе, – произнесла я, когда он забрался в свой грузовик.
Клэй пожал плечами.
– Да, я знаю, например, мы не умеем произносить «о».
Я помахала ему, когда он завел грузовик и отъехал. И все еще отчасти улыбалась, вернувшись в бар. А моя невестка корчила гримасу под названием «попытаюсь-ничего-не-комментировать».
Она сильно старалась скрыть это, суетясь с пластиковыми контейнерами с остатками еды и вытирая и так уже чистую барную стойку.
– Что? – спросила я Купера.
– Будь я проклят, если знаю, – сказал он, наблюдая, как суетится жена. – Я все еще не могу смириться с тем, что моя сестренка выросла, и для нее нормально ходить на свидания. Почему ты думаешь, я все еще пью?
Я фыркнула.
– Приятно.
– Чтобы тебе было ясно: мне ни один из них не нравится. Это в кодексе любого парня – «Ты презираешь любого мужчину, который хочет сцапать твою сестру».
– И ты хорошо справляешься с этим, – заметила я.
Его губы дернулись, когда он поднес бутылку пива к губам.
– Но внутри я весь горю.
Я дотронулась до Мо, когда она пронеслась мимо с влажной тряпкой.
– Мо, что происходит? Что вызвало у тебя обсессивно-компульсивное расстройство [89]?
– Ник, – произнесла она, слегка скривившись.
Я огляделась. Ник исчез, как корова языком слизнула.
– И что с ним не так?
– Он ушел, – колеблясь, произнесла она, что было очень странно для «Маленькой Мисс Решительное Личико». – Когда ты была на улице. С Клэем.
– О, – произнесла я. И поняла, что это означало, что он, вероятно, видел, как я целовалась с Клеем, а также все эти обжимания у грузовика. Я почувствовала, как мой желудок будто сжался от холода. – О.
– Извини! – воскликнула она. – Мы никак не могли задержать его. Я боялась, что он вам помешает, но не смогла придумать, как удержать его подальше от двери. Я посчитала, что если брошусь на него и втащу обратно, то он сочтет меня душевно больной.
– Думаю, меня бы это точно расстроило, – с серьезным видом произнес Купер. – Единственный человек, на которого ты можешь броситься, не вызвав мой праведный гнев – это я. – Мо улыбнулась ему томными мультяшными глазками, что совсем не помогло моему излишне сентиментальному желудку.
Я вздрогнула.
– Послушайте, тут нет ничего страшного. Ник и я… Мы пытаемся быть друзьями. Он знал, что я приду не одна. Не то чтобы я вся извелась, когда он танцевал со святой Дарби, принцессой-спасительницей животных.
– Так ты нормально к этому относишься? – спросила Мо.
– А почему нет?
– Потому что ты назвала ее «святой Дарби, принцессой-спасительницей животных», – произнесла Мо. – Это показывает определенное количество скрытой враждебности.
– Не пытайся забить мне голову, хипповское отродье, – бросила я.
– Ну, прямо сейчас ты выражаешь прямую враждебность, – сказала она. – Что, так или иначе, похоже на твою обычную необузданность.
– Замолчи, Молюцелла, – парировала я, используя сверхсекретное, никогда-не-используемое-в-публичных-местах законное имя, дарованное ей родителями-хиппи.
– А это уже слишком, – зарычала она. – Вот посмотришь, помогу ли я тебе еще когда-нибудь!
– Эй! – закричала я, когда она ринулась к вешалке. – Если ты считаешь помощью вытягивание моих ресниц, то можешь даже не заморачиваться!
Глава 10
Мне нужно найти новые места для перцовых баллончиков
Я выдыхала через нос, когда мои лапы ударялись о землю. А обернувшись, увидела, что Клэй перескочил упавшую ель следом за мной.
Он по-волчьи слегка торжествующе мне усмехнулся и рванул вперед меня. Я зарычала и погналась следом, двигаясь в одном ритме с ним. Клей настоял на пробежке после еще одного изнурительного собрания стаи. И я не могла не быть благодарной за то, что он знал наверняка, в чем я нуждалась. Последнюю неделю вся стая была несколько неспокойной.
Каким-то образом то, что я оставила Ли во время патрулирования, чтобы погнаться за запахом кондиционера для белья, стало для дяди Фрэнка своего рода последней каплей. Он перешел от тихого ворчания о том, что на моем месте он бы поступил не так, к прямой постановке вопроса о моей способности к лидерству. Он сообщил остальным дядюшкам стаи, что, возможно, голосовал не за того кандидата в альфы. Что, возможно, женщина в роли вожака стаи была не такой уж и хорошей идеей. Возможно, стоит считать первый год моей работы испытательным сроком, в течение которого я полностью провалилась как альфа. В конце концов, в первые месяцы моего правления произошло покушение на мою жизнь и имущество стаи. А Куперу потребовались годы, чтобы вляпаться в такие крупные неприятности.
Тем не менее, я осталась верной своему слову и позволила Нику изучать долину. Мы начали с коротких визитов, во время которых я представляла его своим тетушкам как антрополога, изучающего культуру и быт общины в отдаленных сельских районах. У некоторых это вызывало удивление, но так как мы с Купером были на стороне Ника, вскоре он начал получать приглашения уже благодаря собственному обаянию. Его закармливали выпечкой и жареными зайцами, пока он задавал безобидные вопросы о том, как дамы деревни проводят свои дни, какие у них любимые рецепты, как часто они навещают друзей за пределами долины, как повстречали своих мужей. Ник никогда не упоминал оборотней, стаи или создание пар, но я пришла к заключению, что он по крупицам собирал информацию о нашей волчьей природе. Ник видел вещи, незаметные для обычного человека, лишь потому, что был открыт для этого.
Ник казался таким душкой, что у людей поневоле развязывались языки. Он задавал вопросы и делал забавные подстрочные комментарии. Это было тонко уловимо, даже без проявления хитрости и манипулирования. Черт, он узнал о моих родственниках то, чего не знала я сама. Например, я и понятия не имела, что мой дядя Луи однажды убежал в Канаду, чтобы попытаться принять участие в карнавале… хотя когда я это осмыслила, то поняла, что резон у него был.
Я обнаружила, что сопровождаю Ника во время этих визитов, говоря себе, что просто присматриваю за чужаком и лучше узнаю историю собственной стаи. Но больше всего я просто хотела наблюдать, как он работает.
Конечно же, присутствие Ника в долине являлось еще одним предметом для негодования дяди Фрэнка. Он сказал, что я небрежно отношусь к тайне стаи и трачу время, которое нужно использовать для поисков партнера. Я подумывала ворваться в его сарай и устроить ему масштабную словесную порку, а если удастся, то и перед несколькими другими дядюшками. Но затем поняла, что это, вероятно, не особо поможет, разве что еще сильнее взбесит Фрэнка и подольет масла в огонь его безумной кампании по подрыву моего авторитета.
Вместо этого я поступила как моя мама. Когда мы были детьми, она нечасто нас наказывала. Если бы мама делала это постоянно, то я не вылезала бы из угла, ну, вплоть до сегодняшнего дня. Но когда она таки собиралась вынести вердикт, страх в ожидании приговора был едва ли не хуже самого наказания. Поэтому я попросила одного из учеников заскочить к дяде Фрэнку по пути в школу и попросить этого интригана зайти ко мне в офис около полудня, тем самым предоставив ему целых четыре часа, чтобы накрутить себя.
Дядя Фрэнк накопил огромный запас громких слов, когда днем вошел в дверь моего кабинета. Но я чуяла запах пота на его ладонях и слышала, как нервно бьется его сердце.
Я даже не стала отрывать взгляд от счетов, которые выписывала, пока он не подошёл к моему недавно замененному столу, как ребенок, вызванный в кабинет директора.
Наконец я откинулась на спинку стула и выдавила из себя едва заметную улыбку, давая ему знак сесть.
– Дядя Фрэнк, – произнесла я. – Мне донесли, что у тебя есть кое-какие опасения относительно того, как я руковожу стаей.
– Черт, да! У меня есть «опасения». У меня куча опасений. Похоже, будто вся ваша семья спятила. Сначала твой братец убегает и женится бог знает на ком. И ты позволяешь ему жить в часе бега от долины. А сейчас разрешила какому-то человеку шнырять здесь как родному и задавать вопросы, ответы на которые не его собачье дело, а сама строишь телячьи глазки племяннику Билли. И даже не стоит говорить о том, насколько он плохой кандидат в альфы. Ты продолжаешь вести себя как уличная девка, и мы сейчас – лакомый кусочек для захвата. Другие стаи будут воспринимать нас как слабаков. И так достаточно плохо, что наша альфа – женщина, но…
– Я прошу тебя не заканчивать предложение. Знай свое место.
– Я знаю свое место, – парировал он. – Я старше тебя.
– А я твоя альфа. – Я одарила его суровым взглядом, который он вернул мне… всего на секунду.
После чего презрительно фыркнул и опустил глаза в неохотном знаке подчинения.
– Что ж, ты не ведешь себя как любой другой альфа, которого я видел раньше. И не понимаю, почему ты бегаешь повсюду с этими ничтожествами, когда мой племянник только и дожидается, когда Купер закончит ведение переговоров за твою лапу. Ли – прирожденный лидер. Он может вернуть стае силу. Во имя всего святого… на нашу альфу было совершено нападение на нашей собственной территории. Нам нужна защита его стаи, если мы собираемся выжить. Это единственный разумный выбор. И если бы ты не была такой упрямой и гордой, то согласилась бы образовать с ним пару. Мы ничего не знаем об этом Клэе и его стае. Черт, да нам уже известно, что генофонд Билли несет в себе определенное безумство! Зачем рисковать и передавать его дальше?
– Следи за своим языком, дядя Фрэнк! – прорычала я. – Билли – член стаи. Такой же, как мы с тобой.
Фрэнк снова фыркнул.
– Может быть, и была.
– И остается, – сказала я. И пока я альфа, я решаю, кто член стаи, а кто нет. То, о чем тебе нельзя забывать! Я скажу это всего один раз! С кем я встречаюсь и с кем создаю пару, совершенно тебя не касается! И ты не будешь сидеть и сплетничать о моей личной жизни, как бабка на лавке! И мне все равно, есть ли у тебя дюжина племянников, которые, как ты думаешь, идеально подойдут мне. Держи свое мнение при себе! Любое мнение!
Он подскочил и положил обе руки на мой стол в попытке угрожающе нависнуть надо мной.
– А если бы я сказал, что не хочу жить в стае, где мое мнение не приветствуется?
Я сделала все возможное, чтобы принять скучающий вид, взяла ручку и начала писать в своей бухгалтерской книге.
– Я бы напомнила тебе, что ты в любое время можешь спокойно покинуть стаю. А если будешь и дальше давить на меня, то я придам тебе дополнительное ускорение. Пинок под зад ведь можно считать ускорением, верно?
Он выпрямился и задрал нос.
– Я знаю, где мне не рады. Лучше останусь-ка я в стае Ли.
– Думаю, так будет лучше всего.
К счастью у дяди Фрэнка хватило ума вести себя так, чтобы казалось, будто идея переехать принадлежала ему. Он хотел сохранить лицо, поэтому рассказал всем, насколько лучше живется в стае Ли. Лучшие жилищные условия, лучшая охота, больше волков. Он говорил об этом так, будто там какой-то шикарный курорт для пенсионеров, но не думаю, что мои родственники на это купились.
И после того, как почти полностью прошло соответствующее приличиям время, мы начали смеяться над дезертирством дяди Фрэнка. Однажды днем мне довелось пройти мимо, когда Попс и дядя Джей играли в шашки у здания муниципалитета, и Джей сказал:
– Язык Фрэнка выписывал такие чеки, за которые его пятая точка не смогла расплатиться в течение многих лет. Здорово, что кто-то наконец-то припомнил ему это. Если бы мне пришлось услышать еще одну историю о его идиоте-племяннике, то я бы сам укусил его.
Немного позже кто-то повесил в моем кабинете почтовый ящик без дна так, что письма проскальзывали в щель и падали прямо в корзину для мусора. Такова была жизнь в стае. Если случалось что-то хорошее, мы были умниками. Если плохое, то тоже были умниками.
И если мы не так уж эмоционально здоровы, то, по крайней мере, последовательны.
Сзади меня Клэй уловил запах кролика на своем пути. Он проскулил, сообщая мне, что хочет погнаться за ним на север. Я пролаяла, пожелав ему удачи. Направившись в противоположном направлении, я нырнула в низкорослый кустарник, осмелившись подобраться к самому краю границ долины.
Я села на краешек выступа в форме полукруга, наблюдая, как ветер играет с елями, будто назойливая рука дяди с «волосами» долины. Я обратилась, желая почувствовать слабые лучи солнца на обнаженной человеческой коже. Ветерок должен был «покусывать» ее, хотя было не так холодно, чтобы заставить оборотня дрожать. Как правило, мы несколько невосприимчивы к холоду.
Здесь было так блаженно тихо, больше покоя, чем мне удалось пережить за несколько недель. Иной раз я забывала, какой была моя жизнь до того, как проблемы и старики с причудами отняли все мое время. Дни, когда я могла бегать куда угодно и когда угодно, по желанию спать до трех часов дня, и никто и глазом не моргнул бы. Я любила свою стаю. И была счастлива, что смогла обеспечить некоторую стабильность после стольких лет волнений. Но иногда скучала по своей беззаботной жизни.
Я закрыла глаза, вдыхая запах сосны и дыма, поднимающегося клубами от труб жителей деревни. И скользнув под поток ветерка, я ощутила цветочный, неприятно искусственный аромат кондиционера для белья.
Здесь кто-то есть. А я без одежды.
Услышав позади себя легкий звук шагов, я обернулась. Но темная фигура уже прыгнула на меня, прежде чем я успела разглядеть, кто это.
Я боролась и брыкалась, но мне на голову набросили черный нейлоновый мешок и туго затянули завязки на шее. Аромат кондиционера для белья был невыносимым, забивая ноздри острым химическим запахом фальшивых цветов. Я не могла дышать. Поэтому попыталась сосредоточиться на мужчине позади себя. Я наступала на его босые ноги, заставляя ворчать. Затем почувствовала джинсы, трущиеся о мои голые ноги, но рубашки на нападавшем не было. Злоумышленник был выше меня, по крайней мере, сантиметров на тридцать, как я поняла, пока он прижимал меня к своему крепкому телу, оттаскивая от выступа скалы.
Одна рука парня зажимала мой рот через ткань, а другая бродила по моей груди. Его пальцы с жадностью скользили по моей плоти, сжимая соски. Я ощутимо укусила его за руку. Нападавший завыл от боли, отдергивая руку. Я резко откинула голову назад, надеясь достать до его лица, но полагаю, просто угодила ему в ключицу. Этот толчок в грудь ослабил его хватку. Я ударила локтем, на этот раз попав по лицу и сломав переносицу.
– Уф!
Он тяжело выдохнул и отшвырнул меня.
– Подонок! – закричала я приглушенным тканью голосом, продолжая брыкаться в направлении шума. Думаю, мне, похоже, удалось задеть колено нападавшего, поскольку его вес на земле сместился. Я дернула за мешок, но негодяю удалось завязать довольно приличный узел на затылке, а ткань скользила под пальцами. Брыкания и попытки стянуть с себя мешок только дезориентировали меня, и я могла бы слететь со скалы. Я замерла, прислушиваясь к любому шуму, способному дать мне знак, где находится злоумышленник.