– Наступают нелегкие времена, – прошептал он, читая мысли Энара. – Энергия планеты истощается. Разве ты не чувствуешь этого? Наши враги жаждут реванша. Они нарушают баланс сил. О, какую славную приманку они придумали! Обещают своим адептам власть и могущество, улавливая тем самым неокрепшие души в сети лжи. Слишком многие соблазнились. Их уже не остановить.
– Что ждет Сольгер и всех нас?
– Пусть Трейя откроет нам нашу судьбу, – ответил Ольвиус. – Располагайся, Энар, нам предстоит ожидание…
Время протекло стремительно.
Там, где стены подземного зала смыкались с полукружьями сводов, покоились Глаза Трейи, закрытые золотыми веками. Святилище располагалось под основанием самой большой из трех кристаллических пирамид. Сюда не имел доступа даже сам император. Древний закон запрещал смертному появляться перед Очами Невесты Солнца, – ее взгляд испепелял любого. Трейя «просыпалась» один раз за долгий период, известный только Ольвиусу и двум жрецам Храма Света.
Страх сольгерийцев перед Трейей был столь велик, что никому и в голову не приходило нарушить закон. Одним своим дыханием Невеста Солнца могла навеки погасить сознание любопытного, отняв у него надежду на возрождение души. Более ужасного наказания нельзя было придумать.
– Она просыпается, – сообщил Магистр.
Энар отважно обратил взор на золотые веки Трейи, которые дрогнули и медленно поползли вверх. Он был посвящен в тайну Солнечной Девы, как, впрочем, и во все тайны империи.
Золотые ресницы по краям век были украшены бриллиантовой россыпью. Под ними угадывалась туманная бездна. В торжественной немоте оба бездонных Ока открылись…
Они ничем не напоминали глаза человека, – два темных провала в никуда. Там, в непостижимой тьме, зарождались движение и свет.
Величие этого зрелища заворожило Энара, и даже Ольвиус слегка подался вперед, навстречу исходящему из Глаз Трейи сиянию. Оно приобрело вид выпуклых зеркальных поверхностей, на одной из которых появилось голографическое изображение созвездия.
– Вот и Улитка! – восхитился Магистр. – Далекая Тхаа…
Второе Око Трейи неожиданно воспроизвело еще одно знакомое созвездие.
– Золотая Рыба! – воскликнул Энар. – Что это значит? Между Рыбой и Тхаа есть какая-то связь? Но…
Созвездие Рыбы исчезло, и на зеркальной выпуклости появился правитель Пеллактура. Он приподнял ладони одну над другой, словно держал невидимый шар. Между ладонями что-то вспыхнуло и погасло. Эта краткая вспышка содержала всю информацию, которую предстояло осмыслить вождям Сольгера.
Глаза Трейи закрылись. Из-под блестящих ресниц струился туман, но и он вскоре истаял. Ничто не напоминало о происшедшем контакте с Пеллактуром. Золотые веки плотно сомкнулись, заняв свое привычное положение. Святилище обрело прежний вид.
Ольвиус и Энар, потрясенные, молчали. Ни говорить, ни думать не хотелось. Далекая колыбель цивилизации Сольгер протянула своим детям руку помощи. Не поздно ли?
– Никто не обязан о нас заботиться, – заявил Магистр. – Каждый сам выбирает дорогу, чтобы идти по ней.
– Мы запутались, – возразил Энар. – Мы на распутье…
Ольвиус разразился хохотом.
– Мы в тупике, Энар! Когда ты научишься видеть правду?
Магистр опять был прав, но от этого тоскливая тревога только усилилась.
– Что сказала Трейя? – спросил предводитель Воинов. – Я не все понял.
– Прежде всего, успокойся. Сядь и закрой глаза, останови мысли.
Энар последовал совету и через мгновение уже созерцал внутренним взором Землю с высоты полета лейриса…
Можно было различить огромный участок суши посреди океана. Энар увидел, как планета содрогнулась, подняв гигантскую волну, которая крушила все на своем пути… Вместо одного куска суши образовались три острова, – один большой и два поменьше.
Внезапно все темнеет. Ледяной ветер швыряет сверху полосы снега, ломает деревья, срывает с домов крыши. В черных небесах несутся адские всадники… – летящие вуроны. Они сбиваются в стаю, превращаясь в одну громадную темную птицу, у которой над клювом знак: три сверкающих алых точки, обведенные золотым кругом. Уже ничего не разглядеть, кроме этого знака. Он приближается, растет, заполняет собой все пространство, погружает в оцепенение…
– Энар! Вернись!
Голос Ольвиуса долетел до Энара и вырвал его из мрачного кошмара…
– Энар, я здесь!
Голос прогремел у него в сознании, как разряд молнии. Воин с трудом пришел в себя.
– Что это было? – прошептал он, не в силах оглянуться по сторонам. – Где мы?
– Все там же, – усмехнулся Ольвиус. – В святилище Трейи.
– Я больше не хочу смотреть в ее Глаза. Она едва не поглотила меня!
– Это не Трейя…
– Все равно.
– Но ты еще не все узнал…
Глава 28
Подлипки – Москва. Наше время
Отставной генерал с супругой вернулись из санатория, и Лена освободилась. Но отпускать дочку Слуцкие не торопились.
– Чего тебе сидеть в городской квартире? – уговаривала ее генеральша. – Ты только посмотри на себя! Как с креста снятая. Будто ты ниву пахала, а не валялась сутками на диване. Мы думали, ты на свежем воздухе отдохнешь, сил наберешься…
– Нора, оставь девочку в покое, – вмешался отец. – Пусть едет, если хочет.
Лена привела веский аргумент:
– У меня больничный закончился. Пора выходить на работу, а то Кощей меня уволит.
– И слава богу! – не сдавалась Элеонора Евгеньевна. – Может, устроишься получше, наконец. Сколько лет угробила в этом дурацком институте!
– А мне нравится! – назло матери твердила Лена. – Работа не пыльная…
Генеральша в сердцах плюнула и отправилась в кухню лепить пельмени.
– Ты зачем мать дразнишь? – улыбнулся Никодим Петрович. – Она о тебе печется. Мы уже не молоды, здоровье подводит. Возьмем и умрем. Что тогда делать будешь? Одна на белом свете останешься.
– Хватит меня пугать, – рассердилась Леночка. – Я уже выросла. Имею право устраивать свою жизнь, как считаю нужным.
Генерал не стал спорить. Они-то с Норой в свое время не спрашивали родителей, где работать, сколько иметь детей и что сначала покупать – стиральную машину или холодильник.
– Как нога? – осведомился он. – Ходишь нормально?
– Почти, – кивнула Лена. – Завтра поеду в Москву. Небось все цветы увяли, пока я тут вашу фазенду стерегла.
– Завтра суббота.
– Ну и что? Сделаю уборку, себя приведу в порядок. Сами же говорите, что на меня страшно смотреть.
– Ты похудела, синяки под глазами, – вздохнул генерал. – Влюбилась, что ли?
Лена вскочила и выбежала из гостиной. Завтра же она уедет! Чтобы не отвечать на каверзные вопросы. Родителей понять можно. Они за нее переживают. Дочь-разведенка, неустроенная, одинокая. Разве о такой судьбе для единственного чада они мечтали?..
Субботнее утро выдалось погожим.
Лену разбудили крики соседского петуха. Она нехотя поднялась и начала собираться в дорогу. Взглянула на себя в зеркало, скорчила гримасу. С такой внешностью нечего и думать о Широкове. Баба-Яга даже в сказках не пара для прекрасного принца.
Несмотря на то что Лена родилась и выросла в Москве, она считала себя провинциалкой. Куда ей до столичных дам, которым пальца в рот не клади – отхватят вместе с рукой! Она им не конкурентка. У нее – свои принципы. Хотя… главный ее принцип, пожалуй, – отсутствие каких-либо принципов. Она живет, следуя логике своих желаний. Будущее? Размытая перспектива, непонятная… Стоит ли делать расчеты на зыбком фундаменте неопределенности?
– Хоть бы любовника себе завела, – с горечью сказала мать на прощание, подавая ей пакет с пирожками. – Пролетят молодые деньки, оглянуться не успеешь.
– Гришина советует собаку завести, бультерьера. Ты – любовника. Кого слушать, не знаю! – засмеялась Лена.
Она закрыла за собой калитку и пошла, не оглядываясь, к станции.
Мать с раздражением смотрела ей вслед. Все воспитательные приемы провалились. Дочь выросла дерзкая, непослушная, родителей не уважает. Больно самостоятельная. А что толку-то от этой самостоятельности? Ни семьи, ни таланта, ни денег. Одно раздутое самолюбие.
Едва выйдя со двора, Лена забыла материны нравоучения. У нее проблемы поважнее, чем привычное ворчание генеральши. Первое – встреча с Широковым. Второе – пора, наконец, выяснить, кто и зачем назначает ей свидание в метро.
– Свидание ли? – прошептала Лена, закрывая глаза и откидываясь на жесткую спинку сиденья в электричке.
В вагоне было свежо, из открытых окон дуло, гуляли сквозняки. Сельские жители везли на продажу в Москву ранние овощи. Они расположились в тамбуре, откуда доносились голоса и взрывы смеха. Лене так и не удалось вздремнуть.
Столица встретила духотой и бензиновым чадом. Разогретый асфальт не успевал остыть за ночь. Пестрая толпа стекалась с перронов к подземке, исчезала в ее недрах.
Лена остановилась в замешательстве. Ехать ей домой или сразу отправиться по адресу, указанному в странных посланиях…
– Чего рот раскрыла? – окрысилась на нее дородная тетка с полными корзинами зелени в руках. – Ворон считаешь? Не видишь, люди торопятся?
Лена ничего не ответила.
Прохожие натыкались на нее, возмущенно оглядывались. Она решилась. Посреди бела дня на многолюдной станции с ней ничего случиться не может…
Поезд метро вынырнул из туннеля, остановился, раскрыл двери. Лена ощущала себя, как перед прыжком с высоты. Слегка кружилась голова, а под ложечкой неприятно щемило.
«Ты волнуешься, – сказала она себе. – Успокойся. Ничего не происходит. Ты ездила в метро сотни, тысячи раз до этого. Террористы гораздо опаснее, чем безымянный автор писем, которые тебе приходят. Не паникуй!»
Толпа мягко увлекла ее за собой и внесла в раскрытые двери вагона. Поезд тронулся, быстро набирая скорость. Лена закрыла глаза, мысленно призывая всю свою выдержку.
– Вам плохо? – участливо спросил пожилой мужчина, уступая ей место. – Присядьте. Вы так побледнели.
Лена послушно опустилась на сиденье. В горле пересохло. Перед ней мелькали лица людей и чернота туннеля за окнами, доносились обрывки чужих разговоров, шум и затхлый ветер подземки…
– Станция «Китай-город», – мелодично произнес голос дикторши.
У Лены от волнения заложило уши, а ноги стали ватные. Она через силу встала и медленно двинулась к выходу.
– Уснула? – зло прошипел жилистый подросток, сильно толкая ее локтем. – Давай, двигай!
Она вышла, огляделась по сторонам. Пассажиры торопились к эскалатору, у стены расположилось многодетное семейство с кучей сумок и чемоданов. Куда идти, что делать дальше, Лена не знала. Преодолевая дурноту, она побрела вперед, стараясь не попадаться людям под ноги. Вязкая тишина в ушах сменилась гулом. Неужели она настолько отвыкла от городской суеты, что поездка в метро превратилась для нее в настоящее испытание?
Подчиняясь внезапному импульсу, Лена оглянулась. Сзади, в двигающейся разношерстной толпе она увидела странно знакомую фигуру. Виски пронзила острая, мгновенная боль, которая тут же сменилась оцепенением.
– Это что… я? – прошептала Лена.
Лицо женщины, удивительно похожей на нее, то пропадало, то вновь появлялось среди прочих людских лиц. Глаза «второй Лены» закрывали черные очки, но и в них она была как сестра-близнец госпожи Слуцкой.
Лена-первая замедлила шаг, то и дело оглядываясь. Она надеялась, что женщина-двойник исчезнет, как дурной сон. Не тут-то было. Та следовала сзади в толпе, не приближаясь, но и не отдаляясь. Словно невидимая нить связывала их, лишая возможности разъединиться.
«Это кошмар, вызванный нервным истощением, – думала Лена. – Мама права. Мне пора заняться своим здоровьем».
Она перестала оглядываться и ускорила шаг. Неведомая сила гнала ее вперед. Указатели метрополитена расплывались перед глазами, повороты сменяли друг друга, сознание мутилось.
«Мне дурно… Я сейчас упаду…» – понимала Лена, продолжая идти вперед.
Она не выбирала направления, не понимала, куда движется. Толпа понесла ее к поезду, автоматические двери раскрылись, Лена шагнула в душное тепло вагона… Кто-то выходил, кто-то входил, люди садились, вставали, толкались, шумно дышали, выносили свои чемоданы и сумки, разговаривали, смеялись. Женщины-близнеца видно не было, и Лена с облегчением перевела дух.
– Станция «Китай-город», – бесстрастно сообщил все тот же мелодичный голос. – Следующая станция…
Лена, не помня себя, начала протискиваться к выходу. Ей показалось, тот же грубый подросток больно толкнул ее локтем в спину, прошипел:
– Уснула?!
Двери закрылись, поезд тронулся и, быстро набирая скорость, исчез в гулкой черноте туннеля.
Госпожа Слуцкая осталась на опустевшей платформе. Поток пассажиров схлынул, и она оказалась в одиночестве. Свет несколько раз мигнул и померк. Станция погрузилась в сумрак, наполненный эхом замирающего перестука колес.
Сколько она стояла так, скованная страхом, Лена не помнила. Дурнота то отступала, то наплывала, вонзаясь в ее виски болью. С трудом отрывая от пола налитые свинцом ноги, госпожа Слуцкая побрела куда глаза глядят. Станция будто вымерла. Пассажиры, полицейские, продавцы всякой всячины куда-то испарились. Даже поезда на время перестали ходить. Эхо подхватывало и уносило звуки одиноких шагов Лены. По вестибюлям гулял ветер…
Лена шла, равнодушно глядя на брошенные цветочницами ведра и ящики с розами, гвоздиками и лилиями, аптечные товары, косметику… Она могла взять себе все что угодно. Но эти вещи, на которые у нее вечно не хватало денег, сейчас потеряли свою ценность, поблекли. Возможно, оттого, что погасли яркие подсветки, товары лишились былой привлекательности и превратились в ряды тусклых форм и формочек, на которых не задерживалось внимание.
Госпожа Слуцкая более не оглядывалась. Она шагала вперед, к рассеянному розоватому свету, совсем как тогда, на чердаке дома, где она надеялась выследить киллера… Та же жемчужная раковина манила ее своими извилистыми перламутровыми боками. Лена не стала раздумывать и колебаться. Она прошептала: «Это сон…» – глубоко вздохнула и шагнула в раскрытый, выстланный розовым блеском зев раковины…
Глава 29
Виссагор и Красный Кардинал
После посещения Бездны Виссагор потерял покой. Он раз за разом мысленно проделывал путь через Зыбкое Озеро, сундук Сиферо и пустынный колодец к Черной Голове. Теперь до него дошло, что Черная Голова и есть тот самый вход в Бездну, откуда не возвращаются.
Хранитель Свитков страшился собственного безрассудства.
– Решился бы я повторить это путешествие? – спрашивал он себя.
Судьба хранителя Озера не давала повода для оптимизма. Возможно, тот также нырнул в Озеро, попал в колодец и очутился в мире сверкающих точек. Благополучно вернувшись, он захотел попробовать еще раз, увлекся и попал в ловушку. Клубок чужих иллюзий опасен, из него нелегко выпутаться.
Виссагор в очередной раз погрузился в воспоминания. Что сказал бы Агарисий, узнай он о желании ученика еще раз побывать в Бездне? Наверное, посмеялся бы над незадачливым путешественником. Зачем проделывать длинный путь, когда…
Тут на Виссагора снизошло озарение. Конечно же! Как он мог забыть?
Хранитель Свитков приободрился. Сейчас он попробует повторить старый добрый трюк, которому научил его Агарисий. Почему эта мысль сразу не пришла ему в голову?
У него не было ни малейшего представления о Мире Точек – в этом все дело. Нет представления – нет образа. Нет образа – невозможно создать картину, где желаешь очутиться. Но теперь дело обстоит по-другому. Держись, хитрющий Сиферо! Можешь охранять свой колодец сколько душе угодно. Виссагор поступит не так, как ты ожидаешь…