Куда пропали снегири? - Сухинина Наталия Евгеньевна 10 стр.

Так вот есть ввечернем исповедании грехов и та­кое: «Доброту чуждую видел и тою уязвлен былсерд­цем». Или: «Греху брата моего посмеялся». О чём это? О нарушении всё тойже десятой заповеди «Не поже­лай жены искренняго твоего». Отправляя нас в гре­ховнуюземную жизнь, Господь знает, как нелегко бу­дет доставаться нам чистота сердца.И он даёт нам поддержку, подпорку такую, костыль, который, если захотим,конечно, поможет нам устоять и не потерять равновесия. Вот и молитва - вподдержку. С молитвой мы привыкаем каяться, молитва открывает нам наши грехи инаше несовершенство. Не только самим гре­шить грешно, но и над грехом братасмеяться. Сердце своё уязвлять добротой другого. Чтобы заглянуть в своё сердце,необходимо мужество. Потому что столько там всего, ужаснёшься! Но и здесьГосподь даёт нам подпорку. Есть в православной церкви вели­кие наставникипокаяния. Это святая Мария Египет­ская, святой Андрей, архиепископ Критский,препо­добный Ефрем Сирин. Именно им молимся мы, чтобы дали силы покаятьсявсерьёз. Мария Египетская, ужаснувшись греховности своей жизни, ушла в Еги­петскуюпустыню, и Господу было угодно возвести её за искреннее покаяние в лик великойподвижницы святой. Андрей Критский составил удивительный по­каянный канон,который читается Великим постом, а Ефрем Сирин - автор известной всемвеликопостной молитвы. Помните, у Пушкина «Отцы-пустынники и жены непорочны»?Он говорит именно о ней, о молит­ве Ефрема Сирина: «...всех чаще мне онаприходит на уста и падшего крепит неведомою силой».

Крепит падшего.Меня, тебя, его, их, нас всех, при­лепившихся к земному бытию, какединственному и вечному, всех, стремящихся обскакать ближнего и по­радоватьсяего нерадостям. Всех, желающих и жены искренняго своего, и вола, и осла, идачу, и Канарские острова, и президентское кресло, и подобострастно согбенныеспины, и клубнику зимой, и лыжи летом, и «жувачку» с вкладышем, много «жувачек»и много вкладышей, и хрустальную туфельку на отёкшую от долгого бега по жизниногу. «Хотеть невредно!» -восклицаем мы. Вредно, да ещё как. Ведь вредим душе,той самой, которой предстоит то, что не предстоит ни желудку, ни печени, нимозгам нашим изощрённым. Ей предстоит праведный суд, и пока мы прожигаем жизнь,несёмся в колеснице удовольствий, изводимся ночной завистью и дневнымлицемерием, она, душа, вмещает и вмещает наши грехи.

Позволю себенапомнить Ветхозаветную историю. Первого сына Адама и Евы звали Каином, второго

Авелем. Чтопроизошло с ними? Каин убил Авеля. Первое убийство, первое преступлениезаповеди «Не убий». Но прежде чем убивать брата, что совершил Каин? Он Авелюпо-за-ви-до-вал. Господь принял жертву Авеля, а Каинову жертву - нет. Не делом,по­мыслом совершено великое земное зло. Сначала по­мысел - зависть, и толькопотом уже воплощение «в пароходы, строчки и другие важные дела ».

Вот почему такважно не допустить до дела, пре­сечь ещё в помысле великий грех. Вот почему неназо­вёшь безобидной зависть и не отмахнёшься от неё, как от незначительного внашей жизни пустяка. Вот поче­му, стоя перед иконами, повторяем мы и повторяемс усердием великую просьбу к Господу нашему, пото­му что без Него не одолетьнам опасной заразы: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав утверди вутробе моей».

Сердце чисто...Какой великий дар, какое удиви­тельное сокровище. Счастливы имеющие его. А мы,грешные, давайте не позавидуем им, а в смиренной мо­литве попросим того же.

СПАСИТЕЛЬНИЦА УТОПАЮЩИХ

Мы никак не могливстретиться, всё время что-то мешало. Честно говоря, я и не торопила встречу,побаивалась бередить старую материнскую ра­ну. А она вот так сразу, без особыхвступлений, нача­ла непростой разговор:

- Меня убеждали -время лечит. Да вот что-то не получается. Всё помню, как вчера, в мельчайшихпод­робностях. Моя беда как трофическая язва, всё так же разъедает душу, как итогда. А ведь двенадцать лет прошло, целых двенадцать лет...

ИринаАлександровна Харьковская - врач-лого­пед. Белый халат, зачёсанные назадволосы, большие, выразительные глаза. Красивая, немолодая женщина, пережившаястрашную беду - потерю единственного сына. Но не буду пока про потерю. Буду проприобре­тение. У неё долго не было детей. Вдруг, когда уже не ждала, не гадала,затаился под сердцем маленький ко­мочек, заявивший о себе восторженно исчастливо: я буду, я уже есть... Радость, ну какая же была радость! Врачикачали головами, говорили о риске, а она не хо­тела их слышать, знала -выносит.

Сделали кесарево.Родился у Ирины Александ­ровны сын. Назвали Константином. Рождение ре­бёнкадействует на женщин по-разному. Кто-то сокрушается, теперь уж какая учёба,кому-то при­ходится делить любовь между мужем и новорож­дённым, кто-томучительно и долго привыкает к своим материнским обязанностям! Она же - лико­вала!Свет в окошке - родившийся сын. Всё стало вокруг незначительным, неважным,померкли такие ещё недавно желанные прожекты, только он, боль­ше никто.Долгожданный первенец рос и креп на радость родителям. Закончил школу, поступилв ме­дицинский. Вот уже и диплом «обмыли». Пришёл слегка навеселе, усатый,взрослый, обнял её, подвёл к зеркалу:

- Ну,матушка, разве я у тебя не красавец?

А вместо радостисердце заныло. Вещее материн­ское сердце, сколько написано о нём, не обманешьего, чувствует. Она вдруг отчётливо ощутила, что всё в жизни сын уже сделал,уже ничего больше не будет, ничего... Мысль: он не будет жить - была та­койясной и сформулированной, что Ирина Алекса­ндровна прикрыла рукой рот, боясь,что страшные слова произнесутся сами. Потом забыла и не вспо­минала до самогоотъезда сына на Волгу. Группа вы­пускников, дипломированные врачи, ехали подАстрахань позагорать, накупаться, порыбачить. Загрузили её автомобиль подзавязку, палатки, спальные мешки, коробки с консервами, да ещё она целое ведробеляшей напекла им в дорогу. Вела ма­шину уверенно, спокойно, а сердце ныло, нехотело расставания.

- Ну, матушка, нескучай, вернусь загорелый, здо­ровый и дово-о-о-льный.

-   Костя, - сказалаона тихо, - мне кажется, ты уто­нешь.

-   Ну, матушка, тыдаёшь, чтобы я, знатный пловец, ну, надумала...

Из сердцавыплеснулись те слова, из вещего мате­ринского сердца.

...Какой жерусский не любит быстрой езды! Мо­торка мчалась по водной глади, летела какпушинка, едва касаясь воды. Красивый юноша с удовольствием подставлял загорелоелицо солнцу.

Вдруг на полномходу выключился мотор, лодку качнуло, и Константин вылетел из неё. Он, правда,кричал, несколько раз крикнул. С берега бросился в воду его друг АндрейРешетников, уже без сознания вытащил его на берег. Встал на колени перед умираю­щимдругом. Взмолился, неверующий, некрещёный, никогда в Боге не нуждавшийся:

- Спасиего, если Ты есть, спаси его! Константин умер.

В тот день,вернее, в ту минуту, когда это произош­ло, Ирина Александровна была на даче.Вдруг у неё подкосились ноги, стало пусто на сердце, такая не­мыслимаяпустота... Села и не могла подняться. На­прасно звала её старенькая мама,просила включить телевизор.

Константин умернекрещёным. И мать бросилась в храм с бедой:

-  Чтоделать, батюшка, сын у меня утонул.

-  Крещённый?

-  Нет.

-  Чтоже вы хотите...

Холодный,безучастный голос. Она не видела его лица, видела только лаковые туфли. Сердцезашлось в непереносимой боли, она кричала криком, просила, требовала утешения.

Потом случилосьнепонятное. Она ехала по делам в своём автомобиле и вдруг в районе Сущевскоговала, сама не понимая почему, резко развернула машину и поехала совсем в другуюсторону. Зачем? Куда? Толь­ко возле Знаменского храма у метро «Рижская » пере­веладух. Вот, оказывается куда, вот, оказывается, за­чем. Вошла в тишину лампадныхогоньков, увидела стоящего у амвона батюшку. Упала в ноги.

-  Мнеплохо. Помогите мне. У меня сын утонул. Опять те же вопросы:

-  Крещённый?

-  Нет.

-  Авы сами?

-  Неттоже.

-  Ничего,матушка, ничего. Будем молиться...

Он долго говорилс ней, он утешал её скорбь прос­тыми словами, сострадая и плача вместе с ней.Звали священника отец Сергий Вишневский. Он и окрестил её вскоре. Стал ейдуховным отцом. Теперь уже кре­щённая, Ирина Александровна стала молиться обуто­нувшем сыне. Она сама сложила молитву Божией Ма­тери и каждый вечер плакалаи молилась, молилась и плакала. Потом батюшку перевели в Ярославскую епархию,писала ему письма, он ей, когда приезжал в Москву, обязательно звонил, звонит ипоныне. Ни­точка молитвенной, духовной связи не прерывается. А в храм пришёлновый батюшка, отец Феодор. И он принял на себя боль несчастной матери. Он-то иска­зал, что где-то, то ли в Троице-Сергиевой лавре, то ли в Духовной академииесть икона «Спасительница уто­пающих». Хорошо бы найти её, если получится. Ещёбы не получилось! Она седлает своего «коня» и гонит его в сторону СергиеваПосада. В растерянности хо­дит по монастырскому двору, спрашивает про икону, нанеё смотрят с удивлением, разводя руками. Уехала ни с чем. Потом поехала опять,мысль об иконе не да­вала покоя. Пытается попасть в Духовную академию, можеттам знают, но через проходную пускают не всех. На третий раз она всё-такипопала. По длинному академическому коридору вошла в какой-то кабинет.

-   Простите,я ищу икону «Спасительница утопаю­щих».

Человекза столом недоуменно смотрел на неё.

-  Уменя сын утонул, я хочу приложиться к ней. Дверь была приоткрыта.

-   Александр! -окликнул человек проходящего ми­мо семинариста, - Александр, нет ли у нас вмузее иконы «Спасительница утопающих»?

-  Есть,- ответил семинарист, - в четвёртом зале. И вот её уже ведут к иконе.

Небольшая. ЛикБожией Матери скорбен и за­думчив. Она прижимает к себе Богомладенца, а Онщёчкой прильнул к Матери, доверчиво и кротко. Вот она какая, «Спасительницаутопающих». Ирина Александровна встала перед ней на колени и моли­лась,молилась. Потом достала из сумки листочек с молитвой, которую сама сложила, иположила этот листочек за икону.

-   Матушка, -семинарист Александр стоял ря­дом. - Матушка, у вас беда какая-то?

-  Сынутонул, в Волге...

-   В Волге?! -вскрикнул Александр, - в Волге! Я же, матушка, сам в Волге тонул.

Рассказал.Чудесный летний день. На моторке по­ехали на прогулку. На середине реки решилибросить якорь, нога Александра запуталась в тяжёлых цепях и он улетел вместе сякорем в воду.

-   Помню, как дисксолнца такой яркий, пронизыва­ющий воду, стал темнеть и удаляться. Я пошёл кодну. Взмолился! А разве до того вспоминал о Боге? Жизнь прожигал, о будущем недумал. Взмолился: «Помоги, Господи, если спасёшь меня, всю оставшуюся жизньТебе служить буду». И боль страшная, кусок мяса на ноге вырвало якорем, яосвободился от его пут. Кровь, боль страшная, но жив...

Он сдержал слово.Поступил в семинарию. Теперь вот закончил её и служит на приходе под Саратовом.Интересно: семинарист Александр шёл мимо раскры­той двери именно в ту минуту,не раньше, не позже. И он, именно он, переживший страх утопающего че­ловека,подвёл Ирину Александровну к иконе. Для неё это было Божиим промыслом. А длянего?

-   Спасибо, вы ведьмне путь к иконе указали. Я и не вспоминал о ней. Теперь буду каждый деньприходить сюда и прикладываться.

С тех пор онаприезжает сюда постоянно. Её уже знают, разрешают приложиться к иконе. Один разцерковно-археологический кабинет оказался закры­тым и одна из сотрудниц музеявынесла икону Ирине Александровне.

-  Прикладывайтесь.

Здесь еёпринимают тепло, участливо, сострадая. Здесь, у иконы, она отогрела своёизболевшееся серд­це, здесь первый раз примерила к себе мысль о том, что жизньпродолжается, она должна жить памятью сына, своей работой, своими непростымиземными проблемами. И здесь она вымолила себе сон.

Яркая зеленьлугов, цветы, бирюзовое небо. Пир­шество красок, от которых щурятся глаза иликует сердце. Её сынок маленький, весёлый, непоседливый. Они бегают попрекрасному лугу, и так им сладко, так хорошо, так беззаботно. Проснулась слёгким серд­цем и с лёгким сердцем прожила день. Отсвет того красивого снаосветил истомившуюся душу. Ему хоро­шо там...

Вскоре к нейпришёл друг Константина, Игорь За­ика.

-   Я хочуокреститься, Ирина Александровна, будь­те моей крёстной матерью.

Она согласилась.Потом пришёл Руслан Ершов с женой Ольгой с той же просьбой. Потом крестилсяАндрей Решетников, кричавший в тот страшный день: «Спаси его!» - иразуверившийся в Божией помощи. Видимо, пример матери погибшего друга,развернув­шей однажды свой «Жигуль» в сторону храма, ока­зался единственноправильным в этой непростой, пу­таной жизни, где многое становится понятнымтолько через страдания и чёрную беду. Она стала крёстной матерью и друзьямКонстантина - Виктору Скопинцеву, Сергею Шарапову, Ирине Матросовой.

Сейчас у неёпятнадцать крестников. Друзья Конс­тантина, их жёны, их дети, сотрудникиДетского Центра восстановительного лечения № 7, где она ра­ботает, даже бывшиеодноклассники.

-  Может,нельзя так много? - спрашивает батюшку.

-  Просят,соглашайся, - благословляет.

Всех их онаприводит в Знаменский храм, теперь очень любимый ею. Мать некрещёного сына,вымали­вающая у Господа и Пречистой Его Матери прощение за свою близорукость,она привела к крестильной ку­пели его друзей. Материнский долг реализовала всво­их крёстных детях. А икона «Спасительница утопаю­щих» - по-прежнему еёглавная икона.

- Я чувствую еёподдержку постоянно. Бывает, подкатят думы, боль в сердце, терзаю себя,представ­ляю, как он тонул, вдруг как будто рука чья-то ото­двигает от меняхудые думы, и сердце затихает в на­дежде на великую Божию милость.

После рассказаИрины Александровны я стала искать об иконе «Спасительница утопающих» хотькакие-нибудь сведения. Узнала, что недалеко от Новгород-Северска в Черниговскойгубернии на берегу реки Десны было село Леньково. И был на Десне весь­маопасный водоворот. Даже опытные пловцы с боль­шими затруднениями переплывали тупучину. Случа­лось часто, что в этот водоворот попадали огромные, гружённыехлебом, баржи. Воронка засасывала их и они становились добычей бездны. Вот наэтом-то опасном месте к берегу приплыла икона. Верующие люди сначала поставилиикону на горе, напротив ги­бельного места. Потом построили храм. С тех пор всесуда, шедшие по Десне, останавливались у села Ленькова, и люди шли в храм.После усердной молитвы, они бросали жребий перед чудотворным образом, ко­муоставаться на барже и плыть через опасный водо­ворот. Остальные же шли пешкомпо берегу и не­счастья прекратились.

Вот и всё,пожалуй. А ещё говорят, что Волга в нижнем своём русле очень жестокая инепредсказу­емая. Она забирает утонувшего с собой в страшную пучину и невозвращает страдающим родственникам. Кто знает, какую последнюю молитвувозносил Конс­тантин Харьковский, борясь с пучиной, может просил он милостиБожией Матери к своей любимой матуш­ке. И Волга-река вернула тело сына, и намогилу к не­му ходят все, кто любил его, кто любит и помнит.

Говорят, чтоматеринская молитва со дна моря до­стаёт. А я бы сказала, что материнскоймолитвой можно отмолить невозможное. Константин погиб некрещёным. Матьпринимает святое крещение и встаёт на молитвенный подвиг. Она молится за сына,за то, чтобы ей были дарованы силы жить. И вместо некрещёного Константина у неёпоявляются её крёст­ные дети, за которых она в ответе теперь перед Госпо­дом.Все её, теперь уже крещеные, дети молятся за некрещеного Константина, молятсядруг за друга, и за свою замечательную крёстную мать. Она учит их лю­битьГоспода, жить по совести и не отчаиваться, ни­когда не отчаиваться. Потому чтоотчаянье - грех, от­чаянье от неверия в Господа. А если с верой...

Недавно в иконнойлавке Ирина Александровна ку­пила маленькую иконочку «Спасительница утопаю­щих».Обрадовалась несказанно. Теперь есть у неё до­ма свой образок, а тот другой, вАкадемическом музее продолжает навещать. Написанная её рукой молит­ва -маленький листочек - за иконой. Божия Матерь хранит этот листочек от чужихглаз, как хранит Она от отчаянья материнские сердца, всегда посылая им надежду.