Женя вспомнила, что во всех романах, которые она читала, мужчины почти всегда были красавцами и брюнетами, а волосы у них были либо «густые, как шерсть дикого зверя», либо «крупной волной спадали на мускулистые смуглые плечи». Вспомнила и, насмешливо наморщив нос, фыркнула:
— Скажешь тоже.
— Ты пойми, молодых и красивых олигархов — раз, два и обчелся, — объяснила Ксюша. — Им сейчас всем за сороковник. Все плешивые и тертые жизнью. У этого хоть брюхо небольшое.
— Ну, не знаю, — с сомнением сказала Женя. — Мне больше нравятся молодые…
Ксюша фыркнула и поморщилась:
— Молодые ей нравятся, а! Ты лучше посмотри на полотно Айвазовского, которое висит у тебя над головой, и представь себе, сколько оно стоит! Тогда и про лысину забудешь, и про брюшко.
— Ты что, хочешь выйти за него замуж? — удивленно спросила Женя.
— Ну почему сразу замуж? — передернула плечами Ксюша. — Необязательно. Можно и по-другому. Эти дядьки — народ щедрый. Для них подарить подружке машину или квартиру — как сигарету закурить!
По лицу Жени пробежала тень. Она поставила на столик стакан с джин-тоником, поправила пальцем очки и сурово заявила:
— Мне такая машина на фиг не нужна.
— Да ну? — весело воззрилась на нее Ксюша. — А какая нужна?
— Такая, чтобы я сама на нее заработала, — отчеканила Женя. — А если и приму столь дорогой подарок, то только от родного человека.
— От мужа, что ли?
Женя нахмурилась и кивнула:
— Можно и от мужа.
Ксюша засмеялась.
— Ой, не могу! И где же ты такого мужа отыщешь, сексапильная ты наша? У тебя какой рост?
— Неважно, — угрюмо ответила Женя.
— А бюст-талия-бедра?
— Тоже неважно.
— Ну а вес? Весишь-то ты сколько?
— Что ты ко мне пристала с этими глупостями? Какая разница, сколько я вешу? Я добрая и умная, вот.
— Есть! Есть разница! Пойми же ты, дуреха, этих боровов вовсе не интересует твой супермозг, им нужна твоя супергрудь, твои суперноги и суперулыбка!
— Звучит здорово! — пробасил за спиной Жени голос Бориса Романовича. — Простите, что заставил вас скучать, дамы. Бизнес не отпускает. — Он подошел к столику и брякнулся на диван. — О чем спорите, девчонки?
— О своем, о женском, — хмуро ответила Ксюша.
— Ну-ну. — Борис Романович разлил спиртное по бокалам и обвел девушек насмешливым взглядом: — Так на чем мы остановились, красавицы?
— На Шишкине и Брюллове, — сухо ответила ему Ксюша, обиженно поглядывая на нахохлившуюся Женю.
— Ах да. — Борис Романович кивнул. — Это интересная история. Давайте выпьем, и я вам ее расскажу!
Ксюша подняла бокал, а Женя тихо сказала:
— Мне уже хватит.
— Как хватит? Почему хватит? — удивился Борис Романович.
Женя покраснела и открыла рот, чтобы ответить, но Ксюша ее опередила:
— Она больная, ей нельзя.
— Больная? — еще больше удивился олигарх. — А с виду и не скажешь.
— У нее проблемы с мозгами, — пояснила Ксюша. — У всех обычные мозги, а у нее — супермозг. Это такая большая серая штука, которой не нужны ни машина, ни квартира, ни драгоценности.
— Хватит нести чушь! — рассердилась Женя. — Борис Романович, вы хотели рассказать про Брюллова!
— Про Брюл… Ах да. — Лицо олигарха снова повеселело. — Купил, понимаешь, неделю назад рисунок. Дурацкий рисунок — большой лист, а посередине — глаз. И подпись: «Се я рисовала. Девятнадцатое марта тысяча девятисотого года». А на обратной стороне еще одна: «Рисовала Лидия Брюллова». Читаю, блин, и фамилия такая знакомая. Тут и эксперт один подвернулся. Говорит: «Брюллова — помните? «Последний день Помпеи». — «А! — говорю. — Точно! В школьном учебнике истории репродукцию видел!» Ну, думаю, надо брать. «Сколько, — спрашиваю, — стоит картинка?» А он на меня глазенками поверх очков зыркнул и говорит: «Точную цену назвать не могу, но где-то в районе двадцати тысяч долларов». Тю, думаю, какая дешевка. Ну и, натурально, предлагаю ему двадцать пять кусков, но чтобы сразу — не дожидаясь аукциона.
— А он? — спросила Ксюша, нарочито широко улыбаясь и не глядя на Женю.
— А он дает мне экспертное заключение: так, мол, и так: рисунок нарисовала Лидия Брюллова в тысяча девятисотом году. Печать и подпись эксперта. Вроде все в порядке, так?
— Так, — кивнула Ксюша.
— Вот и я так же подумал. Заплатил деньги, притащил рисунок домой, окантовал в дорогую рамку, повесил на стену. Сижу, любуюсь. А нормально, думаю, тетка нарисовала. Похоже.
Борис Романович отхлебнул из стакана, облизнул толстые губы и продолжил рассказ:
— Ну вот. А тут ко мне приятель приходит, тоже коллекционер. «А это, — спрашивает, — у тебя что за картинка висит?» — «Да вот, — отвечаю, — приобрел. Брюллова. Лидия». Он на меня посмотрел так странно и спрашивает: «А ты знаешь, кто такая эта Брюллова?» — «А то, — говорю. — Она «Последний день Помпеи» нарисовала».
Женя хмыкнула и поправила пальцем очки, но Борис Романович не обратил на ее жест никакого внимания. Он продолжал рассказ:
— «И сколько ты за этот рисунок заплатил?» — спрашивает приятель. Я ему: «Да недорого. Всего-то двадцать пять тысяч баксов». Ну, приятель мой давай ржать. «Кинули тебя, — говорит. — Развели, как полного лоха. «Последний день Помпеи» Карл Брюллов нарисовал. А эта Лидия — всего-навсего его внучка. Четырнадцатилетняя девчонка!»
Тут Борис Романович хохотнул и сам — чуть спиртное не расплескал.
— Представляете! — зычно и весело воскликнул он. — Мне вместо Карла Брюллова его внучку подсунули! Четырнадцатилетнюю девчонку! И главное — не подкопаешься. Заключение эксперта подлинное, ни слова, мерзавец, не соврал!
Ксюша нарочито громко засмеялась и зыркнула глазами на Женю. Та тоже позволила себе улыбнуться — насмешливо и слегка снисходительно — с видом отличницы, случайно попавшей в компанию тупых двоечников.
— Вот так и лоханулся, — философски заключил Борис Романович. — Главное, что Карла Брюллова-то я потом вспомнил. Меня фамилия с толку сбила. Хорошо хоть всего на двадцать пять штук кинули. Я бы больше дал, если бы попросили.
Олигарх уже основательно захмелел. Он взял со столика пульт и нажал на кнопку. И тотчас из динамиков огромной стереосистемы заголосила «ВИА Гра»:
Я мало кого любила.
Второй надоел, третьего забыла.
Четвертый исчез во вторник.
О первом почти ничего не помню…
— Ну что, девчонки, оттопыримся в танце? — Борис Романович встал с кресла и, притоптывая в такт музыке, протянул руку Жене: — Женечка, вы позволите вас пригласить?
Она неуверенно посмотрела на Ксюшу.
— Иди-иди, — улыбнулась та. — Покажи этому кабану, как танцуют сибирские лани.
И Женя пошла. А куда было деваться? Отказывать людям она еще не научилась.
Подруги просили слезно:
«Алена, спасайся, пока не поздно».
«Держись от него подальше», —
Печально сказала подруга Маша…
Борис Романович обхватил короткопалой лапой Женину талию и забормотал ей на ухо:
— Слушай, ты мне сразу понравилась. Люблю пышечек. Таких, как ты.
«Сомнительное достоинство», — с грустной иронией подумала Женя. А вслух сказала:
— Спасибо за комплимент.
— Нет, правда, — продолжил шептать Борис Романович, все сильнее сжимая Женю в объятиях. — Я тощих любовниц только для понта держу. Чтоб перед друзьями похвастаться. А в постели обожаю с толстушками покувыркаться. Люблю, чтобы было за что подержаться. У тебя, я вижу, с этим все в порядке.
Женя остановилась и сделала слабую попытку высвободиться из объятий олигарха.
— Ты чего? — удивился он.
— Я устала, — хмуро сказала она. — Можно мне сесть?
— Да ладно, не выдумывай. С чего тебе уставать-то? — Борис Романович крепче стиснул Женю в объятиях и горячо задышал ей на ухо. — Ты, зая, не переживай. Я мужик нежадный. Хочешь кольцо с брюликом — будет тебе кольцо. Хочешь шубку — будет шубка. Правда, все это нужно еще заслужить. Покувыркаемся ночку. Если все сделаешь правильно — позову и на вторую. А две ночи с одной и той же женщиной — это уже роман!
Борис Романович неприятно захихикал. Затем чмокнул Женю жирными губами в ухо и запустил руку ей под кофточку. Женя вскрикнула и судорожно оттолкнула олигарха.
— Ты чего? — изумился он.
— Пустите! — зло крикнула она, заливаясь краской гнева. — Я больше не хочу с вами танцевать!
Борис Романович нахмурился.
— Кончай выеживаться, — сказал он. — А то обижусь.
Тут олигарх резко притянул Женю к себе и чмокнул ее в губы.
— Пустите, сказала! — крикнула она.
Ксюша поставила бокал с мартини на стол и заорала:
— Эй, Борюсик, убери от нее грабли!
— Ты пей мартини и помалкивай, — не оборачиваясь, рыкнул на нее олигарх.
Ксюша свирепо блеснула глазами.
— Отвянь от нее, старый козел! — грозно сказала она.
Лицо олигарха побагровело от такой наглости. Он медленно повернулся и прорычал:
— Ты, я вижу, совсем оборзела. Сиди и жди своей очереди, рыжая. Сейчас закончу с толстушкой и возьмусь за тебя.
— Ну, все! — грозно проговорила Женя. — Ты меня достал!
Она резко оттолкнула от себя олигарха и отскочила к столу. Борис Романович вытаращил на девушек налитые кровью глаза и хрипло задышал.
— Играть со мной вздумали? — прорычал он пьяным голосом. — Не получится. Я на вас, мочалок, штуку баксов потратил. Вы мне ее отработаете по полной программе. Сначала — пышка!
И он грузно, как пьяный медведь, двинулся к Жене, расстегивая на ходу ширинку.
— Сейчас… Сейчас встанешь на сахарные колени, откроешь ротик и…
Женя попятилась и наткнулась спиной на шкаф. «Мне конец», — подумала она и, не зная, что предпринять, зажмурилась. Раздался глухой стук, затем что-то рухнуло на пол — что-то тяжелое и большое. Женя приоткрыла один глаз и оцепенела.
Над распростертым на полу олигархом стояла Ксюша, в руках она сжимала бронзовый подсвечник.
— Ты его убила? — ахнула Женя.
Ксюша нервно усмехнулась:
— Да нет. Такого борова подсвечником не убьешь. На него конкуренты шесть раз покушались, а ему хоть бы хны. Оклемался и всех их в землю закопал.
Ксюша поставила подсвечник на мраморную полку камина и быстро прошла к окну. Осторожно отодвинула штору и выглянула наружу.
— Плохо дело, — сказала она после паузы.
— Что? — испугалась еще больше Женя.
— Во дворе пять охранников. Все здоровенные, как черти. Но самое страшное не охранники.
— А кто?
Ксюша повернулась к Жене и тихо сказала:
— Собаки. Или ты уже забыла? «Элитные псы. Восемьдесят сантиметров в холке, давление челюстей, как у молодого тигра».
— О боже! — воскликнула Женя, прикрыв рот ладошкой.
Ксюша снова посмотрела в окно, прищурила зеленые глаза и с небрежной усмешкой заявила:
— Ничего, старушка, прорвемся! Или мы не ведьмы?
— Ты, может быть, и ведьма, а я — нет, — сказала на это Женя.
Ксюша улыбнулась:
— Вот как? Ну, тогда прощай.
Женя вытаращила на нее глаза.
— Что значит… «прощай»? — промямлила она полным ужаса голосом.
Ксюша хищно прищурилась:
— А ты что думала — я вытащу тебя отсюда на себе? Придется прорываться. Отстанешь — пойдешь на корм собакам.
— Зачем прорываться? Нужно просто позвонить в милицию!
Ксюша вздохнула и покачала головой:
— Не выйдет. У него мобильник с кодом. А другие мобильники здесь не берут — по периметру усадьбы специальные глушилки стоят. Позвонить невозможно. Да и кричать бесполезно. Никто не услышит и не придет на помощь.
Женя чуть было не заплакала от страха, но усилием воли взяла себя в руки и задумалась.
«Главное — не паниковать, — сказала она себе. — Маргарет Джейн в романе «Дикое влечение» попала точно в такую же ситуацию. Она оказалась в замке, окруженном разбойниками и злобными псами. Какой же выход она нашла? Думай, Женька, вспоминай!»
Девушка изо всех сил напрягла память. Она прочла сотни любовных романов, и их сюжеты основательно перепутались у нее в голове.
— Эй, — тихо окликнула ее Ксюша. — Ты чего?
Женя прикрыла веки и подала подруге знак, чтобы та молчала. Ксюша лишь плечами пожала. Пока Женя думала, Ксюша взяла с тарелки бутерброд с икрой и принялась меланхолично его жевать.
— Есть! — сказала вдруг Женя и открыла глаза. — Я знаю, что нужно делать! Помнишь, в клубе этот гад сказал, что у него бессонница? Нужно найти снотворное и закатать таблетки в ветчину и копченое мясо. А потом мы скормим это собакам. У него тут наверняка есть шкафчик с разными лекарствами…
— Не шкафчик, а антикварная английская аптечка, — поправила Ксюша и, дожевывая на ходу бутерброд, быстро прошла к маленькой резной полке, висящей на стене между картиной Шишкина и старинными часами. Порывшись в ней, она показала Жене упаковку «Ивадала»:
— Есть!
— А это точно снотворное?
— К гадалке не ходи. Мой папик пьет такое же, когда у него бессонница.
Меньше минуты у Ксюши ушло на то, чтобы вдавить таблетки в кусочки мяса. Женя в это время стояла у окна и, слегка отодвинув штору, изучала обстановку. Когда все было готово, Ксюша сложила мясо в салфетку и вытерла руки бумажным полотенцем.
— Что дальше? — поинтересовалась она.
— Мы выйдем через черный ход, — сказала Женя.
— А где здесь черный ход?
— Вон там, слева от газона, в земле есть люк. От него всего метра три до бетонной стены. Рядом — собачий вольер. А возле вольера, вон там… деревянный ящик. С ящика можно вскарабкаться на крышу вольера. А оттуда мы легко запрыгнем на бетонную стену.
— А что потом? Эта стена больше трех с половиной метров в высоту! Как мы спрыгнем вниз?
Женя поправила пальцем очки, подумала и ответила:
— В полутора метрах от стены — большая ель. Мы можем прыгнуть на ее ветви. Они смягчат падение. — Наткнувшись на скептичный взгляд Ксюши, Женя добавила: — Конечно, без синяков и ссадин не обойтись, но зато у нас будет реальный шанс смыться.
Ксюша приникла к оконному стеклу, что-то прикинула в уме и сказала с сомнением:
— Если мы свалимся с этой стены — ноги переломаем точно. Это в лучшем случае. В худшем мы даже до вольера не добежим. Нас заметят и…
— Надо рисковать, — перебила ее Женя. — Другого шанса все равно нет. Кстати, кажется, он приходит в себя…
Ксюша посмотрела на Бориса Романовича. Он, тихонько постанывая, пытался сесть на полу.
— Стервы… — хрипло прошептал олигарх, увидев девушек. — Я вас…
— Ксюша, постой! — крикнула Женя, но остановить подругу не успела. Та быстро схватила с камина подсвечник и грохнула олигарха по голове.
— Ты с ума сошла! — испугалась Женя.
— Не бойся. Я вполсилы.
Женя подбежала к олигарху, нагнулась и приложила палец к его бычьей шее. Ксюша взяла из тарелки еще один бутерброд и стала как ни чем не бывало жевать его.
— Ну что? — спросила она с набитым ртом.
— Пульс есть, — ответила Женя, нахмурившись.
Ксюша хмыкнула:
— Естественно. Куда он денется?
Женя выпрямилась.
— Нам надо спешить! В любую секунду сюда может войти кто-нибудь из охранников.
— Угу, — кивнула Ксюша, схватила со стола пустой пакет и принялась набивать его бутербродами.
— Ты что? — с изумлением спросила Женя.
— Возьму с собой пару бутербродов, — объяснила Ксюша, продолжая пихать еду в пакет.
— Но зачем?
— Икра очень вкусная. К тому же я не наелась.
Женя поправила пальцем очки и с сомнением произнесла:
— Ты ведь слопала штук восемь.
— Ну и что? — пожала плечами Ксюша. — У меня молодой растущий организм. Я могу съесть целого быка и не заметить. Ну все, готово. — Она сунула пакет в карман куртки и повернулась к Жене. — Куда идти?
— За мной, — сухо сказала та. Она повернулась и быстро зашагала в соседнюю комнату, но вдруг остановилась.
— Черт! — вскрикнула Ксюша, налетев на нее и едва не сбив с ног. — Ты хоть предупреждай, когда останавливаешься! В чем дело?
Женя обвела взглядом комнату и уставилась на старинный комод-бидермейер. Отстранив Ксюшу, она подошла к комоду и положила на него руки.