— Да что происходит-то? — нахмурилась Ксюша, изумленно глядя на нее.
— Нужно отодвинуть этот комод, — твердо заявила Женя.
— Зачем?
— Нужно, — повторила Женя. — Берись за крышку с другой стороны, попробуем сдвинуть его в сторону.
Ксюша неуверенно подошла к комоду. На лице ее застыло выражение крайнего недовольства.
— Чепуха какая-то, — пробурчала она. — При чем тут комод?
Но за крышку взялась.
— На счет «три»! — скомандовала Женя. — Раз… Два… Три!
Комод оказался гораздо легче, чем она рассчитывала. Под ним обнаружился металлический диск со скобой в середине. Женя нагнулась, схватилась рукой за скобу и, поднатужившись, сдвинула диск в сторону.
— Это люк! — ахнула Ксюша, уставившись на черную дыру. — Интересно, куда он ведет?
— На волю, — коротко ответила Женя. — Хочешь быть первой?
— Спасибо, только после вас, — с милой улыбкой ответила Ксюша.
Женя пожала плечами, быстро села на край отверстия и поискала ногами ступеньки.
— Тут лестница, — сообщила она. Через несколько секунд голова ее исчезла во тьме тоннеля. — Я уже внизу! Спускайся за мной! — донесся до Ксении ее взволнованный голос.
Ксюша посмотрела на черную дыру и поежилась.
— А там сухо? — спросила она.
— Сухо! — ответила снизу Женя.
— А крысы? Крысы есть?
— Не знаю! Здесь темно!
Ксюша помедлила еще пару секунд, затем тяжело вздохнула, перекрестилась и полезла следом за подругой. Когда ноги ее коснулись пола, она огляделась.
— Ни фига не видать.
— Где-то тут должен быть выключатель, — предположила Женя. — Сейчас поищем…
Во тьме раздался шорох, вдруг что-то сухо щелкнуло, и тоннель залил электрический свет.
— Ну вот, — радостно сообщила Женя. — Теперь мы точно не заблудимся. Пошли!
— А…
Договорить Ксюша не успела, Женя схватила ее за руку и потащила за собой. Тоннель был похож на обычный коридор, только стены его были бетонными, а потолки — чересчур низкими. Женя шла почти свободно, но Ксюше, которая была сантиметров на шесть выше ростом, приходилось пригибать голову.
— Сразу видно, что подземный ход строили под этого недомерка, — проворчала она. — Сколько нам еще идти?
— Не знаю. Но думаю, недолго.
Метров сто они прошли в полном молчании.
— А вдруг он никогда не кончится? — спросила Ксюша испуганно. — Или это лабиринт, и мы ходим по кругу! А что, если внезапно погаснет свет? Мамочки, как страшно!
— Не погаснет, — заверила ее Женя. — И никакой это не лабиринт. Потерпи еще немного.
Ксюша покорно замолчала. Они шли еще полминуты, затем коридор круто свернул налево, и впереди замаячила железная лестница, ведущая наверх.
— Ну вот, — сказала Женя и облегченно вздохнула. — Теперь главное, чтобы люк оказался открытым. Ты подожди здесь, а я заберусь по лестнице и проверю.
— Но тоннель ведет дальше, — заметила Ксюша. — Может, нам пойти по нему?
— Это обманка, — сказала Женя. — Через сто метров он кончается тупиком. И там точно нет никакого люка.
Ксюша хотела возразить, но промолчала. Она смотрела, как Женя карабкается по лестнице, и тихо шептала:
— Господи, господи, пусть он будет открытым… Пожалуйста, пусть он будет…
Наверху что-то лязгнуло.
— Есть! — радостно сообщила Женя. — Лезь сюда!
Ксюша задрала голову и увидела наверху голубоватый полумесяц приоткрытого люка. Женя уперлась в железную крышку двумя руками, поднатужилась и с лязгом сдвинула ее в сторону. Ксюша зажмурилась от яркого света.
— Ну что же ты? — окликнула ее Женя. — Карабкайся за мной!
— А что там? — с сомнением спросила Ксюша. — Ты уже выглянула наружу?
— Тут вокруг деревья, — ответила Женя. — Думаю, это тот самый лес, который отделяет поместье от шоссе.
Ксюша все еще не двигалась с места. «А что, если пойти дальше? — рассуждала она. — Ведь чем дальше мы уйдем, тем лучше, правильно?»
— Ксюша, ты где? — снова окликнул ее голос Жени. — Давай скорей! За нами может быть погоня!
Ксюша оглянулась и прислушалась. Ей вдруг показалось, что она и вправду слышит вдалеке какие-то шорохи. «Это может быть погоня, — подумала она. — А могут быть… крысы!» Ксюшу пробил ледяной пот.
— Я лезу! — срывающимся от страха голосом крикнула она и бросилась к лестнице.
Выбравшись наружу, Женя быстро огляделась, затем опустилась на колени и протянула Ксюше руку.
— Держись!
Ксюша протянула руку, но вдруг замерла и снова прислушалась.
— Что? — встревоженно спросила Женя.
— Я что-то слышу, — хрипло сказала Ксюша. — Что-то, похожее на… Господи, это собачий лай! — вскрикнула она. — По тоннелю бегут псы!
— И не только по тоннелю, — сказала Женя.
Она крепко сжала Ксюшину ладонь и одним рывком вытянула девушку наружу. «А она сильная», — пронеслось в голове у Ксюши.
Женя задвинула крышку люка и выпрямилась.
— По лесу тоже бегут собаки, — сообщила она. — Я их слышу. Ксюша, где мясо со снотворным?
— Мясо… — Ксюша хлопнула себя по карману и вдруг побледнела. — О боже!
— Что?
Вытаращив на Женю круглые от ужаса глаза, Ксюша прошептала:
— Я их вытряхнула из пакета, чтобы освободить место для бутербродов… машинально…
Порыв ветра донес до них отчетливый собачий лай.
— Они уже близко! — крикнула Женя и поискала что-то взглядом на земле. — Вот это похоже на тропинку! — ткнула она пальцем в едва заметную проплешину в траве. — Бежим по ней!
— Но…
Женя снова схватила Ксюшу за руку и потащила ее за собой.
Они пробежали еще метров пятьдесят.
— Догоняют! — хрипло крикнула Женя. — Быстрее!
— Я… не могу больше… — простонала Ксюша. «Когда же откроется это чертово второе дыхание?» — в отчаянии подумала она и вдруг споткнулась и со всего размаху грохнулась на землю.
Женя остановилась и, тяжело дыша, уставилась в сторону кустарника, сомкнувшегося у них за спиной. Собачий лай приближался. «Элитные псы! — прозвучал в ушах у Жени хвастливый голос Бориса Романовича. — Рост в холке — восемьдесят сантиметров. Давление челюстей, как у молодых тигров!»
Ксюша села, потирая ушибленную коленку, и вдруг заплакала.
— Нам конец, — произнесла она обреченно. — Они нас разорвут.
— Нужно забраться на дерево! — сказала Женя. Она помогла Ксюше встать и подтащила ее к огромному ветвистому дубу. — Забирайся — я подсажу! — Женя нагнулась и подставила Ксюше спину: — Давай же!
Лай звучал совсем близко. Подстегнутая страхом, Ксюша быстро вскарабкалась на спину Жени, с нее — на нижнюю толстую ветку, затем выше… и еще выше… «Черт! — подумала вдруг она. — Нужно помочь Женьке!»
Ксюша начала спускаться, но Женя остановила ее возгласом:
— Нет! Сиди там! — Кусты за спиной у Жени заколыхались.
— Сзади! — крикнула Ксюша.
Женя подхватила с земли сучковатую палку и обернулась. Прямо на нее из кустов выпрыгнули два огромных черных пса.
6
Собак Женя боялась с детства. Когда ей было шесть лет, во дворе поселилась дворняга по кличке Найда. Это была огромная палево-коричневая зверюга с одним топорщащимся ухом и злобным взглядом.
Найда не трогала старушек, вечно кучкующихся на скамейке в центре двора. Более того, она перед ними в некотором роде лизоблюдствовала. Впрочем, понятно почему: ведь старушки ежедневно подкармливали псину остатками котлет и хлеба.
— Посмотри, какая худенькая, — с болью говорила толстая бабка из первого подъезда. — Бедняжка, ей совсем нечего есть.
— У людей просто нет совести — выбросить такую славную псинку на улицу! — вторила ей тощая из третьего.
— Зверье, да и только, — кивала морщинистая карга в малиновом берете. — Хорошо хоть детей пока на улицу не выбрасывают.
— Скоро станут, — ехидно заметила толстуха из первого.
Когда бы Женя ни выглянула в окно, она вечно видела Найду что-то грызущей или жующей. С голоду собака явно не помирала. Справедливости ради следует сказать, что Найда не трогала не только старушек, она вообще с большим пиететом относилась ко всему взрослому населению дома. При этом стоило во дворе появиться кому-нибудь постороннему, как Найда тут же с яростным лаем набрасывалась на чужака, вызывая у старух умиление.
— Настоящая защитница, — говорила толстуха из первого. — Умрет, но чужого не пустит.
— С такими на границе хорошо. Ни один враг не пролезет, — вторила ей тощая из третьего.
— Побольше бы таких собачек, так и по улицам ходить было бы не страшно, — авторитетно подтверждала карга в малиновом берете.
Женю Найда возненавидела с первого взгляда. Едва та свернула с улицы во двор, как клыкастое чудовище бросилось на нее, лая так яростно и злобно, словно узнала в девочке своего старинного врага, одного из тех, кто два года назад утопил в реке Чесноковке пару ее лопоухих щенят. Женя в ужасе бросилась прочь со двора и еще целый час кружила вокруг дома, пытаясь задворками прокрасться к своему крайнему подъезду. Сделать это удалось лишь тогда, когда старушки окружили Найду плотным кольцом, пихая ей в пасть кто кусок пирога, кто печенье, а кто аппетитную шкурку от докторской колбасы.
С тех пор, едва завидев Женю у подъезда, проклятая сука бросала все свои дела и на всех парах неслась к ней, чтобы окатить девочку пронзительным лаем, а то и щелкнуть клыками в миллиметре от ее лодыжки.
— Найда, прекрати! — грозно кричала толстуха из первого подъезда.
— Перестань гавкать на своих, дурочка! — вторила ей тощая из третьего.
— Горло сорвешь, лопоухая! — хихикала карга в малиновом берете.
Найда, однако, не слушалась старух и продолжала преследовать Женю — так страшная собака преследовала представителей рода Баскервилей на Гринпинских болотах. Старухи при виде такой прыти лишь качали головами.
— Видать, что-то не так с девчонкой, — говорила одна. — Собаки — они плохого человека за версту чуют.
— Да уж, попусту брехать не станут, — подтверждала вторая. — Собаки жутко умные. Поумней нас с вами.
— А это не Матильды ли внучка? — прищуривала подслеповатые глаза третья.
— Она, — кивала первая.
Три старухи вздыхали в унисон и бормотали:
— Тогда понятно…
А подлая псина, чувствуя их поддержку, преследовала Женю до самого выхода со двора. А затем, вконец напугав девочку и измотав ей нервы, с гордым видом возвращалась назад, чтобы свернуться колечком в ногах у одной из старух и блаженно прикрыть глаза в ожидании, пока ее потреплют за ухом.
Женя решила прикормить Найду и для этой цели выуживала из тарелки с супом косточки и кусочки мяса. Однако подкуп не помог. Найда невозмутимо поедала лакомство, но стоило Жене отойти на три шага, как хвостатая тварь снова бросалась на нее с еще более остервенелым и громким лаем.
Так продолжалось около года. Закончилось все в теплый майский вечер. Тетка отправила Женю вынести мусор. Часы показывали одиннадцать. Женя приоткрыла дверь подъезда и опасливо оглядела освещенный тусклым фонарем дворик, пытаясь выяснить, не притаилась ли где мерзкая Найда?
Двор был безлюден и пуст.
Женя беззвучной тенью выскользнула из подъезда и на цыпочках, почти не дыша, побрела к мусорным бакам. Двадцать метров, отделяющих подъезд от мусорных баков, она преодолела успешно. Осторожно опорожнила ведро, повернулась, чтобы идти… и тут увидела Найду. Наглая псина сидела у Жени на пути и, опустив голову, поблескивала на нее черными, слабо мерцающими пуговицами глаз.
«Вот мы наконец и одни, — словно говорил ее взгляд. — Ты представить себе не можешь, как давно я ждала этого момента».
Найда облизнулась.
— Ты меня не укусишь, — пробормотала Женя дрожащим голосом. — Ты только лаешь, но никого не кусаешь, ведь так?
Женя осторожно тронулась вперед. Найда вскочила на ноги и глухо зарычала. Девочка оцепенела от ужаса, но тут она вспомнила, что читала в какой-то книжке про то, что зверей нужно приручать лаской. Женя растянула в улыбке онемевшие губы и хрипло прошептала:
— Хорошая собачка… Добрая собачка… Хочешь, я принесу тебе колбаски?
Найда зарычала громче. Шерсть на ее загривке встала дыбом, а в глазах засверкали красные огоньки. И тут на Женю словно затмение какое нашло: она отшвырнула в сторону ведро, выпрямилась и, выставив перед собой левую руку (словно собиралась благословить пса), громко проговорила:
— Первой звездой одион, черною тенью другиан, гнилою плотью тройчан заклинаю тебя — убирайся вон!
Найда жалобно заскулила, лязгнула зубами и вдруг завертелась волчком вокруг собственной оси.
— Шалфеем черичан, плакуном подон — заклинаю — убирайся вон!
Найда взвизгнула и, поджав хвост, засеменила прочь. Когда Женя пришла в себя, собаки уже не было.
«Что это я ей сказала? — думала Женя, растерянно поправляя пальцем очки. — Про какую-то звезду?.. И что-то про тень… Или совсем не это? Но тогда что?»
Женя попыталась вспомнить, но не смогла.
«Это я с перепугу, — решила она тогда. — С перепугу и не такое бывает. Некоторые вообще с ума сходят. Или даже седеют!»
Женя машинально потрогала голову рукой, потом с опаской посмотрела на пальцы, словно ожидала увидеть на них седые волосы. Никаких волос, само собой, на пальцах не было. Заставив себя успокоиться, Женя подняла ведро и, все еще опасливо поглядывая по сторонам, быстро зашагала к подъезду. Лишь юркнув в подъезд, она окончательно успокоилась.
В ту ночь Жене приснился кошмарный сон. Ей снилось, будто она варит в кастрюле черную кошку, чтобы стать невидимой. Это было настолько отвратительно, что Женю даже стошнило во сне. Проснулась она в поту, с сильно бьющимся сердцем.
…Утром, прежде чем выйти из подъезда, Женя, как всегда, с опаской выглянула во двор. Старухи были на месте. Найды не было. Не появилась она и в обед. И вечером. И на следующий день. Как сквозь землю провалилась. С тех пор о подлой собаке никто ничего не слышал.
7
Псы вылетели из кустов, как две черные молнии. От их раскрытых пастей веяло жаром, мускулы перекатывались под короткой блестящей шерстью, глаза пылали лютой злобой. Ксюша, сидящая на дереве, отчаянно закричала. Услышав ее крик, псы на секунду замешкались, выбив лапами из тропы куски грязи, но в следующее мгновение с остервенелой злобой бросились на Женю.
«Они ее растерзают!» — с ужасом подумала Ксюша. Но тут случилось нечто странное. Вместо того чтобы бежать, Женя резко подняла левую руку и быстро проговорила:
— Первой звездой одион, черною тенью другиан, гнилою плотью тройчан заклинаю вас — убирайтесь вон!
Псы внезапно остановились, словно налетев на невидимое препятствие. Они стояли перед вытянутой рукой Жени и хрипло дышали, высунув языки и бешено выпучив горящие злобой глаза. Из их клыкастых пастей летела пена.
— Гнилой костью двикикиры! — крикнула Женя. — Шалфеем черичан, плакуном подон — заклинаю — прочь, прочь, прочь!
Один из псов вдруг заскулил, попятился и так, задом, словно на прокрученной в обратную сторону кинопленке, скрылся в кустах. Второй пес продолжил стоять, с ненавистью глядя на Женю. Огромным усилием воли он заставил себя шагнуть вперед и зарычал.
Женя нагнулась, быстро сорвала листок подорожника и бесстрашно сунула его прямо в оскаленную пасть собаки.
— Подорожником сукнам — заклинаю тебя на порчу! — рявкнула она.
Из пасти пса полилась слюна, затем его нижняя челюсть задрожала и безжизненно повисла, он на мгновение замер, словно окоченел, а потом тяжело, всем своим большим черным телом, рухнул набок.
Женя хрипло вздохнула, а после, словно силы внезапно покинули ее, медленно опустилась на траву и понурила голову.
— Эй! — позвала ее с дерева Ксюша.
Женя не отозвалась.
— Женька! — снова позвала Ксюша. — Что с тобой? Ты в порядке?
Та и на этот раз не ответила.
— Черт, да что же это такое! — плаксиво и тревожно воскликнула Ксюша. — Сейчас я тебе помогу! Оставайся на месте, слышишь! Я уже спускаюсь!
Спуск с дерева отнял у нее довольно много времени. Наконец, исцарапавшись в кровь, Ксюша спрыгнула с нижней ветки на землю и, с опаской покосившись на лежащего пса, подошла к Жене.
— Ты меня слышишь? — спросила она, присаживаясь рядом. — Женька, что с тобой?