Азаров незаметно наблюдал за Гридневой. Мелкие, но красивые черты лица. Выражение неспокойное, настороженное.
— Вы регулярно брали яд у змей? — Кравченко надела пыльник, оглядывая себя в зеркале.
— Почти, — ответил бригадир. — Знаете, Колумб поймал три полоза Шренка. Один очень крупный экземпляр. Надо отправить в Московский зоопарк. Заявка давно лежит.
— Отправим, — вздохнула Кравченко. — Браку, наверное, опять много?
— Есть, — нехотя ответил Степан.
Анна Ивановна поморщилась, как от боли:
— Все же неосторожно вы работаете с животными…
Оля сидела, бесстрастно слушая разговор.
Азаров отметил про себя, что девушка неразговорчива. Может быть, приглядывается…
— Ну, поехали. На месте поговорим, — сказала Кравченко.
Степан подхватил чемодан Анны Ивановны и потянулся за Олиным.
Девушка запротестовала:
— Что вы, он легкий.
Азаров все же взял чемодан.
— Скажу только, — добавила Анна Ивановна, когда они выходили, — в Москве, в институте, многие нашу затею по-прежнему считают глупой. Во всяком случае — нерентабельной. Но самое удивительное, в министерстве нас полностью поддерживают. А я-то считала, что их совсем не интересует, откуда и как берется сухой змеиный яд для фармакологической промышленности. Думают все-таки люди о будущем.
— Оля, посмотрите, какой очаровательный экземпляр. Прелесть! — повернулась к ней Анна Ивановна.
Девушка молча кивнула, стараясь не выдать своего страха.
— Это же безобиднейшее создание, — сказала Анна Ивановна; заметив состояние Оли, вернула змею на прежнее место и со вздохом добавила: — Заморят его в зоопарке… Не люблю я зоопарков. И не хожу никогда. Губят зверей, да и только. И ради чего, спрашивается? Чтобы толпа зевак глазела на несчастных животных? Глупо. Особенно сейчас, когда в кино и по телевидению можно увидеть всю эту прелесть, заснятую в естественных условиях. Куда интересней и познавательней. Ну, там еще заповедники, заказники… Нет же, устраивают люди для своих «младших братьев», как их принято сейчас называть, настоящие концлагеря. Ох и дикари мы, совсем еще дикари! Не научились еще по-настоящему любить и хранить все живое вокруг. Да и не только живое… А вот японцы, например, могут. Всегда поражаюсь их способности находить красоту в трех-четырех камнях на траве, в миниатюрных садиках. Не говоря уже об искусстве икэбаны… — Закончив свою тираду, Кравченко стала осматривать другие ящики. — Неплохой экземпляр. А эта гадюка маловата. Смотрите, смотрите, нет, это отличный щитомордник! Розоватая окраска. Редкий красавец.
Анна Ивановна была в своей стихии, и весь мир перестал для нее существовать.
Степан продолжал потихонечку наблюдать за Гридневой. Та вела себя так, как большинство людей рядом со змеями. Ему это было знакомо. Но девушка мужественно пересиливала страх и отвращение.
Анна Ивановна, просмотрев журнал записей, коротко приказала:
— Подготовить операционную. Будем брать яд.
Оля спросила:
— Можно мне присутствовать?
— Конечно! Вам надо сразу приучаться к нашей работе. Пока подготовят змей, осмотритесь. Зина выдаст вам хирургический халат, колпак и повязку…
Ящики со змеями вынесли на солнце, выставив рядком. Оля с любопытством наблюдала эту процедуру.
— Как вам у нас нравится? — подошел к ней Чижак. Он был в своей неизменной косоворотке.
— Красиво, — ответила Оля, сдерживая улыбку. — А зачем их вынесли?
— Как известно, — начал серьезно Веня, — змеи — холоднокровные животные. Температура их тела зависит от температуры окружающего воздуха. Следовательно, чтобы их активность повысилась, надо подогреть среду вокруг. Что мы и делаем. — Чижак засунул руку за пояс, как Лев Толстой.
— А для чего повышать активность?
— Очень просто — они тогда легче отдают яд. Между прочим, Оленька, королевские кобры, самые ядовитые в мире, водятся в самых жарких местах на земле. И поэтому они плюются ядом.
— Как это?
— А вот так. Разогревшись до предела, вышеназванные рептилии выслеживают добычу и поражают ее порцией яда прямо в глаза с расстояния в двадцать пять метров.
Оля покачала головой.
— А вы не знали? — Веня наслаждался произведенным впечатлением. — Кстати, Анна Ивановна сама ловила королевских кобр в Индии. — Веня вошел в лекторский раж. Он взял Гридневу под руку и повел по полянке. — По ядовитости кобре немного уступает бушмейстер — южноамериканская гадюка, достигающая длины пять метров и рождающая живых бушмейстерят до трехсот штук семь раз в год… Забавно, не правда ли, Олюшка? (Девушка кивнула). Ливан рассказывала, как сама поймала…
— Вень, помоги аккумулятор отнести в операционную, — остановил лекцию грустный Вася.
— Вот видите, нас прервали на самом интересном месте, — с досадой сказал Чижак. — Но мы с вами еще побеседуем, — пообещал он и поплелся за шофером.
— Оля! Идите сюда, — позвала из операционной Кравченко. Она была в белом халате и шапочке.
Оля поднялась в вагончик.
— Э, нет, так теперь сюда нельзя. Вымойте руки, наденьте халат.
Оля, смутившись, вышла. Зина подвела ее к умывальнику и, налив туда горячей воды, сунула в руки мыло.
— Как в больнице, — улыбнулась Гриднева, стараясь завязать разговор.
— Ваш хирургический халат, колпак и повязку я положила на вашу койку, — сухо сказала Зина. — Верхняя справа.
В чисто вымытой операционной пахло дезинфекцией.
Кравченко осмотрела Гридневу.
— Вот теперь порядок. Помните, Оля, мы имеем дело с живыми организмами, которые имеют такие же чувствительные органы, как у нас. Их так же поражают болезни, как и людей. Взятие яда — это операция, травмирование полости рта рептилий. Все должно быть предельно чистым.
— Понимаю, Анна Ивановна, — кивнула девушка.
— Повязку со рта пока опустите… Зина, несите чашки Петри, зажим.
Зина быстро и неслышно принесла стерилизатор. Вынув из него чашку Петри — плоскую стеклянную тарелочку, она прикрепила ее зажимом к краю стола.
Веня и Василий, также в белых халатах, втащили в комнату аккумулятор. Пузырев принялся возиться с проводами и приборами.
Зина принесла баночку с желтоватой жидкостью.
— Это раствор риванола, — пояснила Анна Ивановна Оле. — Для обработки пасти змей после взятия яда.
Оля внимательно слушала.
— Вася, готово?
— Готово, Анна Ивановна.
— Хорошо. Где Степан?
— Иду, — сказал Азаров в дверях, на ходу повязывая марлевую повязку.
Вася вышел.
— Начнем с гадюк. — Анна Ивановна подняла на лицо повязку. Все последовали ее примеру.
Веня с бригадиром принесли ящик со змеями.
Наступила тишина. Степан открыл крышку ящика, кронцангом достал змею, положил на стол, слегка придавив хвост мизинцем. Оля внимательно наблюдала, как Анна Ивановна, взяв левой рукой за хвост, уверенно перехватила головку гадюки, из открытой пасти которой торчали два длинных зуба.
Бригадир мельком бросил взгляд на новую лаборантку. Ее лоб казался белее шапочки и повязки. Зубы змеи коснулись края чашки Петри, и Анна Ивановна скомандовала:
— Ток!
Зина приложила к розоватой десне змеи пару тоненьких электродов. На дно стеклянной тарелочки брызнули две маленьких прозрачных струйки…
Степан снова глянул на Гридневу. По бледному виску девушки пролегла блестящая полоска пота.
— Следующую, — сказала Анна Ивановна.
Бригадир показал глазами на Олю, но Кравченко невозмутимо произнесла:
— Змею на стол. Только прошу, Степан, не души ты их, как кот мышей…
Веня засмеялся:
— Он и так берет их нежнее, чем девушку…
— Поговорили — достаточно, — строго сказала Анна Ивановна.
В операционной воцарилось напряженное молчание.
После пятой змеи Кравченко сказала:
— Оля, вы свободны. На сегодня вам хватит.
— Я могу еще… — неуверенно отозвалась девушка.
— Нет-нет, пожалуйста, на воздух, — строже повторила Анна Ивановна.
Оля двинулась к выходу и тут только почувствовала, что ноги у нее заплетаются.
— Я не нужен? — поспешно спросил Чижак.
— Конечно, — ответила Кравченко.
Веня подхватил Олю за талию и предупредительно открыл дверь.
Присев на бревно, девушка содрала повязку и глубоко вдохнула распаренный, пахнущий травой воздух.
Она не замечала мошки, густым облаком висящей в воздухе и нещадно жалящей руки, шею, лицо. Сидела молча, прикрыв глаза.
Чижак деликатно взял ее за локоть:
— Пройдемте по тайге. Озон, хвойно-воздушные ванны…
— Спасибо, Веня, в другой раз. Хочется прилечь…
Оля лежала на своей койке и глядела в низкий потолок. Она слышала, как возле двери в женскую половину вагончика переминался с ноги на ногу Чижак.
— Между прочим, не переживайте, Оля, — проговорил он за дверью. — К нам в Ташкенте в питомник как-то пришел летчик-испытатель. Герой Советского Союза. Повидал на своем веку будь здоров. Мужик — косая сажень в плечах, как говорится… Вы меня слышите?
— Да, — тихо ответила девушка.
— Подполковник. Решил посмотреть, как мы берем яд у змей. И что вы думаете? — Веня сделал многозначительную паузу. — Через десять минут грохнулся в обморок. Ферштеете?
— Иес, — ответила Гриднева.
— Ну, отдыхайте. Не буду мешать.
Оля молча вытерла со щеки слезы.
Оля, с трудом скрывая страх, наблюдала за происходящим. Когда они двинулись дальше, она спросила:
— А зачем вы их отпускаете?
— Пусть живут. И размножаются. Так, кажется, в Библии сказано.
— Ну, — откликнулась девушка, — и много таких экспедиций, как ваша?
— Первая. — Степан невесело усмехнулся. — И за нее Анван билась столько лет… Нам до сих пор палки в колеса ставят. Один из академиков назвал Анну Ивановну «Дон Кихот в юбке».
— Я люблю донкихотов. На них держится все доброе и светлое. — Азаров с любопытством посмотрел на Гридневу. А она продолжала: — А то получается: делай подлость, живи для своего удовольствия — и ты нормальный. Но как только кто-нибудь проявит альтруизм, откажется от своего блага в пользу других — на него сразу вешается ярлык: чокнутый.
— Случается. Жизнь — штука сложная, — уклончиво ответил Степан. — А с другой стороны, все как будто вертится в нужную сторону.
— Вы довольны своей жизнью? — неожиданно спросила Оля.
Азаров был озадачен этим вопросом.
— Я делаю то, что мне положено, — подумав, сказал он. — Надо не подличать. Вот и все.
— Наверное, это так, — согласилась Гриднева.
— А вы? Вы довольны?
Гриднева растерялась.
— В личном мне не везет, — грустно произнесла она. — Но это вам не интересно…
— Бросил он вас, наверное. Поэтому вы уехали из Москвы?
— Мне надо было уехать…
— От себя не убежишь. — Степан поправился: — От своих неприятностей.
— Это верно, — вздохнула Оля. — Но иногда просто необходимо не видеть, не встречаться с каким-то человеком… Вы меня понимаете?
— Да, конечно, — подтвердил Азаров. — Не встречаться… Но иногда приходится встречаться. Не хочешь, это тебе как нож в сердце, а ты вынужден. — Он посмотрел на собеседницу. — Бывает такое?
— Бывает, — тихо ответила Оля.
— Вот то-то и оно. Думаешь, взять бы да и разрубить все одним ударом. А попробуешь — что-то осталось тебе дорогое, очень важное для тебя…
— У меня ничего такого не осталось, — твердо сказала девушка.
— Вам повезло, — усмехнулся Степан. — Не приходится разрываться надвое.
— Мне в детстве казалось, что главное в жизни — это чего-нибудь очень захотеть. А если возникнут трудности, неприятности, спокойно разобраться, и все станет на свои места. Оказывается, нет. Потому что правды одной не бывает. Сколько людей, столько правд. Докажешь свою правду — ты на коне.
— Смотря как доказывать. Если за счет других — дрянное это дело.
— Победителей не судят…
— Судят! Так или иначе, а кто нахрапом берет, рано или поздно получает по заслугам, — сказал Азаров убежденно.
— Вы в это верите?
— Да, конечно. Иначе было бы противно жить.
— Я вам завидую, — улыбнулась девушка. — А мне кажется иногда, что все добрые старания человеческие обречены. Зло сильнее.
— Это вам сейчас так кажется, потому что не повезло… Погодите.
Сделав знак не двигаться, он осторожно приблизился к кустам папоротника и быстро выхватил что-то оттуда. В его руках извивалась небольшая змея.
— Полоз, — сказал он, поглаживая блестящую, с красивым узором кожу рептилии.
Оля с недоверием, но уже без вчерашнего страха подошла ближе. Бригадир измерил ужа, потом вынул из кармана пинцет и, выщипнув несколько пластинок у него на брюхе, пустил в траву. Змея поспешно уползла.
Степан достал блокнотик и сделал запись.
— А что вы делали пинцетом? — спросила Оля.
— Метил.
— Как?
— У них у всех на брюхе щитки. Делаются выщипы из первого щитка у анального отверстия — единицы, у второго — десятки и так далее.
— И они сохраняются? — удивилась девушка.
— На всю жизнь, сколько бы раз змея ни линяла.
— Понимаю. Это как кольцуют птиц?
— Точно.
— Вы ловили здесь какую-нибудь змею дважды?
— Нет. Первый год здесь…
— Я, наверное, заболталась, отрываю вас от дела…
— Будете мне мешать, скажу сам. А вообще спрашивайте. Больше будете знать о нашей… — он поправился, — о вашей работе.