Миновав кладовку идей о дарах местного климата (считать тесное помещение реальным складом продуктов было бы вульгарной ошибкой), экспедиция в мысль преступника проникла, наконец, в ту самую залу на втором этаже, к которой летела крылатая Джутти. Склоним головы перед этим историческим мгновением, тайна зла лежала у ног нашего мироздания… сказать, что это была зала в прямом смысле слова, нельзя, хотя очертания прямоугольной комнаты с шахматным паркетом и проступали вокруг хронистов, все же это было колоссальное трубообразное пространство, уходящее крутым конусом в тьму. Для его облета потребовалось включить реактивные ранцы. Вся внутренняя сторона конуса была сплошь покрыта причудливой бахромой из мысленных фигур. Каждый квадратный сантиметр ее хранил тысячи единиц информации о сути преступления мастера Тьмы. Проще говоря, Варроу проник в святая святых дьявольского замысла, в пространственный оттиск его мыслей, как бы налипших к орудию его же преступления, к картине Брэгеля «Детские игры». Все уловки врага, батарея стрелков, попытки исказить маршрут экспедиции – все оказалось тщетным, группа Варроу нашла то, что искала,– слепок злодеяния… Нижнее пространство конуса и занимало собственно оно самое, визуально зафиксированное преступление, образ которого имел явное сходство с упавшим человеческим телом. Для любого постороннего наблюдателя, который мог бы заглянуть внутрь дома через спины архонта и хронистов, это и было тело убитого (?) человека, лежащего на шахматном полу лицом вниз. Для архонта и хронистов это в первую очередь был пластический образ мысли, либо мысли об убийстве, либо мысли об уничтоженной идее. Что ж, предстояло распеленать последние покровы мглы с мумии злодеяния.
Итак, это было тело неизвестного мужчины, закутанного в некие бумажного рода пелены, напоминавшие своим видом географические карты планеты времен раннего и позднего средневековья. Знаки сторон света, очертания стран и материков были нанесены на пелены золотом. Он лежал, как уже сказано, лицом вниз, разбросав в стороны руки, и его вид говорил скорее о насильственной смерти, чем о естественном конце. Левая рука перетекала в бесконечную спираль, которая вилась по внутренней стороне конуса, ее узор хорошо выделялся на серовато-металлическом фоне кроваво-золотистой жилкой. Окна палаццо свернулись в размерах почти до точки и заливали необъятное пространство вспышками солнечного света.
Конфигурация тела-мысли (термин хронистов) говорила, как это ни странно, о гармоничности преступного замысла, о его внутренней логичности и непротиворечивости, даже о красоте, а его ровный золотистый цвет с оттенками нежно-оранжевого тона – о слитности цели и средства. «Это была самая большая неожиданность,– вспоминал архонт Варроу,– казалось бы, образ дьявольского злодеяния мастера Тьмы против священной Опеки должен был иметь отвратительный облик месива, изъеденного трещинами и разрывами, но нет! мы увидели благородных очертаний колоссальное тело бога, похожее на обломок мраморной колонны из вековечного дерева Каммак. Казалось, что мы не имели права нарушать эту торжественную тишину суетой разоблачения. Великая тайна безглазо смотрела на меня из углов, и я невольно терялся от ее гипнотических чар».
Общая картина преступления сразу навела архонта на мысль, что, скорее всего, акция Врага была сначала направлена против идеи, а только затем против конкретного человека. Тщательное изучение карт, запечатленных на пеленах, позволило ему – архонту-криминалисту – тут же уточнить догадку: злодеяние было совершено против пространственно-географических представлений зэммлян того времени. Пока хронисты методично копировали слой за слоем мысли мастера Тьмы для последующей расшифровки, наступая по спирали в глубь конуса, архонт Варроу лихорадочно пытался найти предварительный ответ на вопрос: в чем состояла суть преступления? Символическое расположение тела-мысли, повернутого головой на запад планеты, подсказывало архонту догадку о том, что вторжение мастера Тьмы существенно изменило всю систему географических и пространственных координат 99-го мира. Вокруг тела-мысли стояли симметрично четыре ритуальных представления аборигенов о форме мироздания: блюдо на трех слонах, диск с горой посередине на хребте исполинской рыбины, затем плоскость, накрытая сферами звезд, и пирамида. Мыслеоттиск мастера Тьмы являл собой одну из самых поразительных картин, застывшую в толще времени мысли. В зале Архонтесса стояла гробовая тишина, все, как одни, следили за тем, что происходит на другом краю вечности.
Включив реактивный ранец, архонт стал облетать поверженный колосс, приближаясь к голове убитого гиганта… тело уходило в бесконечность, и хотя голова лежала всего лишь у ножки стола, до нее пришлось добираться несколько минут. От работы ранца панорама злодеяния, воплощенная в столь экзотической форме, слегка вибрировала, но предметы-мысли сохраняли устойчивую форму и не сливались с космическим фоном. Лицо человека-мысли было покрыто отполированной до блеска стекловидной маской, только в области лба были видны глубоко врезанные знаки – символы зодиакальных созвездий и каббалистические рисунки. Над глазами в маске имелись продолговатые прорези, сквозь которые было видно, как в глубине мерцают закрытые веки, покрытые золотой краской. Мыслеоттиск преступления поражал магической силой и красотой исполнения.
Когда наконец архонт Варроу-13 бережно расстегнул защелки и снял стекловидную маску, по залу великого Архонтссса прошел гул изумления – голова человека-мысли представляла из себя глобус-октаэдр, на плоских гранях которого были нанесены очертания материков и океанов. И этот глобус-восьмигранник был перевернут!
Наконец-то Архонтесс узнал суть преступления против Опеки… модель ближнего мироздания зэммлян в силовом поле Опеки состояла из центрального светила, вокруг которого вращаются местные спутники; третьей от солнца была планета 99-го мира, которая вращалась вокруг звезды как бы «лежа на боку». При этом полярные шапки планеты находились: одна на левом «боку» западного полушария, вторая – на нравом «боку» восточного полушария (см. иллюстрации)… Преступление Тьмы придало совершенно иное мысленное положение планеты в околосолнечном пространстве! Модель мироздания в сознании миллионов зэммлян совершенно переменилась: теперь полярные шапки зэммного шара находились – одна на «макушке» планеты, другая «внизу», на противоположной стороне, а ось вращения планеты не совпадала, как прежде, с плоскостью эклиптики, а имела к ней наклон около 66 градусов!.. Так вот что было целью зловещего вторжения: мастер Тьма опрокинул мир зэммлян, он поменял местами важнейшие планетарные ориентиры «верх» и «низ» в космологической картине тогдашнего средневекового сознания! Искаженный вмешательством психический объект стал постепенно выходить из-под прицела лунных пушек времени, настроенных на прежнюю модель мировосприятия аборигенов, и, наконец, совсем выскользнул из силового поля священной Опеки.
Тайна была разгадана (о том, как смена «верха» и «низа» планеты разрушила средневековую модель мира, читайте в нашем анонимном приложении «Опрокинутый космос»), Архонтесс в едином порыве встал со своих мест в Овальном зале, аплодируя Варроу, который высоко поднял над собой сорванную маску чудовищного преступления, ажиотаж и восторг архонтов на миг заслонил мысль о том, что сам преступник находится здесь же среди высшего ареопага вечности. Внезапно все стихло, приближалась развязка – человек-мысль знал имя преступника, ведь он был олицетворением злодеяния, целью и орудием вторжения. Варроу-13 приготовился прочесть преступление до конца и склонился над той гранью октаэдра, где мерцали закрытые глаза, Варроу поднял сначала одну, затем другую шторки. Они поднялись с шорохом, от которого побежали мурашки по всей Вселенной. Глаза были сделаны из голубоватого камня с зрачками из черного зеркала. Левый глаз был пуст, зато в Правом, после легкого нажима указательным пальцем, вспыхнул зеленоватый туманный огонь; по телу прокатилась волна, дернулись руки, пальцы заскользили по шахматному паркету, человек попытался встать, но тут же бессильно принял прежнее положение.
«Кто ты?» – спросил архонт. «Я Ортелий».– «Кто ты, Ортелий?» – «Я Абрахам Ортелий, картограф Фландрии».– «Кто тебя убил, картограф?» – «Я жив».– «Нет, ты убит, убита твоя главная мысль».– «Я знаю, так хотел бог».– «Откуда тебе знать, Ортелий, чего хочет бог?» – «Об этом мне сказал ангел».
Архонт поднес ладонь к самым глазам тела и выпустил объемное изображение Джутти без лица.
«Это твой ангел, Ортелий-картограф?» – «Нет, это сатана».– «Смотри лучше, смертный!» Архонт сменил изображение на другое, где Джутти была в белом платье, с крыльями и лицом. «О…»– простонало поверженное тело. «Покажи мне ее»,– приказал архонт, властно погружая пальцы в глубь тетраэдра. «Н-нет».– «С тобой говорит бог, картограф Абрахам Ортелий!»
По телу-мысли прошли новые судороги, и голова рывками повернулась к окну, точнее туда, где сияла вечная вспышка солнца. И наступила ночь. Окно развернулось в первоначальный вид, показались звезды, затем в полуночной темноте забрезжило сияние, ближе, ближе… И вот уже во весь рост за оконной рамой выросла парящая фигура ангела. Рука толкнула презренное стекло, которое рассыпалось в прах под громовую музыку ангельского хора.
В комнату влетела Джутти-призрак, Джутти-воспоминание. От ее красоты можно было ослепнуть. В белой, вьющейся по ветру хламиде, с насурмленными бровями, с исполинскими лебедиными крыльями за плечами, с крыльями из миллиона плотно прижатых друг к другу перышек, она действительно была посланцем грозного божества. От нее исходило магическое сияние, по лицу проходили токи волнения. В левой руке она сжимала распятие, на котором из четырех ран Спасителя брызгали ярко-алые снопы света, а в правой – свиток, который под музыку развернулся и показал огненную карту мира. При этом она что-то сурово и торжественно произнесла.
«Что она сказала, Ортелий?!»
Тело-мысль искало рукой рот на гладкой грани октаэдра.
«Не говори, а вспомни, Абрахам!» – приказал архонт.
Изображение ангела-Джутти замерло и затем произнесло:
«Ортелиус! Птолемей прав!»
Карта, которую от имени мастера Тьмы благословляла несчастная Джутти, была картой искаженного мира, где «север» и «юг» поменялись местами…
Изображение погасло.
«Ты спорил с Птолемеем, картограф?» – «Да».– «А он оказался прав?» – «Да, и это сказал бог».
– Внимание!– обратился архонт Варроу-13 к Архонтессу,– прошу всех встать… я спрашиваю имя мастера Тьмы…
В зал заседаний Архонтесса вошла когорта личной охраны: 499 хронистов, каждый из которых приставил ко лбу архонта ствол времяотражателя. В центре священного зала поднялся шар лазерной пушки… В запространстве к архонту Варроу-13 подошел хронист К. и тоже приставил к виску архонта грозное оружие.
«Кто ты, архонт Ортелий?»
Тело-мысль оцепенело, зеленое пламя в правом зрачке раскалилось огнем адской топки.
«Говори же!» – архонт в нетерпении наклонился над октаэдром, вместе с ним наклонился и хронист К., стараясь держать висок архонта под надежным прицелом.
«… я… ар… хонт…– прошептало тело трещиной, пробежавшей по шестиугольной грани,– ар… х… »
Указующий перст лазера смертельным белым жалом стал вытягиваться в сторону сектора «у» (сто архонтов), как вдруг изображение на всех экранах Опеки залила тьма…
Всем, конечно, памятна та волна разочарования и гнева, которая прокатилась по нашему миру после того, как дежурный архонт-контролер Брегг-1 прочитал обращение Архонтесса к Вселенной, а архонт Груиннмун-7 зачитал заявление мастера Тьмы. Канопа впервые раскололась на две половины: на Архонтесс, мнение которого, конечно, было жестоким, но единодушным, и весь остальной мир, который был поражен решением архонтов оставить навсегда в тайне имя великого отступника. Да, обращение Архонтесса к нам было – ничего не скажешь – красивым и стройным, но почему мы должны быть лишены той сладостной минуты, когда тайное станет явным?! Полтора миллиарда протестов, которые собрали возмущенные жители Опеки, кто-то из архонтов обозвал петицией зевак. Что ж, тогда мы тоже зеваки! Без имени преступника и рассказа о том, как он им стал, в силу каких причин – мы это прекрасно понимаем,– наш труд лишается разом половины впечатления, в книге пропадает изюминка: сладость разоблачения святоши, злорадство по поводу падения одного из столпов нашей жизни, который оказался намного хуже самого худшего из нас!
Но вернемся еще на один миг в зал Архонтесса, в тот самый миг, когда вновь вспыхнули экраны связи, и на белой трибуне появился дежурный архонт-наблюдатель Брегг-1. По его лицу многие поняли, что разоблачение отменяется.
– Внимание! – сказал он.– Приказываю всем хронистам убрать оружие и покинуть зал заседаний. Вселенная Великой Опеки, слушай экстренное обращение Архонтесса к счастливому миру… только что нам стало известно имя архонта, который столь дерзко бросил вызов вечности. Надо отдать должное его злому гению и силе – он до конца выполнил взятую на себя роль и, в конце концов, сам сделал последний шаг навстречу лазерному лучу. Я не скажу вам, что он умер, я не скажу вам, что он жив! Отступник был уверен, что отныне его имя будет вырезано огромными буквами в истории Опеки на скрижалях времени, но мы – Архонтесс – единодушны в своем решении оплатить его счет забвением. Мы никогда не назовем его имени! Он канет в небытие, он превратится в пыль. Его место среди нас занял андроид – точная копия бывшего архонта, живая завеса над мрачной тайной, и никто никогда не отличит подделки от оригинала. Лишая его всех прав и атрибуций архонта Опеки, мы, однако, проявили гуманность, дав возможность ознакомить Канопу с его последним словом. Кроме того, архонт-отступник передал Архонтессу несколько своих блистательных открытий, которые и позволили ему безнаказанно проникать в толщу Священного Камня, в глубины параллельного мира. Что же он так маниакально охранял от нас? Оказывается, он боялся, что мы – Канопа,– узнав новые законы, восстановим Опеку! Можно ли найти еще один пример такого же глубокого падения? Текст заявления бывшего архонта зачитает Груиннмун-7. Архонтесс единодушно считает это заявление абсурдным, но и безумие имеет право обратиться к нам. Я закончил. Но прежде чем сойду с высокой трибуны, скажу – видимо, нам нужно отменить обязательное бессмертие. Ставлю этот трагический вопрос на обсуждение Архонтесса.
От авторов: текст заявления архонта-отступника мы в книгу не включили, нет его и в наших приложениях. Сумасшедшая суть его: призыв к самоуничтожению Опеки хорошо известен и не нуждается в комментариях.
Итак, наступила пора подведения итогов.
Самое грандиозное преступление времени закончилось полной победой Опеки и Архонтесса, но, увы, поражением нашего сюжета – мастер Тьма остался для всех нас неразоблаченным. Неизвестна и его дальнейшая судьба. Многие исследователи, например Гроод и Бооу, считают, что он навечно сослан в запредельный мир, в банальную параллельность. Другие, такие, как Васскэ и Пуггон, доказывают, что архонту-отступнику стерли личность. Третьи, в том числе и один из нас – М. Аккуэлл, считают, что он был первым, кто принял добровольную смерть после исторического решения Архонтесса об отмене вечного бытия. Во всяком случае, ясно одно, его нет среди живых… Были также предприняты отчаянные попытки выяснить, кто из ста архонтов сектора «У», куда начал уже тянуться указующий щупалец лазерной пушки, андроид. Способы были и самые дикие, и весьма остроумные, но, разумеется, попытки превзойти коллективный гений и мудрость Архонтесса оказались напрасной тратой времени.
Картина-оригинал «Детские игры» Брэгеля была возвращена в девяносто девятый мир и висит отныне на своем законном месте, в картинном собрании музея истории искусств города Венны. Тем самым подпольный лаз между мирами был уничтожен.
Тайна вторжения, раскрытая Архонтессом, дает все основания надеяться, что вскоре контроль над взбунтовавшейся планетой будет восстановлен. Великая Опека должна вернуть это неразумное дитя в свое материнское лоно. Группа хронистов под началом архонта Брегга-1 уже сделала первые шаги для исправления создавшейся ситуации, а эти парни способны творить чудеса. Схватка за Зэммлю будет выиграна!