– Здесь,– продолжал кричать на весь мир председатель комитета по Дарам,– итальянец, русский, поляк, бельгиец и американец, представляя символически Старый и Новый Свет, встретились с представителем могучей таинственной суперцивилизации. Я не буду повторять хорошо знакомые нам подробности этой встречи. Скажу только, что в результате Земля стала обладательницей пяти замечательных достижений космического разума, трех великих – Универсального исцелителя, Универсального садовника и Универсальной машины времени – и двух малых даров – Универсального пятновыводителя и Универсальной ракетки… уже в этом странном перечне видны души наших молодых землян, где рядом мирно уживаются прагматизм и альтруизм, самые высокие помыслы и сиюминутные ценности…
Незнакомец уже спускался по винтовой лестнице на первый этаж и не слышал этих слов.
Спортивный самолет тем временем подруливает к ангару. Гофрированная дверь автоматически поднимается вверх, воздушная машина медленно въезжает под свод, вспыхивают под потолком лампы дневного света. Батон откидывает на землю трап, но не спешит вниз, а поворачивается к жене:
– Ты ничего не заметила?
– Днем в гостиной горит свет… ты об этом?
– Да… Может быть, это Костя. Сегодня его дежурство.
Батон медлит выходить из самолета, что-то ему не нравится. Он пристально смотрит на открытый автомобильчик для поездок от ангара к дому. Дверцы машины распахнуты, одна из подушек сиденья выброшена на пол. Рядом валяется опрокинутая канистра в лужице бензина…
– Что за чертовщина. Кто здесь хозяйничал?
Мария тоже медлит выходить из кабины. Ее сердце вздрагивает от приступа тревоги, хотя подумаешь – брошенное на пол сиденье. Внезапно лампы под потолком гаснут.
– Этого еще не хватало!
В полной темноте они на ощупь выходят из самолета, бредут к автомашине. Наконец вспыхивают фары, оживает мотор, двери нехотя поднимаются, заливая ангар неистовым светом предгрозового солнца и выпуская машину, которая мягко катит к двухэтажному особняку в купах вечной зелени, в клубах тревожной дымки. Как они ни уходили от грозы, гора продолжает вспухать на горизонте фиолетовым утесом и отбрасывать холодную тень, в которой зло сверкают горящие окна гостиной.
– Странно,– сказала Мария,– Костя не имеет привычки бродить по дому. И почему он нас не встретил? В такой день.
– Готовит сюрприз.
– Твоя охрана отбилась от рук. Ты слишком мягок.
Остановив машину у крыльца, Батон хмуро посвистел, подзывая собаку:
– Лерри, Лерри…
Нет, все это ему решительно не нравилось. Поднявшись по ступеням к двери, он хотел было набрать на диске код, но… что за черт – диск был вдребезги разбит! Мария, все больше пугаясь, всматривалась в дальний конец дорожки у оранжереи, где ей вдруг померещилось нечто лежащее на прессованном песке, нечто похожее на пятнистое пятно, пятнистое, как их любимый спаниель Лерри… Она поежилась от тревожного холода: пятно, брошенное на песок, словно мятый плед.
– Это ты? – ожил голос в динамике на двери.
– Что за шутки! – заорал Батон, рванув ручку.
Щелкнул запор, и дверь распахнулась. Батон и Мария замерли в шоке – прямо за дверью, на паркете, лежал ничком человек в военной форме с погонами лейтенанта. Отшвырнув сумку, Батон рванул тело на себя. Мертвое лицо откинулось. Это был Костя. Мария вскрикнула.
– Здравствуй, Батон! С приездом.– Это сказал незнакомец, который стоял на верхних ступенях винтовой лестницы.
– Ты?!– опешил Батон, роняя тело.-Умник?.. Ты жив?!
– Да, Батон, я, к несчастью для вас, жив, и даже очень жив.
Батон шагнул в ярости вперед, но тут же заметил, что в холле кроме Ульриха Арцта, по кличке Умник, находились еще два типа по углам, два типа с безлико-одинаковыми манекенными лицами в странных фиолетовых трико, буквально прилипающих к телу. В руках типы держали автоматы. На трико пестрели желтые клейма с профилем Арцта и надписью по-латыни: Умник-1.
– Увы, ты попался, Батон,– кивнул с ядовитой ухмылкой Умник на убитого лейтенанта охраны,– вот тот был так невежлив, что его пришлось вульгарно застрелить. Еще один, в звании поменьше, лежит за ангаром под брезентом. Мы спрятали, чтобы тебя сразу не огорчать в такой день… м-да, во какие мы с тобой стали важные шишки, Батон, без охраны ни шагу… а мне хотелось поговорить с тобой как раньше, без свидетелей, по старинке.
За спинами раздался скрип гравия, и Мария, оглянувшись, увидела третьего манекена в трико, который бесстрастно держал оружие наперевес.
– А кто эта бабенка?
При этом Умник достал из кармана пачку сигарет вместе с маленькой странной коробочкой, из которой извлек тонкую палочку с коричневой капелькой на кончике, быстро провел концом с каплей по одной из сторон коробочки.
На палочке вспыхнуло пламя, от которого Умник и прикурил.
– Скажи своему болвану, чтобы он убрал автомат! – крикнул Батон, прижимая к себе побледневшую Марию.
– Хорошо, что эта штука не понимает оскорблений,– заметил Умник,– но если у ней вдруг откажет черепушка, тебе, Батончик, будет очень больно… эй, четвертый, убери пушку!
Субъект, стоящий сзади, послушно убрал автомат, но тут же оружие вскинули оба типа в холле, до этого они держали его стволами в пол.
– Вот видишь, мой дорогой,– рассмеялся Ульрих Арцт,– они страхуют друг друга.
– Что все это значит, Умник? – сказал Батон.– Ты, видно, спятил там, на том свете.
– Ты даже не догадываешься, Роман, ты и не знаешь, как прав. Я действительно с того света… Эй, третий, пошарь-ка, что у него в карманах. Стоп, Батон! Без шуток. Они продырявят твою дамочку навылет. Сначала ее, учти.
– Скотина! Жаль, что я тогда не расколол тебе башку!
– Сочувствую, мне тоже жаль, Батон. Со мной только одни неприятности. Самому осточертело.
Третий тип механически обыскивал дрожащего от ярости Батона, выбрасывая на пол зажигалку, расческу, коробку сигарет, авторучку, именной золотой жетон, блокнот, карманный калькулятор, и, наконец, сдернул с глаз солнцезащитные очки и тоже швырнул на пол. Очки разлетелись вдребезги.
Мария с ужасом смотрела в мертвые скучающие глаза убийцы.
Ее трясло.
– Мария…– прошептал Батон, крепко прижимая ее к себе.
– Странно, мой дружок, нам положено по инструкции носить оружие. Я с ним не расстаюсь, вот (он показал пистолет), именной, специального выпуска, в золоченом корпусе. «От вооруженных сил Соединенных Штатов Америки Великому американцу Майклу Саймону…»
– Если ты думал меня удивить, то проехали. Я знал, что Головастик на твоей совести. Кончай ломать комедию! Чего ты хочешь, в конце концов?!
– Тсс-с, Батон. Не спеши, футболист.
Издевательски приложив палец к губам, Ульрих фон Арцт оглянулся на шаги в одной из комнат второго этажа, откуда спустя минуту вышел еще один – четвертый по счету – субъект с каменным лицом и автоматом на плече. Подойдя к Умнику, он вывалил у лестничных перил груду предметов: охотничий нож, пистолет, нож для рубки мяса, сечку, топорик, детский автомат из пластмассы.
– Это все оружие?
Субъект молча кивнул.
Присев на корточки, Умник достал из кучи пистолет Батона, спрятал в карман, затем выудил детское оружие и показал субъекту:
– Это игрушка для маленького беби, понял? Она не стреляет.
Выслушав пояснение, субъект бесстрастно повернулся, увидел на пороге людей, Батона и Марию, молниеносно вскинул автомат.
Грянула очередь, и стрелявший, сам дымясь, повалился на ступени – это два манекена внизу успели перехватить его движение, выстрелили первыми. Перестрелка длилась один миг, и вновь дула автоматов нацелились на женщину.
– Безмозглые идиоты! – наклонившись над телом упавшего, Умник вырвал внезапным движением из спины моток проводов, разноцветные витые шнуры.– Это всего лишь роботы, Батон. Лучшие из тех, что удалось достать, представляешь?
Мария покачнулась.
– Слушай,– сказал, багровея, Батон,– тебе нужен лишь я. Так? Пусть она уйдет.
– Тише, а то я передумаю, дурачок! Поднимайтесь! Живо, и учти – это последний шанс для всех нас… нас, Батон, нас…
– Успокойся, Роман,– шепнула Мария и сделала неуверенный шаг вперед. Это было первое, что она сказала.
В гостиной было светло от дневных ламп, от сияния светлого неба, еще полного солнечной позолоты. В приоткрытые окна и дверь влетал свежий ветер. Донеслись далекие раскаты грозы.
«И когда в этот торжественный де…»
Арцт выключил телевизор.
Три фиолетовые фигуры встали по углам.
– В этом углу явно чего-то не хватает,– с досадой бросил Умник, плюхаясь в кресло,– я и взял-то его только для симметрии. Садитесь. Чувствуйте себя как дома. Извините, что без спроса влез в холодильник, пригубил коньячку. Устал с дороги… а вишни со сливками ужасны…
Умник пристально посмотрел на Марию. Его глаза буквально ощупали по миллиметру ее лицо, но женщина выдержала движение этих рыбьих, холодных глаз.
– Надеюсь, милая дама, вы не приставлены к Батону? – спросил он как бы сам себя и так же загадочно продолжил: – Впрочем, если бы она была из опекунской разведки, то машина б у меня отказала, не так ли, товарищ?.. Послушай, представь нас друг другу, не будь мужланом, Батон.
Батон, не обращая внимания на его слова, протянул жене сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил сам.
– Ну что ж, тогда представлюсь сам. Можно называть меня по-разному – Христом, Сатаной, Мефистофелем, Умником тоже можно… на худой конец, просто Ульрихом, но лучше всего обращаться запросто – ваше величество, ха-ха-ха… А вас, милашка, я буду звать Агафья… нет, Акулина!
Батон саданул кулаком по ручке кресла так, что чуть не лопнула обивка.
– Мою жену зовут Ма-ри-я! Запомни, ублюдок!
Лицо Умника на миг окаменело, он даже закрыл глаза, чтобы сдержать собственную реакцию. Рука Марии впилась в ладонь мужа.
– Машенька,– процедил сквозь зубы гость в черном,– принесите-ка нам какой-нибудь закуски. Я ужасно проголодался с дороги. Парочку бутербродов, нет, лучше десяточек бутербродов с икрой, с осетринкой и прочими утехами истинно русской кухни. Она хоть и грубовата на мой бельгийский вкус, но зато сытна и эксцентрична. И пива, ради всех святых, пива. Я искал – не нашел. Это поможет нам всем задержаться на этом свете.
Мария вопросительно посмотрела на мужа – тот устало кивнул.
– Четвертый, проводи даму через коридор второго этажа на кухню. Ты ведь у меня самый симпатяга… Одна просьба к вам, мадам, не делайте резких движений, не подходите к телефонам и выключателям. Этот дурак вас тут же продырявит.
Когда Мария и один из фиолетовых вышли, Батон обеими руками долго протирал лицо, пытаясь оправиться от кошмара.
– Слушай,– сказал он,– а почему тебя прозвали Умником? Я ведь всегда называл тебя Маргарин.
– Это Головастик приклеил. Умник звучит намного лучше.
– Ты все время сопливился… У тебя были такие большие клетчатые платки, и как ты оказался в ту минуту на корте, ума не приложу? Ты и ракетки в руках держать не умел, слабачок.
– Зато у меня черепок варил, в отличие от вас. Это ведь я потребовал не что-нибудь, не ракетку глупую, как безмозглый Мазила, а вещь эпохальную.
– Умник, отпусти Марию.
– А ты давно ее знаешь?
– Что за вопрос?
– Есть у меня подозрение, что она не та птичка, за которую себя выдает.
– Что за чушь, я знаю ее третий год, дурилка, у нас как раз медовый месяц.
– Поздравляю… впрочем, наверное, я излишне подозрителен. Архонты черта с два позволили б мне тебя сцапать.
– Отпустишь… зачем она тебе?
– Нет. Тогда мне придется убить тебя. А она как нельзя кстати подвернулась. Если честно, я уже пожалел, что решил поболтать с тобой.
Внезапно один из фиолетовых поднял автомат.
– Дурак, это ручка телевизора!
Батон положил пальцы на колесико дистанционного управления видеостены.
– Отставить, первый! И все ж таки поосторожней, Батон. Твои мозги забрызгают меня с ног до головы.
Они замолчали, уставившись в видеостену, которая воссоздавала объемное изображение.
– Сейчас, когда первые посетители устремились в только что открытый музей Контакта, мы прокрутим вам видеозапись, сделанную накануне нашим корреспондентом Анжелой Лелиньской. Она была первым посетителем уникального музея…
– Человечество стало еще более глупым, чем тогда,– заметил Ульрих фон Арцт, вновь прикуривая не от традиционной зажигалки, а от странной огненной палочки,– пора поставить на Голгофе обелиск в честь распятия Христа, раз он спас нас.
Он кинул коробочку на столик, и ею почти машинально заинтересовался Батон, сначала просто повертел в руках, затем приоткрыл… внутри ровным рядком лежали тонкие деревянные палочки с каплями твердого коричневого вещества на конце.
– Что это?– так же машинально спросил он, заметив ироничный взгляд Умника.
– Это мои следы в вечности, Батон,– рассмеялся тот,– это то, чем мне удалось наследить в истории… Ха-ха-ха… Это спички, которых больше не стало.
В гостиную вошла Мария, вкатив передвижной столик с торопливо наставленной снедью. За ней – бесстрастный охранник.
– Так вот, мой дорогой коллега, это спички. Самый обычный предмет многомиллионного ширпотреба. Устройство для зажигания огня не высеканием искры на фитиль, как это принято нынче, а воспламенением серного состава в результате трения головки о стенку коробочки, покрытые тем же самым составом. Ясно излагаю?
– Когда ты так навострился говорить по-русски?
– Я никогда не говорил по-русски! Там, где я живу уже давно, изобрели вот такую кроху.
Он достал из нагрудного фрачного кармашка тонкую пластинку, поверхность которой была покрыта сотнями микроотверстий:
– Это автопереводчик.
– И все же ты говоришь с акцентом.
– Ничего. Машина скорректирует ударения по твоей речи, и увидишь, скоро я начну говорить с такой же правильностью, как ты, но не лучше тебя. Твоя речь образец для этой безмозглой твари.
Мария подкатила столик поближе к Роману, села в кресло, поймав незаметным успокаивающим жестом его руку. Охрана угрожающе подняла стволы автоматов. Руки расцепились.
– Никаких подозрительных жестов, мои друзья, иначе наш легкий обед будет испорчен… Благодарю за пиво. Надеюсь, оно свежее?
– После того как в печати распространились слухи о том, что в автокатастрофе, где погибли два Великих парня – Ульрих фон Арцт и Майкл Саймон, не все ясно, и есть подозрения на предумышленное убийство…
Умник выключил видеостену. В гостиную докатился далекий гром – гроза приближалась, сумерки становились гуще, резче запахло в душном воздухе цветами.
– Ты заметил, они ничего не говорят об Универсальной машине времени? – Умник открыл пиво и наполнил свой бокал. Пышная пена пролилась на стекло.
Батон посмотрел на него непонимающим взглядом.
– Она похищена, Батон! Два года назад. И они до сих пор молчат об этом, свиньи!
Только после этих слов что-то похожее на настоящий страх шевельнулось в сердце Батона. Он, дернувшись, провел по лицу рукой и налил себе пива, налил до краев, полный фужер и тоже залил стекло столика.
– Ближе к делу, Умник. К чему весь этот маскарад?
Он сразу поверил, что тот не лжет: Машина похищена, и он ничего не знает об этом…
– Второй,– бросил Арцт фиолетовой фигуре с цифрой «2» на груди,– дай-ка сюда портфель.
Безропотное исчадье поднесло портфель, стальной дипломат с клавиатурой на ручке.
– Ну, Батон, только не дрейфить. Зрелище не для слабонервных. Смотри. Специально захватил для тебя… с того света… кое-какие раритеты на память. Вот. (Арцт достал из портфеля географическую карту.) Это обычная школьная карта. Когда-то она была отпечатана миллионным тиражом. Политическая карта мира, типичный вкладыш в учебник. Читаем заголовок: политическая карта мира после второй мировой войны. Обрати внимание вот сюда, на эту надпись,– Атлантический океан! Да, дамы и господа-товарищи, это не ошибка. Атлантический! Так он назывался не только 20 лет назад, до Контакта, так он назывался еще в средние века. Сейчас это Колумбийский океан… Колумбийский! Ха-ха. Это, согласитесь, уже почище спичек… Или еще одна географическая шутка. Глянем на Францию. В центре крупными буковками обозначено: «Париж». Но ведь мы прекрасно знаем, что столица Франции Орлеан! Орлеан, черт возьми, а не какой-то Париж! Так, Мария?