ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Чуть ли не истерика. Вопли и стоны. «Что ты имеешь в виду — она про— сто ушла от тебя и ребёнка. Что ты хочешь этим сказать? — кричала его мать, повторяя эти слова снова и снова, словно у неё заело пластинку в мозгу. сто взяла и ушла? От тебя и ребёнка? О-о-о!» Стенания, воспоминания о которых пришли из его детства. Помнишь, как тебя поймали за кражей у Фордхема? И как ты был в кабинете управляющего? Администратор знал их семью. В то время у отца Теда была небольшая закусочная неподалёку, и вместо того, чтобы вызывать полицию, администратор позвонил в магазин. Он с Джонни Мартином хотели проскользнуть в боковую дверь в тот момент, когда Джимми Перетти открыл её изнутри и они попытались проскочить в них из тени, в которой сидели, притаившись, как командос из фильма «Удар на рассвете» — только для того, чтобы их сразу же перехватил швейцар и теперь их как уголовников ждал «Большой Дом». — «Вы что, хотите сказать, что мой сын преступник? О-о-о!» «Вот уж не представлял тебя в этой роли, малыш», — сказал брат, когда завзятого преступника отпустили в обмен на блюдо горячей индейки.
До рождения Билли Тед с Джоанной ездили в Форт Лодердейл познакомиться с новым домиком Доры и Гарольда Крамеров в жилом комплексе, с небольшим садиком вокруг бассейна. Пока Гарольд смотрел телевизор, Дора познакомила их с окрестностями и соседями. «Это мой младший сын Тед и его жена», — говорила она. Соседей, расположившихся около бассейна, интересовал, главным образом, круг занятий сыновей; дочерей же и невесток отличали только по их мужьям. Тед продаёт, намекнула она, не упоминая, что он продаёт журнальную площадь под объявления, потому что так и не могла толком разобраться, что это такое. Ей было бы куда легче справляться с объяснениями, если бы он был крупным оптовым торговцем алкогольными напитками, как его брат, о котором мать говорила: «А это мой старший сын Ральф, он крупный оптовик в торговле алкоголем», — или же врачом, как сын Саймонов.
— Так что же ты теперь собираешься делать?
— Разводиться.
— Никогда не слышала ни о чём подобном.
— Это очень современно.
— Как это только могло случиться?
— Тед? — Его отец отвлёкся от хода игры по телевизору, решив наконец, что вопрос достаточно важен для разговора по телефону.
— Как ты там, папа?
— И ты позволил своей жене уйти от тебя?
— Решение было принято недемократическим путём.
— И она оставила малыша? О-о-о!
Теперь ещё и он застонал. Позор, свалившийся на их головы, был просто невыносим. Он никогда раньше не слышал, чтобы отец издавал звуки, свойственные ранее только матери.
— У меня всё в полном порядке.
— В порядке? — вскрикнула мать. — Как всё может быть в порядке, если…
— Мама, послушай…
— Жена убежала от тебя…
— Я уже нанял экономку, потрясающую женщину. Она сама вырастила сына и может заботиться о другом ребёнке.
— Кто она? — быстро спросила мать.
— М-м-м… полька.
— Хорошо. Они умеют работать. Ах, впрочем, какая разница? Это же трагедия, настоящий позор.
— Она очень хороший человек. Она будет приходить каждый день и возьмёт на себя все заботы.
— Какой позор! О, эта женщина! Она сущая бродяжка! Бродяжка!
— Мама, в Джоанне в самом деле оказалось много такого, о чём я и сам не подозревал. Но если она бродяга, — сказал он, стараясь подавить смех, — как её удержать дома?
— Бродяга, — с напором повторила она.
— Шлюха, — решительно вмещался отец.
Он постарался успокоить их, но успеха достичь не удалось. Вешая трубку, он лишь хмыкнул, представляя себе, что они говорят об этой бродяге и шлюхе.
Она называла его Вильям, он же обращался к ней как к миссис Валевска. Тед тоже называл её миссис Валевска, а она его мистер Крамер, и порой Теду казалось, что такая подчёркнутая вежливость свойственна, скорее, почтенным семьям типа Кеннеди, чем их общению, когда она оказывает ему помощь. Она была мягкая рассудительная женщина, достаточно бережно обращающаяся с ребёнком. Для Билли мысль о том, что мама ушла навсегда, продолжала оставаться непредставимой. Реальностью же были детали и подробности его жизни — кто отведёт меня в садик, кто заберёт, кто сделает мне бутерброды, когда я смотрю телевизор, кто приготовит ужин, кто сделает то, что должна делать мама? Это были ощутимые и реальные вещи, и его пугала возможность, что в их жизнь может вторгнуться что-то непредсказуемое. Отсутствие матери отнюдь не означало, что мир вокруг рухнул. Пока его куда больше волновало, дадут ли ему бутерброд с ореховым маслом. Разыскивая по всему дому миссис Валевска, он засыпал её градом вопросов — когда он пойдёт в садик и когда вернётся, кто его будет ждать, когда будем есть, словом, кто и что делает и кто где. Каждый раз, когда приходила миссис Валевска, он снова сталкивался с тем, что никак не мог себе представить — это не мама? Проблема всё ещё ждала ответа. В какой-то мере помогало присутствие миссис Валевска. Через несколько дней Билли уже говорил: — Папа, миссис Валевска говорит, что мне хватит пирожных. Но я же съел только одно. — Как-то утром, когда, ведя Билли в садик, Тед ускорил шаги перед переходом, он услышал предупреждение: — Там сказано «Не идти», папа.
— Мы пойдём только, когда там появится «Идите», мистер Крамер. — Он уже знает это назубок.
— Хорошо. — Не хотите ли взять и меня за ручку, миссис Валевска, и перевести через улицу?
Она вносила надёжность и основательность в их существование… В глубине души оба они ещё испытывали растерянность. Но все мелочи — от сандвичей с ореховым маслом до прогулок и знакомства со светофорами — миссис Валевска брала на себя.
Для людей, с которыми ему приходилось встречаться, в случае необходимости у него была наготове краткая информация типа «Моя жена не справилась с обязанностями хозяйки дома и матери» — и обычно он добавлял: «Но мы прекрасно управляемся при помощи чудесной домоправительницы». Он выдавал эту тираду одним духом, что избавляло его от расспросов.
Через несколько дней, когда дома всё наладилось и течение дел обрело почти нормальный характер, он решил позвонить родителям Джоанны, потому что давно не имел от них никаких известий. Может быть, они знают, где сейчас Джоанна. Они не знали. На долю Теда выпала обязанность сообщить им новости.
— Вы ничего не знаете?
— Что именно?
— Джоанна оставила нас, Гарриет. Она ушла. Она бросила Билли и меня и занялась поисками самой себя.
— Ах, вы мои сообразительные пампушки. Значит, это я должен вам всё рассказывать? На другом конце провода наступила долгая пауза, — Я предполагал, что она сама поставила вас в известность.
— Она оставила сына? Своего собственного ребёнка? — И своего мужа. Она и меня бросила.
— Что ты ей сделал?
— Ровно ничего, Гарриет. Я не просил её, чтобы она оставляла нас.
— Кажется, у меня сейчас будет сердечный приступ.
— Теперь уж не стоит волноваться, Гарриет. А где Сэм?
— В другой комнате.
— Притащите его. Я жду.
— У меня сейчас будет сердечный приступ.
— Обождите со своими приступами. Приведите Сэма. Он исходил из того, что человек, который оповещает о сердечном приступе, не собирается испытывать его.
— Алло?
— Сэм, с Гарриет всё в порядке?
— Она сидит тут же.
— Она сообщила вам?
— Как только ты решился звонить нам с такими известиями?
— Ну, может быть, мне в самом деле стоило бы написать.
— Джоанна оставила своего ребёнка?
— Да, она…
— Её собственного прекрасного малыша?
— Она сказала, что у неё есть такая потребность.
— У меня сейчас будет сердечный приступ…
— Подождите, Сэм…
— У меня сейчас будет сердечный приступ. Гарриет, поговори с ним. У меня сердечный приступ.
— Сэм, если вы можете говорить об этом, у вас нет никаких приступов. — Он уже сталкивался с подобным его поведением.
— Тэд, это я… Гарриет. Сэм сидит радом.
— Как он?
— Сейчас мы не можем с тобой говорить. Ты ужасно расстроил нас своими известиями. У тебя железные нервы. — И она повесила трубку.
В течение недели Тед обычно являлся домой около шести; они с Билли вместе обедали, он купал его, после чего они ещё немного играли. Тед что-нибудь читал ему, и примерно в половине восьмого Билли шёл в кроватку. Полтора часа пролетали незаметно. Уик-энды, когда не было Этты, тянулись долгими ровными часами, которые надо было не просто чем-то заполнять, но и стараться, чтобы Билли был доволен и чем-то занят. Немалое время Тед заполнял путешествиями по Нью-Йорку для закупок и других занятий. Это обычное утро он планировал уделить посещению Музея Естественной Истории. Но у дверей звякнул колокольчик, и на пороге показались родители Джоанны. Стремительно миновав двери, они кинулись осматривать апартаменты, как сапёрный взвод в поисках взрывчатки. Настежь распахнув двери в детскую, они обнаружили малыша сидящим у телевизора, и ошеломили его каскадом поцелуев, объятий и кучей ярких книжек. Осмотрев весь дом и собственными глазами убедившись в отсутствии дочери, Гарриет объявила: «Её здесь нет!»
Сэм, лично обойдя дом, словно стараясь найти какое— то важное доказательство, перевёл взгляд на Билли, который не сдвинулся с места — «Электрик Компани» представляла своего Человека-Паука, который произвёл впечатление даже на дедушку и бабушку из Бостона. Стоя над годовой мальчика, Сэм поцокал языком и тяжело опустился на диван.
Они выглядели довольно привлекательной парой. Она была миниатюрной женщиной лет пятидесяти с небольшим, с волосами, тронутыми натуральной сединой, с тёмными глазами. Он же обладал приятными чертами грубоватого лица, был крепок и подтянут, со снежно-белыми волосами. Тед уже и подзабыл, какими они могут быть напористыми. Хотя Джоанна была их дочерью, и в Билли тоже текла их кровь. Он глубоко заблуждался, подумав было, что ребёнок не так уж их волнует.
— Что ты можешь сказать в своих объяснениях? — высокопарно потребовал от него ответа отец Джоанны. Похоже, что всю дорогу от Бостона он репетировал свою роль.
Тед перечислил обстоятельства, связанные с уходом Джоанны, точно передавая её слова и стараясь сохранять репортёрскую бесстрастность — надеюсь, вы ответите мне таким же отношением? — и они внимательно выслушали его, щуря глаза, словно он объяснялся с ними на каком-то иностранном языке.
Она никогда не доставляла никаких хлопот, — сказала её мать.
— Ну, так теперь она изменилась, — ответил Тед, придерживаясь своей точки зрения.
Они ничего не понимали. Они вручили ему прекрасную девочку, и вот что он с ней сделал. Они начали вспоминать об успехах Джоанны времён её детства, в дни, предшествовавшие появлению Теда, забыв о том, что он сидит тут же — помнишь, какой хорошенькой она была в тот вечер, когда… Затем они погрузились в долгое молчание. Из спальни Теда раздался голос Билли, который спрашивал, может ли он посмотреть «Улицу Сезам». О, этот ребёнок, этот малыш. Вскочив, они кинулись в комнату, дабы убедиться, что уж он-то здесь; они снова стали безостановочно целовать его и обнимать, а он переводил глаза с одной на другого, смущённый, почему эти люди тискают и целуют его в то время, когда он хочет смотреть телевизор. Они обошли весь дом, проверяя решётки на окнах. Как Тед справляется с делами? Он же не подготовлен к тому, чтобы самому заботиться о ребёнке. Кто его экономка? А он слышал о сиделке; которая похищала детей и убивала их? Почему Билли так много сидит у телевизора? Что он ест? Кто смотрит за его одеждой? Он старался отвечать на все их вопросы. Но его ответов они не слушали. Они продолжали осматривать дом.
— Конфеты? У вас в доме конфеты? — спросил фармацевт. — Разве ты не знаешь, что сахар вреден для организма, а леденцы плохо действуют на зубы?
Пусть они в Бостоне не волнуются, заверял их Тед. Они выразили желание встретиться с миссис Валевской, чтобы она лично доложила им, чем она занимается весь день. Он отказал им в этом. Они решили взять Билли с собой в зоосад. Он сказал, что это было бы неплохо, но не будут ли они сетовать относительно Джоанны, расстраивая Билли? Они снова вспомнили свою дочь.
— Мы хорошо воспитывали её. И я не знаю, как ей тут жилось, — резко сказала Гарриет.
— Вы и сами должны понимать, в чём дело, — ответил Тед. — Может быть, она была слишком избалована и, столкнувшись с трудностями, повела себя, как балованное дитя.
— Тс-с-с! Тут ребёнок! — предупредила его Гарриет.
Снова обрушив на ошеломлённого Билли град поцелуев, они повели его в зоопарк, а Тед отправился в соседний кинотеатр, где посмотрел вестерн, единственным достоинством которого было то, что он не оказал на него ровно никакого воздействия. Все вернулись во второй половине дня, у Билли слиплись губы от съеденных им леденцов, а рубашка была в пятнах от пиццы. Счёт игры: Ребёнок — 2, Фармацевт — 0. Они решили остаться в Нью-Йорке ещё на день, предпочтя номер в мотеле дивану Теда, который он предложил им, стараясь быть вежливым.
Наутро Гарриет и Сэм появились у их дверей к восьми часам» готовые к путешествию по городу. Билли выразил желание снова отправиться в зоосад, и они пошли будить животных, вернувшись около полудня.
— Нам пора топ-топ, — сказала внуку Гарриет. Топ-топ в Бостон, топ-топ в Линн, если будешь зевать, не успеешь в кровать. Детские игры, которыми Джоанна любила забавляться с Билли. Воспоминание промелькнуло перед Тедом. Теперь в доме от него ничего не осталось, кроме слабых отголосков.
— Если вы что-то услышите от Джоанны, — сказал он им, — передайте ей… — он замялся, не зная, что сообщить, — что у нас всё прекрасно.
— В самом деле? — осведомилась она. — Ты в самом деле считаешь, что у вас всё прекрасно?
Следственная группа рассталась без рукопожатий. Родители Джоанны сделали свои собственные выводы. Они сочли Теда виновным в том, что их дочь покинула свой дом.
В течение последующих недель, когда стало окончательно ясно, что Джоанна Крамер в самом деде оставила своего мужа и своего ребёнка, окружающие стали видеть в её поступке то, что они считали необходимым для обретения внутреннего спокойствия. Ларри сказал, что наконец-то Теду представилась прекрасная возможность заняться самим собой. Тед ответил, что пока он не испытывает интереса к общественной жизни, она не занимает его мысли. «Кто говорит о твоих мыслях? — удивился Ларри. — Если у тебя есть приятель, Тед, он просто обязан позаботиться, чтобы тебя расшевелить».
Взгляды родителей Теда располагались на другом конце спектра мнений. Самым важным для них было — ситуация с браком. Положение, в котором он очутился, волновало их несколько меньше.
— Мы ещё даже не разведены.
— Так чего же ты ждёшь? — спросила его мать.
Надо было начинать юридические процедуры. По совету Дена, к которому он обратился в поисках юриста, Тед направился к достаточно известному адвокату, который специализировался на бракоразводных делах,
— Люди не станут осуждать тебя за развод, — сказала ему мать. — Я всем говорю, что вы уже развелись.
— Сомневаюсь, что это событие станет широко известно в штате Нью-Йорк,
— Вовсе не смешно. Во всяком случае, я должна что-то объяснять. Я говорю, что мальчик остался жить с тобой, потому что эта шлюха завела роман.
Он переговорил с братом, отдалённым от него многими десятками миль; Ральф предложил денег. Тед отказался. Предложение займа было единственным, что пришло ему в голову в этот момент, и он передал трубку своей жене Сенди, которая сказала, что вообще никогда не любила Джоанну. Если бы её дети уже не были в столь зрелом возрасте, она могла бы на какое-то время взять Билли к себе. Отдав друг другу долг вежливости, они попрощались, чтобы в течение нескольких месяцев не испытывать необходимости в общении.
Тельма видела в Джоанне ангела мщения за все распавшиеся браки. Остановившись с кофейником в руках, она сообщила Теду, что уход Джоанны заставил проявиться «некоторые вещи».