— А я решил сразу показать, раз уж мы здесь. — пояснил Руфиан, не отвлекаясь от вычерчивания.
Трэйтон молчал и напряжённо вглядывался в настенное художество. Потом, вдруг, вздрогнул, поставил меня на пол и стремительно поцеловал, передовая немного энергии. Потом взял моё лицо своими ладонями и прошептал:
— Если что-нибудь пойдёт не так, беги. Что бы ты ни услышала или увидела, просто беги. Поняла?
Я, молча, кивнула, совершенно не понимая, чего он так испугался.
— Что, дружище, узнал таки письменность вознёсшихся? Так я в тебе и не сомневался! Вместе же старые свитки из хранилища в юности воровали. — засмеялся, переставший чертить странные символы, лорд. Потом отступил от стены, всмотрелся в символы, видимо проверяя правильность своих трудов, и громко проговорил какой-то набор буков. Я разобрала только что-то, вроде «анрэтрох стар роогх хэйм слипэ». Символы на стене замерцали и перестроились в прямоугольник, образуя очертания двери. Потом ярко вспыхнули и погасли, оставив после себя действительно дверь. Только она была каменной, как и стена.
— Что это? — прошипел желтоглазый.
— Магия вознёсшихся способна на многое. — ответил ему Трэйтон.
— Но это жшшше легенда!
— Ага. Значит, это легенда сейчас вырезала дверь в глухой, каменной стене, за которой, кстати, должна находиться пропасть. Сейчас проверим, что нам ещё преподнесёт легенда! — довольно заявил Руфиан и толкнул появившуюся дверь.
Но дверь не открылась! Она просто исчезла, открыв нам абсолютную, непроглядную черноту. Складывалось впечатление, что за этой дверью находится ещё одна, выкрашенная в чёрный цвет, стена. Руфиан осторожно протянул руку к этой пустоте и она прошла сквозь неё, как сквозь масляную плёнку на воде, даже круги по чёрной поверхности пошли.
— Ну, и как ощущения? — поинтересовался Трэйтон.
— А ты сам попробуй. — предложил лорд и выдернув руку, отступил в сторону.
Трэйтон усмехнулся, подошёл к проёму и, без особого энтузиазма, прикоснулся к черноте. Немного подождал и протянул руку дальше, а потом и вовсе шагнул вперёд и пропал за непроглядной пеленой. У меня началась паника! Что он делает? Зачем туда полез? Но, в следующее мгновение из черноты показалась голова мужа и он весело спросил:
— Ну вы идёте или нет? — повернулся ко мне и строго добавил — Остаёшься здесь.
— Но… — начала я и была прервана жостким:
— Не рискуй зря, ты не одна.
И я смирилась.
Лорды скрылись за чернильной преградой, а я стояла и ждала. Минуты тянулись так медленно, что казалось, время совсем остановилось. Я села прямо на пол, напротив прохода в неведомое, опёрлась спиной о стену и закрыла глаза. Так меньше вероятности расплакаться. Как же я хочу оказаться там, рядом с любимым. И не важно, что будет дальше, только бы быть рядом с ним. Опора из под спины куда-то пропал и я повалилась назад, а над головой прозвучало злобное:
— Опять?! Точно запру!
Мгновенно распахнула глаза и наткнулась взглядом на протянутую руку. Ухватилась за неё и встала. Трэйтон перехватил мою ладонь покрепче и прошипел:
— Без разрешения ни шагу.
Ни шагу, так ни шагу. Но смотреть-то никто не запрещал!
Я и смотрела во все глаза. А посмотреть было на что! Мы находились в огромном помещении с высоким, куполообразным потолком и рельефными стенами. По ним будто волны, расходились какие-то письмена и графические изображения. А в центре этого великолепия стояла высокая статуя красивой женщины. Женщина держала на вытянутых руках поднос, а на нём, на подставке клубилась и переливалась целая вселенная. Миллиарды маленьких светящихся искорок непрерывно двигались и сталкивались, создавая новое движение. И это чудо было таким же огромным, как и всё здесь. Мы медленно подошли ближе, но рассмотреть эту волшебную вселенную лучше не получалось. Статуя была слишком высокой. И вдруг, красивая, но безжизненная статуя пошевелилась, а потом совершенно беззвучно встала на колени и, склонив голову, протянула нам поднос с драгоценной ношей. И мы бы его с удовольствием взяли, не будь он размером с приёмный зал королевского дворца. А статуя так и замерла со склонённой головой и протянутым к нам подносом. Она его держала почти у самого пола, где-то на уровне моей талии. А чудесная вселенная продолжала жить своей, неповторимой жизнью. И тут я увидела какую-то неправильность. Что-то в этом скоплении искорок было не правильно. Шагнула ближе, но была остановлена мужем. Трэйтон потянул за руку обратно, но я резко дёрнулась, высвобождая вспотевшие от волнения пальцы, и, отмахнувшись от возражений, шагнула ближе. Долго всматривалась в хаотичные движения искорок и, наконец, заметила, что показалось мне неверным.
С одной стороны искорки двигались более медленно и сталкиваясь с одной, чуть менее яркой чем остальные, крупинкой, отталкивались от неё, и уплывали в обратном направлении, ища новой встречи с другими собратьями. А вот та, тусклая крапинка продолжала стоять на месте и отталкивать от себя все остальные искорки, создавая миниатюрную зону отчуждения.
Я резко повернула голову к остальным, чтобы подозвать их поближе и показать, что заметила и уткнулась лбом в грудь мужа. Оказывается, Трэйтон уже давно подошёл ко мне и обнимал со спины, видимо, страхуя от всяких неожиданностей. Но я совершенно не боялась, твёрдо зная, что единственная плохая вещь здесь, это, та самая, затухающая крупинка.
— Ты заметил? — спросила, почему-то, шёпотом.
А Трэйтон стоял совсем бледный и, какой-то, безэмоциональный. Потом медленно перевёл взгляд с искорок на меня и так же шёпотом сказал:
— Помнишь, я рассказывал тебе сказку про книгу Судеб? — я непонимающе смотрю на него, а он продолжил — Она оказалась права. И теперь я должен выбрать.
— Что выбрать? — продолжаю шептать, потому что, страшно вдруг стало.
— Я тогда подумал, что эта книга просто магическая шутка, но теперь понимаю, что она была права и предупреждала меня о предстоящем выборе. — всё так же без эмоций проговорил Трэйтон
А потом, вдруг, резко схватил меня, прижал к себе крепкими объятиями и затараторил:
— Но я не хочу выбирать. Я не готов к такой жертве. Почему именно сейчас? Это так несправедливо.
— Расскажи. — только и смогла попросить я.
Трэйтон отпустил, отвернулся к стене и заговорил уже громко, так, чтобы все услышали.
— Руфиан, ты наверняка знаешь, что перед нами.
— А то. — вставил самодовольный лорд.
— Так вот, несколько лет назад я открывал книгу Ответов. И я получил свой ответ, тогда не поверил. И зря. Книга сказала, что мне придётся выбирать… Подойдите, посмотрите, одна жизнь в коконе умирает.
Лорды подошли и всмотрелись в искорки.
— Стархэйм. — потрясённо прошептал желтоглазый. — Экспансия не поможет! Гибнет сама искра жизни.
— Да. — подтвердил Трэйтон.
— А дать вторую жизнь искре гибнущего мира может только зарождающаяся жизнь. — воскликнул Руфиан.
И все посмотрели на меня. А мне стало совсем страшно. О чём они? Чего так выжидательно на меня смотрят?
— Что происходит? — я сделала несмелый шаг назад, а Трэйтон бросил раздражённый взгляд на кокон и грубо ответил:
— Неважно, я свой выбор сделал. Уходим. — снова схватил меня за руку и потянул за собой в сторону, совершенно нормального с этой стороны, выхода.
— Стойте. — почти прокричал желтоглазый — Грэйн, ты не имеешь права обрекать мой мир на гибель.
— Позже вернёмся сюда и всё сделаем. С тебя зародыш. — как-то зло и решительно произнёс муж, даже не обернувшись.
— Это вряд ли. — неожиданно печально ответил Руфиан — Прости, Трэй, но другого раза не будет. Это одноразовый переход, стоит выйти отсюда и обратно ты уже не зайдёшь, даже входа не увидишь.
Трэйтон остановился, напрягся и, всё так же, не оборачиваясь, угрюмо произнёс:
— Так найду.
— Храм жизни вознёсшихся? — грустно улыбнулся Руфиан — Не обманывай себя. Пусть девочка сама решит, отдай ей право выбора.
— Нет. — рявкнул Трэйтон — я выбрал и точка.
Я осторожно потянула свои пальцы из ладони мужа, а когда он посмотрел на меня, спокойно попросила:
— Объясни.
— Незачем тебе это знать. — Трэйтон становился всё злее и агрессивнее.
— Ведь ты сейчас злишься потому, что понимаешь — ты неправ. — так же спокойно проговорила я — Объясни, пожалуйста. — положила руку на грудь мужа и доверчиво заглянула в глаза.
Трэйтон отвёл взгляд и промолчал. А вот желтоглазый молчать не стал.
— Мой народ гибнет, мы все умираем. Когда эта искра погаснет, угаснет и мой мир. И спасти нас может только отданная кокону зарождающаяся жизнь, твой ребёнок.
Я отшатнулась и инстинктивно прикрыла живот руками. Нет, этого не может быть! Неужели они и правда хотят, чтобы я принесла в жертву своего малыша?
— Я уже сказал, мы уходим. — Трэйтон опять потянулся к моей руке, но я отдёрнула её и отошла от него.
— Ты злишься, ты понимаешь, что так нельзя. — в глазах стояли слёзы. Я не могу, просто не могу отказаться от своего, ещё не рождённого малыша! Но как же они? Целый мир, все обитатели Стархэйма, они все погибнут! А ведь среди них и дети и такие же, ожидающие материнства, как и я.
И ещё одно:
— Война, она закончится, если спасти искру? — я сама не узнавала свой голос.
— Не нужно, прошу тебя, уйдём отсюда. — прошептал Трэйтон.
— Ответь на мой вопрос. И ещё, что было написано в той книге? Какой выбор ты должен был сделать?
— Я его уже сделал. — зло проговорил муж — Но тебя это не устраивает. Что ж, решай сама!
И он пошёл к выходу.
— Трэйтон, не оставляй меня! — умоляюще окликнула любимого.
Он обернулся и жёстко проговорил:
— Ты хочешь знать, что было написано в той проклятой книге? Так я тебе скажу! Там было всего две строчки. «Придёт время, и ты встанешь перед выбором: самому решать судьбы мира или доверить решение своей избраннице. И ты потеряешь всё, что тебе дорого, сделав неверный выбор». Ещё несколько месяцев назад я бы, не колеблясь, пожертвовал всем ради спасения жителей Стархэйма и прекращения войны. И это было бы неверным решением. Теперь я не готов на подобные жертвы даже ради своего мира. А высшие наши враги и они-то мне точно не дороги. Так скажи мне, стоит ли доверять принятие такого решения той, что и в себе-то разобраться не может?
А вот это было обидно. Но обиду вытеснила другая, навязчивая мысль. Трэйтон сказал, что раньше выбрал бы спасение мира, но теперь его мнение изменилось. Но ведь эта книга знает всё, так неужели она не знала и о том, что он изменится? А значит, уйти сейчас, будет неверным решением, которое приведёт к гибели всего, что дорого Трэйтону. А это, в свою очередь, может означать только одно — мы потерпим поражение в этой войне! И уже неважно будет, выживут высшие или нет, потому что наш мир они успеют уничтожить. Им не составило труда создать три разрыва в пространстве за два дня, и они наверняка способны на большее. Рано или поздно они поймут, что мы не намерены сдаваться и уничтожат мой мир, уничтожат мой дом.
— Нет, — твёрдо проговорила я, — ты сделал неверный выбор. Мы должны зажечь эту искорку, иначе сами погибнем.
Желтоглазый облегчённо выдохнул и я поняла, что всё это время он не дышал, ожидая вердикта для себя и своих соплеменников.
— А она дело говорит. — вставил Руфиан — Войну нам при любом раскладе не выиграть, а так… есть шанс, что они угомонятся. Я конечно думал, что мы решим проблему по другому. Раздавили бы ногтем зерно жизни и все дела.
Желтоглазый зашипел и ощерился на Руфиана.
— Без обид, чудик, но жить-то всем хочется. — развёл руками болтливый лорд.
А я стояла и думала, смогу ли я убить своё дитя сейчас, зная, что ему всё равно не суждено появиться на свет? Какой бы выбор сделала любая другая мать, пожертвовать ребёнком и всё равно погибнуть вместе с двумя мирами или уцепиться за надежду, что мои выводы не верны? Сомнения и боль раздирали на части. Но в глубине души я уже приняла решение, поэтому и было так больно.
— Как это сделать? — проговорила хриплым, срывающимся голосом.
— Тэль… — Трэйтон хотел ещё что-то сказать, но покачал головой и отвернулся.
Подошёл Руфиан и, положив руку мне на плечо, проговорил:
— А ты сильная, не ожидал. Пожалуй, сильнее всех нас, вместе взятых. Но, как это сделать, я понятия не имею. Это же легенды, там всё красиво и романтично написано, но инструкция не прилагается. — развёл руками и добавил — Слушай своё сердце.
Если бы я слушала своё сердце, то сейчас они лицезрели бы мою удаляющуюся спину и мелькающие пятки. Но, сегодня проснулся мой разум и, руководствуясь именно им, я шагнула к кокону. С пола дотянуться было невозможно при всём желании и я оглянулась, взглянув на мужа в поисках помощи.
— Давай подсажу. — предложил Руфиан. Желтоглазый стоял в стороне, виновато понурив голову и, казалось, вообще старался быть незаметным.
— Я сам. — подошёл Трэйтон и, улыбнувшись, спросил — Подсадить? — вот только улыбка была какая-то жалкая.
А я была благодарна ему за то, что принял моё решение, не обвиняет и больше не пытается отговорить. Улыбнулась в ответ и продолжила, начатую им шутку:
— Подкинуть!
Муж взял меня на руки и бережно усадил на край платформы.
— Не оставляй меня. — опять попросила я и он легко запрыгнул следом за мной. Подал руку, помогая подняться. А не успели мы отойти от края, как «поднос» вздрогнул, статуя вновь ожила и стремительно встала, поднимая платформу высоко над головой. И так и замерла, с поднятыми к потолку руками, в которых держала поднос с клубящимися и непрерывно движущимися искорками… и одной невезучей семейкой, в довесок.
А, недостижимый казалось, потолок был совсем близко, но это ничего не изменило. Он был непроницаемо чёрным… как и вход в этот храм. А что если? Я всмотрелась в чернильную, лоснящуюся пелену и… показала язык. Платформа, на которой мы стояли, начала мелко подрагивать и я сначала испугалась, что оскорбила тех, кого почитали как богов, считаемые богами, стартрэйны. Но потом поняла, что это не гнев, это держащая нас «статуя», банально смеётся! А значит, моя догадка оказалась верна, они наблюдают за нами как за жуками в стеклянной банке!
— Что это за фарс?! Вам весело от того, что мы страдаем? — возмущённо прокричала в чёрный, но наверняка прозрачный с той стороны, купол.
— Тэль, не стоит. — Трэйтон взял моё лицо руками и вгляделся в глаза — Если ты не готова, мы уйдём. Только не веди себя так, я не переживу, если потеряю ещё и тебя.
А я отмахнулась от него и опять обратилась к потолку, в твёрдом намерении докричаться до вознёсшихся:
— Вам нужна жертва, вам нравится наблюдать, как другие страдают? Да какие же вы вознёсшиеся? Ведёте себя как злобные, обиженные дети!
И вдруг всё остановилось. Перестала подрагивать платформа, Трэйтон так и не взял меня за руку, замерев только прикоснувшись к, сжатым в кулачок, пальцам. Обернулась и не увидела кокона с движущимися искорками! Вместо прекрасной вселенной стоял полноватый мужчина неприятной наружности в замусоленной накидке и с нечёсаными, серыми волосами.
— Эээ, здрасти. Только не говорите мне, что вы один из этих. — и пальцем вверх показала. Просто, если это боги, то удивительно, как у них все искорки ещё не загнулись?
Пузатик, ну как его ещё назвать, если у него такое пузо и одежонка на этом пузике аж блестит от грязи. Так вот, пузатик недоуменно посмотрел на меня, потом осмотрел себя, смутился и в следующее мгновение передо мной стоял высокий старец благообразного вида. А я вдруг чётко осознала, что ни за что не отдам своего ребёнка вот этому недоразумению и окончательно осмелела.
— Да чего уж там. И прошлый образ сгодился бы. — и лучезарно улыбнулась.
Старец вытаращил на меня блёклые, серые глаза. И так мне его удивлённая мордашка пузатика напомнила, что я заулыбалась ещё шире.
— Кто ты — начал дедок, довольно бодрым, не старческим голосом, потом прокашлялся и продолжил степенно — Кто ты, потревожившая наш покой, дева?