– Я не об устном счете, а о вычислении преступника. Слушай внимательно и постарайся вникнуть. Прошлой ночью Сергей появился в гостинице минут через десять после нас. Но если бы нас не задержал Мишаня, мы бы об этом не узнали. Получается, он крался за нами, а потом решил переждать и войти незаметно. Вспомни, как он смутился, нас увидев! Мы спросили, где он был, а он наврал про ночной клуб. Ведь видно было, что врет, согласись!
– По мне, про клуб все они врали. Никто там не был.
– Ну вот. Потом его подловила Лидия, и ей он тоже должен был соврать, но только не про клуб – за клуб она бы ему накостыляла. Вот он и выдал первое, что пришло в голову. Мол, заблудился, забыл название гостиницы, и ему помог кто-то из местных. Это ведь в точности наша история! Он следил за нами и поэтому все про нас знал! А когда Лидия на него набросилась, автоматически ей это выдал. Сходится, как в аптеке!
Не то чтобы последние годы у меня в аптеке что-либо сходилось (каждый раз плачу куда больше, чем ожидала), однако в словах подруги был определенный смысл.
– С этим согласуется Пергамон, – признала я. – Меня сразу удивило, с какого перепугу он туда поперся. Лидия отправилась за ним, это ясно, но Сергею музей даром был не нужен. Тем более вместо обеда. А если он пошел туда
* * *
Наутро мы проснулись в двенадцатом часу (или это уже не называется «наутро»? Как посмотреть. Двенадцать дня, зато одиннадцать-то еще утра!).
Я заставила бедную Настю поторопиться, поскольку каждая потерянная минута Лувра казалась мне преступлением, и вскоре через широко разрекламированный вход, имеющий вид пирамиды, мы проникли в сокровищницу моей мечты. Я с радостью обнаружила среди бесплатных планов музея целую стопочку на русском и, схватив один из них, помчалась вперед, словно гончая, стремящаяся к зайцу.
Боюсь, описывать подробности нашего похода здесь не слишком уместно. Скажу лишь, что я чувствовала себя тем самым жадным братом, который попал в пещеру Али-Бабы и хотел слишком многого, за что и был наказан. Я тоже хотела всего! Если я сворачивала налево, то не могла не сокрушаться, что не увидела тот зал, что справа, и в панике к нему возвращалась. Я была словно пьяная. Через три часа я почувствовала, как в голове взрываются цветные фейерверки, и вынуждена была присесть на лавочку в заброшенном уголке.
Тупо глядя в стенку напротив, я вскоре с потрясением заметила, что та (точнее, картина на ней) невообразимо прекрасна. Подойдя, я прочла, что это фреска Боттичелли, украденная Наполеном во время оккупации Италии. Это чудо висит фактически под лестницей!
На миг мне, взращенной на Эрмитаже, захотелось заплакать от зависти. Я никогда не подозревала, что Лувр настолько богаче. Утешилась я мыслью, что Наполеон был гнусный узурпатор, наворовавший произведений искусства по всему миру, а мы свои шедевры покупали и можем теперь честно смотреть иностранцам в глаза. Я гордо выпрямилась, ища подходящего для данной цели иностранца. Лучше всего, если это будет итальянец или египтянин (египетский отдел в Лувре о-го-го). Посмотрев друг другу в глаза, мы бы быстро составили план похищения пары-тройки экспонатов. От французов не убудет, а нашим нациям прибыток.
Я в ужасе вздрогнула. Что значит ступить на преступную стезю – дальше уже легко катишься по наклонной плоскости. Вот и дошла от обыска чужих сумок до музейных краж. В целях профилактики мировой преступности я решила срочно встать и продолжить осмотр. Несчастная Настя брела за мной – боялась потеряться. На ее счастье, в шесть Лувр закрывался, и нам пришлось покинуть сию пещеру Али-Бабы. Никакого «сим-сима» на выходе, увы, не потребовали.
Едва мы оказались в саду Тюильри, подруга моя плюхнулась на скамейку и простонала, что ближайшие десять минут не двинется с места, даже если я ее убью. Последнее показалось мне бесспорным (мертвые обычно с мест не двигаются), так что пришлось сесть рядом, подбадривая себя соображением, что посещение Тюильри – тоже часть экскурсионной программы. Мы вытащили пакет с «О6» (честно говоря, наши трапезы давно уже перепутались), намазали паштет на сухие ржаные хлебцы и запили бутерброды йогуртом.
Я поискала, куда выбросить упаковку. Ближайшая урна стояла у соседней скамейки, на которой оживленно беседовали два китайца (а может, корейца или японца). Подойдя, я кинула обертки в контейнер – и застыла, ошеломленная. Ибо урна произнесла на ломаном русском: «Спасибо вам, что вы выбросили мусор. Привет всей вашей семье. Приезжайте еще».
Китайцы, вскочив, уставились на меня. Я – на них. Через секунду они схватили свои вещи и опрометью помчались прочь, уронив недокуренные папиросы прямо на землю.
– Настя! – отчаянно позвала я.
– Что? – откликнулась та, с трудом приковыляв ко мне. – Только не говори, что это были переодетые Сергей с Максимом. Китайцами им не загримироваться.
Я выхватила у подруги пакет и швырнула его в жерло таинственного аппарата. Тот радостно повторил замечательный спич.
– Наверное, так здесь борются за чистоту? – предположила подруга.
– А почему она говорит по-русски? – возмутилась я.
– Ну… она слышала, как мы с тобой болтаем, проанализировала, определила язык…
– Ты представляешь, сколько это должно стоить? К тому же рядом с ней сидели китайцы.
Настя пожала плечами.
– Может, русские – единственная нация, пользующаяся урнами?
– Судя по состоянию наших улиц – не похоже.
– Это дома мы мусорим, а за границей стараемся показать себя с лучшей стороны. У тебя есть другое объяснение?
В этот момент запиликал мой мобильный. Звонил Максим, номер которого, несмотря на гнусные инсинуации подруги, определился как миленький. Я, прервав вежливые приветствия, тут же перешла к загадочному поведению контейнера. Собеседник подавленно смолк, а я, вспомнив о цене каждой минуты, без обиняков осведомилась, чего ему надо. Он хотел узнать, когда и где мы освободимся. Получалось, что часов в девять на причале. Сошлись на том, что он будет нас там ждать.
Путешествие на кораблике совсем не походило на амстердамское, скорее на наше, питерское. Шикарные набережные, роскошные дворцы. А еще нам дали наушники с экскурсией на русском языке – совсем замечательно. Впрочем, я бы теперь не удивилась, даже если б экскурсию провела ближайшая скамейка.
Максим встретил нас по окончании.
– Вы ничего не имеете против морепродуктов? – поинтересовался он. – В Париже надо обязательно посетить рыбный ресторанчик.
Вообще-то, мы имели кое-что против. Для меня лично основным продуктом питания является мясо. Я готова разнообразить свое меню, но это так, баловство. Большой кусок свинины с жареной картошкой – вот то, что я согласна потреблять ежедневно. Что касается Насти, та к мясу равнодушна и даже предпочитает рыбу, зато в ужасе от морских обитателей вроде кальмаров или креветок.
– Если кухня не экзотическая, а ресторан не слишком фешенебельный, то, наверное, подходит? – неуверенно спросила я у подруги.
– О деньгах не беспокойтесь, я плачу, – поспешил заверить Максим.
– Мы не беспокоимся, – утешила его Настя. – И с удовольствием сходим в какое-нибудь среднее парижское кафе, чтобы Катя потом всю жизнь его вспоминала. Если оно рыбное – пусть будет так. Лишь бы было типично для Парижа.
– И хорошо бы сидеть на улице, – вставила я. – Сидеть и видеть Париж.
– Ладно, – рассмеялся Максим, – я вас понял.
Он действительно привел нас в симпатичное место, где я тут же почувствовала себя уютно и раскованно. От устриц мы обе наотрез отказались, зато я согласилась на креветок, а Настя ела рыбу. Пили мы белое сухое вино.
– Ну как, ваша корона не нашлась? – поинтересовался между делом Максим.
– Откуда я знаю? – пожала плечами я. – Мы ее не искали, а пришли в номер и заснули. Возможно, ее уже подкинули мне в чемодан. Надо будет проверить.
– Неужели в вашей группе есть люди, способные проникнуть в запертый номер? – удивился собеседник. – Вы кого-то подозреваете?
Подруга под столом пнула меня ногой, и я ответила:
– Нет, конечно. Это я шучу.
– А я, честно говоря, немного за вас беспокоюсь, – понизил голос Максим. – Сперва я был уверен, что вчерашнее нападение на вас – случайность, а потом обдумал странную историю с короной… То крадут нечто из сумки, то вырывают из рук сумочку. Может, у вас еще и в чемодане кто-нибудь рылся?
«Дзинь! – зазвенел тревожный звонок в муравьиной части моего мозга. – Этот тип пытается меня расколоть».
«Заткнись, – велела муравьиной части стрекозиная, – ты и так мне вечно мешаешь. Наконец нашелся мужчина, который не садится тебе на шею, а наоборот, жаждет о тебе позаботиться. Радуйся и расслабься на его мускулистом плече!»
Очевидно, на лице моем отразилась внутренняя борьба, поскольку Максим нежно произнес:
– Доверьтесь мне! Я вам помогу. Может быть, кто-то из группы обращал на вас особое внимание, вел себя необычно?
Однако, пока я выбирала, какое плечо предпочесть (оба были равной, весьма прельстительной мускулистости), вмешалась Настя.
– Что вы имеете в виду? – сурово осведомилась она. – По-вашему, мы такие уродины, что обращать на нас внимание необычно? Спасибо за комплимент!
– Нет-нет, я имел в виду другое… – испугался Максим.
– Надеюсь! Конечно, на нас с Катей обращают особое внимание все без исключения одинокие мужчины. А чего ожидать, если мы – самые молодые и привлекательные женщины в группе? Да, нас преследуют, могут даже ночью попытаться залезть в окно. Но все культурно, в рамках приличия. К тому же мы привыкли и реагируем спокойно. Правда, Катя?
– Да, – не стала спорить я. – Если мужчина при виде нас теряет дар речи, я совершенно не удивляюсь.
Самое главное, я не кривила душой. По крайней мере то, что Максим поперхнулся и смолк, неожиданностью для меня не стало. Однако он оказался находчив и, собравшись с силами, пригласил меня танцевать. Я согласилась, мы ушли с веранды внутрь кафе. Я прикрыла глаза, чувствуя, как партнер придвигается все ближе. Париж, кафе, тихая музыка, красивый мужчина рядом… кто бы возражал?
Кто-кто? Мои рецепторы, черт их побери! Я вздрогнула и отшатнулась.
– Что случилось? – встревоженно спросил Максим.
– Кажется, ногу подвернула, – соврала я. – Придется сесть.
По пути я незаметно принюхалась. Нет, не мнится! Что же это такое, а? И не подумайте, что мне шибануло в нос «запахом преступника» (как еще назвать аромат, который я последние дни добросовестно ищу?). В конце концов, «запах преступника» иногда витает вокруг Лидии, в виновность которой я не верю. Дело обстояло хуже – от Максима пахло Вовчиком! Я обнюхивала последнего накануне утром и хорошо запомнила специфический… деликатно обозначим это «дух» (не путать с духами). Максим источал ровно тот же.
Первая мысль была, что передо мной загримированный Вовчик. Но тогда он затянулся в корсет, став в полтора раза стройнее, а сэкономленный объем пустил в высоту (не будем говорить о том, что заодно добавил пару-тройку извилин в мозги). Нет, это не Вовчик! Тогда чем объяснить ужасное открытие? Парочка встречалась и один провонял другого? Скорее всего. Выходит, они и есть преступники – иначе не скрывали бы знакомство. А Настя еще говорила, я разучилась вычислять! Впрочем, она права: я не вычислила, а вынюхала. Но как же долго и крепко следовало обниматься, чтобы впитать чужой аромат? Гомосексуалисты они, что ли (причем немытые)? Нет. Гетеросексуальную направленность Вовчика я чувствовала, что называется, нутром. Надо посоветоваться с подругой, авось она что-нибудь сообразит. Избавиться бы от чертова Максима и поговорить!
Это не составило труда. Когда мы сели за столик, я обнаружила, что настроение подозреваемого переменилось.
– Чем вы собираетесь заниматься завтра? – явно ведя встречу к развязке, осведомился он.
– Уезжаем на целый день в замки Луары.
– Жаль, – улыбнулся Максим, – но что поделаешь? Вы доберетесь в отель сами? Мне, к сожалению, надо спешить.
Меня так и подмывало ляпнуть: «А если не доберемся, то что?» – но я благоразумно сдержалась. Очевидно, что прекрасного принца мы больше не интересуем.
– Настя! – прошипела я, едва он скрылся в туманной дали (слава богу, хоть расплатился). – Ты знаешь, чем пахнет Максим?
– Дорогим мужским одеколоном, – предположила Настя. – А чем еще?
– Не чем, а кем. Вовчиком, вот кем! Почти один к одному! Представляешь?
– А ты не ошиблась? Это не может быть Вовчик, Максим куда выше и стройнее.
– А я и не уверяю, что это Вовчик. Я говорю, что они одинаково пахнут, понимаешь?
– Может, парфюм один?
– Да не парфюм это, а такой почти незаметный неприятный запах – скорее всего, человеческого тела. Душиться таким никто не станет.
– Гмм… а запахи передаются при общении?
– Хотела бы я знать, – вздохнула я. – Мне казалось, что нет. Если честно, я ничего не понимаю, но мне это подозрительно. Максима и Вовчика явно что-то связывает. Может, они оба имеют дело с наркотиками и пропахли ими?
– Если бы вместо тебя была таможенная овчарка, мы бы не терялись в догадках, – упрекнула меня подруга.
Я обиделась.
– Если бы я была овчаркой, меня б не поселили в твой номер, и тебе пришлось бы платить за сингл.
– Нет, я не требую, чтобы ты стала собакой, – смягчилась Настя. – Просто удивляюсь, что ты совершенно не владеешь своими способностями. Почему собака отличает запах наркотиков, а ты нет?
– Потому что ее специально обучали. Чему я обучилась, тоже могу распознать. Запах преступника, а еще Вовчика, Сергея и Мишани. А наркотики я не нюхала – откуда мне было знать, что надо? Я их только попробовала на язык. А может, это и не наркотики были вовсе…
– Да? – ехидно осведомилась Настя. – А почему тогда Максим тебя расспрашивал? Он явно знал, что кто-то рылся в твоем чемодане, и хотел выведать, кого ты подозреваешь. Надеюсь, мой ответ его удовлетворил. Пусть считает нас помешанными на сексе дурочками, которые наркотиков умудрились не заметить. Обрати внимание, как он быстро нас бросил. Выведал, что хотел, и успокоился.
Я кивнула.
– Да, очень похоже. И теперь я верю, что это он нанял хулигана вырвать мою сумочку. Получилось, что он осмотрел ее содержимое. Теперь они проверили все мои вещи – сумку, маленькую сумочку и чемодан. Надеюсь, на этом успокоятся! Если б еще корону вернули…
– Подождем до завтра, – предложила Настя. – Может, сейчас Максим даст команду, и, пока мы будем в замках Луары, тебе ее вернут. Только вот кто – Вовчик или Сергей? Мне все равно Сергей более подозрителен. Интересно, не следит ли он сейчас за нами?
Мы огляделись. Шпионов рядом не наблюдалось, зато стоял лоток с клубникой. Она очень вкусно пахла.
– Ты не знаешь, с какой скоростью развивается цинга? – задумчиво произнесла подруга.
Я напрягла мозги.
– Ну… кажется, ею заболевали моряки в кругосветных путешествиях. Вряд ли быстро. А что?
– Мы уже неделю живем без витаминов. По-моему, это много. Первый признак какой – выпадение зубов? Попробуй, у тебя не шатаются?