И она принялась ощупывать десны с сосредоточенным видом Эйнштейна, которому велели срочно проверить теорию относительности, прежде чем отдавать труд в печать.
Цинга меня не смущала, однако клубники хотелось, и я предложила:
– Давай приценимся. Вдруг не очень дорого? Тогда купим.
Довольно солидная корзиночка стоила три евро, а если взять ягоды мятые, так и вовсе одно. Мы, недолго думая, приобрели каждая по уцененному экземпляру и поспешили в отель.
Клубники оказалось так много, что даже мне не удалось ее разом съесть. А хранить было нельзя – она истекала соком. Но у нас, блондинок, свои секреты.
– Из оставшегося месива надо сделать маску, – предложила я. – Намажемся и к утру помолодеем на десять лет.
– Ты уверена, что эта клубника не генетически модифицированная? – забеспокоилась Настя. – Вдруг в нее для морозостойкости добавлены, например, гены мыши? Насколько я знаю, сейчас так часто делают.
Я засмеялась:
– Думаешь, лицо тут же покроется густой серой шерсткой? Сомневаюсь. К тому же мы эту клубнику уже ели, так что, если нам грозит превратиться в мышей, мы уже в процессе.
– А химикалии? – настаивала недоверчивая подруга. – Сейчас в растениях масса химикалий. Они не повредят коже лица?
– Да уж в клубнике не больше химии, чем в дорогих кремах. Не хочешь – не мажься, а я буду.
Переодевшись в халат, я нанесла на лицо и шею ароматную массу, особо аппетитные куски по пути засовывая в рот. Настя, конечно, не выдержала и поступила так же.
Завершив омолаживающий ритуал, мы принялись собирать сумки на завтра.
– А еще надо обязательно почистить фотоаппарат, – напомнила сама себе я.
Настя странно на меня посмотрела.
– Ты что? – удивилась я.
– Не пойму, ты правда стала блондинкой или притворяешься? Маску вот придумала, теперь это. А грязным аппаратом что, фотографировать нельзя? Я понимаю, преступник вчера уронил его на асфальт, но ведь в футляре же, правильно?
– Кто из нас блондинка? – хмыкнула я. – Не представляю, как ты живешь без компьютера? У меня фотоаппарат цифровой, а снимки хранятся в памяти. Я в Париже немного сошла с ума и щелкала без разбора, поэтому сейчас почти вся память занята. А завтра замки Луары, их я обязательно хочу пофотографировать всласть. Поэтому надо просмотреть отснятое и ненужные кадры стереть. Это и называется почистить.
– А где ты посмотришь? У тебя же нет с собой ноутбука.
– Вот тут, на экранчике, – продемонстрировала я.
Идея Настю поразила, и мы принялись с упоением изучать фотографии, горячо споря по поводу каждой: оставлять или удалять?
Вот тут-то моя подруга и совершила открытие.
– Что это? – спросила она, ткнув пальцем в угол кадра с какой-то из амстердамских улиц.
Я пожала плечами:
– Неудачная фотография. Это, кажется, у музея Ван Гога. Я ведь щелкала все подряд.
– А вот эта фигура… скажи, она тебе никого не напоминает? То есть, он не напоминает?
Я вгляделась:
– Смахивает на Сергея. У него такая же кепочка, да? Но утверждать я бы не рискнула – очень мелко. Давай-ка увеличим!
На глазах потрясенной Насти я увеличила нужный фрагмент. Правда, лица все равно было не разглядеть, однако общее сходство с Сергеем усилилось. А главное в следующем. Он почему-то никогда не выходил на улицу с непокрытой головой, а напяливал дурацкую кепку с надписью «Sun». Вот этот «Sun» виднелся совершенно четко.
– Заметь, – подчеркнула Настя, – этот кадр сделан не во время общей экскурсии, а когда мы с Маргаритой Васильевной и Ирой ходили в музей Ван Гога. Получается, Сергей крался за нами.
– Может, у него тяга к искусству? – неуверенно спросила я. – У нас же она есть, почему ему нельзя? Сперва Пергамон, потом Ван Гог…
– Вместо музея секса, – саркастически усмехнулась подруга. – Ну-ну. Я не думала, что ты в твоем возрасте еще тешишь себя подобными иллюзиями о мужчинах.
Если честно, я не тешила, а возражала исключительно по природной вредности. Или, наоборот, по природному благородству, исповедуя презумпцию невиновности – кто меня разберет? В результате мы с Настей стали внимательно исследовать фотографии уже с новых позиций и обнаружили, что Сергей фигурирует на них неоднократно. На Елисейских Полях, например, где я снимала вид из уличного кафе, лицо его получилось довольно четко.
– Я же говорила, говорила, что там за нами следили, помнишь? – воскликнула Настя с непонятной мне радостью. – Я всегда знала, что я – интуит!
– Кто ты?
– Человек, чья интуиция выходит за рамки обычного, – самодовольно объяснила мне подруга. – Иначе как я могла бы догадаться, что за нами следят? Я же никого не видела. Теперь точно знаю – моей интуиции можно доверять.
– А моим рецепторам? – мрачно спросила я. – Если Максим работает в паре с Сергеем, почему от него разит Вовчиком, а?
– Может, ты перепутала? – снисходительно улыбнулась Настя. – С каждым бывает. Тем более, ты не профессиональный нюхач, а так, любитель. Перепутала запахи Вовчика и Сергея. Или это все-таки парфюм… или, например, одежда пахнет.
– Я, конечно, не собака, – не без горечи подтвердила я, – но к рецепторам привыкла с детства, а слабоумием не страдаю. Парфюм – это парфюм, а человек – это человек, ясно?
– Разумеется. Кто б спорил?
– Ну вот. И я точно тебе скажу: от Сергея пахнет Сергеем, а от Вовчика Вовчиком. И от Максима тоже Вовчиком. С небольшими модификациями, но основа та же.
– Да? – ехидно осведомилась подруга. – А кем – от Лидии? То преступником, то нет. Ты бы уж на что-то решилась.
– У нее запах переменный. Может, женщины вообще такие? Надо мне тебя почаще нюхать и провести исследование.
– Себя лучше исследуй!
– Не получится, свой запах почти не чувствуешь.
– Хочешь – нюхай, – согласилась Настя, которую титул интуистки явно привел в хорошее настроение. – Ну как?
Я пожала плечами:
– Нормально. Запах себе и запах. Только обычно еще парфюм какой-то примешивается, а сейчас нет.
– Наверное, гель для душа. Дома я каждый день хожу в фитнес-центр и поэтому моюсь гелем. Между прочим, сегодня четверг? Там как раз мой любимый кикбоксинг…
– Это где дерутся не только руками, но и ногами?
– Да. Замечательно расслабляет.
– Как может расслабить драка? – не поверила я. – И вообще, не понимаю я твою страсть к фитнесу.
– Это ведь не настоящая драка, – бодро сообщила Настя. – Это спорт. Смотри!
И она принялась, пыхтя, скакать по комнате, время от времени энергично пинаясь.
От завораживающего зрелища меня отвлек стук в дверь.
– Войдите! – механически разрешила я.
На пороге появился Вовчик.
– Привет! – сказал он. – Ох… блин… ох…
Он в ужасе смотрел на Настю, продолжавшую пинаться и скакать.
– Не обращай внимания, – посоветовала я, – по четвергам она всегда такая.
Вовчик повернулся ко мне. Лицо его перекосилось, он попятился.
– Ты что? – удивилась я.
– Ммм… – мычал он, не сводя с меня зачарованного взгляда. – Ммм…
У меня мелькнула мысль, не хватил ли беднягу удар. Но нет, вроде бы крепко стоит на ногах. Значит, следовало подбодрить робкого гостя:
– Ты зачем пришел-то? Что нужно?
– Ммм… – ответил он, продолжая пятиться. – Ммм…
Возможно, я бы сумела-таки выпытать, в чем дело (мы, педагоги, на это горазды), но внезапно обнаружила более актуальную задачу. Я вспомнила Настин гнусный поклеп на мои рецепторы – якобы те путают Вовчика с Сергеем. Сейчас как раз удачный случай, дабы восстановить поруганную честь. Надо срочно обнюхать пришедшего и убедиться: рецепторы надежны, словно вклад в сбербанк… не подходит, вклады обесцениваются… словно самолеты Аэрофлота… самолеты регулярно падают… Рецепторы так надежны, что им не найти аналога в современном мире, вот вам! Я шагнула вперед, жадно втянув ноздрями воздух. В тот же миг Вовчик повернулся и резво скрылся в соседнем номере, захлопнув за собою дверь.
– Все-таки он подозрителен, – помолчав, сообщила я Насте. – Ты как считаешь? Раз добровольно притащился, так чего сбежал? Вроде я его самолюбия не ущемляла…
Подруга, заметно помрачнев, внимательно изучала мое лицо, затем бросилась к зеркалу. Я – за ней.
Ну, что вам сказать? Делая клубничную маску, мы не жмотничали. Помимо сока, кожа была покрыта крупными кусками ягод, которые почему-то выглядели как сырое мясо. Общее впечатление было кровавого месива из фильма ужасов. Впрочем, при желании это можно было принять за обострение хронической кожной болезни – той, которая с язвами. В мозгу почему-то всплыл термин «рожистое воспаление». Не знаю, что это такое, но слово «рожа» казалось весьма уместным.
– Надо было сперва умыться, а потом принимать мужчин, – упрекнула меня Настя.
– А женщинам и в клубнике сойдет? – удивилась я. – Их нервы ты поберечь не хочешь?
– Женщины бы только позлорадствовали, особенно Лидия. Так мы теперь и не узнаем, чего бедный Вовчик от нас хотел.
Я горестно кивнула:
– Вдруг он собирался вернуть корону, а я его напугала? Не понимаю, как таких нервных вообще берут в преступники? Если бы я собирала шайку, наняла бы уравновешенных. Каждого бы лично проверила клубничной маской и сбежавших отсеяла. Для преступника хладнокровие – профессиональная необходимость, правильно? Наш Вовчик профнепригоден.
– Зато ты профпригодна, – похвалила Настя. – Когда окончательно рассоришься с начальством, предложишь свои услуги на таможне. Я считаю, ты полезнее овчарки. Ты не только нюхаешь, но и говоришь. Ну как? Чем Вовчик пахнет?
– Максимом, – отчиталась я. – То есть Максим им. Короче, ты поняла. Только погоди…
Польщенная тем, что подруга считает меня полезнее овчарки, я попыталась уловить слабый аромат, витающий в нашей прихожей. Слабый аромат, однако знакомый… да это тот самый преступный дух!
– Настя! – в потрясении заорала я. – Вовчик-то наш что сделал! Он испустил дух!
– Уверена? – нахмурилась Настя. – Перенервничал он, конечно, здорово, но ушел своими ногами. Хотя у таких амбалов часто бывает слабое сердце.
Открыв дверь, она выглянула в коридор.
– Никто тут не валяется. Надеюсь, добрался до номера живой и здоровый. Конечно, Клеопатра на моем месте собственноручно прикончила бы каждого, кто видел ее в клубничной маске, но мне Вовчика жалко. Не переживай, все с ним в порядке.
– Я не то имела в виду. Понимаешь, когда я его обнюхивала, он пах как положено. Ну, как
* * *
Автобус оказался полупустым. В Диснейленд накануне ездили почти все, а долина Луары мало кого прельстила. В частности, отсутствовали Мишаня и Вовчик. Однако Маргарита Васильевна с Ирой были на месте, Лидия тоже (увы, при близнецах), и самое главное – прямо передо мной восседал Сергей. Может, он вовсе не следит за нами, а искренне интересуется искусством? Пергамон, музей Ван Гога, теперь замки. Проэкзаменовать его, что ли? Но опыт любителя детективов велел действовать обиняком, и я обратилась к Лидии:
– Вы были вчера в Диснейленде?
Та ответила довольно сварливо:
– Завели б своих детей – не спрашивали бы.
– Мне легче спросить, чем заводить, – призналась я. – Так были?
– Конечно, была. Это главная достопримечательность Парижа. Надо быть дурой, чтобы ее не посмотреть.
– А Сергей был?
– К сожалению, Сережа не мог – помешали дела.
Я повернулась к Сергею:
– Наверное, ходили в Лувр? Вы любите живопись?
– Нет! – раненым быком взревел он. – Не ходил! Не люблю!
Я даже опешила от столь мощной реакции. Можно подумать, я обвинила его в преступлении. Хотя… если предположить, что вчера Сергей шпионил за нами, то так оно и есть. Шпионаж ведь – преступление? Гмм… государственный – конечно, а частный? Предположим, какой-нибудь тип станет всюду за мной таскаться. Имею ли я право подать на него в суд и как прикажете сформулировать обвинение?
Пока я размышляла, Лидия проворковала, нежно прильнув к соседу:
– Не обращай внимания, милый. Она со странностями. Представляешь, у нее даже волосы не свои!
Сергей, повернувшись, уставился на мою голову. Именно из-за таких, как Лидия, мужчины считают женщин предательницами! Я по доброте душевной посоветовала ей покраситься в блондинку, а что имею в результате? Утверждение, что я лысая? Хорошо еще, что на мнение Сергея мне плевать.
– Волосы не свои, – кивнула я. – И фигура. И одежда. Да и паспорт чужой. Но все эти странности меркнут перед посещением Лувра, правда?
Маневры Лидии произвели не то действие, на какое она надеялась. Сергей продолжал сверлить меня глазами, причем теперь не только голову, а еще и тело. Слава богу, длилась тягостная процедура недолго. Он завопил еще громче, чем пятью минутами ранее, и отшвырнул что-то на наше сиденье. Мне повезло – предмет летел на Настю. Она сделала резкое движение, сопровождаемое боевым кличем, НЛО перевалился назад, и автобус оглушил визг на невыносимо высоких нотах.
Водитель резко затормозил. Поскольку особо нервные успели вскочить, они тут же свалились в проход.
– Я же говорил – нельзя вставать во время движения! – сиреной взвыл Алекс. – Я инструктировал! Я не виноват! Вы все свидетели!
Это напоминало филиал сумасшедшего дома. Впрочем, все оказалось не так страшно. Когда мы подняли упавших, выяснилось, что травм никто не получил. Пострадала только Маргарита Васильевна, хотя она как раз не двигалась с места.
– Вот! – срывающимся тонким голосом возгласила она, демонстрируя лопнувшую на груди кофточку. – Кто возместит мне ущерб? Не только материальный, но и моральный! Я двенадцать лет директор школы, и ни один школьник еще не рвал на мне одежду!
Представить себе школьника, рвущего на директрисе одежду, я действительно не в силах (пока, по крайней мере). Однако обескуражить Лидию было не так-то просто.
– Нечего обтягивать свои жиры! Кофта лопнула сама! У вас, училок, вечно дети во всем виноваты! А вы их заинтересуйте учебой, заинтересуйте, тогда детки будут не баловаться, а учиться!
– Сейчас каникулы! Родители, взявшие в поездку детей, несут ответственность за их поведение! Я на вас в суд подам!
– Ох, – тихонько вздохнула Настя. – Но я не нарочно…
– А что это было? – на ухо спросила у нее я.
– Близнец, конечно. Тема или Макс. Сергей пихнул его на меня, а у меня в фитнес-центре по пятницам как раз занятие с мячами. Мы отрабатываем быстроту реакции. Я автоматически отбила предмет, и тот попал на Маргариту Васильевну.
Между тем скандал продолжался. Прервал его Сергей. Он встал и внятно, с нескрываемым удовольствием произнес:
– Я отказываюсь сидеть рядом с этими детьми. Отныне мое место – на заднем сиденье. Я вообще не хочу иметь с этими детьми ничего общего. Прости, Лида. Нет, не иди за мной. Ты мать, твой долг находиться с ними. Надеюсь, они у тебя всегда будут под присмотром. Днем и ночью. Они в этом нуждаются.
– Сереженька, ночью они спят…
– Днем и ночью, – повторил Сергей, с достоинством удаляясь в конец салона.
– Хитро он от нее отделался, – шепнула мне Настя.
Лидия молча дала оплеуху одному из сыновей, затем другому.
– А я че? – проныл Тема (или Макс?). – Это все он. Я ему грю: а тебе влом пробежать весь автобус по спинкам кресел? А он грит: и ниче не влом, пробегу и не завяну! А сам лох! Лучше б я побежал, у меня бы вышло. У, жесть!
И он метко плюнул в брата. Брат ответил тем же – увы, менее метко. Лидия стерла слюну с лица и за шкирку усадила близнецов на место.