Разве Табер не снился ей каждую ночь? Разве она не страдала каждую минуту своей жизни с тех пор, как он ушел?
Когда Табер спрыгнул на землю из вертолета, каждая клеточка ее тела ожила.
Между бедер возникла и забилась пульсация желания, стало влажно. Она уже была готова для него. Дыхание замерло, и не в первый раз Рони поймала себя на том, что просто не может сопротивляться его грубой сексуальности.
На Табере были джинсы. Они облегали его узкие бедра, подчеркивая мускулы длинных ног. Широкий темный ремень оттенял белый цвет рубашки и мягкие контуры торса. Широкие плечи. Черные как смоль волосы зачесаны назад, придавая внешности оттенок дикости – и эта дикость отозвалась прямо в ее самой интимной точке. Рони почувствовала, как течет от желания, как горячо стало внизу, как начинает ныть, требуя Табера, ее тело. Она отступила, когда их взгляды встретились. Табер быстро сокращал дистанцию между ними.
Она прочла на его темном загорелом лице отчетливое намерение завладеть ею. И передернулась от внезапной волны страха.
Теперь он казался совсем другим.
Мужчина, которого она знала, был мягким, решительным, страстным, нежным. Она услышала всхлип и поняла, что это ее всхлип. Рони продолжала пятиться, ее ноги дрожали, ее разум сосредоточился на том, что видели глаза. Табером управлял инстинкт. Он не контролировал себя, он больше не был, тем, кого она знала. Он был почти животным. И его испугало ее.
— Табер. – Она остановилась, упершись спиной в большое дерево.
Он остановился в шаге от нее, изумрудно-зеленые глаза блестели напряжением и силой. В этот момент пятнадцать месяцев боли и гнева настигли ее.
Вот он стоит тут, глядя на нее так, словно может присвоить ее каким-то дурацким укусом, а потом просто уничтожить ее жизнь и все, о чем она мечтала.
Кулаки Рони сжались и едва осознав, что делает, она со всей силы ударила его в живот.
Но кулаку явно было больнее, чем Таберу.
— Блин! – завопила она, когда он не шелохнулся. Его тело напряглось, глаза сузились в гневе. – Смотри, что ты сделал с моей жизнью! Спасибо за то, что превратил ее в ничто, Табер!
— Моя! – зарычал он.
Звук эхом отдался в ее теле, в ее душе. Дыхание сорвалось, глаза расширились от этого животного звука.
Прежде чем Рони смогла пошевелиться, Табер схватил ее за руки и прижал их к дереву, игнорируя ее безумные попытки вырваться, ее отрывистую ругань.
Он наклонился, выражение лица было диким, первобытным. Глаза не отрывались от лица Рони, пока его большое тело вжимало ее маленькое в ствол дерева. Рони пыталась вдохнуть, наполнить легкие воздухом, дышать, чтобы отвлечься от возбуждения, пронзившего ее насквозь.
Она ощущала его близость, его дикий голод, острую мужественность и жаркую похоть. Запах Табера ударил в ее рецепторы, заставляя буквально с головой погрузиться в осознание того, что пришел он за ней только потому, что его привели сюда животные инстинкты.
Но не потому, что этого захотел человек внутри.
— Опусти! – закричала она, пытаясь оттолкнуть Табера, разжать его одновременно крепкую и такую бережную хватку.
Она тряслась от страха и накатывающих эмоций, и от желания сделать ему так же больно, как ей было больно сейчас.
Табер наклонился ближе, его плоская грудь прижалась к ее груди, заставляя соски напрячься под тканью бюстгальтера и разорванной блузки. Голова Рони оказалась прижата к дереву, она неосознанно раздвинула ноги, чувствуя, что не может дышать, не может справиться с разрядом молнии, пронзившим ее тело, в котором желание смешалось с гневом.
А потом Табер зарычал. Его рот скривился, обнажая длинные опасные клыки. Звук – предупреждающий и одновременно полный возбуждения – сорвался с его губ, когда Табер наклонился и горячим требовательным ртом накрыл ее рот.
Рони упала бы, если бы он ее не держал. Сильные руки подхватили ее, прижимая ближе, его губы захватили в плен ее губы, язык вторгся в ее рот.
Острое, возбуждающее прикосновение пронзило ее с ног до головы и обдало жаром, тело словно взорвалось от нахлынувшей реакции, а потом покорилось силе страсти.
Пальцы Рони сжались в кулаки. Ногти впились в ладонь, а требовательный язык Табера все терзал ее рот, заставляя стонать. Боже, что за вкус. Темный мед – сладкий и будоражащий. Она готова была отдаться этой страсти, даже зная, что в этой пучине ей просто не выжить.
Их языки сплелись. Она почувствовала маленькие комочки желез по бокам от его языка и застонала от удовольствия, когда под ее ласками эти комочки раскрылись и выпустили наружу сладкий мед, который таили в себе. Ей было нужно больше. Она хотела заполнить себя этой сладостью, открыть себя для всепоглощающего удовольствия.
Его язык требовательно ласкал ее рот. В воздухе повис рык – настоящий кошачий рык, отозвавшийся спазмом в ее лоне.
Рони отдалась этому желанию ласкать, наслаждаться вкусом. Но ей уже было мало.
Она впилась в его рот, упиваясь его сладостью. Его губы мяли и терзали ее губы, его язык снова и снова пронзал ее рот, а она все пила его сладкий нектар и не могла напиться.
Рони поднялась на цыпочки. Табер отпустил ее руки, она больше не сражалась с ним. Пальцы ее пробежались по его бицепсам, впились в ткань одежды, ощущая скрытые под рубашкой мускулы. Он притянул ее еще ближе, прижал к дереву, вклинился телом между ног, надавливая прямо на средоточие ее женственности. Как же хорошо. Она дернула головой, когда внизу все заломило от сладкой боли.
Рони прижалась сильнее, потерлась об его бедро своим ноющим от желания клитором, желая большего, еще большего, чем он давал ей сейчас. Звук мотора вертолета казался далеким, ветер от вращающихся винтов просто ласкал ее ставшее таким чувствительным тело.
— Табер, черт тебя двери! – голос Джона прорвался сквозь сладостный сон, от которого ей так не хотелось просыпаться.
Только не сейчас – сейчас ничего не сможет их разъединить. Она еще хочет пить его нектар, она хочет утолить голод, от которого ноет ее лоно.
— Нет, – отчаянно прошептала она, когда Табер оторвался от ее губ, глядя сверху вниз взглядом, полным желания и гнева.
— Моя, – рыкнул он снова, словно заставляя ее признать это.
Рони покачала головой, ее трясло. Она хотела еще поцелуев, еще этих сладких ощущений.
— Времени нет! – снова закричал Джон. Краем глаза она увидела его размытый силуэт. – Твою мать, посади ее уже в вертолет, пока вас не поймали! Ты хочешь потерять ее навсегда?
Табер не сказал ни слова. Бросив на кричавшего разъяренный взгляд, он подхватил Рони за талию и потащил к поляне, где ждал вертолет.
Рони хотела пойти сама, хотела бежать с ним рядом, хотела протестовать, ругаться – но тело ей не подчинилось. Сознание туманилось, как будто она готова была потерять связь с реальностью. И это тоже ее испугало.
— Прямо, твою мать, вовремя, - сказал незнакомый голос, когда Табер практически забросил Рони в вертолет.
Он вспрыгнул сам и захлопнул за собой дверь, и вертолет тут же поднялся воздух. Мощь машины отозвалась в Рони эхом, вибрация двигателей была почти болезненной для ее ставшего чувствительным тела.
Она посмотрела на Табера, растерянная, напуганная. Он тоже глядел на нее, в его ярких зеленых глазах светилась почти гордость. Это был не тот парень с мягким характером, что спасал ее от неприятностей год за годом. Это не был тот нежный возлюбленный, который несколько месяцев назад оставил ее, обещав возвратиться.
Эту сторону Табера она никогда еще не видела. И это одновременно возбуждало и пугало, заставляя ее плоть и разум бороться друг с другом и чувствами, пронзающими тело.
— Что ты со мной сделал? – прошептала она, чувствуя, как внутри снова начинает болеть, умоляет о поцелуе и прикосновении – его поцелуе и прикосновении. Пожалуйста, еще один раз! – тело кричало и билось в агонии. Прикосновение, вкус…
— Я сделал тебя своей, - проговорил он, медленно, четко. – Ты моя, Рони. Навсегда.
Ее глаза расширились. Паника, смешанная с возбуждением, наполнила ее, зажгла огнем соски, клитор, лоно. Рони вся горела от желания. Она потрясла головой, пытаясь справиться с растерянностью и страхом оттого, что Табер с ней сделал. Едва сдержала стон, когда клитор запульсировал. Этот спазм отдался эхом в ее лоне, прошел вверх по спине и окатил жаром лицо.
Она попыталась заставить себя дышать. Табер смотрел на нее, его ноздри трепетали, глаза темнели с каждой секундой, словно он чувствовал то, что с ней творится. Его щеки залило румянцем, губы покраснели, став еще более сексуальными. Глаза горели от похоти.
Рони нервно облизала пересохшие губы. Она хотела коснуться его, но боялась нарастающего возбуждения — как будто кто-то внутри зажег огонь. Ее кулаки сжались – ведь еще недавно ей казалось, что она почти научилась его контролировать.
Но тогда все было не так плохо, прошептал внутренний голос. Тот голод раздражал, мешал ей. Теперь же внутри словно нарастало что-то большое, и оно грозило накрыть ее с головой.
Рони отвела взгляд, отвернулась и стала отчаянно смотреть в окно. Табер сел рядом с ней, вытянув одну руку на спинку ее сиденья. Пальцы его ласкали ее спину, играя с рассыпавшимися волосами.
Она закрыла глаза и тяжело задышала. Она сможет справиться с искушением, которое заживо ее сжигает. Конечно, сможет. Могла же раньше.
Рони прикусила губу, когда пальцы Табера скользнули вверх, отодвинули край блузки, обнажили отметину на шее. Она могла бы повернуться и посмотреть ему в глаза, но не нашла сил сдвинуться с места.
Рони пискнула. Просто не смогла сдержаться. Его язык коснулся маленькой ранки, его рот накрыл ее, нежно посасывая – и внутри нее все сжалось. Ее вагина потекла, запульсировала – и Рони оказалась почти на грани оргазма, когда его зубы царапнули кожу там, где была метка.
Она сжала пальцы на его предплечьях, когда Табер позволил своим рукам скользнуть по груди, удерживая ее, пока язык терзает плоть. Пока он мучает ее.
— Пожалуйста, - она знала, что он не услышит, но не могла найти в себе сил закричать, когда удовольствие волной прошлось по телу от точки, которую он ласкал своим ртом, до твердых набухших сосков и ниже – к ее мокрой вагине. Она почти взорвалась.
Он оторвался от ее шеи и медленно вернулся на свое место. Но Рони не стало легче. Она сжала зубы, проклиная Табера, проклиная себя, и сгорая от страсти. Она готова была умолять его овладеть ею, умолять его облегчить ее страдания, которые становились только сильнее с каждым мигом, что она провела рядом с ним. И это было плохо. Совсем плохо.
Глава 6
Все сложилось просто замечательно, сказал себе Табер. Полет из Восточного Кентукки обратно домой в Виргинию был быстрым, четким, спасибо за это маленькому военному вертолетику. Этот вертолетик был одним из тех немногих преимуществ, что получали за свои многочисленные беды такие как Табер – сделанные по заказу, ради эксперимента.
Его тело наполняло желание, подпитываемое возбуждением, которое поднималось в Рони. Он чувствовал ее жар, и это почти сводило его с ума. В паху болело так, словно там была открытая рана, член пульсировал и ныл в плену джинсов.
Он смотрел в иллюминатор, отмечая каждый знакомый ориентир, считая каждую минуту до того, как сможет затащить Рони в постель, раздвинуть ей ноги и вонзиться в горячие глубины ее влажного тугого лона.
Он ждал пятнадцать месяцев. Пятнадцать долгих мучительных месяцев. Черная болезненная пустота пожирала его душу день за днем. В этой пустоте было лишь желание, изнуряющее и бесконечное желание обладать одной-единственной женщиной. Табер не мог прикоснуться к кому-то еще, не мог вынести даже запаха другой женщины – так глубоко Рони засела в нем.
По этой, и по многим другим причинам он никогда не поймет, почему она оставила тогда на его столе ту короткую грубую записку. Женщины никогда не поступали с ним так, как поступила она.
И теперь Табер знал, что она его хочет, как и тогда. Так почему же она оттолкнула его? Он сохранил ту записку. Гнев и чувство предательства все еще ранили его при воспоминании о тех словах.
Он отказывался от своих чувств долгих пятнадцать месяцев, сражаясь с похотью, с голодом – ведь он не хотел открывать ей, кто и что он такое без ее на это желания. Он все это время знал, что решение Рони – лучший выход для них. Он не осуждал ее, не хотел заставлять ее делать то, чего хотело его гребаное тело. Но теперь черта-с-два он даст ей уйти.
Его поцелуй стал страховкой. Теперь Рони не уйдет от него. Тот гормон, который попал в ее тело, должен ее подготовить. Возбуждение будет расти и расти до тех пор, пока она окажется не способной сопротивляться его прикосновениям. Да она даже ходить вряд ли сможет, когда он утолит, наконец, свой голод. Он так долго ждал.
— Мы приближаемся, - обернувшись, сказал ему Кэбал.
Вдали уже был виден особняк. Он был воплощением изящества, величия, элегантности. На каждом из трех этажей был балкон, высокие колонны поддерживали крышу и придавали огромному белому зданию живописные очертания. Столетний особняк посреди плантации поддерживался в отличном состоянии. Предыдущие владельцы содержали все просто идеально, сохраняя снаружи исторический вид при современном интерьере.
Его рука сжалась на талии Рони, и он почувствовал, как она замерла. Первобытное чувство страха смешалось в ее аромате с животным сладким желанием. Она боялась, и этот страх только усиливал бурление ее крови. Адреналин бушевал в ее сосудах, разнося гормон по организму.
Вертолет приземлился на посадочную площадку с мягким толчком, двигатели зажужжали ниже, пока Табер отстегивал ремни безопасности – свой и Рони. Он заглянул в ее глаза, заметил скопившееся в теле напряжение, расширившиеся зрачки, румянец на щеках. Ее голубые глаза блестели от желания. Ее тело трепетало от страсти.
— Что ты сделал со мной, Табер? – растерянно спросила она надломившимся голосом, когда Таннер и Кэбал покинули вертолет.
— Идем в дом, я тебе там все объясню.
Он спрыгнул с подножки вертолета и, ухватив Рони за талию, помог ей сойти.
Она вздохнула, когда он прижал ее к груди перед тем, как поставить на землю. Прикосновение тела Рони заставило желание вспыхнуть с новой силой. Слава Богу, им не надо было далеко идти.
Табер сжал ее руку и повел к джипу, который подогнал к площадке Таннер. Ее пальцы трепетали в его руке, но тело трепетало сильнее. Табер почувствовал, как Рони буквально тряхнуло, когда он помог ей усесться в машину. Казалось, она на грани.
Его поцелуй сотворил с ней то самое, о чем рассказал им раньше Кэллан.
Половой гормон, содержавшийся в миндалинах на языке, почти сразу же в момент поцелуя попал в ее организм. Уровень возбуждения возрос, желание ощутить его прикосновение, его вкус возросло, почти лишая разума. Но он все равно хотел ее сильнее.
Все это Табер время ощущал себя беспомощным, пойманным в путы собственного желания и страсти, справиться с которыми ему было не под силу. Никогда раньше животное внутри не получало отпора. И этого не случится снова.
– Дом, в котором мы живем, раньше принадлежал Совету Генетики, - сказал он Рони, пытаясь казаться спокойным, пока Таннер гнал машину по выложенной камнем дороге к особняку. – Теперь это наша база. Мы здесь в безопасности, среди таких же, как и мы. Нас становится все больше. Ты тоже будешь здесь в безопасности, Рони.
– Правда? – ее тон сказал ему, что она не очень в это верит. Плохо. Но он теперь ее не отпустит.
Рони держалась так далеко от Табера, как могла, но в джипе было не так-то много места. Ее тело горело, ее запах был сладок и прян. Он был вдали от нее слишком долго, пытаясь играть в благородство, защищая ее от себя и правды, сокрытой в его крови.
Табер подавил ухмылку, когда наткнулся на ее полный негодования взгляд. Да, видимо, Рони постепенно приходила в себя от дневных происшествий и начинала злиться.