— Конечно, госпожа доктор, — согласился он, оценив мой официальный тон.
— Мы того, пойдем? — возрадовался мэр.
— А? — Эринг отмахнулся. — Да, конечно.
— Постойте, — спохватилась я. — Как найти господина Рунфаса?
Несчастный побелел. И пролепетал:
— Ну я, того, не знаю. Нету его.
— Сообщите, когда появится! — сориентировался Эринг, сдвигая шляпу на затылок.
— Да, того, непременно! — мелко закивал господин Нарви.
Надо думать, драугры пугали его куда меньше, чем въедливый столичный полицейский.
Стоило Эрингу отойти, госпожа Анхильд дернула мужа за полу куртки и возмутилась:
— Чего мальчишка наговорил? Нарви, не будь тряпкой, сделай что-нибудь!
— Отстань, Анхильд! — отмахнулся мэр, ввергнув жену в предынфарктное состояние. — Ты, того, не понимаешь!
Увы, продолжение разговора мы не услышали. Они спохватились и сбежали в дом.
— Так что ты хотела? — Эринг проводил взглядом ускользнувших жертв.
Он развязал галстук, сунул его в карман и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Еще и рукава закатал!
— В общем, слушай…
Стараясь не упустить деталей, я изложила услышанную от мальчишки историю. Эринг слушал внимательно, щуря глаза и расхаживая туда-сюда.
— Ты права, — заметил он, когда я умолкла. — Стоит поговорить с этим эрилем. Знать бы, при чем тут драугры?
— Эринг, перестань! Кто-то просто воспользовался суеверностью крестьян.
— Ну-у, — протянул он, почесав бровь, — есть многое на свете, друг Регина…
— Что и не снилось нашим вельвам 12, - закончила я иронически. — Ты же взрослый образованный человек, а веришь в такую чушь!
— Не то, чтобы верю, — сознался приятель неохотно, — скорее допускаю. А ты — материалистка!
— Именно! — разозлилась я. И невольно повысила голос: — Не начинай, ладно? В университете нам твердили об утбурдах 13, драуграх и прочей нечисти, которую никто никогда не видел. Я зубрила ритуалы, способы изгнания, руны… Обычные суеверия!
— Ты все это соблюдаешь! — парировал Эринг. — И защиту в морге при мне обновляла.
— Действую по инструкции, — буркнула я. Глубоко вздохнула. — Слушай, давай я толком осмотрю труп. Желательно без лишних свидетелей.
Я кивнула на пару чумазых мальчишек, подглядывающих из-за угла. Еще за нами наблюдала идущая за водой девица, пропалывающая огород старуха… А скольких я не заметила!
— Как скажешь, — Эринг жестом подозвал констебля. — Амунди, перенеси тело вон в тот погреб.
Он махнул рукой на что-то вроде землянки.
— Только мне нужен свет, — уточнила я. — Много света. Кстати, госпожа Анхильд разрешила? Это же ее погреб?
— А? — задумавшийся о чем-то приятель обернулся. — При чем тут госпожа Анхильд? Мэр разрешил, а все имущество жены…
— Принадлежит мужу, — подхватила я, повторяя один из базисных принципов права Хельхейма. — Ладно, тебе виднее. Надеюсь, хозяйка со скалкой не прибежит.
— Не беспокойся, — прекрасно очерченные губы Эринга дрогнули в улыбке, — я сумею тебя защитить.
Он многозначительно похлопал себя по боку.
Я не стала спорить. Вспомнилась тетя Хельга, которая когда-то учила меня обращаться с сильным полом.
«Регина, детка, — говаривала она, затягиваясь сигаретой в длинном мундштуке, — никогда, никогда вслух не сомневайся в мужчинах! Их надо любить и хвалить, хвалить и любить. Иначе они вянут на глазах… во всех смыслах!»
* * *
Амунди позаботился обо всем. Он раздобыл хороший прорезиненный плащ, которым застелил пол, два мощных фонаря и ведро воды.
Эринг прислонился спиной к полке с рядами банок. За одежду можно не опасаться — ни следа пыли, ни пятнышка плесени. Земляной пол аккуратно посыпан песком. Разве что воздух немного затхлый.
Надев фартук, косынку и перчатки, я взялась за работу. Полноценное вскрытие, конечно, подождет до возвращения в Ингойю, но хоть нормально осмотреть труп я должна! Первым делом изучить отметины от веревки, пальпировать шею.
— Пишите, констебль: смерть наступила не от перелома шейных позвонков, как чаще всего бывает в таких случаях. Пока сложно сказать, было ли причиной смерти удушение с помощью веревки или проникновение в дыхательные пути посторонних предметов.
— То есть он мог задохнуться… в омеле? — не выдержал Эринг.
— Да, — не оборачиваясь, подтвердила я.
— М-да, — фыркнул Эринг. — Убийство с помощью древнего символа добра и гостеприимства 14 — это как-то чересчур!
— Не отвлекай, — попросила я, принюхиваясь. Из-за вони на пустоши я упустила важный момент. — Похоже, жертва находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения.
— Насколько сильного? — оживился он.
— Без анализов точно не скажу. — Пожала плечами я. — Думаю, он вряд ли понимал, что происходит.
— Зачем тогда его били по голове? — поразился Эринг.
— Откуда мне знать? — рассеянно ответила я, стягивая с трупа сапоги, а затем срезала штаны (проще так, чем возиться и снимать). И, не удержавшись, присвистнула.
— Так впечатляет? — заинтересовался Эринг, заглядывая мне через плечо. — Ничего себе!
— Констебль, отметьте, что половые органы трупа перевязаны бело-золотистой тесьмой шириной примерно два-три сантиметра. В области яичек завязан бант. На коже в нижней части живота острым предметом, предположительно, шилом или острием ножа, вырезаны следующие руны: соуло, йера, дагаз.
— Мать моя, женщина, — пробормотал Амунди, послушно записывая. — Кто ж это над ним так?
— Выясним, — пообещал Эринг. Голос его был суров: ни один мужчина не может спокойно относиться к надругательству над самым драгоценным. — Продолжай, Регина!
— Как скажешь, — согласилась я…
На первый взгляд, больше ничего занимательного: ни татуировок, ни телесных повреждений.
— А это что? — заинтересовалась я. — Кажется, пятнышко крови в углу рта. Констебль, посветите!
— Давай я, — предложил Эринг, тоже склоняясь над трупом.
Зубы убитого пришлось разжимать ножом. На языке орка красовался странный росчерк, нанесенный чем-то острым.
— Эйваз? — неуверенно предположил Эринг.
— Да. Кстати, знаки вырезали на еще живой жертве.
— Когда, говоришь, его убили? — уточнил Эринг, методично осматривая сложенные в стороне вещи покойного. Кучка личных предметов: металлический гребень, носовой платок с вышитым инициалом, небольшая фляжка с чеканкой.
— Примерно два-три дня, — я накрыла тело простыней. — Кстати, возьми.
И протянула Эрингу снятый с предплечья орка кожаный браслет с вплетенными бусинами и камушками. Он задумчиво покрутил дешевую вещицу.
— Жил он явно небогато, — заметил Эринг задумчиво. — Обычно орки увешаны золотом, а у этого только дешевая самодельная цацка.
— Это не просто браслет, — вдруг подал голос Амунди.
— Что? — обернулся Эринг.
— Я такие штуки раньше видал, — констебль мотнул головой, будто отгоняя невидимую муху. — Я на войне в Хусавик служил. У нас орки были, из мобилизованных.
— Ближе к делу! — Эринг напрягся. Серые глаза горят азартом, челка вздыбилась, ноздри хищно трепещут.
— Я и говорю, — пожал широченными плечами констебль. — У них это знак помолвки. А уже на свадьбе золото или серебро надевают.
— Ясно, — проронил Эринг задумчиво, пряча улику в карман. — Судя по состоянию, носили его совсем недолго. Неужели кто-то из местных связался с орком?
Интересный вопрос. Смешанные браки в Хельхейме не приветствовались, а о других орках в окрестностях мэр бы упомянул.
Эринг обвел взглядом погреб и скомандовал:
— Амунди, запри дверь и покарауль, — он дернул плечом. — Мэр назвал какого-то Кари, лучшего друга убитого. Он должен знать о невесте. Регина, давай сразу с ним поговорим, а? Он потом уйдет на вечерний лов. А потом поедим. Ладно?
Он просительно заглянул мне в глаза. Я невольно улыбнулась и смилостивилась:
— Ладно уж, давай своего Кари.
* * *
Мы с Эрингом шли рука об руку.
Солнце клонилось к закату — в горах темнеет рано. В мягком вечернем свете долина выглядела удивительно тихой и мирной. Белые хлопковые поля, белые барашки облаков, зеленые луга, — воплощенная пастораль.
— Так что ты об этом всем думаешь? — Эринг заботливо поправил на мне шляпку.
Я благодарно кивнула и сказала тихо:
— По-моему, это ритуальное убийство.
— А может, месть обиженной женщины? — усомнился он. — Учитывая художества у него в паху. И браслет.
— Ага, — подхватила я, — а потом она зачем-то порезала любовнику язык…
— За нарушение обещания жениться? — азартно предположил Эринг. Фантазер!
— А потом подвесила на дерево. Взрослого мужчину.
— М-да, — хмыкнул Эринг, ничуть не смутившись. Он сам понимал абсурдность этой версии, а спорил просто потому, что ему так лучше думалось. — У женщины мог быть сообщник.
— Или это все — веселое празднование летнего солнцестояния, — мрачно пошутила я.
— Ага, и местные знают, кто так «повеселился», — подхватил Эринг. — И покрывают, конечно. Орка тут не любили, это точно.
Я потерла лоб. Ночью не выспалась, а день выдался насыщенным. Моему мозгу определенно не хватало отдыха и питания.
— Согласна, — произнесла я задумчиво. — Но, Эринг, это же крестьяне! Его бы просто ударили по голове или столкнули в море. Затевать жертвоприношение? Перебор, согласись!
— Возможно, — неохотно признал он и нахмурил брови. — Слушай, ты в этом лучше разбираешься. Все сделали как надо? Или где-то налажали? Ну, ты понимаешь.
Я припомнила детали и пожала плечами.
— Думаю, убийца отлично знал, что делал. И это вряд ли малограмотный селянин. Таким вещам в школе для бедных не учат.
— Может, их тот эриль подговорил? — азартно предположил Эринг.
Я лишь пожала плечами. Игра в вопросы, на которые не было ответов, изрядно меня утомила.
За разговором мы почти вышли за пределы деревни.
К скале прилепился старый дом, похоже, видевший не одно поколение жильцов. Он хорошо держался, лишь кое-где требовалось подновить кладку. Скромный сад выглядел ухоженным, и цветник у входа оформлен со вкусом.
Я открыла рот… и закрыла.
Распахнув калитку, навстречу вышел рыбак с переброшенной через плечо сетью. Тетя Хельга о таких говорила: «Мужчина в самом расцвете сил и возможностей!». Уже не настолько юный, чтобы плохо представлять, для чего нужны женщины, но еще не успевший растерять часть роскошной блондинистой шевелюры. Выгоревшие брови, смуглая от загара кожа, под расстегнутой парусиновой рубахой угадывались сильные мускулы, на груди курчавились золотистые волоски.
Вспомнилась портовая песенка: — «Я вам не скажу за всю Ингойю, вся Ингойя очень велика. Но и в Нидд, и в Одд, и в бухте Рауд обожают Кари-рыбака!»
Укоризненный взгляд Эринга (подкрепленный рывком за руку) привел меня в чувство.
— Инспектор Эринг, ИСА, — отрекомендовался приятель. Обо мне он словно позабыл. — Расследую убийство Ханзи.
Рыбак помрачнел и захлопнул калитку в сад. Несмотря на широкополую шляпу, он прикрывал лицо рукой, словно неяркий вечерний свет резал глаза.
— Кари я, и что? — неприветливо буркнул он, поворачивая голову
Я досадливо прикусила губу. Его щеку и шею обезобразили следы давних ожогов. Такой экземпляр испортили!
— Говорят, вы с Ханзи были друзьями? — прищурился Эринг.
— Ага, — неохотно подтвердил Кари, не оборачиваясь. Войти он не предложил, напротив, вытянул руку, перегораживая проход. — Он мне жизнь спас. А теперь идите, куда шли. Я спешу.
— Хм, — протянул Эринг. — Смотрю, вы не очень-то хотите найти убийцу.
— Это ваше дело! — привалившись спиной к калитке, Кари надвинул шляпу пониже. — Вы из полиции, вы и ищите. А я тут не причем.
— Вы его не любили, — констатировал инспектор. — Так?
— Его никто не любил. — Угрюмо сообщил рыбак. — Не люблю я это племя, хотя Ханзи я был здорово должен. А он еще и лез куда не просят, хотел по-своему переделать!
— Что именно? — тут же уцепился Эринг.
Солнце зашло за гору. Сумерки наступили стремительно и неотвратимо, как диарея.
— Да все! — отмахнулся Кари, наконец отняв ладонь от глаз. Хотя взгляда по-прежнему не поднимал. — Ханзи был мечтатель. Твердил, что земля может давать тройной урожай, если удобрять правильно и запустить механику. Разве местным такое понравится?!
— Это означало, что некоторых работников уволят? — уточнил Эринг, задумчиво склонив голову к плечу.
— Да почти всех, — хмуро подтвердил Кари. — А Ханзи не хотел слушать.
— И кто об этом знал?
— Все! — кратко ответил Кари, нахмурил лоб и объяснил нехотя: — Его же хель прислали. Я могу идти? Мне в море надо.
— Хм, — Эринг смерил его взглядом. — Чем вы занимались в канун летнего солнцестояния?
Вот теперь рыбак вскинул на Эринга глаза. Мутные, больные, как при жаре.
— Пил. — Он с силой сжал челюсти, отчего шрамы проступили особенно ярко, и процедил: — Я всегда напиваюсь в эту ночь. Уже пять лет. С той бомбежки.
— Вы из Мидгарда, верно? — поинтересовался Эринг ровно. — И у вас погиб кто-то из близких?
— Да! — Кари резко отвернулся. — Жена и дочка. А меня вытащил Ханзи. Теперь довольны?!
И бросился прочь, бесцеремонно оттолкнув меня с дороги.
— Интересно, — Эринг привычно взъерошил волосы на затылке
— Что именно? — уточнила я устало. Хотелось прислониться к камням ограды, но их покрывал слой лишайников.
— Во-первых, не с покойником ли он пил? — Эринг задумчиво побарабанил пальцами по замшелому валуну. — А во-вторых, почему он так боялся, что мы зайдем в сад?
И прищурился, разглядывая калитку.
— Хочешь воспользоваться случаем? — спросила я для проформы.
— Ага, — подтвердил он легкомысленно, ощупывая простенький навесной замок.
Я попыталась воззвать к его совести:
— Эринг, ты же страж порядка. А собираешься проникнуть в чужой дом без разрешения.
— И без ордера, — согласился он, сосредоточенно ковыряясь в замочной скважине перочинным ножом. — Цель оправдывает средства.
— Не боишься, что поймают?
— Не поймают! — самоуверенно пообещал Эринг. — Если быстро. Не отвлекай. Ну, вот!
Замок согласно щелкнул и раскрылся.
Я быстро осмотрелась. Благодаря тому, что дом Кари стоял на отшибе, у скалы, местные жители наблюдать не могли.
— Все чисто, — доложила я, невольно понизив голос.
— Регина, — усмехнулся Эринг, — не переигрывай!
— Ладно, — хмыкнула я, уже не таясь.
— Чем больше ты оглядываешься, тем подозрительнее выглядишь, — объяснил многоопытный инспектор. — Наглость — второе счастье.
— Иногда даже первое, — согласилась я.
Эринг осторожно толкнул от себя калитку. Она не поддалась, только негромко скрипнула.
— Заперто, — констатировал он, недовольно сжав красивые губы. — И не на обычный запор. Попробую перелезть.
Эринг с сомнением покосился на каменный забор. Перебраться можно, только если эриль наложил заклятие только на дверь. Рассчитывать на такое разгильдяйство не стоило.
— Постой, — попросила я, в свою очередь внимательно рассматривая калитку.
Присела на корточки, провела пальцами левой руки по замку. Затем сдвинула ладонь ниже, еще ниже. Погладила обычные на первый взгляд царапины. Попробуем…
Не отнимая руки от защитных рун, я другой рукой вынула из кармана скальпель и одним движением раскрыла футляр. Хоть для чего-то сгодится унаследованный от папы талант!
Эринг позади присвистнул.
— Ничего себе, маникюрный ножичек, — одобрительно проговорил он, склоняясь ко мне так близко, что волоски на затылке зашевелились от его дыхания.
— Рабочий инструмент, — поправила я недовольно, передергивая плечами. Терпеть не могу, когда мне сопят в шею! — Например, для рассечения спинного мозга. Отодвинься немного, мне неудобно.
— А в кармане-то он тебе зачем? — удивился Эринг, отстраняясь.